Но когда-то все обстояло иначе: батюшка принадлежал к поколению исповедников, претерпевших за веру и преданность Богу притеснения от властей, тюремные и лагерные заключения и ссылки. А после освобождения целые годы провел в безвестности, трудах и молитве на отдаленном рыбацком острове. Отец Николай не оставил обширного духовного наследия, трудов по аскетике или по богословию, но его краткие слова и простые наставления одинаково трогают сердца «простецов» и «мудрецов». Для многих и многих он стал тем человеком, с которого начинается путь к Богу.
Поколение...
В один из дней в конце мая, по одним сведениям в 1909-м, а по другим - в
1910-м году, в селе Чудские Заходы Гдовского уезда Санкт-Петербургской
губернии в благочестивой купеческой семье родился мальчик, нареченный в
крещении Николаем в честь одного из самых почитаемых в России святых -
Святителя Николая Мирликийского-Чудотворца. Был он третьим сыном в
семье, и как будто, ничем не отличался от старших братьев, но именно ему
был уготован путь особый. -
Пройдут годы, и он окажется в ряду чудом выживших в 20-е - 30-е гг. православных священников. Схиархимандрит Захария из Троице-Сергиевой Лавры и схиархиепископ Антоний (Абашидзе) из Киево-Печерского монастыря, московский старец - святой праведный Алексий Мечев и архимандрит Серафим (Тяпочкин), преподобномученик Амфилохий Почаевский и недавно почивший архимандрит Иоанн (Крестьянкин), - вот только наиболее известные из них.
Все они разделили удел исповедников и были удостоены Богом высоких духовных дарований. Их прозорливость - способность предсказывать события будущей жизни, а порой - и знание о прошлом людей и совершенных ими ошибках, дар исцеления и изгнания нечистых духов - привлекали к ним верующих со всех концов России.
«Между верой и благополучием»
Сохранились свидетельства о том, что в молодости Николай Гурьянов отличался достаточно сильным характером, и ему требовались усилия, чтобы научиться владеть собой. Но именно на нем остановился однажды взгляд отца, неожиданно обратившегося к его матери со словами: «Екатеринушка, как эти (старшие дети) - не знаю, а этот - тебя доглядит». Отец Николая Гурьянова умер молодым, все братья погибли во время Великой Отечественной войны. Ему же предстоял путь священства и несение заботы не только о престарелой матери, но и о десятках духовных детей, и о сотнях паломников, приезжавших к нему издалека.
Личный выбор Николая между верой и относительным спокойствием, которое сталинская государственная система обещала тем, кто готов был следовать установленным нормам, состоялся еще до начала массовых репрессий - когда он был студентом Ленинградского Педагогического института. В 1929 г. Студент Гурьянов был отчислен с первого курса за то, что позволил себе высказаться против закрытия одного из храмов. Путь к высшему образованию оказался для него, таким образом, закрыт, несмотря на то, что он успешно окончил в 1928 г. Гатчинский педагогический техникум. Вернувшись на родину, Николай служил псаломщиком в церкви, преподавал математику, физику и биологию в школе. В 1930-х годах последовал арест. Заключение в «Крестах», ссылка в лагерь под Киевом, а затем - на поселение в Сыктывкар - составили основные вехи его исповеднического пути.
Условия
содержания заключенных были чудовищны. В Заполярье Николай оказался
среди тех, кто прокладывал железную дорогу. Годы спустя батюшка
вспоминал ту ночь, когда ему пришлось долгие часы стоять в воде и в
ледяном крошеве вместе с другими заключенными. Бесконечной показалась
эта ночь страданий. Поддерживала его молитва. А наутро пришедшие
охранники обнаружили, что он оказался единственным, кто остался жив.
