Органчик
Каждый раз, когда в новейшей истории России случаются очередные трагические события, имеющие корни на Кавказе, с удивительным постоянством и назойливостью включается один и тот же политический органчик: «Давайте отделим Кавказ... Нам его не удержать... Он нам не нужен... От него один террор и убытки... Вообще, давайте учиться на позитивном французском опыте. Французы нашли в себе мужество отказаться от Алжира и ничего, живут припечаючи...» (к последнему аргументу, - еще французы двадцать лет перед тем сдали Гитлеру Париж и тоже живут припеваючи).
Первым освоился с этой музыкой, кажется, Борис Немцов, ныне - пламенный революционер, а в лихие 90-е вице-премьер, призвавший отделить горный Кавказ от равнинного колючей проволокой. Но с тех пор технология кавказского органчика освоена всеми, от крайних националистов, до крайних либерал-русофобов. Собственно, если смотреть правде в глаза, то никакого более богатого содержанием и идеями решения кавказской проблемы наша оппозиция предложить и не способна. Ни на что, кроме проигрывания этой несложной мелодии не хватает то ли интеллекта и компетентности, то ли смелости и четкости политического мышления и политических ценностей.
Если с русофобами всё понятно, их идеи просты и недвусмысленны, - чем больше территорий и населения оторвать от «проклятой Рашки», тем лучше, то с националистами проблема сложнее. Их логику можно (и даже нужно) понять. И в самом деле, Кавказ оказывается болезным нарывом на теле современной Российской Федерации. Именно он является источником террора, конфликтов, демографической экспансии в другие регионы России диаспор, не желающих считаться даже с элементарными нормами цивилизации, бесконечной дырой, поглощающие всё новые и новые бюджетные средства, порой более напоминающие дань, которую приходится платить воинственному соседу. Когда в один и тот же день меньше чем через две недели после терактов в московском метро, устроенных смертницами с Кавказа и через несколько дней после нелепого вмешательства суда гор. Грозного в энциклопедические издания в России, мне приходится читать о том, что 18 дагестанцев ворвались в Ленинградской области на территорию воинской части и избили командира, о том, что новый полпред Хлопонин, требует срочно наполнить Чечню банками и иными финансовыми учреждениями, о том, что даже в убийстве судьи Чувашова, которое наша пресса поспешила приписать русским националистам, неожиданно обнаружился «кавказский след», то первая реакция тоже бывает: «Да может ну его?».
Кажется Талейран советовал опасаться первой реакции, как самой неумной. В случае с Кавказской проблемой это, безусловно, именно так. Отделенческая позиция мало того, что неумная, она еще и маниловски мечтательная, исходящая из совершенно нереальных предпосылок и предполагающая совершенно фантастичные допущения. Как себе представляют «отделение Кавказа» наши политические мечтатели? Предоставление кавказским республикам полной независимости и снятие с себя всяких обязательств. Строительство «китайской стены» в три человеческих роста с колючей проволокой под напряжением, вышками и зеркалами. Массовая депортация за эту стену всех «кавказцев». «И пусть живут там как хотят» - обычно патетически заключает пламенный оратор, тонко намекая, что без России эти ребята немедленно вымрут и перережут друг другу глотки.
"Великая Кавказская Стена"
Представим себе на минуту, что правительство РФ приняло эту программу, или, что самим её пропагандистам упала в руки государственная власть и возможность её реализовать? Как это будет выглядеть на практике?
Где будем строить обещанную «стену»? Ну Чечня, Ингушетия, Дагестан, Кабардино-Балкария, Карачаево-Черкесия (в одну кучу придется класть еще Северную Осетию, ну да Маниловым это не помеха)... А дальше? Как быть с Адыгеей, со всех сторон окруженной Краснодарским краем? Так стеной со всех сторон и обстраивать? Или устраивать массовые депортации к радости мирового сообщества?
Впрочем, без массовых депортаций, международного скандала и международных же санкций против «фашистского режима» в России всё равно не обойтись, поскольку значительная часть тех, кого предлагается упрятать «за стену» - это лица давно уже проживающие, а часто и прописанные в других регионах России. Как будем их отделять? По месту прописки? Тогда стоит ли огород городить, если результат будет тот же. По месту рождения? И сошлем за стену десятки тысяч русских, родившихся на Кавказе, но вынужденных оттуда уехать. По национальности в свидетельстве о рождении? Кто бы ни осуществил подобный акт, он окажется под обоснованным в международном праве обвинением в геноциде, со всеми вытекающими последствиями, которые будут раз в десять тяжелее нынешних.
