От того, может быть, так тянет к себе кладбище, что там для кого ближайшее, для кого отдалённое, но для всех неминуемое будущее. Ходишь по дорожкам, вроде как выбираешь себе место. Тихо, спокойно и на тесном городском, и, конечно, на просторном сельском.
Кресты, памятники, оградки. Засохшие живые цветы и выцветшие искусственные.
Особенно хорошо на кладбищах поздней осенью. Выпало немного снега, он лежит светлыми пятнами между могил. И всюду золотая пестрота умирающих листьев.Но особенно волнуют меня безымянные холмики чьих-то могил. Кто там в земле? Кто-то же плакал здесь, кто-то же приходил сажать безсмертники, поливать цветы? И почему больше не приходят? Где они? Умерли и сами? Уехали? А может, просто так задавлены жизнью, что и умирать не думают, и сюда не ходят.
В Димитриевскую родительскую субботу отец Александр служил поминальную панихиду. Я ему помогал. Перед началом её написал большущий список имён своих родных и близких, уже ушедших из жизни. Но у самого батюшки списки поминаемых были огромными, целые тетрадки имён усопших, убиенных за Царя и веру, за страну нашу Российскую пострадавших. Батюшка читал и читал. Молящиеся всё передавали и передавали ему через меня листочки-памятки.
Торопливо взглядывал я на них: там значились имена воинов, младенцев, даже и безымянных младенцев, погибших до рождения -безчисленные ряды имён, имён, имён... Иногда грамотно: Иоанна, Симеона, Евфимия, Иакова, а иногда просто: Фисы, Пани, Саши...
Батюшка читал и читал. Вспомнил я иностранца, стоявшего со мною однажды на субботнем богослужении. Сказал он: «У нас все службы не более двадцати минут». А тут только зачитывание поминаемых имён заняло более получаса.
Так вот, почему я об этом вспомнил? А потому, что, заканчивая поминовение, батюшка, принимая в руки кадило и вознося его молитвенный дым, возгласил: «Молимся Тебе, Господи, и о всех православных, кого некому помянути».
И это «некому помянути» довело меня до слёз.
Но как же некому? А мы? Мы, предстоящие перед Престолом, в купели крестившиеся, как и те, безымянные для нас, но Господу ведомые? Мы-то повторяем слова: «Имена же их Ты, Господи, веси». Мы же с ними встретимся, мы же увидимся.
Будем поминать всех от века почивших. Как знать, может, и наши могилки травой зарастут. Вдруг да и нас, кроме Господа, будет некому помянути.