Из-за болезни ног, поврежденных в заключении, Николай Алексеевич не был мобилизован в годы войны. После лагеря он преподавал в школах Тосненского района, а после оккупации Гдовского района, был перемещен в Прибалтику. В годы войны в его жизни состоялось событие, определившее всю его последующую судьбу. - Подготовленный пережитыми испытаниями к «тесному пути» служителя Церкви, 15 февраля 1942 г. в Риге, в праздник Сретения Господня, он принимает сан священника. Первое время он служил в храмах и монастырях Прибалтики, а в 1958 г. по откровению одного из старцев, указавших ему место его будущего служения, ходатайствовал о переводе на уединенный рыбацкий остров Талабск (более известный под названием рыболовецкого колхоза им. Залита). Здесь отец Николай провел сорок лет жизни и пастырского служения.
Бог и душа
Приехав сюда никому не известным священником, возбуждавшим подозрения у неверующего населения, через несколько лет он снискал искреннее и глубокое уважение рыбаков. Поселившись вместе с матерью в самом крошечном домике на окраине поселка, он служил один, своими силами ремонтировал церковь, латал и перекрывал кровлю, пек просфоры, а в свободное время, не ожидая просьбы о помощи, появлялся на пороге домов тех, кто больше всего нуждался в поддержке. Семьи рыбаков подолгу оставались без кормильцев. Незлобивый и кроткий, батюшка выполнял работы по хозяйству, оставался с детьми, помогал престарелым и немощным. Многие с благодарностью вспоминали потом его заботу о семьях, где хозяин выпивал. Отец Николай мог, например, вынуть бутылку у пошатывающегося мужичка и тут же разбить ее: его тихое слово покорно принимали люди, казавшиеся безнадежно опустившимися.
В первые годы было и тяжело. Порой подступало уныние: годами он служил в пустом храме. Приходила и мысль уехать с этой тяжелой земли. Но однажды, когда вещи были уже уложены, его остановил детский голос - крошечный ребенок, почувствовав его грусть, вдруг горячо попросил его не уезжать. Батюшка принял детские слова, как изъявление воли Божией и напоминание об указании служить здесь, данном ему через старца. Шло время - отец Николай терпеливо продолжал нести свой крест. Через несколько десятков лет, Талабск, представлявший собой в момент его приезда пустынный островок, покрылся садиками и островками зелени, которые батюшка высаживал и заботливо поддерживал, таская по сотне ведер воды с озера. Озеленение острова было особым его подвигом. С материка и из паломнических поездок, он привозил саженцы, составившие знаменитый «сад памяти», напоминавший ему о местах его заключения. Он почти не спал: днем служил и работал, а ночью молился.
Наконец, «сухая почва» дала всходы. Отношение рыбаков к батюшке обнаружил следующий эпизод: когда одна жительница поселка под давлением уполномоченных написала донос на отца Николая, грозивший ему новым заключением, рыбаки выразили ей единодушное порицание - никто из вернувшихся с лова не положил по обычаю на ее тарелку рыбы. С этого времени в церковь потянулся народ. Тогда, в 60-е годы, во время усиления гонения на храмы, к отцу Николаю пожаловали представители местной власти, разговаривая очень грубо и пообещав на следующий день вернуться за ним. Батюшка всю ночь простоял на молитве, а наутро на озере поднялась страшная буря, которая не утихала в течение трех дней. Талабск стал недоступен. После того, как буря стихла, об отце Николая как-то забыли и больше не трогали.
Старчество
В 70- е годы к отцу Николаю на остров стали приезжать люди со всей страны - его начали почитать, как старца. Не только церковные люди тянулись к нему, но и падшие души, чувствуя тепло его сердца. Некогда забытый всеми, порой, он не знал ни минуты покоя от посетителей, и чуждый мирской славе только потихоньку сетовал: «Ах, если бы вы в церковь так бежали, как за мной бегайте!». Его духовные дары не могли остаться незамеченными: он называл незнакомых людей по имени, приоткрывал забытые грехи, предупреждал о возможных опасностях, наставлял, помогал изменить жизнь, устроить ее на началах христианских, вымаливал тяжелобольных.
Сохранились
свидетельства того, что по молитвам батюшки, ему открывалась судьба
людей, пропавших без вести. В 90-е гг. известный на всю страну Печерский
старец - архимандрит Иоанн (Крестьянкин) свидетельствовал об отце
Николае, что он является «единственным, по-настоящему, прозорливым
старцем на территории бывшего СССР». Он знал произволение Божие о
человеке, многих направлял по кратчайшему пути, ведущему ко спасению.