Дальше, кто будет эти длинные стены охранять? Вы же не думаете, что сосланные за них обитатели будут сидеть сложа руки и не попытаются даже отомстить? Что они не будут перелезать через эти стены, подкапывать их, взрывать, штурмовать? Как показало и прошлое столетие и последние 20 лет всеми этими вещами они умеют заниматься неплохо. Наше потенциальное мероприятие разворачивается до размеров фронтовой операции в ходе которой полицейские силы и армия вынуждены будут прикрывать обширную территорию...
Наконец, как будет налажен транспортный обмен с другими странами? Нам ведь никто не гарантирует того, что отделенные от России регионы не будут при этом находиться в прекрасных отношениях со странами, проезд из которых в Россию сильно упрощен и мы не получим тех же самых гостей, но просто с других направлений.
В общем, образ России, решившей «кавказскую проблему» за счет отделения территории рисуется малоаппетитный, - страна, находящаяся в международной изоляции, с преследуемым всевозможными «международными трибуналами» руководством страна, тратящая огромные деньги и мобилизующая огромные людские ресурсы на то, чтобы «держать границу», а чтобы ни один враг не прошел, закрывшая на замок еще и границы с другими странами. Более убедительной победы над нами, чем деградация России к такому образцу трудно себе представить.
Почему Кавказ - не Алжир
Поэтому понятно, что на практике вся отделенческая риторика ни к какой «Великой Кавказской Стене» не приведет. На практике она может выступить только в качестве оправдания к капитуляции перед сепаратизмом по «алжирскому образцу». Никакого другого «отделения Кавказа», кроме капитуляции без всяких гарантий безопасности для России представить себе в текущей реальности нельзя, а значит и разговоры о таком отделении - чистая провокация.
Те, кто агитируют за "отделение" Кавказа оказываются врагами России. Кто-то вполне осознанными и прекрасно понимающими куда и зачем они нас подталкивают. Кто-то - неосознанными, увлеченными маниловщиной и благоглупостями. Но даже если кто-то оказался врагом по глупости это не делает его не-врагом.
Кавказ не Алжир. Он не расположен за широким морем. Общая граница России и Кавказа никуда не денется. В своё время Россия пришла на Кавказ в качестве естественного следствия присоединения Казани и Астрахани, как результат геополитического движения Русского государства в Поволжье. Один шаг назад - и за ним последуют другие, которые сократят территорию России до границ эпохи Василия III в лучшем случае...
Кавказ не Алжир. Традиция кавказской набегово-завоевательной государственности тоже никуда не денется. И как только от «неверных» будет очищены этнические республики (а заодно и «зачищены» однозначно настроенные в пользу России народы, к примеру - осетины), будут поставлены следующие рубежи. А почему в составе России должна находиться Калмыкия, если не находится Дагестан? А почему не расширить Черкесию на территорию Краснодарского края? А почему России должно принадлежать Ставрополье? А не восстановить ли Астраханское ханство, а за ним и ханство Казанское? Всё это не риторика, а вполне реальная постановка вопросов, которая проявится после первого же шага к отступлению. Не говоря уж о том, что малейший сепаратистский обвал в одном регионе по принципу домино обрушит и остальные - Туву и Якутию, Башкирию и Чукотку. У нашей страны всегда найдутся доброжелатели, готовые профинансировать сепаратизм в очередном регионе. Кавказ - это просто точка сборки в которой Российская государственность не должна быть пробита. Не пробьют здесь, - не пробьют нигде. В противном случае, не проще ли тогда никого не отделять, не тратить время, а просто распустить Россию и дружно лечь в гроб?
Кавказ не Алжир, а потому миграционная экспансия с «отделенного Кавказа» в Россию будет еще более мощной, чем миграция выходцев из Алжира во Францию, создавшая в этой стране многочисленные не только культурные, но уже и полицейские проблемы.
Вообще, риторика о том, что России следует быть «меньше да лучше» - риторика демагогическая. Точно ли «меньше» - это крепче? Казалось бы, нам уже пришлось наглядно убедиться, что это не так. Территория большой России, где русские составляли чуть более 50%, схлопнулась до территории «малой России» - РФ, где русские составляли 85%. Привело ли это к улучшению положения русских? Отнюдь. Напротив, уже территория малой России начала разжижаться и разрежаться миграционными потоками. Частично - трудовыми. Частично, будем вновь честными, чисто криминальными. Современная Россия, с точки зрения тех же самых националистов, проповедующих всевозможные отделения и разделения, является гораздо более нерусской, чем РФ 1991 года, а попытки напомнить о правах русских как большинства неизменно натыкаются на закатистую истерику со стороны защитников «толерантности». Территориальное сжатие отнюдь не дало той вожделенной многими «национальной чистоты», на которую рассчитывали люди, приветствовавшие «отделение России от СССР».
