В современных публикациях по истории Русской Православной Церкви XX века существует ряд недоуменных вопросов, связанных с реакцией российского духовенства и православного народа на декларацию митрополита Сергия от 16/27 июля 1927 года об отношении РПЦ к советской власти. Эта декларация нередко становилась разделяющей чертой между православными иерархами, многие из которых в наши дни Русской Православной Церковью причислены к сонму святых новомучеников и исповедников Российских.
Известно об энергичной деятельности священномученика Илариона, направленной на усмирение волнений, возникших в Русской Церкви и особенно в ее епископате в 1927 году по поводу некоторых действий заместителя местоблюстителя Патриаршего престола митрополита Сергия (Страгородского). Главным же предметом пререкания стала декларация митрополита Сергия от 16/27 июля 1927 года об отношении РПЦ к советской власти.
Осенью того же года опасность отделения от заместителя местоблюстителя увеличилась действиями митрополита Иосифа (Петровых), недовольного переводом с Ленинградской епископской кафедры на Одесскую. Смущение, колебания и разделение стали проникать в среду заключенных на Соловках иерархов. Уже в ноябре 1927 года «архиепископ Иларион сумел собрать до пятнадцати епископов в келлии архимандрита Феофана, где все единодушно постановили сохранять верность Православной Церкви, возглавляемой митрополитом Сергием.
"Никакого раскола! - возгласил архиепископ Иларион. - Что бы нам ни стали говорить, будем смотреть на это как на провокацию!"
"Никакого раскола! - возгласил архиепископ Иларион. - Что бы нам ни стали говорить, будем смотреть на это как на провокацию!"»[1].
Сколь большое значение эта инициатива владыки имела впоследствии, видно из следующего случая. Его современнику, соратнику по борьбе с обновленцами и соузнику, епископу Мануилу (Лемешевскому) после освобождения из лагеря по прибытии в Москву 10/23 февраля 1928 года митрополитом Иосифом (Петровых) было сделано предложение примкнуть к расколу с обещанием немедленного возведения в сан митрополита, на что епископ Мануил дал такой ответ: «Я - представитель "соловецкого" епископата. Все мы единогласно и единодушно в количестве 17 человек под председательством архиепископа Илариона клятвой скрепили себя не отделяться от митрополита Сергия, хранить церковное единство и не присоединяться ни к какой группе раздорников. Мне поручено "соловецким" епископатом доложить о всём этом митрополиту Сергию»[2].
В письме от 8/21 июля 1928 года владыка Иларион писал: «Я ровно ничего не вижу в действиях митр. Сергия и Синода его, что бы превосходило меру снисхождения или терпения... Везде писаны пустяки, кто напротив пишет. Какую штуку выдумали. Он, мол, отступник. И как пишут, будто без ума они. Сами в яму попадают и за собой других тащат»[3].
Священноисповедник Виктор (Островидов)
Архиепископ Иларион приложил немало усилий для вразумления отделившегося от митрополита Сергия епископа Виктора (Островидова), бывшего Глазовского, а затем Ижевского и Воткинского, временно управлявшего Вятской епархией, а в 1928 году угодившего на Соловки. Задача эта была весьма нелегкой. Ее не смогли решить до этого многие иерархи.
Вот что говорил об этом сам владыка Иларион: «Который Глазовский, ну это прямо искушение одно. Говорить с ним не приведи Бог. У него всё будто навыворот, и всё говорит, что все родные за него, и ничего слушать не хочет... Ну совсем человек сбился и себя одного за правого почитает»[4].
Митрополит Иоанн (Снычев) пишет, что стараниями соловецких иерархов и особенно архиепископа Илариона епископ Виктор примирился и вошел в общение с митрополитом Сергием (Страгородским), о чем письменно уведомил православных Вятской и соседних с ней епархий, призвав их последовать своему примеру, после чего раскол в этих областях скоро сошел на нет[5].
