Культурная война продолжается без ясно обозначенных фронтов, и в ней, с одной стороны, действуют оккупационные силы, стирающие национальные традиции сербов, а с другой - существует еще не оформленная, но уже живучая воля к сопротивлению и свободе.
Культурную войну против национальной культуры вела секулярная и антинациональная интеллектуальная элита, как из «левых», так и из «правых». Некоторые выступали агрессивно и бескомпромиссно против своей собственной культуры, так как были убеждены, что она сама по себе ретроградна и примитивна. Для многих сегодняшних борцов за европейскую «чистоту» в Сербии все, что имеет сербскую составляющую, считается вчерашним днем и представляет балласт на пути к более счастливому будущему. Они настаивают, что существующий культурный код должен быть удален, что вместо старого надо бы уже «установить» новый европейский «софтвер».
На втором фронте борьбы против национальной традиции и культуры выступают те, кто еще ссылается на сербский элемент. Если нападение первых внешнее и прямое, то эти диверсанты действуют против «политически некорректных элементов» в сербской культуре.
Примечательно, что настаивают они на том, чтобы сербская традиция и история уподобились евроатлантическим образцам до такой степени, чтобы на сегодняшней политической сцене Святой Савва или Князь Лазарь повторяли, что «у Европы нет альтернативы», что «единственный путь в Европу лежит через НАТО» и т. д. Эти «НАТО-националисты» и «НАТО-православные», по сути, манипулируют сербской традицией и культурой ради дешевых политических целей: сделать приятное сильным мира сего. Иногда они делают это осознанно, а в каких-то случаях даже уверены, что аутотентично интерпретируют вековую сербскую историю. Тогда совершенно естественно, что им мешает Видовдан (день св. Вита, в который произошла битва сербов с османами на Косовом Поле - Ред.), в корне противоречащий глобалистической парадигме.
Таким образом, сербская культура подвергается нападению и деформации, с одной лишь целью - добиться подавления воли к сопротивлению у сербского народа. «Сербский вирус» или должен быть удален, или должен мутировать, чтобы не представлять опасности для системы лжи и обмана, царящего в Сербии.
Речь идет, по сути, об одной группировке, разделенной на две фракции, симулирующих сущностное столкновение. И одна, и вторая фракция не принимают свою национальную культуру и жизнь обычного человека, так как они просто не чувствуют себя частью народа.
Подвергшийся культурной агрессии и заблокированный национальный дух оказался за рамками культурной жизни и представляет часто одну альтернативную «субкультурную» модель, так как не соответствует доминирующей культурной парадигме, у которой нет связи с национальной историей, но которая пытается заимствовать идеи и формы из униженной и подавляемой национальной матрицы.
Часто происходит и так, что некоторые события в сербской культуре после их «коммерческой обработки» выставляются в качестве банальных туристических развлечений. Показателен случай с фестивалем в Гуче, который из истинно народного превращается в туристическое мероприятие, теряющее национальные элементы и оригинальность.
Фолк в сербской культуре на протяжении десятилетий пытался достучаться до «мейнстрима» и пойти на компромисс с поп-культурой. Так, «народная музыка» боролась за свое место и при этом трансформировалась в носителя популярной музыки в Сербии. Она «усыновила» матрицы современной англосаксонской музыки. Встает вопрос, в какой степени она сербская, а в какой мировая. Но, несмотря на все это, фолк-музыка оказалась очень живучей по сравнению с рок-музыкой, любимицей режима Тито и городской элиты, формирующей вкусы и сегодня.
Так, на территории бывшей Югославии сербское влияние осуществляется чаще всего посредством турбо-фолк музыки. Этот музыкальный микс западных поп-стилей и остатков сербской и балканской музыкальной традиции пережил войны и победил поп-рок. Конечно, это была не легкая победа, ввиду его формального или неформального запрета со стороны многих политических режимов за прошедшие десятилетия. Особенно в этом отличился режим Франьо Туджмана в Хорватии, чья идеологическая полиция запрещала сербскую музыку в своих СМИ. Этот запрет объяснялся страхом культурной экспансии Сербии на «европейское культурное пространство» новой Хорватии.
Интересно, что смешение современной поп-музыки с национальными мелодиями, а также восточными и цыганскими, очень быстро развилось в 90-е гг. не только в сербской среде, но также в Греции и Болгарии. Основоположницей турбо-фолка считается Фахрета Яхич, «Лепа Брена». Ее, также как и Эмира Кустурицу, не любили в Сараево, так как в гражданской войне они заняли сторону сербов.
Трагическим 90-м на смену пришли грустные переходные годы. Пришла новая власть, которая не умела вести политику иначе, как распродавать промышленность и брать новые кредиты. Новая власть в себе несла и идеологическую струю, которая хотела свести счеты с сербским национализмом, связанного с турбо-фолком - его необходимо было исключить из центра общественной жизни. Но кто-то, у кого были коммерческие интересы в этом уже развитом шоу-бизнесе, воспротивились подобной «мести рокеров». Столкновение произошло тогда, когда Цеца (сербская фольк-певица, вдова националиста Аркана - Ред.) в 2002 г. осмелилась собрать полную Маракану (самый большой стадион в Белграде - Ред.).
«Как умер рок-н-ролл?» - грустит и размышляет урбанизированная Сербия на протяжении многих лет, не понимая, что благодаря «перебежке» из рок-матрицы в турбо-фолк Желько Митрович создал тем самым новую поп-матрицу Сербии и «балканского региона». Он сделал микс, который на первый взгляд кажется сербским и балканским, но в нем доминируют современные западные стили, да и система ценностей не на много различается. С одной стороны он открыл путь в СМИ турбо-фолка, а с другой - участвовал в его трансформации в той мере, что представлял политически корректную локализацию современной глобальной массовой культуры. На себя господин Митрович по этой причине принял неоправданный гнев культурных комиссаров октябрьской революции (имеется в виду 5 октября 2000 г., когда Милошевич был отстранен от власти - прим. пер.). Как это часто бывает в культуре, переходные ситуации едва видимы и выглядят буднично.
Ничто не уничтожило турбо-фолк, он стал забавой и утехой для натерпевшегося народа. Турбо-фолк стал выдувным вентилем социального недовольства переходным периодом в опустошенной Сербии. Стратегия оскорблений и насмешек дала свои результаты - мы получили «городских фолк-исполнителей», дойдя до полнейшего декадентства в лице Карлеуши, агрессивного «гей-идола».
Так ведется культурная война, в которой меняются стороны и в которой часто непонятно, кто есть кто, так как у нас есть и национальные рокеры, как Бора Чорба или парни из группы «357», а с другой стороны есть фенси-фолк. Открытую кампанию по запрету «политически некорректной» народной музыки (фолк с национальным обозначением, гусляров, воспевающих сербских героев) уступает место стратегиям «косвенного приближения». Так один журналист в открытую предложил, чтобы гусляры спели о «сербских преступлениях» и «преступниках».
Культурная война продолжается без ясно обозначенных фронтов, и в ней, с одной стороны, действуют оккупационные силы, стирающие национальные традиции сербов, а с другой - существует еще не оформленная, но уже живучая воля к сопротивлению и свободе.
Перевод с сербского Анны Травкиной