Но, представим себе чудо. Что однажды утром, без всяких предварительных этапов и серьезной работы мы проснулись в великой России, которая может себе позволить строить стены, переселять народы, плевать на общественное мнение, держать на замке границы и поддерживать суровый, но справедливый полицейский режим? Если представить себе такое усиление военно-политической мощи России, что оно позволит без проблем реализовать план отделенцев, то в этом случае в реализации этого плана... попросту нет никакой необходимости. Страна, которая способна будет построить стену поперек Кавказа, способна будет, тем более, сделать так, что такая стена попросту не понадобится. Страна, которая способна была бы депортировать миллионы людей, внезапно объявленных иностранцами, тем более способна заставить вести себя адекватно и жить на местах всё те же миллионы. Другими словами, необходимое условие для решения вопроса о «Великой Кавказской Стене» является условием, делающим подобное сооружение ненужным.
"Россия для русских", а "Кавказ для кавказцев"?
В чем тогда логика и своеобразная «правда» отделенцев? Почему в пикейножилетных разговорах их точка зрения время от времени пользуется значительной поддержкой?
Правда состоит в том, что на Кавказе современной Россией проводится недопустимо слабая политика. Что русские покидают регион, бегут из «национальных республик» и внутренний сепаратизм многих земель на Кавказе развивается вполне успешно. При этом за сохранение формальной лояльности местных элит федеральному центру приходится платить недопустимо высокую цену - попросту закрывать глаза на многие и многие тамошние безобразия и терпеть безобразия выходцев из южных республик по территории всей России. Откол Кавказа, его потеря Россией, начинает казаться объективной угрозой.
И в этих условиях рассуждения отделенцев направлены не столько на то, чтобы осуществить нечто, сколько на то, чтобы не противодействовать неким «объективным процессам» и попытаться извлечь из них выгоду, какой она видится части русских националистов, то есть создать «моноэтническую Россию» (как, правда, предлагается решать те же вопросы на других направлениях, - поволжском, сибирском, не очень понятно).
Нас призывают смириться с тем, что «Кавказ мы уже потеряли», уговаривают попросту говоря, «не противодействовать» выдавливанию русских с Кавказа, а занимать следующую линию обороны, на которой «быть может удержимся».
При всей мнимой логичности этой пораженческой позиции она, тем не менее, основана на нескольких не проговариваемых постулатах, к которым на самом деле и апеллируют отделенцы. И эти постулаты попросту закрывают от них возможность какого-либо другого решения.
Главный из этих постулатов состоит в следующем: Кавказ воспринимается как «земля кавказцев» (то есть горских народов), на которой русские являются пришлыми элементами, которые должны как придти, так и уйти. Мол, «оставим им их землю, пока они не отняли нашу» (обычно этот аргумент именно так и звучит).
Земля, оплаченная кровью
На самом деле, рассматривать российский Кавказ как «нерусскую землю» совершенно бессмысленно и абсурдно, на Кавказе русские появились одновременно с присоединением Казани и Астрахани и на два десятилетия раньше завоевания Сибири. В 1557 году под покровительство России вступила Кабарда. В 1561 году кахетинский царь Леван установил дипломатические отношения с Иваном Грозным. Вскоре в Кабарду прибыл русский отряд из 500 воинов, часть которых вошла в Арагвское ущелье. Иван Грозный начал строить крепости на реке Терек.
В последующие столетия Россия достаточно активно осваивала и заселяла Кавказ, строила крепости, помещала служилых людей, принимала в подданство, как и всюду, некоторые народы.
Великая Кавказская война 1816-1864 гг. была не «завоеванием» Кавказа, а ликвидацией очагов грабительских набегов из горных районов. Грабительских набегов в тыл русских войск и поселений, поскольку давно уже присоединено было к России Закавказье. Хотя, понятное дело, что нынешний «чеченский омбудсмен» и выслуживающиеся перед ним псевдоисторики, почему-то получающие зарплату в Институте Востоковедения РАН будут нам пытаться доказать в судебном порядке, что никаких «набегов» никогда не было.