Современные исследователи истории Русской Православной Церкви XX века свидетельство митрополита Иоанна (Снычева) о примирении епископа Виктора (Островидова) с митрополитом Сергием (Страгородским) под влиянием архиепископа Илариона (Троицкого) обыкновенно воспринимают как явную фальсификацию, поскольку ссылка на митрополита Мануила (Лемешевского) считается не заслуживающей доверия и не подтверждена документально, в то время как антисергианская позиция епископа Виктора (Островидова) широко известна и нашла отражение во многих источниках 20-30 годов XX столетия. В частности, на допросе 22 декабря 1932 года владыка Виктор говорил: «По своим религиозным убеждениям являюсь последователем патриарха Тихона, обновленчества и сергиевщины не признаю»[6]. Тем не менее есть некоторые обстоятельства, которые представляют позицию епископа Виктора не столь монолитной и неизменной, как это может показаться на первый взгляд.
«18 мая 1928 года Особое совещание при Коллегии ОГПУ приговорило епископа Виктора (Островидова) к трем годам заключения в концлагерь»[7].
Посмотрим на ситуацию в епархии, которой епископ Виктор управлял до своего ареста
Чтобы яснее понять, в каком настрое прибыл на Соловки епископ Виктор, представляется полезным кратко обозначить ситуацию в епархии, которой он управлял до своего ареста. Декларацию митрополита Сергия (Страгородского) от 16 (29) июля епископ Виктор воспринял отрицательно, но в открытую конфронтацию с высокопреосвященным Сергием не вступал до тех пор, пока не получил указ о расформировании Воткинской епархии и (чуть позже) о назначении его епископом Шадринским. Назначение это владыка Виктор не принял и в конце 1927 года объявил о разрыве отношений с митрополитом Сергием, послание которого определил как «прискорбное отречение от своего спасения или отречение от Самого Господа Спасителя» и, следовательно, «грех, как свидетельствует Слово Божие, не меньший всякой ереси и раскола, а несравненно больший»[8].
В ответах на вопросы ОГПУ преосвященный Виктор объявляет о мирном характере своих намерений: «Лично я как до сего времени, так и в будущем не намерен вести никакой борьбы, а только оберегаю себя и свою паству, чтобы не быть нам участниками чужих грехов (Синода). Тем из моих близких, кто обращается ко мне по поводу нового течения церковной жизни, я разъясняю его, как понимаю сам. Далее сего дело не шло и, думаю, не пойдет, ввиду того что я слишком незначительная личность в сравнении с митрополитом Сергием и Синодом. Да и вообще я не считаю себя способным к какой-либо административной организационной деятельности, так как не имел никогда в ней практики»[9].
Несмотря на столь скромные намерения епископа Виктора, деятельность его и его паствы во множестве случаев принимала не просто активные, но и откровенно агрессивные формы. «В начале 1928 года по губернии были распространены письма епископа Виктора с предложением приходским советам изгонять из храмов сергианские причты. Так, он наложил такую резолюцию на прошении присоединяющегося к нему прихода и притча с. Роженцова Яранского уезда: "Если кто не согласен, то гоните их и избирайте других или же предоставьте мне". Деятельность епископа Виктора в этом направлении продолжалась практически до его ареста 4 апреля».
Призыв пастыря «гнать» пасомые восприняли непосредственным образом и часто - в смысле физическом
Этот призыв пастыря «гнать» пасомые восприняли непосредственным образом и часто - в смысле физическом: «Взамен сергианских епископ Виктор направлял своих священников либо рукополагал желающих, чаще всего из местных дьяконов и псаломщиков. Вполне оправданным в глазах викториан выглядело применение грубого насилия в отношении своих оппонентов, в первую очередь священников, отказавшихся поминать за богослужением епископа Виктора: "оплевывание", "таскание за одежду, волосы, бороду", выталкивание, пинки, сбрасывание с церковного крыльца и пр. <...> Например, в марте 1928 года по поручению Епархиального совета протоиерей Петр Трапицин приехал на приходское собрание в с. Вожгалы, где настоятелем церкви был викторианский священник Симеон Юрлов... В результате голосования выяснилось, что весь приход идет за "старую веру", к которой относили епископа Виктора. После чего верующие выгнали Петра Трапицина из храма и "наградили" пинками, толчками и отборной "площадной бранью"». На том же приходе «толпа верующих устроила в церкви настоящий бой. Священник Шерстяников верующими был вытащен за волосы из церкви, вместо него был введен новый священник - Питиримов, который с амвона в проповеди сказал: "Сергиевцы - еретики, предались антихристу и Соввласти, нужно гнать таких из церкви". В 1929 году священник Тепляшин захватил приход в свои руки, демонстративно выгнал из церкви сергиевского иерея Фролова. После чего в церкви было устроено собрание, на котором Тепляшин сказал: "Фролов хочет посадить в церковь дьявола - он изменник, предался антихристу, надо гнать таких из церкви". После этого женщины напали на Фролова, стащили с него ризу и выгнали из храма. В с. Сезеневском викторианский "актив" пригласил священника Владимира Замятина под предлогом делового разговора в дом и там избил его до потери сознания, переломил ему ногу, сделав инвалидом. В с. Воскресенском викторовцы подожгли дом священника, которому с семьей только в нижнем белье едва удалось спастись.
