Такого грандиозного собрания русских духовных стихов еще не было, и это для составителя - и труд, завещанный от Бога, и памятник нерукотворный или сердцетворный. Вызывают восторг и восхищение те любовь и ответственность, пристальность и причастность, с которыми сделана эта антология, точнее, «две их». Речь о двухтомнике московского издательства «Вече» «Молитвы русских поэтов. Тысячелетие русской поэзии», титанически составленном В. Калугиным и благословленном Патриархом Московским и Всея Руси Кириллом. Тома эти вполне существуют как отдельные, не помечены цифрами 1 и 2: первый - с подзаголовком «XI-ХIХ вв.» (2010), второй - «ХХ-ХХI вв.» (2011).
Тысячестраничные, крупноформатные, двухкилограммовые книги помещены в бордовые переплеты и великолепно оформлены - как внешне, так и внутренне. Обложка и широкий корешок первого тома украшены фрагментом работы М. Нестерова «Видение отроку Варфоломею», а второго - «Богоматерью» Петрова-Водкина. Оба произведения очень точно передают образы эпох. Читатель найдет в антологии и старые гравюры, и репродуцированные обложки старых изданий, и хорошего качества фотопортреты многих (не всех) авторов, исторические снимки.
Есть у антологии организационный недостаток: отсутствует, как ныне повелось в антологиях коммерческих изданий, список авторов с указанием страниц (должно быть, из-за экономии места), посему ориентироваться в столь объемных томах, даже в оглавлении, крайне затруднительно.
Первый том логично открывается преподобным митрополитом Иларионом, известным автором «Слова о Законе и Благодати». В. Калугин верно подчеркивает в биографической статье: «Это первое пастырское СЛОВО первого русского митрополита, предшествовавшее «Слову о полку Игореве», «Слову» Даниила Заточника, «Слову о погибели Русской земли» и всем другим СЛОВАМ. Именно ему, монаху Илариону, суждено было через полвека после крещения Руси выразить ту самую русскую идею, которую Россия вновь пытается обрести через тысячелетия, пройдя через самые трагические испытания ХХ века».
Здесь мы обнаружим также иных родоначальников русской молитвенной поэзии - Владимира Мономаха, летописца Нестора, Феодосия Печерского... С их молитв и начинается русская поэзия; и, соответственно, антология.
Новыми молитвенными шедеврами стали в русской поэзии и сочинения светских авторов - «В минуту жизни трудную» Лермонтова, «Девушка пела в церковном хоре» Блока, «Вечерний звон», известный в России благодаря романсу Козлова и Алябьева.
К таким же выдающимся явлениям, напоминает в беседе с составителем главный редактор православного радио «Логос» В. Никитин, принадлежат романсы-молитвы «Молю Святое Провиденье» Языкова и Алябьева, «Отцы пустынники...» Пушкина и Даргомыжского, «Хранитель-крест» Ростопчиной и Шашиной, «Молю Тебя, Создатель мой» Жадовской и Даргомыжского, «Горними тихо летела душа небесами» А. Толстого и Мусоргского, «Христос воскрес», - поют во храме» Мережковского и Рахманинова, «Господи, Боже, склони свои взоры» Бальмонта и Гречанинова. Все выдающиеся русские поэты эпохи Просвещения от Тредиаковского и Ломоносова до Сумарокова и Державина были не только одописцами, но и псалмописцами, или, как они называли самих себя, псалмистами.
Однако духовным одам Ломоносова и божественным одам Тредиаковского предшествовали переложения псалмов митрополита Дмитрия Ростовского и новгородского митрополита Феофана Прокоповича, которые, в свою очередь, основывались на псалтыри рифмотворной Симеона Полоцкого.
Покаянная молитва Ефрема Сирина легла в основу пушкинского предсмертного стихотворения «Отцы пустынники и жены непорочны». К этому жанру относится и «Молитва Иоанну Крестителю» Кирилла Туровского, а также памятник русской гимнографии «Канон Ангелу Грозному» Парфения Уродливого, как подписал свою молитву Иван Грозный. Это все собрано в антологии, для которой, в частности, тексты молитв Иоанна Грозного подготовил поэт Ю. Кабанков, автор вышедшей в 2007 г. во Владивостоке книги «Последний византиец», из которой приведены в антологии и молитвы Максима Грека.
В издание вошло и немало забытых имен: А. Муравьев, В. Соколовский, Авдотья Глинка, Е. Шахова. Отметим, что и известные авторы почти неизвестны как религиозные поэты, какими были Ф. Глинка, П. Вяземский, И. Козлов, С. Шевырев, Ф. Тютчев, причисленная к лику святых мать Мария (Кузьмина-Караваева). Лицейский друг Пушкина, декабрист В. Кюхельбекер (почти не изданный и сейчас) все 20 лет заточения и ссылки писал псалмы и молитвы, создал библейскую поэму «Давид»...
