Немало больших поэтов, художников, артистов вышло из неказистых рубах, крестьянских полушубков и солдатских шинелей. Они утверждали себя, презрев превратности жизни - с низов, с периферии. В этом списке и Марк Бернес. Спустя много лет он, кажется, с особенным удовольствием будет петь «Я люблю тебя жизнь». Она дала ему все, что он хотел.
Он родился в тихом, захолустном, хотя и освещенном давним присутствием Гоголя, украинском городке Нежин. Спустя несколько лет в поисках лучшей доли бедное еврейское семейство Нейманов - отец был служащим артели вторсырья, мама - домохозяйкой - переехало в Харьков. Понятно, что родители хотели дать сыну приличную специальность, однако лицедейство в их список не входило. Скрипачом или бухгалтером - это, пожалуйста. Но Марк выбрал иной путь. По словам артиста, он рано стал увлекаться чтением вслух, декламацией, но путь к призванию не был для него прямым.
В Харькове Марк окончил театральные курсы и поехал в столицу. Кстати, Бернесом он стал, вступив на артистическую тропу. Псевдоним позаимствовал у шведского пианиста, который когда-то обучал его игре на фортепиано.
...Он вышел из поезда в длинной шубе и желтых крагах, на голове - кожаная фуражка. И, ничуть не смущаясь своего экзотического вида, отправился искать свое счастье. Попробовал его в Малом театре, где не сыграл, а мелькнул в ролях, и даже... в Большом, благо тот рядом. Потом был Московский драматический - в прошлом Театр Корша, который в 1933-ем, согласно приказу Наркомпроса, закроют, что вполне в духе того времени.
Ну а Бернес переберется в Театр Революции. И тут ему улыбнулась удача, но не на сцене, которая так и осталась к нему безучастной, а в кино, которое раскроет дебютанту свои объятия. Впрочем, и тут все началось с крохотной роли, которой даже не было в титрах - в картине «Заключенные». Зато следующий фильм - «Человек с ружьем» - перевернет жизнь Бернеса.
Сначала ему, в который уже раз, предложили сыграть лишь эпизод. Он согласился, но тщательно «разрисовал» деталями свой персонаж - у него прорезался характер, окреп голос. Постановщик фильма Сергей Юткевич новации одобрил. «Тут и песня не помешала бы...», - осмелел Бернес. И от этой идеи режиссер не отказался.
Вскоре революционный матрос Костя Жигилев, лихо растягивая мехи гармони, запел - песню «Тучи над городом встали», сочиненную, что называется, «с лета» помощником режиссера Павлом Армандом. В общем, у Бернеса получился двойной дебют - и актерский, и вокальный. И очень удачный - за свою роль он получил орден «Знак Почета».
Потом был фильм «Истребители» - о летчиках довоенной поры, где Марк сыграл уже одну из главных ролей. И снова чудесно спел - на этот раз про любимый город, который может спать спокойно... В титрах среди актеров он значился первым: «М. Бернэс». Стройный, светловолосый офицер Кожухаров, сверкающий белозубой улыбкой, излучал обаяние и мужественное спокойствие. Однако нельзя сказать, что дебютант потряс своей игрой. Зато выглядел достоверно, как будет и в других лентах.
И еще - был безмерно обаятелен. Так будет и на излете жизни, когда потяжелеет фигура, и погрустнеет взгляд.
Картина «Два бойца» подтвердила его актерские достоинства. А песни «Темная ночь» и «Шаланды, полные кефали» - без них Бернеса уже невозможно было представить - сделал образ одессита Аркадия Дзюбина еще более колоритным. Между прочим, Никита Богословский сочинил мелодию прямо в присутствии режиссера Леонида Лукова, и она без изменений вошла в фильм! Картина вызвала бурю восторга и стала одним из ценнейших экспонатов музея советского кино. Бернеса и его партнера наградили орденом Красной Звезды, а растроганные одесситы удостоили его звания Почетного гражданина города. А вот другая лента, уже послевоенная - «Далеко от Москвы» - о строителях нефтепровода, вполне рядовая, хоть и не добавила артисту славы, зато принесла Сталинскую премию.
