Писательница Галина Барышникова известна больше как автор пьес и новелл. Однако в течение последнего года в издательствах «Амрита-Русь» и «ИПЛ» изданы сразу два ее романа - «Свет твоей тени» и «Витамин радости». Последний представляет собой, на первый взгляд, типичную сентиментальную историю о женской привязанности, дающую читателю возможность немного отвлечься от проблем и погрузиться в сопереживание героине.
Я
тоже так думала. И даже взяла подаренную автором рукопись неизданного
тогда романа с собой на море - порыдать в тени кипарисов. Но плакать мне
не пришлось. Есть книги и фильмы, которые оставляют внутри глухое
бесслезное чувство. Давящее, но очень важное, поскольку это значит, что
задеты нерешенные скрытые вопросы в тебе самом. В «Витамине радости»
главный вопрос - о счастье, и решен он жесточайшим художественным
методом.
Почему «жесточайшим»? Потому что автор действительно умеет увлекать читателя за чувствами и ведет с ним до поры до времени некую игру, позволяя обманываться, успокаивать свою совесть и видеть то, что хочется. А потом...
Женщина, изображенная на обложке, задумчиво глядит в морскую даль. Бриз шевелит ее белокурые кудри, загорелые ноги в сандалиях покоятся на прогретых солнцем камнях... Она думает о том, как незримо живут люди в мирах друг друга. Только незримо и только в мирах - потому, что в жизни этого не сложилось.
И каждое утро
У дороги, где мы расстались,
Я слышу твой голос.
Во мне живет та ночь,
Когда ты вел меня за руку
По пустым улицам морского
города
К водам синего цвета,
Хранящим стук моего сердца
у твоего плеча.
Я только прошу Творца
Не оставлять меня без этой
радости и боли -
Пусть обжигает меня
память,
Пусть живет надежда
на невозможное...
Она будет долго собираться на исповедь, перебирая то, чем переполнена ее душа и мысленно примеряя к этой тонкой материи наименования греховных преступлений, которые должны будут прожечь ее, как горячий утюг. Но священник не произнесет ни одного из этих слов-печатей. Он будет молча, внимательно слушать всю ее историю, а потом задаст всего один простой и тихий вопрос, к которому она будет не готова и на который не сможет ответить. Какой - не скажу, чтобы не раскрывать всего замысла книги, но после сцены исповеди автор немилосердно перевернет повествование. Мы увидим вдруг странную, заплутавшую в бытовых проблемах женщину, за глаза прозванную сослуживцами «Наташа-мотылек», сидящую в новогоднюю ночь в обществе курицы с черносливом и недоумевающую: а где же все?.. А никто и не должен прийти. Этот горький праздник - без теперь уже бывшего мужа, без старших мальчишек, отколовшихся, словно льдина, от дома и пустившихся в свободное плавание, со спящим в кроватке температурящим малышом, болезни которого она среди переживаний и не заметила, - на мгновение вернет ее в реальность. В этой реальности нет не только счастья - в ней нет никакой любви: чем-то иным, не любовью наполнено ее сердце.
Познание по плодам - самое универсальное из тех, что дано человеку. И именно плод - отношения с людьми и Богом - является самым важным, тем, что неизмеримо важнее тонких душевных переживаний и лирических чувств. Его созревание всегда, в какой-то момент, требует от нас выбора. И он гораздо глубже выбора между альтруизмом и эгоизмом. Это выбор смотреть на счастье своими собственными глазами, в свете своих представлений или же - глазами Христа.