В ходе этой войны русские защищали свою землю, свои дома, своих женщин и детей от набегов воинственных иноплеменников, опиравшихся либо на Черкесию, либо на горную Чечню и Дагестан. В ходе этой войны русских за своё Отечество и за безопасность своего русского населения, длившейся полстолетия, были пролиты реки русской крови, выдвинулись выдающиеся военачальники, такие как Вельяминов, Бакланов, Андронников, Бебутов, Лорис-Меликов (последние трое, кстати, грузин и армяне), были совершены славные подвиги, такие как подвиг рядового Тенгинского полка Архипа Осипова:
Как черкесы к нам ходили
Лет уж будет с пятьдесят.
Меж собой они решили
Резать наших жен-ребят.
Подошли черкесы грозно,
Тысяч, кажется, с пяток,
С шумом, с гиком скачут грозно,
Мчатся с гор как злой поток...
«Крепче, братцы, не сдаваться!
Здесь положим мы живот!
Равны мы теперь сражаться -
Русских много славных рот.
Пусть врагам известно будет,
Что за Русская земля!
Враг нас сдаться не принудит,
Ляжем все здесь за Царя!» -
Так по долгу по святому
Архип Осипов сказал.
К погребу пороховому
С фитилем у входа встал.
Все враги вдруг побледнели -
Страшен был он с фитилем!
Вместе с погребом взлетели
И погибли все огнем.
В перекличке по уставу
Вызывается Архип.
Отвечают, что за Веру,
За Отечество погиб!
Напоминанием этой песни, обращением к памяти этих и многих других эпизодов великой русской войны за Кавказ (эпизодами которой были и боевые действия в 1942-43, и операции 1994-96 и 1999-2005 годов), я хотел бы напомнить простую истину: Кавказ является русской землей, за защиту которой от горских набегов и от нападений внешних врагов в течение долгих столетий дрались и проливали кровь героические русские люди.
«Для казаков национальный вопрос в горских областях решен»
Лишь преступной, недальновидной и откровенно враждебной русским политикой первых большевистских правительств была создана та идеологическая и политическая ситуация, когда русские были объявлены на Кавказе «чужими» и завоевателями-империалистами, а права горских народов были распространены даже на те области в которых они никогда исторически не проживали. Политика «кавказизации» Кавказа проводилась при помощи массовых депортаций русского населения с территории новообразованных «АССР».
Депортации начались с 1918 года, несмотря на первоначальные сомнения отдельных большевистских деятелей, например Г.К. Орджоникидзе, говорившего: «переселением казачьих станиц мы добьемся не пролетарского решения вопроса. Тот, кто требует уничтожения чересполосицы (то есть выселения казаков), тот несомненно имеет какую-то заднюю мысль». Однако несмотря на это, террор против казачества, развернутый по инициативе Свердлова, продолжался и усиливался. На ответные восстания казаков советы реагировали беспощадно, сделав ставку на горцев. И «перестроившийся» Орджоникидзе в 1920-м уже раздавал лихие указания: «выселить всю станицу и передать их горцам... каждую восставшую станицу выселить».
Заглянем в Приказ N 01721/оп командующего Кавказской Трудовой Армии А. Медведева:
«Член РВС Кавфронта приказал: 1. станицу Калиновскую сжечь, станицы Ермоловская, Закан-Юртовская, Самашкинская, Михайловская - отдать беднейшему безземельному населению и в первую очередь всем бывшим преданными советской власти нагорным чеченцам: для чего всё мужское население вышеозначенных станиц от 18 до 50 лет погрузить в эшелоны и под конвоем направить на Север для тяжелых принудительных работ, стариков, женщин и детей выселить из станиц, разрешив им переселиться в хутора и станицы на Север...». (Цит. по. Бугай Н.Ф., Гонов А.М. Кавказ: народы в эшелонах (20-60-е годы).М., «Инсан». 1998. с. 86).
Председатель Смешанной комиссии по установлению границ Горской Республики Муромцев в конце октября 1921 года в своем докладе в центр сообщал, что после назначения его Сталиным представителем ВЦИК и председателем Смешанной комиссии ему пришлось участвовать в расселении 15 тысяч казаков, выселенных из станиц Сунженской линии. Сталин, надо сказать, в то время был активным сторонником политики депортации и решения с ее помощью «русского вопроса». «Недавнее восстание казаков дало подходящий повод и облегчило выселение, - отчитывался он Ленину, - земля поступила в распоряжение чеченцев».
На протяжении всех 1920-х годов в ходе «территориального размежевания» большевистскими руководителями проводилась политика ущемления интересов русских, то есть, прежде всего, казачества, в пользу новоформирующихся автономий.
