Точка падения

Некоторое время назад публике была представлена новая коллекция известных дизайнеров одежды Дольче и Габбана. Она представляла собой реплики на тему византийского церковного искусства и включала иконные лики Божьей Матери и святых, священные христианские символы, которые выполняли роль аксессуаров и бижутерии. Мы увидели большие кресты наподобие архиерейских и наградных, которые располагались ниже пояса моделей, лики святых были нанесены на каблуки или прикрывали срамные места.

Реакция мира моды оказалась вполне сдержанной - дизайнеров обвинили в отсутствии эксперимента и чересчур дословном цитировании церковных изображений.

В самом деле, мир массовой культуры и шоу-бизнеса давно привык к частому использованию сакральных христианских символов - бижутерия в виде креста и эстрадные певички в одеждах монахинь уже стали вполне общим местом. Также распространена в массовой поп-культуре и откровенно сатанинская символика, тиражирование которой уже стало огромной индустрией. Перевернутые кресты, пентаграммы и атрибуты сатанизма - неотъемлемая часть субкультуры, включающей в себя клубную эстетику, связанную с культом наркотиков, транса и самого широкого спектра направлений рок-музыки - от психоделики до так называемого «металла».

Оттого эксперименты с христианской символикой в дизайне модной одежды, произведенные Дольче и Габбана, выглядят для публики, искушенной антихристианскими экспериментами массовой культуры, очередной буржуазной скукой и даже неким возвратом к традициям.

Тем не менее, это событие представляет собой гораздо более значимое явление, чем просто очередная попытка ввести в оборот массовой индустрии шоу-бизнеса священные христианские символы, потерявшие для современного человека свое истинное значение. Оно демонстрирует новое состояние, к которому пришла западная цивилизация, являющаяся постхристианской по самоопределению и антихристианской по сути. Такое состояние можно охарактеризовать как «точку падения». В артиллерийской науке этот термин означает точку встречи снаряда с поверхностью земли. Так и в сложившейся социокультурной ситуации можно говорить об окончательном совпадении двух векторов - массовой и экспериментальной культуры. И эти векторы, взаимно влияя друг на друга и катализируя друг друга, с удвоенной скоростью влекут современную цивилизацию в бездну богоборчества.

Так называемая современная элитарная культура, включающая в себя и актуальное искусство, и рок-музыку, и экспериментальное кино, - представляла и представляет собой лабораторию массовой культуры, фабрику по разработке смыслов и образов, используемых затем индустрией моды, шоу-бизнеса и рекламы. Именно здесь, в этой эзотерической лаборатории, происходит тестирование общественного сознания на готовность или не готовность к новым смыслам и образам. И это тестирование происходит в форме снятия всех мыслимых и немыслимых ограничений, существующих в традиционном сознании путем нивелирования и уничтожения всех его форм, в первую очередь религиозной.

Последовательное стирание из культурной памяти цивилизации памяти о Боге, уничтожение религиозных кодов сопровождается изящно культивируемым разложением и является источником гигантских денег, зарабатываемых производителями продукта массовой культуры. Дело в том, что этот продукт, как и любой другой, имеет свои маркетинговые законы сбыта. То есть, человек, его потребляющий, должен затем испытывать эту потребность вновь и вновь, обеспечивая, таким образом, воспроизводство. Но такую потребность может испытывать лишь не цельный (уцеломудренный) человек, а человек с разрушенной и расчлененной волей, поскольку массовая культура адресована не к человеческой личности, а к отдельным инстинктам, которые в уцеломудренном сознании подчинены единой воле. Таким образом, перед массовой культурой стоят две последовательные и взаимосвязанные задачи: расчленить человеческую личность и, имея в виде адресата отдельные, легко просчитываемые психофизические инстинкты (например, половой или инстинкт разрушения), воздействовать на них напрямую.

