После рыбалки - пешком по тайге. Зеленые камни - мох накрывает огромные валуны. Огромные трехсотлетние пихты уносятся вершинами в синее, совершенно августовское, небо октября. И тепло как в августе.
Красные капли в синеве - калина застыла в небесной глазури. Потянуло морем. Оно недалеко отсюда, за теми дымчатыми сопками. Красно-бордовые, желто-зеленые субтропические деревья и кустарники. Деморфант, аралия, элеутерококк, актинидия... Лианы винограда словно толстые корабельные канаты вдоль серого ствола старого амурского бархата.
Из коры бархата можно делать пробки.
У склона сопки заросли высокого, уже желтеющего, папоротника. Вечнозеленый хвощ, который любят кабаны. Этими зверями изрыты все заросшие хвощем поляны. Следы пятнистых оленей мокнут в сочащейся в низине воде. Выпрыгнул на серый ствол даурской березы шустрый бурундук. По моховым валунам, цепляясь за тонкие стволы молодых кленов, добрались до вершины.
Вот бы жить здесь в каменной келье,
топить октябрьскими вечерами печь дровами из старой елки и неспешно
спускаться по каменным ступеням к ледяному ключу.
Сквозь разноцветную листву прорисовываются силуэты далеких дымчатых сопок и просторная желтая долина. Большое озеро как морской залив переливается в предзакатных лучах. Пройдя по хребту, начинаем спускаться. Обрыв. Серые нависшие над пустотой валуны и, словно проросшие сквозь них, березы. Внизу две поляны с белыми груздями и желто-розовыми волнушками.
Костер у реки. Терпкий, слегка кисловатый запах дыма горящих валежин. Еще несколько пятнистых ленков на легкую удочку. Чуть потускневшее голубое небо уже горит закатом и красной кленовой листвой. Шумит и булькает перекат. Выбираемся к дороге по звериной тропе вдоль излучины реки. Закат в распадке над речной долиной...
- Слышишь, кто-то идет? - остановившись на берегу, обращаюсь к отцу.
- Нет.
Слышится треск веток, шорох уже подсохшей листвы. Мощное сиплое дыхание совсем рядом за кустами.
- Собака, - насторожившись, говорит отец.
Дыхание явно не собачье. Скорее кто-то на лошади продирается по заросшей кустами и лианами тайге. Потянуло жутковатым холодом. Кто-то очень мощный прет прямо на нас.
Оружия нет. Куда-либо бежать безполезно. Тут уж как Господь управит. Ведь и волос с головы не упадет без Воли Божьей.
- Изюбри, - говорю отцу, увидев за кустами высокие черные силуэты каких-то мощных зверей.
- Готовь фотоаппарат, - предложил отец - сам старый охотник, который в другой ситуации приготовил бы карабин.
И уже ясно видно, что это не изюбри. Необыкновенно огромные и черные кабаны. Стадо гигантских кабанов медленно с отвратительным сиплым дыханием и похожим на рычание хрюканием двигалось в тридцати метрах от нас в таежном полумраке.
Не скажу, что увиденное вызвало восторг. Могли бы встретиться с секачом. Даже тигр с ним не справляется...
Перебравшись через небольшой ключ,
поднялись на трассу. Темно-серая асфальтовая дорога на границу с
Северной Кореей. Вдалеке на закате сопки, за ними еще немного и - страна
утренней свежести. Нам в другую сторону. На Восток. За спиной гаснет
таежный закат.
Небо в пионовых красках. Справа далекий морской залив с едва различимыми домами Владивостока на другом берегу. Гудит мотор, фары рассеивают прохладные сумерки. Ушел по распадку яркий таежный день. На повороте нас обгоняет прозрачный октябрьский вечер с хрустальной звездой в темно-синей глубине осеннего неба...
И.Р.