Несмотря на данную самим владыкой Виктором предельно низкую оценку своих административных способностей, в действиях его последователей явно проглядывает недюжинный организаторский талант: «Существенный вклад в принятие викторианства, особенно среди женского населения, внесли монахини ликвидированных монастырей. Они распространяли слухи о том, что вся благодать от священников отступила и перешла на монашек... Монахини Воскресенского собора г. Вятки организовали несколько "сестричеств", состоявших из последовательниц епископа Виктора. Они исполняли роль церковно-приходских советов и насильственным путем, нередко с применением физической силы, при помощи крестьян захватывали церкви.
Результативность жестких, насильственных способов противодействия викториан сергианству наглядно иллюстрирует деятельность викториан 1-го благочиннического округа Котельничского уезда. В отдельных викторианских приходах были организованы "ячейки" из мирян с целью посещения соседних церквей для целенаправленной организации и проведения массовых беспорядков и хулиганства, срыва приходских собраний, на которых обсуждались нежелательные для викториан вопросы. Викторианами затевались скандалы. Насильственно, зачастую с применением физической силы, удалялись ораторы, и собрания закрывались. Деятельность таких "ячеек" была настолько результативной, что в округе не представлялось возможным проведение неугодных викторианам собраний»[10].
Из приведенных фактов видно, что, несмотря на изначально заявленное неприятие богоборческой власти, крайние ревнители чистоты Православия часто действовали вполне в большевистском духе, уподобляясь в методах борьбы тем, против кого они, собственно, и восстали.
Исторгнутый силою власти из среды столь нешуточных страстей, епископ Виктор в начале лета прибывает в Соловецкий лагерь особого назначения, где в это время находился и владыка Иларион (Троицкий). Архиепископ Иларион, как было отмечено выше, принадлежал к группе соловецких архиереев, признававших митрополита Сергия (Страгородского), о чем упоминает и протопресвитер Михаил Польский: «Менее яростным, но всё же сергианцем был архиепископ Иларион (Троицкий), осуждавший декларацию митрополита Сергия, но не порвавший общения с ним как канонически правильным Первосвятителем Русской Церкви»[11].
Как ни трудно было архиепископу Илариону, он всё же достиг желанного вразумления епископа Виктора
Естественно, владыка Иларион пытался использовать свой дар убеждения, чтобы избежать усиления центробежных сил в Русской Церкви. По словам митрополита Иоанна (Снычева), «при всяком удобном случае он беседовал с преосвященным Виктором, несмотря на то, что тот яростно противился его доводам и продолжал пребывать в заблуждении... Но как ни трудно было архиепископу Илариону, он, с Божией помощью, всё же достиг желанного вразумления. Это произошло, вероятнее всего, в начале 1929 года. Согласившись наконец с "соловецким" епископатом, епископ Виктор присоединился к митрополиту Сергию, сообщил об этом в Вятскую епархию и сделал ей соответствующее распоряжение»[12].