В Калмыкии в 1924 году сквозь пальцы смотрели на выселение русских предшественниками нынешних этнократов. В 1926 потакали требованиям ногайцев выселить русских. В Северной Осетии соглашались с возражениями местного руководства против выделения на Кавказе особого Казачьего округа. «Для казаков национальный вопрос в горских областях решен» объяснял русским делегатам партконференции 1924 года Микоян. «Решен» - значит окончательно закреплено бесправие русских.
К чему это приводило, видно из отчетов ОГПУ по автономной Ингушетии: «Администрация крахмального завода предоставляет всевозможные преимущества рабочим-националам. На этой почве между русскими и националами отмечаются враждебные отношения». В 1928 году население Владикавказа и Грозного было охвачено паникой в связи планировавшимся (и действительно произошедшим) переводом городов из федерального подчинение в областное, поскольку это означало неминуемое выбрасывание на улицу русских рабочих и служащих.
Политика захвата «националами» русских территорий осуществлялась целенаправленно и систематически - например, Северная Осетия добилась включения в свой состав Моздокского района, в котором проживало 75 % русских и лишь 11% осетин. В той же Осетии у жителей станицы Архонской в феврале 1924 было отобрано свыше 5 тыс. десятин земли.
Новым кругом деруссификации Кавказа стали 1929-30 годы, когда репрессивная политика осуществлялась уже под знаменами борьбы с кулачеством. Только к апрелю 1930 года по «квоте» ОГПУ с Северного Кавказа было выселено 23 тысячи человек.
К чему эта политика 1920-х привела в 1942-43, достаточно хорошо известно. И Сталин бросился исправлять эту «оплошность» расстрелянных им представителей ленинской гвардии, да и свою собственную. Но избранные им для этого средства тотальной депортации горцев, попытка принудительно изменить этнополитическую ситуацию на Северном Кавказе, больно аукнулись после «десталинизации». Возвращенные Хрущевым народы приобрели вполне объяснимый комплекс обиды и желание отомстить. Заселенные на их место в 1940-х русские оказались фактическими жертвами этой мести.
Процесс врастания горцев в русско-советскую цивилизацию, шедший со времен капитуляции Шамиля, был прерван на десятилетие, и эти народы были отброшены в психологическое и социальное одичание, усугубленное утратой естественной среды проживания. К тому же, высылка в значиттельной степени обнулила весь позитивный опыт совместного исторического проживания, накопленный русскими и горцами в период с 1860-х годов. Она дала повод для накручивания новых обид истерик, для противопоставления народов нашей страны, в том числе и по вопросу о победе в Великой Отечественной Войне в которую представители кавказских народов внесли большой вклад, которого не перечеркнуть никаким предательством со стороны других. Кстати, раз уж мы говорим так много о Франции, то сегодняшняя Франция считает себя наследницей именно движения Сопротивления, хотя даже чисто статистически большинство её жителей во время войны были "вишистами".
Другими словами, изобретенное Сталиным лекарство было «горше самой болезни». Организация внутреннего «ГУЛАГ-а» для чеченцев, ингушей и других «репрессированных народов» оказалась и неэффективной, и недолговечной, и достаточно жестокой, на «возвратном» хрущевском ходе породив нынешнюю ситуацию.
Лозунг «Кавказ - кавказцам» не дополняет лозунг «Россия для русских», а совершенно исключает его. Кавказ является Россией, был ею в течение многих столетий и должен быть впредь. Ради защиты русского Кавказа наши предки отважились вести полувековую кровопролитную войну и непонятно, почему, если нам такую войну навяжут, мы должны «сдрейфить» сейчас. Почему мы должны предать и собственную память, и память наших предков, да и те кавказские народы, которые в одном строю вместе с русскими сражались не против, а за установление власти России на Кавказе. Ведь именно этот совместный опыт позволил России остаться там, где, к примеру, британский колониализм потерпел полное фиаско.
Холодный набег
Конечно, современная ситуация в русско-кавказских отношениях существенно отличается от ситуации XIX века тем, что тогда в русских городах не было диаспор, что не существовало политики выживания русских с наших же собственных территорий.
Однако эта разница не столь принципиальна, как кажется. По сути, мы имеем дело с модифицированным вариантом все той же классической горской набеговой экономики, которая и привела их к столкновению с Россией в XVIII-XIX вв.
«Кавказская война своим происхождением обязана прежде всего тем однотипным общественным организмам («вольные» общества Дагестана, тайпы Чечни, «демократические» племена Черкесии), которые локализовались в горных районах Кавказа. Слабость экономической базы привела к гипертрофии набеговой системы - известного почти у всех народов в определенном «возрасте» социально-хозяйственного института, призванного возместить внутренний материальный недостаток внешней военной экспансией. За счет добычи (скот, рабы, другие ценности)... происходило не только «доращивание» скудного общественного продукта до жизненно необходимого минимума, но и «первоначальное накопление собственности. Не одним поколением отлаженная «техника» набега, имевшаяся благодаря высокогорью защита от возмездия обеспечивали походам за добычей высокую эффективность...
