культура: Нет ли у Вас опасений,
что книга на магазинных полках окажется рядом со слабым, некачественным,
а зачастую и просто лживым ширпотребом, также посвященным украинским
событиям?
Прилепин: Так ведь и другие мои книжки стоят рядом с
плохими романами и бездарной, даже вредной публицистикой. И что в связи с
этим делать? С другой стороны, моя книга не в мейнстриме. Не знаю ни
одного писателя, живущего в России, который решил бы рассказать о том же
самом. Есть украинские авторы, которые издали хронику майдана, - Андрей
Курков, например... Следовательно, ответ: опасений не чувствую.
культура: Все мы наслышаны об
ужасах, которые вытворяли в Донбассе боевики националистических
батальонов. Как Украина, на Ваш взгляд, докатилась до такого
расчеловечивания?
Прилепин: Война вообще вещь бесчеловечная, так что я бы аккуратнее говорил именно об Украине. На войне убивают и делают это без пощады.
А вот почему вольная Украина занялась на майдане антикоррупционной борьбой, которая отчего-то изначально имела русофобскую подкладку, - любопытный момент. И об этом я стараюсь по возможности беспристрастно размышлять в своей книге. Именно с пламенной русофобии все и началось. В каком-то смысле скачущие на майдане эту войну накликали. Дурное, хамское скакание вызвало самое настоящее землетрясение.
культура: Какие преимущества или, напротив, минусы несет избранный Вами на сей раз жанр репортажа с четко выраженной авторской позицией?
Прилепин: Есть плюсы, есть минусы, не надо сравнивать
публицистику с беллетристикой. Вот репортажи Хэма, а вот роман «По ком
звонит колокол». «Братья Карамазовы» - и дневники Достоевского. Одно и
другое пишется с целями, несколько отличающимися, и, разумеется,
воздействует по-разному.
культура: Чего может добиться писатель там, где не справляются (или справляются с трудом, если исходить из Минских соглашений) политики?
Прилепин: Ничего не может добиться писатель. Это мания величия - так о себе рассуждать. Любое событие - сгусток тысячи воль.
культура: Вы пишете об отношениях
России и Украины в целом, о нашей общей многовековой истории. Что бы Вы
ответили тем, кто сегодня говорит «никогда мы не будем братьями»?
Прилепин: Ответил бы, что они правы: никогда мы не будем
братьями. Между нами случился развод. Будет «Украина заграничная» -
страна, в сущности, чужая, типа Польши. Но будут и на территории
Новороссии сохранены истинные украинские традиции - «Украина Тараса
Бульбы», таким образом, останется с нами. А с той стороны уже существует
«Украина Андрия». Она заслужила, отвоевала, сформулировала свою
свободу. Мы не вправе ее отменить. Но тех, кто остается нашими братьями,
мы вправе взять в семью.
культура: Кстати, есть ли на Ваш
взгляд разница между Крымской и Русской весной? Если да, в чем она
заключается, и какое понятие Вам ближе?
Прилепин: Разница в том, что там почти не стреляли, а тут идет бойня. Но в целом это не разные события, а одно.
культура: А как сложилась на этом
драматическом фоне судьба Ваших коллег, друзей, знакомых, с которыми Вы
беседуете в Киеве накануне майдана, чему посвящено начало книги?
Прилепин: Все, слава Богу, живы, но из Киева многие
уехали. Вероятно, в итоге они эмигрируют в Россию. Ефим Гофман,
украинский публицист, дай Бог ему здоровья, по-прежнему живет и
планирует жить на Украине.
культура: За последний год Вы несколько раз побывали в Донбассе с гуманитарными миссиями. Расскажите поподробнее.
Прилепин: Да, об этом есть и в книге. Я бросаю клич на
своих страницах в социальных сетях, в течение недели собираю деньги, еду
через границу на собственной машине и уже на месте раздаю то, что
закупил, - продукты и лекарства. В основном тем людям и организациям,
которые особенно нуждаются в помощи. Скоро опять собираюсь. По итогам
последней поездки сняли фильм «Не чужая смута» - чтобы те, кто помогал,
помнили лица тех, кому помогли.
культура: Осенью 2014-го в
интервью нашей газете Вы говорили, что «ополченцы настроены на
продолжение войны» и «не собираются оставаться в составе Украины».
Изменилось ли что-либо сейчас, спустя полгода?
Прилепин: Спустя полгода ополченцы отвоевали Дебальцево и
около пятидесяти деревень и сел. Теперь они настроены на то, чтобы
пройти еще какое-то расстояние, приближающее их к границам Луганской и
Донецкой областей.