Митрополит Сергий (Старогородский)
Подтверждение этому примирению мы находим в воспоминаниях Олега Волкова, упоминающего имена обоих архиереев среди участников богослужений в соловецком кладбищенском храме преподобного Онуфрия Великого: «Мы шли вместе с отцом Михаилом. Он тихо называл мне имена проходящих епископов: преосвященный Петр, архиепископ Задонский и Воронежский; преосвященный Виктор, епископ Вятский; преосвященный Иларион, архиепископ Тульский и Серпуховский...»[13]. Церковное богослужение включает в себя поминовение предстоятеля Поместной Церкви, и для архиепископа Илариона в то время это был митрополит Сергий (Страгородский). Участие епископа Виктор в таких богослужениях может означать лишь то, что он действительно признал митрополита Сергия (Страгородского) предстоятелем Русской Церкви.
В это время в Вятской земле приходы массово возвращаются под управление митрополита Сергия
В это время в Вятской земле совершается массовое возвращение православных приходов под управление митрополита Сергия. В частности, в Глазовском уезде «викторианство... к концу 1928 года не только перестало доминировать над сергианством, но и практически шло к самоликвидации. Отход от епископа Виктора произошел в организационном плане так же массово и быстро, как и в декабре 1927 года от митрополита Сергия»[14]. «К февралю 1929 года "четыре благочиннических округа вышли из раскола и воссоединились с Патриархией". В Глазове, по словам епископа Никифора, городское духовенство и духовное управление "принесли покаяние пред митрополитом Сергием и приняты им в общение". К июлю еще три прихода Глазовской епископии отреклись от Виктора»[15].
Нам также известно, что в создавшейся ситуации некоторые бывшие последователи епископа Виктора обращались к нему с призывами к покаянию и прекращению инициированного им разделения. Так, «уже в октябре 1928 года благочинный О.В. Лобовников по поручению своего округа обратился к епископу Виктору с письмом. В нем настаивали, чтобы владыка принес покаяние перед высшей церковной властью за себя и духовенство и прекратил произведенный им раскол. В противном случае, как указывал автор письма, духовенство Глазовской епископии планировало искать выход из раскола самостоятельно, помимо епископа Виктора»[16]. Возможно, что письмо такого рода и было послано владыкой Виктором, но пока кроме свидетельства митрополита Иоанна (Снычева) подтверждения этому предположению мы не имеем.
Преосвященный Сергий: о владыке Викторе "молиться за богослужением... допустимо"
Косвенным подтверждением того, что епископ Виктор (Островидов) в 1929 году находился в общении с митрополитом Сергием (Страгородским), является тот факт, что «3 сентября 1929 года временно управляющий Глазовским викариатством епископ Уржумский Авраамий обратился с рапортом к епископу Вятскому Стефану, в котором спрашивалось, как молиться о бывшем епископе Глазовском Викторе, допустимо ли возносить его имя за богослужением. Затрудняясь ответить на этот запрос, епископ Стефан переправляет его в Москву митрополиту Сергию». Показателен ответ, полученный от митрополита Сергия в октябре 1929 года, в котором говорилось, «что молиться как "о частном лице, конечно, допустимо, но возношение его имени на том месте, где поминается правящий архиерей, совершенно неуместно, тем более что и Глазовским епископ Виктор не состоит уже давно"»[17]. Как видно из текста, речь идет лишь о недопустимости поминовения епископа Виктора как правящего архиерея, между тем как молиться о нем за богослужением, «конечно, допустимо», то есть владыку Виктора здесь преосвященный Сергий воспринимает как законного члена Церкви, лишь чуждого управления Глазовской епархией. Вряд ли отмеченное отношение можно согласовать с упоминанием «жесточайших прещений, наложенных митрополитом Сергием на "непокорных"»[18].