Расширявшееся военное присутствие России на Северном Кавказе, с одной стороны, создавало препятствия на традиционных набеговых маршрутах, с другой - порождало новые соблазны в виде зажиточных казачьих станиц и укреплений по Кубани и Тереку, в результате чего постепенно возобладало северное направление в промысловых рейдах горцев. Столкновение противоположных интересов России и участников набегов вылилось в перманентное состояние войны...
На знамени участников набегов одна «агрессивная» формула сменялась другой, энергично звавшей их к вооруженным набегам. По свидетельству У. Лаудаева, «в эти именно времена вошли в поговорку возгласы, ныне повторяющиеся только на пирушках, но тогда бывшие во всеобщем употреблении: «Мир наш! Кто кроме нас на свете (Дуне вайн деци!)». Подобным возгласом, широко бытовавшим в Чечне, выражалось переживаемое чеченцами состояние, когда «поступкам их нет ответа, преступлениям - возмездия».
(Блиев М.М., Дегоев В.В. Кавказская война. М., Росет, 1994. с. 583, с. 124).
Сегодня, по сути, речь идет об адаптации некоторых северокавказских обществ к ситуации пролонгированного набега. Это социальное явление имеет место и в других сферах социальных конфликтов, где горячие формы прямых боевых столкновений сменяются «холодными» формами конфликтов низкой интенсивности - холодной войной, холодной гражданской войной, холодным этническим конфликтом. Криминализованные кавказские диаспоры, наводящие ужас на многие российские города и есть не что иное, как набеговые отряды в условиях пролонгированного набега. Они организованы и заточены соответствующим образом. Как соответствующим образом заточены и отряды боевиков на самом Кавказе.
Мало кто обращает внимание на такой факт, как неизменное присутствие мотива ограбления в большинстве преступлений против русских долгое время регулярно совершавшихся в Ингушетии. Это ограбление не является прикрытием - добыча и в самом деле интересует налетчиков в первую очередь.
Русские в современной России должны быть готовы к длительному существованию в условиях такого «холодного набега» и принимать соответствующие нашей этнокультурной и политической традиции меры. Бессмысленно, по указанным выше причинам, пытаться отгородиться стеной и предпринимать прочие столь же абсурдные меры. Бессмысленно, да и подло.
Без капитуляции
Северный Кавказ - это русская земля, и нам стыдно будет на том свете взглянуть в глаза своих предков, которые отстояли эту землю в XVIII-XIX веках.
Из признания Северного Кавказа как неотъемлемой части единой России, территории государственного самоопределения русского народа, следует исходить как из аксиомы. И оборона этих земель от любых нападений и мятежей должна быть для России столь же естественной, как оборона Смоленска, Тулы или Оренбурга. Если каким-то силам на Кавказе вдруг придет в голову безумная идея объявить себя «несовместимыми» с русскими и считать Кавказ только своей землей, то тем хуже не для русских, а для этих безумцев, решивших «прати против рожна».
В политике по отношению к северокавказским регионам необходимо четко и однозначно придерживаться принципа предоставления максимально широкой автономии районам компактного проживания русских в составе существующих национальных автономий, жесткой защиты их прав от продолжающегося ползучего вытеснения. Столь же существенной представляется и необходимость восстановления казачьих станиц как опорных точек русского влияния в регионе.
Необходимо прекратить политику капитуляции перед сепаратистским шантажом некоторых северокавказских элит. Сепаратизм этих регионов, как мы уже отметили, многих в России сегодня не пугает. «Отделенческие» настроения стремительно распространяются среди самих русских, и это из их среды гораздо чаще звучит «отделяйтесь, нам не страшно». Проблема сегодня именно здесь, а не в том, что та или иная территория попытается отделиться, предварительно выжив от себя всех русских. Такие сепаратистские поползновения гораздо более опасны для самой этой территории. Вместо бонусов наиболее сепаратистским регионам следует подумать о бонусах тем, кто сможет обеспечить реальный межнациональный мир и устраивающие русских условия проживания, кто будет уважительно относиться и к русскому историческому наследию и к русскому населению, кто будет подавлять сепаратистские тенденции.
Другими словами, и де факто и по возможности де юре политике России следует, прежде всего, иметь дело с теми, кто готов на словах и на деле сохранять верность России и готовы практически выражать эту верность России в уважительном отношении к русским.