Открытием для многих станут не только сочинения великого князя Константина Романова (К.Р.), которые в последние годы все-таки были изданы, но и его племянника и литературного ученика, молодого князя Владимира Палея, казненного вместе с великим князем Сергеем Михайловичем, великой княгиней Елисаветой Феодоровной, инокиней Варварой и тремя сыновьями К. Романова (князьями Иваном, Константином и Игорем) 18 июля 1918 г. в шахте под Алапаевском. В 1981 г. эти убиенные мужчины Романовы были причислены РПЦЗ к лику святых в сонме новомучеников Российских. Владимир Палей писал в 1915 г. на фронте Первой мировой войны, в которую вступил 18-летним поручиком лейб-гвардии Гусарского полка:
Спите, солдатики, спите, соколики, Вам здесь простор и покой. Благословил вас Господь наш Всевидящий Миротворящей рукой. Русь защищая, ребята бывалые, Долго дрались вы с врагом. Спите, родимые, спите, усталые, Под деревянным крестом.* * *
Совершенно резонно, в восполнение нашего незнания, во втором томе антологии представлено более 70 поэтов Русского зарубежья (а всего авторов в антологии более 200 и более 1000 произведений русской молитвенной поэзии). Но и в самой России, по верному наблюдению создателей книги, в эти же трагические годы «атеистической одури» зарождалась новая христианская поэзия, освященная именами, скажем, священномучеников Илии (Громогласова) и Владимира Лозины-Лозинского. Вся эта русская поэтическая духовная ветка - А. Солодовников, А. Тришатов, М. Ямпольская, Н. Ануфриева и др. - фактически оставалась катакомбной до середины 1980-х.
«Молитвенная поэзия - это не только молитвы, но и стихотворения, пронизанные молитвенными настроениями, молитвенной лексикой», - полагают создатели книги. Здесь есть поле для некоторого «произвола»: у одних сочинителей в антологии «молитвы» соседствуют с «религиозными» стихами, а другим в этом праве отказано. Например, А. Тарковский, один из крупнейших русских поэтов второй половины ХХ в., представлен одним (!) стихотворением, тогда как немалое число современных сочинителей далеко не первого ряда отчего-то подано большими подборками.
Почему-то нет в книге В. Алейникова, А. Величанского, нет Г. Русакова, автора больших циклов «разговоров с Богом», а это один из лучших современных стихотворцев. Нельзя не вспомнить вопиюще отсутствующего в антологии О. Чухонцева. Всего одним (!) стихотворением представлен Ю. Кублановский.
В томе найдем стихотворения и Ю. Кабанкова (кстати, почему-то без знаменитых псалмов, «Камней преткновенных»), С. Минакова, В. Казакевича, М. Попова, недавно ушедшего из жизни И. Лавленцева, однако, нет их сопоколенников - М. Кудимовой, В. Берязева, А. Ивантера - поэтов интенсивной духовной жизни. И не только их. Быть может, многие отказались принять участие в издании?
Опубликованы в антологии и представители русского священства разных веков, включая наши дни.
Во втором томе изобильны авторы Серебряного века, но к странному минимуму сведены Н. Заболоцкий, Б. Чичибабин, О. Седакова, Д. Бобышев, совсем нет Ю. Милославского, А. Наймана, С. Кековой. Об И. Бродском и говорить нечего, его тут нет как нет. Слабо представлены советские поэты. Понятно, что они были преимущественно атеистами, однако, к примеру, у позднего А. Межирова даже навскидку памятно небольшое сочинение, завершающееся строками «Воистину, как сказано в Псалтири, Днем вопию, а ночью пред Тобой».
Скажем и о псалмах. Мы помним, что со времен Тредиаковского и Ломоносова поэты создавали парафразы - авторские интерпретации псалмов, однако составитель, на наш взгляд, несколько переборщил с обилием вариантов современных переводов давидовой Псалтири. Однако в случае с оптинским новомучеником, молодым иеромонахом Василием (Росляковым) [1] все сделано верно: его цикл «Стихи на псалмы», пусть не во всем виртуозен, но весьма уместен. Цитируем несколько строф о. Василия (Рослякова) на 43-й псалом:
Мы слышали сами от дедов своих, А кто и писанье в наследство оставил, О ратных делах, о молитвах святых, Которыми Бог нашу землю прославил....
Но ныне Ты нас посрамил до конца. Зачем Ты не ходишь с оружием нашим? - Позора и бед мы вкусили сполна, Запив это все панибратскою чашей. Ты сделал нас притчей во всех языках. Позор наш во всякие дни предо мною. И каждую ночь он стучится в висках И по дому крадется тенью слепою...Эти стихи (несмотря на недостаточность рифмовок вроде «конца-сполна») - словно духовный поток, соединяющий тысячелетнюю молитвенную православную практику с нашей действительностью, сильно актуализующий «русский вопрос». Как сказал бы поэт Ю. Кузнецов, «русский узел».
Замечательна преемственная перекличка: Оптина пустынь представлена и в первом томе - преподобным Варсонофием Оптинским.А вот и сам Ю. Кузнецов, изобильно поданный в антологии (цитируем заключительные строки стихотворения 1996-го «Последняя ночь»):
...Я услышал, как шумят чужие, А не только говорят свои. Я услышал, как молчит Россия В ночь перед сожжением любви. Вон уже пылает хата с краю, Вон бегут все крысы бытия! Я погиб, хотя за край хватаю: - Господи! А Родина моя?!Завершим важной констатацией. Внятной нитью проведена составителем через собрание этих удивительных текстов мысль о неизменном русском молитвенном двуединстве - личного и общего. У русского человека, молящегося о своем сердечном, насущном, всегда неразрывна связь с горячим молением об Отечестве: «Господи! А Родина моя?!»
Источник документа: Русское единство: http://rusedin.ru
URL документа: http://rusedin.ru/2011/08/14/gospodi-a-rodina-moya/
Ссылки в этой статье:
[1] иеромонахом Василием (Росляковым): http://rusedin.ru/2011/04/24/zhertva-bogu-trichislennaya-%E2%80%93-vasiliy-trofim-i-ferapont/