Батюшка был чужд человекоугодия. Принимал не всех. Некоторых и разворачивал со словами: «Ты зачем сюда пришла?». К нему побаивались ездить даже маститые священники. Отец Николай обличал. Известен случай, когда к нему приехали двое гостей в дорогих облачениях, имевшие весьма внушительный вид. Окадив их со словами:
«Сижу я на боцке (на бочке),
А под боцкой мышка.
Мой миленок - комсомолец,
А я коммунистка...»
- старец невозмутимо продолжал службу. Иногда он довольно ощутимо постукивал пришедших к нему по щеке или по лбу: таким образом, он отгонял нечистых духов, которых ему дано было видеть воочию. Но когда он «побивал», на него никто не обижался, потому, что во всем чувствовалась любовь. Батюшка приучал людей следить за собой, за своими помыслами, проверяя себя: в вере ли ты? На вопрос, как жить, он отвечал: «Жить так, словно ты завтра умрешь».
Как, в какой форме ему открывалось то, что сокрыто - тайна Божия, но бывали такие вот случаи. Матушка К., приехавшая к нему издалека, с Урала, шла к старцу с трепетом - после перенесенной травмы мучили головные боли, да так сильно, что она боялась потерять рассудок. Что произнесет батюшка? К чему готовится? Долго ли осталось жить? - А старец посмотрел на нее внимательно, ласково, взял за плечи и произнес: «Поносишь еще платьице-то, поносишь...». По простоте смысл слов поняла не сразу, только, как ребенок, отозвалась на ласку и ободрение. А уж, когда о. Николай помазал лоб маслицем, благословил на дорогу, на обратном пути догадалась: мол, «рано с телом прощаться. Поживешь еще».
Удивительны бывали и его благословения. То в едва знакомых спутниках, он прозревал будущих мужа и жену, то в «младенце духовном» - будущую монахиню. Приехала как-то к старцу женщина, через «буреломы» и «колдобины» страданиями приведенная Богом в храм, поднятая чудом с одра болезни. И все, что знала-то она тогда о жизни во Христе, почерпнула из нескольких книг, среди которых оказалась и книга о подвижниках Кавказа. В душе - «рай» от сознания милости Божией к ней, и точного знания, куда, в каком направлении идти - к Господу, в Церковь - нашлась «монетка потерянная».
А на глазах слезы, и слово «монашество» вымолвить страшно по недостоинству своему. А батюшка ей: «Ну, поезжай на Кавказ, поживи в горах, посмотри». Стояла, будто солнце в руки получила. Келейницы ей вслед: «Целуй калитку. Батюшка за все годы ни одного такого благословения не дал! Монахов туда не благословляет!» И до последнего, до исхода своего из жизни временной уже в монашеской мантии, вспоминала она, как все сложилось - и деньги Бог послал, и попутчиков, и проводника. И такой молитвы, как там, в горах, как она говорила, уже не было. Православное «детство» - радость, когда Господь укрепляет, поддерживает на каждом шагу, связано было для нее с о. Николаем Гурьяновым и его благословением.
...Простые наставления старца о том, что надо трудиться, опасаться праздности, избегать пристрастия к вину, любить ближних и по заповеди, быть всем, как слуга, доходили даже до сердец людей, запутавшихся в жизненных обстоятельствах и ожесточенных. Молитвы и акафисты, которые батюшка распевал тоненьким слабым голоском, разошедшиеся в записях, воспоминания о нем духовных детей, его фотографии и сегодня напоминают об этом замечательном священнике, пронесшем крест своего служения до самого конца. Уже тяжело больной, он наотрез отказался покинуть место своего служения и перейти на покой в один из монастырей, ради приезжавших к нему тысяч людей. Пожалуй, одним из самых известных стало одно из последних напутствий православным христианам: «Верующий человек, он должен любвеобильно относиться ко всему, что его окружает. Любвеобильно!».
http://www.pravmir.ru/starec-nikolaj-guryanov-pomogi-mne-bozhe-krest-svoj-donesti-video/
.jpg)