Вместо устаревшего принципа советской национальной политики народ=территория современной национальной политике России на Кавказе следует научиться думать народами и этническими общинами. Именно этническая общность должна восприниматься как субъект национальной политики, в то время как территории нынешних автономий должны быть максимально этнически нейтрализованы, практику создания «титульных народов» в составах автономий следует упразднить, тем более на Кавказе, где большинство «титульных» автономий являются многосоставными (Дагестан, Кабардино-Балкария, Карачаево-Черкесия).
Субъектом политического процесса должны быть в данном случае именно общины, а их элиты рассматриваться как элиты общин и в таком именно качестве и приниматься на государственную службу в федеральные органы (вместо фактического крышевания своих общин, как это имеет место сейчас, должна сформироваться система ответственности госслужащих за свои общины).
Необходимо серьезная юридическая и организационная проработка тех правовых парадоксов, которые порождает федеративная конструкция современной России. В нашей стране не должно быть «серых зон» в которых неизвестно куда исчезают деньги и из которых выходят обязательные для Минюста решения судов, принятые неизвестно как и по почину странных людей с пистолетом за поясом. Принципиальной ошибкой представляется унаследованный от советской национальной политики принцип, согласно которому субъекту федерации предоставляется тем больше прав и специальных возможностей, чем больше этот субъект «своеобразен» в самом дурном смысле слова, чем больше он отчужден от остальной России.
Этот принцип псевдофедерализма необходимо заменить принципом подлинного федерализма при котором права и полномочия субъекта расширяются тем больше, чем более успешно его движение в направлении культурной, социальной, экономической и политической интеграции в состав единой России, чем с большим тщанием решаются в этом субъекте проблемы обеспечения национальной безопаности и осуществления реального равноправия (не только равноправия «титульного народа» с русскими, но и, прежде всего, русских с «титульным народом»). Те или иные территориальные образования в составе РФ должны получать в России тем больше прав, чем в большей степени они являются Россией не только на словах, но и на деле.
Наконец, необходимо осознать сложившуюся на территории практически всей России ситуацию «холодного набега» не имеющую ничего общего с нормальным перемещением населения и трудовых ресурсов в соответствии с действительными потребностями экономики. Вместо вызванных нынешним страхом перед сепаратистскими угрозами республиканских элит попыток лицемерной «деэтнизации» преступности следует, напротив, предельно жестко составлять рейтинги действительного положения с этническим криминалом в тех или иных регионах России. Общины, оказавшиеся в «первой тройке» по количеству преступлений должны подвергаться на территории региона достаточно жестким санкциям и ставиться под особый надзор. Легальное пребывание этих общин на территории региона, где отмечена их повышенная криминальная активность, должно быть максимально затруднено. Преступления с «этнической компонентой» должны рассматриваться как особо тяжкие, а в состав наказания обязательно должны включаться значительный штраф и конфискация имущества осужденного, каковые и следует исполнять неукоснительно.
Совершенно не следует измысливать какие-то специфические ограничения в правах для уроженцев Кавказа на территории России. Это противоречит и международным обязательствам нашей страны, и её собственным национальным интересам. Достаточно не позволять некоторым народам «быть равнее, чем другие», и вскоре все станет на свои места.
Шамиль и "Ламборджини"
Ведь конечная политика России на Кавказе ставит целью не геноцид или ассимиляцию проживающих там этнических групп, не ущемление их, а усвоение ими общероссийского цивилизационного стандарта, сформированного на основе стандарта русского.
Россия смогла дать народам Кавказа (как, кстати, и Средней Азии) прикосновение к более насыщенной, интересной, модернизированной исторической жизни, чем та, которая была их уделом до того. Достаточно сравнить самые нищие уголки нашего Кавказа со среднестатистическими странами "третьего мира", чтобы понять все те преимущества, которые давали кавказским народам вовлеченность в русский исторический процесс и усвоение русского цивилизационного стандарта.
Другое дело, что ХХ веке усвоение этого стандарта шло неровно и с явными отступлениями назад. В конце XX века в России фактически сложилась ситуация, когда в результате стремительного «одичания» многих регионов наряду с цивилизационным стандартом русских фактически образовался «варварский» цивилизационный стандарт. Сосуществование этих двух несовместимых стандартов в условиях «холодного набега» является по сути главным источником этнической и социальной напряженности в современной России.
Откуда взялась эта ситуация? Фактически мы, русские, расплачиваемся за собственную русофобию и отказ от самоуважения. Для горцев XIX века тот уровень цивилизации, который представляла собой России, казался чем-то нереальным и сказочным. Достаточно вспомнить выразительные рассказы о поведении пленного Шамиля.