То, что порой говорит священник главной героине, Наталье, может показаться черствым, несправедливым, иногда издевательским даже. «Я не могу считать грехом свою любовь, - говорит она у аналоя. - Люблю я его. А убийство любви - тяжкий грех». - «Так. Это мы уже проходили. Уже был я убивец твоейной любови...» И это - в ситуации, когда в ее одинокой жизни, наконец, появляется человек, с которым они, казалось бы, выстрадали друг друга. И препятствий меж ними всего лишь - разные страны, ее проблемные взрослые дети да его повседневная забота о немолодой бывшей жене. Но именно это - люди, которые нуждаются в нас - и должно преобладать над всем остальным. Должно - если человек хочет подлинного счастья, а не пожизненного исступленного поиска «витамина радости» - на чьем-то плече, в чьем-то душевном тепле, в точке опоры и успокоения вне Бога.
«Ну, подумай, пожалуйста, какое у тебя счастье может быть, если твои дети живут с тем грузом, который ты им оставила? - говорит героине ее давний друг Саша. - Что, они у тебя выстроены изнутри, что ли? Или растут мужиками, сознавая свою ответственность хотя бы перед тобой, их матерью? Подумай сама: что может быть в их будущих семьях? И ты говоришь: хочу счастья! Сотвори сначала счастье своим детям, дай им правильную основу, молись за них и вымаливай счастье им, а не чужому дяде возле тебя, потому что твоя старость, твоя жизнь зависят от того, какими ты вырастишь своих детей. И ты говоришь: хочу счастья! У твоих детей нет закона, нет Бога и даже системы отношения к Богу, у них нет даже дома и системы взаимоотношений в семье, ответственности друг за друга. Они делают то же, что и ты, или вы с мужем: они хотят себе счастья, любой ценой - урвать, уворовать; не взять, так отнять. А как по-другому? Что они другого видели? Что впитали? На чем выросли? Каждый из вас делал свое счастье и заповедал это детям своим».
Она идет по промозглой мартовской Москве среди истаявших грязных сугробов. Она сжимает в руке телефон. На проводе - далекая Сербия и такой далекий близкий человек. «Я спасаюсь тобой от черных своих снегов». Образ черного снега в конце романа - образ души: самому себе невыносимой, грязной, страшной. Но это то, что всегда бывает перед весной. Это то, что бывает перед обретением душой свободы и тишины - схожей с той, что бывает после долгих рыданий по отнятой любимой игрушке. «И всхлипывая, затихнуть,//Как в детстве, когда простят».
«Наташа рассмеялась и взяла на колени Максимку. И тут ей подумалось, что человек всегда мечтает о чем-то далеком и недоступном, и это отнимает у него силы. А ближнее, дарованное ему, он не ценит и неблагодарно рвется в другую сторону. Вот если бы у нее не было детей, не было этого волшебного синеглазого малыша, а был только возлюбленный рядом, то она мечтала бы о таком вот ребенке, и это определяло бы смысл ее жизни. И она бы вот так же с ним мысленно разговаривала и звала, как сейчас Стефана...»
Многие вопросы, связанные с дальнейшей жизнью героини, остаются за рамками романа. Понятно лишь, что она, преодолев себя, смогла отпустить близкого ей человека - осмысленно и навсегда, поверив Богу. «Что сделал ты из любви к девушке? - вспоминает она своего любимого Шварца. - Я отказался от нее». Однако в следующей, неизданной пока книге, где фигурирует другая героиня, но с прототипом и историей Наташи, мы увидим, какие незабываемые встречи в дальнейшем подарит ей жизнь, как расцветет ее душа. Там тоже будут Балканы - уже не далекие, а реальные, с лазурным морем, теплым берегом, древним храмом, открытыми и добрыми людьми. Там будет подросший «волшебный синеглазый малыш» и его мудрая, внимательная мама - и им будет хорошо вдвоем на собственном невидимом континенте, которому они дадут название, сложив буквы своих имен. И будет она, эта радость, от жизни по Богу - без всяких «обезболивающих» и «витаминов».
Газета «Православная вера» № 10 (534)
Елена Сапаеваhttp://www.eparhia-saratov.ru/Articles/o-schaste-ili-vitamin-radosti
_(cropped).jpg)