Папа Римский Бенедикт XVI по собственному желанию оставит пост главы Римско-Католической Церкви. Данный поступок, последний аналог которого случился шесть веков назад, потряс не только верных чад Римского престола, но и многочисленную светскую общественность. Своими рассуждениями, посвященными решению Бенедикта XVI, с порталом "Богослов.Ru" делится известный итальянский философ Джорджо Агамбен.
Агамбен, Джорджо (род. в 1942 г.). Итальянский философ. Окончил юридический факультет Римского университета La Sapienza. Научные интересы постепенно сместились с юриспруденции к философии. Диссертация Агамбена была посвящена Симоне Вейль. Участвовал в двух семинарах Мартина Хайдеггера, в 1966 и 1968 годах. Работая в Париже, часто встречался с Пьером Клоссовским, Итало Кальвино. В 1974-1975 годах проходил стажировку в Институте Варбурга у Фрэнсис Йейтс. Влияние Хайдеггера в дальнейшем было уравновешено воздействием трудов Вальтера Беньямина, труды которого Агамбен публиковал в Италии. Среди других мыслителей, повлиявших на Агамбена, - Якоб Таубес, его труды об эсхатологическом времени и мессианизме в культуре Запада. Преподавал в США, Франции, Германии.
Решение Бенедикта XVI должно быть воспринято с чрезвычайным вниманием всеми, чье сердце болезнует о политических судьбах человечества. Совершая «великое отречение»[1], он явил не «несмелость и боязливость», как, по-видимому, несправедливо писал Данте о Целестине V, но мужество, в наши дни обретающее особую ценность и смысл.
Для всех очевидно, что причины, названные понтификом в оправдание своего решения, верны лишь отчасти, но ни в коей мере не способны объяснить поступок, приобретающий в истории Церкви особое неповторимое значение. Жест этот обретает полноту смысла, когда в памяти встает 4 июля 2009 года - день, в который Бенедикт XVI возложил на гробницу Целестина в городе Сульмона паллиум[2], принятый им в момент своей интронизации - как доказательство того, что решение было обдуманным. Целестин мотивировал свое решение почти теми же словами, что и Бенедикт XVI, говоря о «слабости тела» и «своей немощи»[3]. Уже древние источники сообщают нам, что подлинная причина отречения заключалась в его возмущении «обманами и симонией при дворе».
Почему это решение кажется сегодня столь исключительным? Потому что оно со всей силой призывает обратить внимание на различение между двумя сущностными принципами нашей этико-политической традиции, сознание которого наше общество, кажется, полностью утратило. Это различение между легитимностью и законностью[4].
Кризис, переживаемый обществом, настолько глубок и тяжел именно потому, что под сомнение поставлена не только законность институций, но и их легитимность; не только, как это слишком часто принято повторять, правила и способы реализации власти, но сам принцип, придающий ей обоснование и легитимность.
Власти и институции в наши дни утратили легитимность не потому, что погрязли в отсутствии законности. Верно, скорее, обратное. Незаконность столь распространена и потому стала всеобщей, что власти утратили всякое сознание своей легитимности. Напрасна поэтому вера в возможность преодоления кризиса нашего общества действием, пусть и безусловно необходимым, власти судебной. Кризис, затрагивающий легитимность, не может быть преодолен только правом. Гипертрофия права, претендующего на юридизацию всех сфер жизни, выдает, в избытке формальной законности, утрату всякой сущностной легитимности.
Попытка модерна достичь совпадения законности и легитимности в стремлении гарантировать посредством позитивного права легитимность власти, оказалась совершенно недостаточной, о чем свидетельствуют процессы распада, в котором оказались наши демократические институции. Институции в обществе остаются живыми только если оба принципа - в нашей традиции также получившие имя права естественного и права позитивного, власти духовной и власти временной - сохраняются и действуют в них без малейшей попытки своего совпадения.
Потому жест Бенедикта XVI столь важен. Человек, бывший по главе институции, обладающей наиболее древним и важным титулом легитимности, решением своим поставил под вопрос сам смысл этого звания. Этот жест обретает полноту своего значения, если вспомнить, как на Генеральной аудиенции 22 апреля 2009 года, говоря о тайне Церкви сегодня, он упомянул о великом богослове Тихонии[5], утверждавшем, что «Церковь является телом двусложным, часть которого принадлежит Христу, другая же - диаволу».
Перед лицом бюрократического церковного аппарата, который, в полном забвении о своей легитимности, упорно преследует цели экономики и светской власти, Бенедикт XVI предпочел воспользоваться властью только духовной, способом, который он самом счел возможным - отказавшись от Христова наместничества. Так сама Церковь в корне подвергнута испытанию. Мы не знаем, сможет ли она извлечь пользу из преподнесенного урока. Но без сомнения важно, чтобы светские власти восприняли это как повод по-новому задаться вопросом о собственной легитимности.
Перевод с итальянского и примечания диакона Августина Соколовски
[1] Агамбен использует словосочетание „il gran rifiuto" (ит. - «великий отказ, великое отречение»), исторически обозначающее отречение от римского апостольского престола Папы Целестина V (1209 (1215) - 1296 (192-ой по счету понтифик, на римской кафедре c 29 августа по 13 декабря 1294)), и восходящее к 60-му стиху третьей песни «Божественной Комедии» Данте Алигьери, повествующей об аде и, в частности, его преддверии, где присутствуют те, кто не совершил достойных славы добродетелей, примером чего Данте считает Целестина. Литургическая память Целестина, прославленного Римской Церковью в лике святых, совершается 19-го мая.
[2] Паллиум (лат. pallium - «покров», «накидка») - литургическое облачение латинской традиции, аналог омофора в византийском обряде.
[3] Согласно источникам, Целестин V взошел на епископскую кафедру и прочитал следующий текст: «Я, Папа Целестин V, движимый законными основаниями, по слабости тела, недостатку разумения, коварству народа и своей немощи, в желании обрести утраченный покой прежнего образа жизни, свободно и без принуждения полностью отрекаюсь от кафедры, от достоинства, обязанностей и почета, с ней связанных, и с этого момента предоставляю освященному собранию кардиналов полномочия по обретению и избранию, согласно канонам, пастыря Вселенской Церкви.» (http://www.operacelestiniana.org/public/index.php?CS=19&CI=189) (перевод с латыни диакона Августина Соколовски).
[4] Ит.: la legitimità et la legalità.
[5] Тихоний (Tychonius) (ок. 370 (380) - ок. 420) - богослов 4-го века, в полемике с Кафолической Церковью в Римской Африке отстаивавший интересы донатизма. Герменевтика толкования Писания, предложенная Тихонием, легла в основу классической патристической и средневековой экзегезы. Спасенный от забвения святителем Августином Иппонским (354-430), использующим и цитирующим Тихония в своих произведениях (в частности, в трактате «О христианской доктрине» (De Doctrina Christiana)), Тихоний вошел в историю как оригинальный и парадоксальный мыслитель, в частности, открыто признававший, что донатисты признают святость только тех, кто им выгоден (лат. : „quod volumus sanctum est").