"Курск. Шамиль на приёме у губернатора Бибикова делится своими впечатлениями от города: «Когда я был в Ставрополе, я был поражён красотою города и убранством домов. Мне казалось невозможным видеть что-нибудь лучше, но, приехав в Харьков и Курск, я совершенно переменил своё мнение и, судя по устройству этих городов, могу себе представить, что ждёт меня в Москве и Петербурге»...
Вскоре Александр II получил от Шамиля письмо: «Ты, великий Государь, победил меня и кавказские народы, мне подвластные, оружием. Ты, великий Государь, подарил мне жизнь. Ты, великий Государь, покорил моё сердце благодеяниями. Мой священный долг как облагодетельствованного дряхлого старика и покорённого Твоею великою душой внушить детям их обязанности перед Россией и её законными царями. Я завещал им питать вечную благодарность к Тебе, Государь, за все благодеяния, которыми ты меня осыпаешь. Я завещал им быть верноподданными царям России и полезными слугами новому нашему отечеству…".
Даже если отвлечься от литературных штампов "благородного дикаря", столь характерных для русского отношения к Кавказу в XIX веке, равно как и от умения самого Шамиля искусно играть роль благородного пленника, все равно нельзя не отметить того исключительного впечатления, которое производили на сурового властелина бедных горцев богатство и величие России.
С чем же столкнулись горцы в ХХ веке? Прежде всего с тем, что русские сами начали унижать и уничтожать друг друга, охотно используя для этого инородцев, а то и отдавая им власть и право казнить и миловать. Они увидели государство, которое систематически преследует и унижает русских, позорит их публично и не защищает их повседневной жизни. Вместо империи, твердо стоящей на страже своих интересов, возглавляемой государем, внушающим любовь и уважение, они оказались винтиками в машине пожирания собственного народа.
Блага, которые обеспечивал национальным республикам Советский Союз, рассматривались не как исходящие от России, не как проистекающие из факта вхождения в состав России (нужно было быть очень умным человеком, чтобы это додумать и понять). Эти блага рассматривались, по сути, как добыча, как награда, в том числе и как награда за поддержку против русских. Когда Сталин в годы войны столкнулся с многочисленными фактами государственной измены, задумывался ли он о том, что всего двадцать лет перед этим сам приучал горцев именно к такой психологии: "быть против русских с теми, кто больше за это даст"?
Далее, западобесие, неуклонно нараставшее весь XIX и XX века так же способствовали не интеграции, а дезинтеграции Кавказа из России и русской цивилизационной культуры. Горцы видят лишь то, как сами русские стараются всеми способами деруссифицироваться - в одежде, в языке, в питании, в образе жизни, как уничтожается институциональное образование, - одна из немногих точек престижа России на Кавказе.
На добычу, полученную родителями и ими самими в "холодном набеге" многие молодые кавказцы могут ездить на "Ламборджини", одеваться от "Версаче" и русская культура и русская цивилизация не представляет для них никакой ценности, как, увы, не представляет она ценность и для русских. Почему они должны хотеть интегрироваться в общество, интегрироваться в культуру, естественные носители которой не хотят интегрироваться в неё сами. Разумеется, горцы будут смотреть на эту страну, этот народ и эту культуру только как на ресурс для приобретения чего-то более ценного - долларов от исламских террористов, или машин за не очень честно накопленные деньги. Честный труд в России и на благо России в рамках этой системы будет совершенно неактуален.
Только если России удастся вновь стать носителем и представителем мировой цивилизации на Кавказе, только если выгоды от вхождения в неё будут всем очевидны, а потери от конфликта с нею будут всем ощутимы, психологическое развитие кавказских народов будет развитием по сценарию Шамиля, а не по сценарию Джохара Дудаева. Но для этого центральным элементом в битве за Кавказ и за его замирение должна быть битва за возвращение русским национального самосознания и национального самоуважения. За выработку национального цивилизационного (и инновационного, если хотите) стандарта, приобщение к которому помимо России будет невозможно.
Битва за Кавказ шла долгие десятилетия позапрошлого века и принесла русским итоговую победу. И сегодня, когда трусость и паника охватили даже многих из тех, кто считается русскими националистами и патриотами, как нельзя более уместно напомнить.
Кавказ - это часть единой России, это русская земля, политая кровью наших предков. Отказ от неё будет предательством самих себя, национальным самоубийством России - бессмысленным и беспощадным.
_1.jpg)
