Эмоции,
как оно всегда и бывает, становятся понятны, если не просто увидеть
Музей камня, но знать предысторию момента. Как рассказал заместитель
директора ГМП «Исаакиевский собор» по научной работе Александр
Квятковский, ей больше ста лет.
В 1907-м архитектор Парланд, возводивший в столице собор Воскресения Христова на Крови, построил и часовню-ризницу, которая была освящена 27 апреля 1908 года (сам собор - в августе). Как известно, этот храм был мемориальным - памяти убитого царя Александра II. В связи с великим горем вся Россия посылала будущему храму пожертвования: картины на библейские сюжеты, иконы, церковные предметы, даже фамильные драгоценности и столовое серебро. Ризница и предназначалась для хранения всех этих даров, которые «в память человеческого очень важного патриотического чувства» было решено не продавать ради финансирования строительства, а оставить «для обозрения всех желающих». Был даже сделан отдельный вход.
Поместили в собрание и портреты царя, и императорскую корону. То есть, подчеркивает Квятковский, ризница оказалась сразу музеем, а не обычным местом хранения убранства священников, церковной утвари, панагий, крестов... Но вообще-то ризницы и были первые музеи на Руси - в кремлях, при соборах, в них хранились ценности. Великие князья, уходя в поход, оставляли здесь свои вещи. Они именовались тогда древлехранилищами.
В советские годы часовня-ризница была, что называется, перепрофилирована. Известно, что здесь размещалась Вторая механизированная колонна Севзапрыбпрома. Затем - реставрационные мастерские, которые обслуживали Спас-на-Крови во время его долгого восстановления. Возвращение ризницы в свою ипостась произошло в 1996-м, когда за год до открытия возрожденного храма здесь начала работу выставка «Император Александр Второй» (музей разумно решил напомнить людям, в честь кого была возведена церковь). Тогда, подчеркивает Квятковский, «пространство было просто захвачено» большими картинами, большими бюстами, его самого «не заметили».
Эта выставка работала по 2004 год, ее пришлось разобрать и поселить в здание дирекцию самого ГМП «Исаакиевский собор», поскольку работы прибавлялось, а помещений катастрофически не хватало. И лишь когда музею отошли Серебряные ряды, стало возможно создать в ризнице особое экспозиционное пространство.
Решили сделать Музей камня. Вспомнили сказанное академиком Ферсманом: «Исаакиевский собор - музей облицовочного и цветного камня»: при строительстве собора использовано пятнадцать пород. Мысленно присовокупили к этой фразе Спас-на-Крови: тут видим более двадцати видов камня; да еще более полутора десятков сортов мрамора представлены во всех соборах. А в фондах музея имелись образцы «своих» поделочных камней и драгоценные вещицы из них; все эти предметы, как рассказал реставратор Владимир Мезенцев, приведены в порядок, да негде было показать. Кстати, на них пробовались методики реставрации, которые впоследствии применялись уже в самих храмах на больших объемах. (Сейчас в Исаакии «лечат» малахитовые колонны, на очереди лазуритовые.)
Меж тем директору Николаю Бурову была представлена модель Исаакия из янтаря - удивительное совершенно произведение, еще раз после памятной очистки стен, сделавшей собор светлым, меняющее образ храма в наших глазах. И без того каждый час разный. Исаакий, оказывается, может быть и золотым, светящимся изнутри, ему и это идет.
Таким увидел собор художник Александр Крылов, который работал, в частности, над воссозданием Янтарной комнаты, а также восстанавливал деревянную модель Исаакиевского собора. «Нельзя не купить!» - воскликнул, что легко представить себе, Николай Витальевич Буров и теперь сообщает прессе, что автор сбавил, к счастью, цену вдвое. А художник Крылов признается, что ему «очень повезло: произведение оказалось в идеальных условиях - осталось в Петербурге, в одном из любимых музеев, а то давно уже покинуло бы пределы Отечества». Он полагает, что в гигантской многоцветной палитре Исаакия и Спаса «янтаря только и не хватало».
Когда будете в новом музее, обратите внимание: модель показывает не сегодняшний вид храма, а тот вариант Монферрана, который остался невоплощенным: гораздо больше скульптур, собор окружает невысокая ограда - крест в плане...
Забегая вперед, скажу, что сверкающая модель в центре ризницы («как в дарохранительнице») окружена иконами из янтаря - cв. Николай, cв. Георгий Победоносец, Царственные Страстотерпцы - также работы Крылова, но уже и его собственность. Они большие, храмовые; мозаичная техника; это новое направление в создании икон, и не исключено, что когда-нибудь появится где-то янтарный алтарь...
Продолжим слушать Александра Квятковского. Одна из икон - Иверская Пресвятой Богородицы (Вратарницы или Привратницы); «лик в размер человеческого лица выполнен из одной пластины, вероятно, единичный случай»; «мы взяли ее, а не Владимирскую, при всем уважении к покровительнице Северо-Запада. Потому что ризница - Иверская, ее изображение было при входе. Янтарные образы, а они освящены, в центральном помещении ризницы отсылают к ее первоначальному содержанию».
