Стоит ли напоминать, как сокровища, к несчастью для их послереволюционной судьбы, имеющие не только духовную, но и материальную стоимость, покидали церковные стены? Стоит. Причем лучше по первоисточнику, записке Ленина, которая своим политическим цинизмом просто потрясает. Цитата будет длинной, но потерпите, это уж такое особое чтение. Оно, уверен, охладит пыл многих моих коллег, кто еще не понял, какую несправедливость в отношении православной церкви надо исправлять. И какую - никогда не исправить, ибо в абсолютном большинстве церковные богатства были проданы, переплавлены, полетели в топку политического бронепоезда, который, сминая кресты и колокола, проехал по стране революционной колеей.
"Для нас, - пишет Ильич, - именно данный момент представляет из себя не только исключительно благоприятный, но и вообще единственный момент, когда мы можем с 99-ю из 100 шансов на полный успех разбить неприятеля наголову и обеспечить за собой необходимые для нас позиции на много десятилетий. Именно теперь и только теперь, когда в голодных местах едят людей и на дорогах валяются сотни, если не тысячи, трупов, мы можем (и поэтому должны) провести изъятие церковных ценностей с самой бешеной и беспощадной энергией, не останавливаясь перед подавлением какого угодно сопротивления. Именно теперь и только теперь громадное большинство крестьянской массы будет либо за нас, либо, во всяком случае, будет не в состоянии поддержать сколько-нибудь решительно ту горстку черносотенного духовенства и реакционного городского мещанства, которые могут и хотят испытать политику насильственного сопротивления советскому декрету". И далее: "...Изъятие ценностей, в особенности самых богатых лавр, монастырей и церквей, должно быть произведено с беспощадной решительностью, безусловно ни перед чем не останавливаясь и в самый кратчайший срок. Чем большее число представителей реакционной буржуазии и реакционного духовенства удастся расстрелять - тем лучше". Замечу, кстати, что задачу дедушка Ленин ставил дедушке Калинину, специально выводя из-под удара Троцкого: "народный" Калинин по мысли вождя придавал кровавому действу легитимности.
Этот текст, уверен, не может не произвести впечатления на тех, кто пишет в ходе обсуждения закона о возврате ценностей, прошедшего первое чтение в Государственной думе, "Церковь намерена отхапать музейные ценности" (а это подлинный заголовок бойкой заметки). Хочется ведь верить, что пишущий просто молод, а потому не мудр и бестрепетен. Или не знает истории. Ну не законченный же он Ильич!
Не много из изъятого оказалось впоследствии под охраной и, повторю, только благодаря подвижникам - таким, как Петр Барановский, основоположник музея в Коломенском. Этот удивительный человек отыскал и реставрировал несколько замечательных памятников искусства и зодчества в Москве. И в их числе - барочную церковь Параскевы Пятницы. Ее, уже любовно отреставрированную, затем снесли, выполняя план реконструкции центра Москвы... Барановский восстанавливал Казанский собор на Красной площади - и когда работа была наполовину выполнена, собор также был снесен. Он же продолжал свою деятельность, был сослан, вернулся, ходатайствовал перед Фурцевой, чтобы помешать очередному плану сноса церквей и исторических зданий, потерпел поражение и снова начал...
Он возвращал церкви и народу то, что безжалостное время и безжалостные люди отхапали, и совестливо жил, и похоронен в Донском монастыре.
Кто он - "музейщик"? "Церковник"?
Что не удалось разрушить революционерам - довершали фашисты в Великую Отечественную. В Новгороде реставраторы супруги Грековы жизнь положили на попытку собрать из кусочков росписи храма Спаса Преображенского на Ковалеве. И каждый, кто видел эту великую мозаику, составленную из крошечных кусочков штукатурки, извлеченной из-под артиллерией разрушенной церкви, - тот не напишет поспешных и постыдных слов о том, что и кому следует вернуть. Ведь в натуре Грековых нет этого странного разделения: "музейщики" и "церковники". Верующие люди, они спасали наше духовное наследие профессионально и мастеровито. Они на Бога надеялись - но и сами не плошали. Подвиг этот на двух опорах: вера и профессия.
Разве нет в этой формуле ответа на вопрос: как должны передаваться, возвращаться ценности церкви? Мои коллеги по Общественной палате, которые в своем заключении на проект закона договорились до того, что и сам закон вреден, ссылаются на несведущих матушек, которые не соблюли требований к хранению старинной дотатарской иконы, отданной в храм из музея. Так, может, "музейщики" придут на помощь "церковникам"? Или великая ценность произведения искусства для современных музейных работников падает, едва икона перемещается в храм, выпав из описи? Не хочется в это верить.
Неоднозначную оценку получила в обществе передача из Русского музея поистине уникальной Торопецкой иконы Божьей Матери в новенький храм Александра Невского в Княжьем Озере. Да, храм построен богатым человеком. У элитного поселка. И общество еще долго будет обсуждать, что тут да как. Имеет право. Пока подчеркнем другое: сама процедура передачи, гарантии сохранности иконы - пример весьма показательный. Бесценному образу создан специальный киот, обеспечен температурный режим
, круглосуточное наблюдение. Экспертные комиссии приезжают регулярно. И тысячи верующих, обратившихся с просьбой поместить икону в один из приделов, получили возможность видеть святыню, молиться ей, где и пристало: в храме.Разве это не модель практического сотрудничества "церковников" с "музейщиками"? Разве это не пример совместного "сострадания к древности", об отсутствии которого так волнуются уважаемые руководители крупных и уважаемых музеев?
Наверняка в ходе реализации закона, а я уверен, что он будет принят и не будет выхолощен, некоторые церковные ценности останутся в музеях, но залы, где они хранятся, будут перекроены - а прежде того переосмыслены. Это должны быть не выставки, не галереи, а места сосредоточенного любования, молитвы и радости.
...А как же те, кто хотел бы любоваться иконой, но не является православным? Такой вопрос тоже кажется противникам закона "убийственным". Не вижу в нем ничего, что не поддавалось бы простому и великому здравому смыслу. Разве мне православие мешает любоваться Голубой мечетью в Стамбуле? Разве мусульмане мешали мне благоговейно замереть перед христианской часовней в мечети Омейядов в Дамаске, где хранится голова (или ее часть) Иоанна Крестителя? Разве мне, православному, недоступен собор со скульптурами и фресками Микеланджело? Напротив, там я испытывал удивительные чувства - не разделения по вере, а единения, уважения, терпимости - и преклонения перед искусством, которое уж точно находится под Божьим покровительством. А такое не в каждой галерее испытаешь. Да и не за тем я иду в Тейт или Орсе. И даже в Третьяковку.
Закончить хочу небольшим наблюдением, пусть не самым масштабным. В храме Спаса Нерукотворного на территории музейного комплекса в Абрамцеве иконостас - весь из работ конца ХIХ века. Шедевры ли там собраны - не мне судить. Но икона Спаса написана Репиным с писателя Гаршина. Надвратный Христос - работа Поленова. Храм ли это, музей? И то, и другое. Горят свечи. В благоговейной тишине слушают посетители проповедь экскурсовода.
_1.jpg)
_1.jpg)