В кино и на эстраде Бернес спел 82 песни, и среди них трудно отыскать откровенно плохие или совсем уж случайные. Во-первых, он мигом различал фальшь, к которой, как профессионал, относился неприязненно, во-вторых, берег свою репутацию, не желая ссориться со зрителями. Горячо, до трещин в дружеских отношениях спорил с композиторами и поэтами, требуя заменить слова или целые предложения. Сочинители, мечтавшие, чтобы Бернес исполнил их творения, познав на себе его крутой нрав, проклинали судьбу.
Но всегда ли Марк Наумович был таким принципиальным?
После убийства Джона Кеннеди композитор Эдуард Колмановский написал песню на стихи Евгения Евтушенко «Американцы, где ваш президент?» Получилось вроде музыкальной эпитафии - с грустной, щемящей музыкой. Песня в исполнении Бернеса прозвучала по радио раз, другой, а потом... В общем, отчего-то она не понравилась партийным идеологам, и ее из эфира убрали. Вскоре соавторы представили новое произведение «Убийцы ходят по земле» - о жгучей ненависти к нацистским преступникам. И в той песне, которую снова спел Бернес, прозвучала - точь в точь! - та самая, запрещенная музыка.
В репертуаре советского шансонье было несколько песен, о которых не вспоминают даже его биографы.
Среди них «Воспоминание об Алжире» - о том, как советский сапер отправился освобождать от мин далекую африканскую страну и «Напиши мне, мама, в Египет» - о строителях Асуанской плотины. Зачем они были Бернесу? Не от того ли, что внешне независимый певец все же был подвластен партийному начальству и от того зависим.
Возможно, его вызвали на ковер к большому начальнику и тот назидательно произнес: «Надо, товарищ Бернес! Ведь это дело политическое!» И товарищ Бернес, член Коммунистической партии с 1953 года, спел. Снова замечательно. И скромные по художественным достоинствам песни ожили. Таково свойство истинного таланта.
Среди забытых бернесовских мелодий есть очень достойные: «Пани Варшава», «Мужской разговор», «Злата Прага», «Воспоминание об эскадрилье «Нормандия-Неман». «Если бы парни всей земли». Да и «Москвичей», где про Сережку с Малой Бронной и Витьку с Моховой, нынче редко услышишь...
Бернес не пел, а «рассказывал», как сам выражался. Да так проникновенно, что зрительные залы на его концертах белели платками, в которые растроганные зрители прятали покрасневшие глаза.
Говорили, что первый тираж пластинок с песней «Темная ночь» оказался бракованным из-за того, что работницы студии звукозаписи плакали, слушая Бернеса. И их слезы попадали на матрицу, с которой печатались диски. Если даже это легенда, то красивая...
Это притом, что Марк Наумович голосом, как известно, не блистал. Его за это, кстати, ругали - грубо, на всю страну, как бывало в те годы. На него обрушился - и не какой-нибудь придворный бездарь, а сам Георгий Свиридов. «Пластинки, напетые им (Бернесом - В.Б.), распространены миллионными тиражами, являя собой образец пошлости, подмены естественного пения унылым говорком или многозначительным шепотом, - негодовал композитор. - Этому артисту мы во многом обязаны воскрешением отвратительных традиций «воровской романтики» - от куплетов «Шаланды, полные кефали» до слезливой песенки рецидивиста Огонька из кинофильма «Ночной патруль».
Все это Свиридов не выпалил на собрании творческой интеллигенции, а написал. Прямо в «Правду». 17 сентября 1958 года главная газета страны произвела мощный залп из тяжелых идеологических орудий.
Композитор был человеком крутого нрава, и тут, он, конечно, погорячился. Это «Спят курганы темные», «Все еще впереди», «Три года ты мне снилась» и другие шедевры, исполненные Бернесом, пошлость?
Но, может, Марк Наумович действительно оскорбил своей манерой утонченный слух Георгия Васильевича? Допустим. Или все же не Свиридов написал статью «Искореним пошлость в музыке», а лишь подписал? И это возможно.
...В тот апрельский день 1958-го всем исполнителям, согласно регламенту, позволено было исполнить две песни. Потом, даже если публика хотела продолжения, следовало удалиться, уступив место другим. Список немалый, все артисты должны были показать себя по случаю славного события - открытия XIII съезда комсомола.