Алгоритмы выполнения этой задачи и разрабатывает лаборатория экспериментальной культуры и современного искусства. В этом содержится глубинный смысл, своеобразное антитаинство современного искусства. Если христианское таинство призвано собрать воедино рассыпавшийся в грехе человеческий дух, то такое антитаинство служит полному уничтожению духа, призванного быть цельным, рассеиванию его по ветру.

Для того, чтобы бегло проследить основную траекторию современной культуры, являющейся лабораторией, в которой, в том числе, разрабатывается стратегия антихристианского вектора массовой культуры, необходимо упомянуть о некоторых авторах, ее определяющих. Это представители радикального крыла современного искусства, формирующие «тренд», по которому движется и будет двигаться в обозримом будущем современная цивилизация.

Из таких радикалов необходимо упомянуть, в первую очередь, представителя так называемого «венского акционизма» Георга Нитше, «работы» которого, кстати сказать, несколько лет назад были показаны в Москве. Акции и стационарные выставки его «Театра оргий и мистерий» представляют собой иллюстрации к евангельским событиям и используют христианскую символику, в том числе Распятие, погруженные в страшную кровавую вакханалию и голые тела статистов, изображающих безудержную оргию. Причем кровь используется как искусственная, так и настоящая, для чего приносятся в жертву животные и птицы. Эта жуткая языческая мистерия находится далеко за гранью добра и зла; это демонстрация крайней степени сатанинской одержимости, при которой полностью теряется человеческий облик. Нельзя также не вспомнить деятельность другого известного «автора» Оливьеро Тоскани, работающего больше в жанре постмодернистской фотографии, часто используемой в рекламе. Его широко растиражированные фотографии, рекламирующие компанию, выпускающую одежду, изображают целующихся католических монахинь и священников. Такую рекламу даже разместили в Риме у стен Ватикана, что повлекло за собой большой скандал, приведший, в свою очередь, к резкому увеличению продаж. Эта ситуация, кстати, во многом иллюстрирует связь современного искусства и массовой культуры, с тем лишь уточнением, что антихристианские сюжеты все более успешно работают на маховик индустрии массового производства.

Чаще всего объектом атаки «контемпорари арта» становится самая святая и сакральная для христианства символика, в том числе Распятие. Кощунственные изображения Господа на кресте - любимое «развлечение» постмодернистов, чего стоит хотя бы образ распятой пьяной лягушки, с кружкой пива в одной лапе и яйцом в другой (Мартин Киппенберг), или серия фотографий Распятия, сделанных через призму стакана с мочой автора (Андрес Серрано).

Нельзя не упомянуть также и недавние события, произошедшие в Москве и некоторых других городах нашей страны. Речь идет о серии скандальных выставок на антихристианскую тему и акции в храме. Существуя на периферии этого общецивилизационного вектора, постсоветская современная культура, тем не менее, повторяет то, что было актуально на Западе в 60-е годы.

Таким образом, гламурная, но от этого не менее кощунственная коллекция Дольче и Габбаны, является продолжением и своеобразным рубежом в общем антихристианском апостасийном векторе развития современной цивилизации.

Массовая культура, к которой относится и мир моды, черпая методы, смыслы и образы из своей лаборатории - экспериментальной культуры, тиражирует их, превращая в хорошо упакованный потребительский продукт.

С потрясающей точностью воспроизведенные образы христианского искусства уже не просто не воспринимаются как священные, но даже не осознаются как знаки, указывающие на ушедшую из жизни Европы культуру. Теперь это не более чем рассыпавшиеся в пыль осколки утраченных смыслов, говорящих о призрачном существовании умершей европейской христианской цивилизации. Это посмертное существование культуры, явленное нам двумя удачливыми содомитами, должно наконец подтолкнуть нас к осмыслению нашего места в мире и нашей христианской культурной миссии.

Ведь в конечном счете гибель христианской культуры - это наша общая беда, о которой можно лишь с горечью сказать словами Царя Давида: «И сказал безумец в сердце своем: несть Бог» (Пс. 14.1).

http://www.pravoslavie.ru/jurnal/59947.htm