Новое содержание - ода, или, по словцу Бурова, поклон камню, его хранителям и реставраторам, - должно было обрести и соответствующую форму. Но какую? Избрали форму драгоценного ларца самоцветов, отсылающего к русской культуре, в том числе театральной, к «билибинским ноткам» даже. Вот почему так волновался директор: стены в ризнице яркие - красные, синие и зеленые.
Купол - голубой, из центра бьют золотые
лучи, а вокруг звезды. Дизайн интерьера принадлежит архитектору Виктории
Яковлевой, она и объяснила мне такое решение:
- Если бы сохранились документы о том, как выглядело убранство ризницы, я
бы сама не допустила никаких фантазий, никакого этого синего, красного и
зеленого. Дошла бы до самой сути и подняла тот интерьер, который
когда-то был. Никто не смог бы помешать, я в этом плане очень жесткий
человек. Но свидетельств нет. Только описание купола в центральной части
ризницы - и мы предельно тщательно его расчистили и воссоздали внешний
вид.
В очень плохом состоянии была поталь, это техника аппликации золотом; я следила, чтобы сделано было блестяще... По правде сказать, купол меня волнует больше всего остального: кроме него, мы не занимались ни воссозданием, ни реставрацией. Конечно, тут был декор. Я убеждена, что были росписи. Но документов нет, и я стремилась к компиляции, декоративности - как раз затем, чтобы никому не пришла в голову мысль о реставрации.
Это полный художественный вымысел, фантазия, стилизация. Применены многие декоративные приемы - цвет, живописный декор, свет, подсветка, современное музейное оборудование... - чтобы возникло ощущение шкатулки. У меня самой есть маленькая красная такая, когда-то в ней было, вероятно, кольцо. Сафьян, золотом на крышечке «Фаберже», прелестная вещь...
Еще по одной исторической справке у нас есть сведения, что здесь была метлахская плитка на полу. Но ни рисунка, ни цветового решения - ничего. И мы не стали сочинять, поскольку сочинять плохо. Либо есть информация - либо нет. И сделали «какой-то» пол: его не видно, он просто подложка...
Центральное помещение ризницы окружают две небольшие галереи. В них витрины и стенды. Среди почти сотни экспонатов выделяются два уникальных памятника художественной культуры - иконы из камня работы златоустовских мастеров - «Преображение Господне» Александра Тележникова и «Моление о Чаше» Петра Бояршинова, 1825-го и 1829 годов, соответственно. Эти иконы называются насыпными, или наборными, требуют колоссального труда.
Образа
из папье-маше помещались в специальный деревянный ящик, на основу потом
насыпались и наклеивались драгоценные или полудрагоценные камни. Таких
икон известно около двадцати всего, они стоили огромных денег - около
250 рублей; это заказная работа или мастера делали их для своей семьи,
чтобы передавать из поколения в поколение.
Обе иконы, а также некоторые другие экспонаты принадлежат Музею истории религии. Они соседствуют с вещами из Музея Горного университета и собственными из фондов ГМП «Исаакиевский собор». Витрины в галереях показывают жизнь того либо иного камня - от куска породы, самородка, до произведения искусства. Вот чаши, шары, украшения для стола, печати, вот фигурка маленькой каменной ящерки (Хозяйка Медной горы?), шкатулки, пресс-папье, наборные плакетки, нож с каменной ручкой... Малахит, лазурит, орлец, яшма, мраморы...
Есть и необходимая уже каждому музею сенсорная видеопанель с программой «Камень Исаакиевского собора», у которой надолго застрянет и взрослый, и ребенок. Она будет совершенствоваться и обогащаться. А сама экспозиция - «еще одна форма существования наших музеев-соборов» - в таком виде простоит, очевидно, год, а потом изменится. Надо полагать, межмузейное сотрудничество на этой площадке продолжится и разовьется. Может быть, в этом еще один смысл названия «Время собирать камни...».
А главный его обертон, понятно, самый что ни на есть петербургский. Город наш, хотим мы того или нет, - большой каменный музей. Продолжаем любоваться. Надо хранить. Маленький музей камня в помощь.
ФОТО Дмитрия СОКОЛОВА
КСТАТИ
В последнем номере газеты за прошлый год мы сообщали, что 27
декабря Государственный музей-памятник «Исаакиевский собор» ждет
трехмиллионного посетителя. Им оказалась первоклассница из Кирова Соня
Булычова. Она приехала в Петербург с мамой, папой и старшей сестрой. На
память девочке подарили зимнее изображение собора, выполненное в технике
горячей эмали по серебру.
В Музее камня ожидается от ста тысяч до трехсот тысяч посетителей в год.
http://www.spbvedomosti.ru/article.htm?id=10304785@SV_Articles
