У Александра Городницкого два призвания - наука океанология и авторская песня. И там и там он многого добился: стал академиком, а песни его, начиная с «Вальса геофизиков», уже шесть десятилетий поёт вся страна. Поговорить с этим удивительным человеком удалось после презентации его нового фильма «Легенды и мифы Александра Городницкого».
Энгельс тайну не раскрыл
- Александр Моисеевич, знаю, что в юности вы были атеистом, но, судя по вашей поэзии, сейчас изменились.
- Мне почти 82 года. Достиг конца жизни, старости. Как пел Окуджава
незадолго до смерти: «Жизнь моя, как перезрелое яблоко, тянется к тёплой
землице припасть». Много лет назад, в 1988 году, находясь в одной из
последних моих океанских экспедиций, написал стихотворение, которое я
мог бы прочесть в качестве ответа. В нём есть такие строки: «Не вечно
присутствие нас на Земле, но вечно присутствие Бога». Это то, что я
ощущаю, потому что, будучи профессором геологии, занимаясь историей
нашей Земли, не мог не размышлять о смысле жизни, о её недолговечности...
Моя последняя научная работа связана с эсхатологическим концом света,
который я обосновываю с позиции прагматической науки.
- А как вы пришли к мысли о Божественном происхождении жизни на Земле?
- В юные годы на вопрос о том, что такое жизнь, я барабанил наизусть
любимого мною в ту пору Фридриха Энгельса: «Это форма существования
белковых тел, существенным моментом которой является обмен веществ» - и
всё. Мне понадобилось много лет для того, чтобы понять, что это пустые,
ничего не значащие слова, которые не объясняют тайну жизни. Знаменитые
учёные Исаак Ньютон, Альберт Эйнштейн, Иван Петрович Павлов, которого я
ещё застал живым, были верующими людьми. Я не верю в преобразование
обезьяны в человека. И думаю, что все попытки создать геном человека при
всех успехах современной науки обречены, потому что есть что-то, что не
позволит это сделать, как в любимом мною романе братьев Стругацких
«Миллиард лет до конца света». Мы никогда не сможем достичь абсолютной
истины, которая, вероятно, где-то должна существовать.
Пограничные ситуации
- В вашей жизни были события, которые можно объяснить промыслом Божьим?
- Много раз попадал в то, что называют нештатными ситуациями. На этот счёт у меня есть стихи:
Ветер злее, небо ниже
На границе двух эпох.
Вся и доблесть в том,
что выжил,
Что от голода не сдох,
Что не лёг с другими рядом
В штабеля замёрзших тел,
Что осколок от снаряда
Мимо уха просвистел...
Я был блокадным ребёнком, меня увезли из Питера по ледовой трассе уже
умирающим от дистрофии. 17 лет провёл в экспедициях на Крайнем Севере с
недоеданиями и так далее. В далёком 1960 году мою резиновую лодку на
порожистой реке втянуло в порог. На этой же реке ранее, за две недели до
этого, погиб мой товарищ. Спустя несколько лет у нас загорелся самолёт.
За 35 лет плаваний в океане и погружений на дно нередко возникали
нештатные ситуации. То, что я жив, можно объяснить только везением или
промыслом Божьим, что, по существу, одно и то же.
Как поспорил с раввинами
- В фильме «Легенды и мифы Александра Городницкого» вы попытались
объяснить некоторые библейские сюжеты с позиций современной науки. Не
грех ли это?
- В своё время я читал лекции в университете в Тель‑Авиве и тогда
высказал предположение, что войско фараона, которое преследовало Моисея с
его народом, погибло от цунами. Так вот на мою лекцию специально пришли
раввины, чтобы меня «потопить». Они сказали, что это кощунство -
пытаться Божье чудо объяснить с позиций прагматичной науки. На что я им
задал вопрос: «Господа, вы считаете, что Бог хуже нас знал устройство
Земли?» Они сказали: «Нет, конечно, лучше». «В таком случае, почему он
не мог сделать чудо так, чтобы мы могли найти ему научное объяснение?»
Кстати, сейчас у меня только что вышла книга «Легенды и тайны науки»,
где я с научных позиций трактую несколько глав из Библии, в частности
главу «Исход».
Не горжусь тем, что написал
- «Поэт лишь пишет. Бог диктует». Можете ли вы то же сказать о себе?
- В свою очередь хочу процитировать великую поэтессу Анну Андреевну
Ахматову, которая на вопрос, тяжело ли писать стихи, сказала: «Что ж
тяжёлого, когда диктуют?» У меня чаще всего так не получается. Зато
когда наступают редкие минуты и меня просто тащит к бумаге, у меня есть
точное ощущение, что мне диктуют. И если я сейчас отвлекусь, не
получится написать. Тот безымянный, безвестный плотник, который в Кижах
делал храм, потом бросил топор в озеро, ибо он выполнил миссию Божью. В
поэзии то же самое: поэт не должен гордиться тем, что он написал. Ведь
Бог мог избрать и другую «антенну» - другого человека.
- Часто ли обращаетесь к Библии?
- Я читал и читаю её. Библия - величайшая книга, книга книг. Думаю, что
сегодня самое время вернуться к тем заповедям и нравственным ценностям,
которые лежат в основе существования мира и христианской культуры, а
сейчас активно нарушаются.
Беседовала Ирина КОЛПАКОВА