Когда архиепископ Иларион был увезен из Соловков, епископ Виктор, как и многие другие, вернулся к антисергианству
Вероятность временного изменения отношения епископа Виктора (Островидова) к предстоятельству в Русской Церкви митрополита Сергия (Страгородского) под влиянием общения с архиепископом Иларионом (Троицким) можно проиллюстрировать примером епископа Нектария (Трезвинского): «Находясь на Соловках, епископ Нектарий под влиянием старшего архиерея Илариона (Троицкого) принял декларацию митрополита Сергия. Однако 8 февраля (1929 г. - А.Г.) отказался от подчинения заместителю патриаршего местоблюстителя»[19]. Судя по всему, с епископом Виктором (Островидовым) случилось нечто подобное. Под влиянием архиепископа Илариона (Троицкого) епископ Виктор возобновляет общение с митрополитом Сергием (Страгородским) (ориентировочно - в конце 1928 г.), но по отбытии владыки Илариона из Соловецкого лагеря возвращается к прежним взглядам. Окончание срока заключения священномученика Илариона совпало с прибытием в лагерь в конце октября катакомбного епископа Максима (Жижиленко). «Прибытие на Соловки владыки Максима чрезвычайно усилило (и до этого преобладавшее) влияние "иосифлян"... Архиепископ Иларион (Троицкий) вскоре был увезен из Соловков, а с ним вместе исчезли и "сергианские настроения" у многих»[20], в том числе, вероятно, и у епископа Виктора (Островидова).
[1] Иоанн (Снычев), митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский. Священномученик Иларион, архиепископ Верейский: Житие и свидетельства. Изд-во Сретенского монастыря, 1999. С. 20.
[2] Иоанн [Снычев], митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский. Митрополит Мануил (Лемешевский): Биографический очерк. СПб, 1993. С. 104.
[3] Иоанн [Снычев], митрополит. Церковные расколы Русской Церкви 20-х и 30-х годов XX столетия. Самара, 1997. С. 272-273.
[4] Там же. С. 326.
[5] Там же. С. 325-326.
[6] Вятский исповедник: Святитель Виктор (Островидов). Жизнеописание и труды / Сост. Л.Е. Сикорская. М., 2010. С. 251.
[7] Священноисповедник Виктор (Островидов), епископ Глазовский, викарий Вятской епархии // Дамаскин (Орловский), игумен. Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви ХХ столетия. Т. 4. Тверь, 2005. С. 142.
[8] Второе письмо епископа Глазовского Виктора митрополиту Сергию (16.12.1927) // Вятский исповедник: Святитель Виктор (Островидов). С. 293.
[9] Ответы преосвященного Виктора, епископа Ижевского и Вотского (он же Глазовский), на 15 вопросов ОГПУ по поводу «воззвания» митрополита Сергия от 29 июля 1927 года // Там же. С. 313.
[10] Поляков А.Г. Викторианское течение в Русской Православной Церкви: факторы распространения (конец 1927 - 1928 гг.) // Религиоведение. 2012. № 1. С. 42-43.
[11] Польский М., протопресвитер. Новые мученики Российские: В 2 т. Т. 2. Глава 3. Максим, епископ Серпуховский //http://www.paraklit.org/eres/MP/Poljskiy.Novie_mucheniki_Rossiyskie.t.2.htm.
[12] Иоанн [Снычев], митрополит. Церковные расколы Русской Церкви 20-х и 30-х годов XX столетия. С. 325-326.
[13] Волков Олег. Погружение во тьму: из пережитого. М., 2009. С. 78.
[14] Динамика распространения викторианского течения в Русской Православной Церкви в конце 1920-х гг. / Сост. А.Г. Поляков // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Гуманитарные науки. 2011. № 4 (20). С. 8.
[15] Кочин Г.А. Город Глазов в судьбе епископа Виктора (Островидова) // Из истории православных церквей Глазовского уезда [Материалы 11-й краеведческой конференции «Из прошлого в настоящее: страницы истории Православной Церкви в Глазовском уезде» от 25 окт. 2012 г.]. С. 12 //http://http://glazovskaya-zbc.3dn.ru/stranicy_pravoslavija_v_glazovskom_uezde1.pdf.
[16] Динамика распространения викторианского течения в Русской Православной Церкви в конце 1920-х гг. С. 8.
[17] Там же.
[18] Польский Михаил, протопресвитер. Новые мученики Российские. Т. 2: Глава 3. Максим, епископ Серпуховский.
[19] Поляков А.Г. Управление викторианским течением в Русской Православной Церкви (апрель 1928 - май 1931 г.) // Вестник Ленинградского государственного университета имени А.С. Пушкина. 2011. № 2. Т. 4: История. С. 109.
[20] Польский Михаил, протопресвитер. Новые мученики Российские. Т. 2: Глава 3. Максим, епископ Серпуховский.