Бернес спел один раз, другой, но овации не смолкали - его долго и настойчиво звали на сцену в третий раз. Марк Наумович хотел было выйти к зрителям, но не смог. Вернее, желал, но его не пожелали выпустить. Короче говоря, зрители и среди них самый главный - Хрущев, певца не дождались. Понятно, что Никита Сергеевич, ничего не знавший про регламент, остался недоволен. Говорят, ему тонко подыграл сидевший рядом зять и главред «Известий» Алексей Аджубей, демонстративно возмутившийся поведением певца. Это была искра, которой суждено было превратиться в бушующее пламя.
После концерта Никита Сергеевич вышел поблагодарить исполнителей. Пожимал руки, одаривал улыбкой, хвалил. Стал искать глазами Бернеса и, если бы нашел, наверное, отругал бы. И на этом дело бы, возможно, кончилось. Но расстроенный Бернес к тому времени уехал домой.
Узнав об этом, вспыльчивый Хрущев, возможно, уже окончательно решил наказать «зазнавшегося» певца.
Считается, что Бернес был примерно наказан именно после апрельского концерта. Но тогда почему обличительная статья Свиридова появилась только в сентябре? Отчего целых пять месяцев певца никто не трогал? Или за это время Марк Наумович снова успел «провиниться»?
Вопросов много, но ответов на них нет. Есть только факты - ломкие, пожелтевшие газетные листы.
Почти два года артисту не давали ролей в кино и не звали на концерты. Таким долгим, печальным эхом отозвались ему две разгромные статьи или несколько сотен строк убористого текста. И лишь в 1960 году артист был «реабилитирован». А вскоре снова громко заявил о себе: на многотысячном концерте в Лужниках блистательно исполнив величественную песню «Враги сожгли родную хату».
Но случай с Бернесом нельзя считать чем-то из ряда вон выходящим. Демонстративная обструкция известных людей была скорее правилом, чем исключением из него. Так было при Сталине, когда с упоением громили фильмы, спектакли, книги орденоносцев и лауреатов. Те же нравы сохранились при Хрущеве, считавшим, что неприкасаемых в государстве рабочих и крестьян быть не должно.
В качестве иллюстрации можно вспомнить статьи, в которых журналисты по разным, в том числе и надуманным поводам клеймили звезд эстрады и кино: Ружену Сикору, Павла Кадочникова, Бориса Андреева, Клавдию Шульженко.
С течением времени кино - всего он снялся в 35 картинах - занимало все меньше места в жизни шансонье. Он появлялся на экране, но все реже, словно колесо жизни повернуло вспять - опять эпизоды, снова мелкие роли. Зато все чаще знакомый голос слышался из динамиков, с экрана телевизора, афиши звали на его концерты. Каждая из песен превращалась в небольшую новеллу - с радостями и горестями - всем тем, что зовется жизнью. Мелодии Бернеса и спустя многие годы не потускнели, не стерлись, от них как прежде щемит сердце. Он был истинно народным артистом, хотя официально так и не успел получить это звание.
Бернес говорил, что не любит «сытых, благополучных песен. Если несчастный человек станет чуть счастливее, если вдруг услышит, что кто-то разделил его одиночество, значит, с моей песней все обстоит благополучно».
А вот поэтический взгляд Евгения Евтушенко:
В чём Бернеса секрет?
Отчего его помнит планета?
В том, что, в сущности, нет
У него никакого секрета.
Пел Бернес, не спеша,
Пел негромко, но добро и гордо.
Голос - это душа,
А не просто лужёное горло.
Он был подлинной звездой. Но не ослеплявшей, а согревавшей своим светом окружающих. Да и другое было время и иные отношения между публикой и артистами.
Кумиров любили, но не обожали до исступления, не бросались на шею, как сейчас. Любовались ими издалека, почитали за счастье встретить на улице, поймать взгляд. Кстати, поклонников у Бернеса было немало. Но больше - поклонниц, создавших клуб под ликующим названием «Ура! Бернес!»
Поэт Константин Ваншенкин вспоминал: «Когда я последний раз навестил его дома, он лежал на диване, а прислоненная к стене, стояла на серванте незнакомая мне его фотография. Оказалось, что приезжали снять его для «Кругозора», он поднялся и надел пиджак.
Он смотрел со снимка живыми, пожалуй, даже веселыми глазами.
- Удачный снимок, - сказал я.
- Это последний, - ответил он спокойно и еще пояснил: - Больше не будет».
Но до ухода он спел еще одну великую песню - «Журавли».
http://www.stoletie.ru/kultura/na_jego_koncertah_plakali_2011-10-07.htm
