«Сати»

Сати — это самоубийство вдов путём самосожжения (или погребения живьём) вместе с телом усопшего мужа. Европейцу трудно вообразить, насколько велико должно быть горе утраты и как крепка должна быть любовь к покойному, чтобы преодолеть инстинкт самосохранения и выбрать мучительную и неторопливую смерть. Наверное, поэтому иностранные наблюдатели обряда, возникшего в доисторические времена, склонны полагать, что сати — акт отнюдь не добровольный, и называют его без обиняков — «убийство» и «сожжение».

В самой Индии отношение к сати неоднозначное — достаточно сказать, что официальный запрет сати введён только в 1987 году. Этот закон карает как попытки совершить сати, так и понуждение и подстрекательство к сати, а также любое восхваление испепелённых «благочестивых вдов» (за это можно получить до 7 лет тюрьмы). Любой зевака, наблюдающий акт самосожжения, считается соучастником сати и подлежит уголовной ответственности. Тем не менее, случаи сати фиксируют до сих пор; сегодня можно с уверенностью говорить о единичных случаях — а по данным Британской Ост-Индской компании, только за 1813-1828 гг. зафиксировано 8135 случаев. Однако снижение числа погибших вдов не вполне отражает отношение к обряду «в массах» — и СМИ время от времени сообщают о кровавых стычках между сторонниками сати и полицией, открытки с изображением погибших расходятся огромными тиражами, а места сати привлекают многочисленных паломников.

Христианину невозможно принять сати, будь то убийство или самоубийство. Европейцу трудно не заметить в сати откровенную дискриминацию — ведь сжигают только женщин. Есть доказательства, что вдов понуждали к сати родственники покойного, чтобы завладеть его имуществом, избавиться от заботы о вдове либо из религиозного рвения.

Сати имеет «божественное» происхождение — по легенде, богиня Сати (Дакшаяни), покровительница брачного счастья, предала себя сожжению, не стерпев попрёков и оскорблений своего отца в адрес мужа — Шивы (есть и другие версии). Однако помимо идеологических оснований, кажется, сати имеет и другую почву. Скорее всего, необходимо говорить о месте женщины в индийском обществе — а это место определяется, прежде всего, её статусом дочери, матери и жены. Овдовев, женщина теряет социальный статус, традиции требуют от неё обрить голову, отказаться от яркой одежды, украшений и употребления в пищу мяса. Вдовы иногда оказываются в столь стеснённых обстоятельствах, что бегут во Вриндаван — «город 5000 храмов», ещё именуемый городом вдов; пожертвования многочисленных паломников позволяют властям кое-как обеспечивать несчастных.

Только в 2005 году закон уравнял права женщин и мужчин на наследование имущества родителей. Ранее всё наследовал мужчина, так как «ему нужнее» — он кормилец семьи. Кроме того, только сын имеет право поджечь погребальный костёр родителей. А девушке нужно ещё и огромное приданое собирать. И рождение девочки превращается для семьи в непосильное бремя (хотя приданое запрещено законом ещё в 1961 году, — ещё один пример силы традиций и бессилия закона). Поэтому роль женщин в обществе была столь невысока, что практиковалось убийство новорождённых девочек — и практикуется до сих пор (чаще ещё до рождения девочки — вероятность аборта значительно выше, если младенец женского пола).

В Индии распространены весьма специфические браки, которые трудно признать «совершёнными на небесах». Как правило, браки происходят по договорённости между родителями супругов, которые до свадьбы могут быть и незнакомы. Индийские газеты и специальные сайты пестрят объявлениями о поисках жениха, причём требования к кандидату — это его зарплата, наличие среди родственников врачей и юристов.

Кроме того, невеста часто не просто моложе мужа — она ещё ребёнок (тоже традиция); неудивительно, что муж умирает раньше, а малолетняя вдова остаётся на попечении недовольных родственников. Закон установил брачный возраст для девушек 19 лет, для юношей — 21 год, однако родственники часто отдают (или продают) девочек их будущим мужьям задолго до наступления 19-летия — в СМИ сообщали о продаже девочки 6-ти лет. В 2005 году национальную награду Индии за храбрость получила 14 летняя Миинати Гаграи, проданная братом 50-летнему жениху и сбежавшая от него.

Неудивительно, что при таком положении вещей в Индии мужчин больше, чем женщин, примерно на 10% — то есть миллионов на 100. Тем не менее, такой диспаритет до сих пор не вразумил мужчин, и «дефицитные» женщины всё ещё не завоевали своего места под солнцем (хотя участившиеся случаи продажи девочек, наверное, говорят о том, что дефицит остро ощущается).

Нельзя не упомянуть и такой аспект: в индийской традиции муж — чуть ли не домашний индивидуальный бог для жены, она живёт ради него и обязана всецело посвятить себя удовлетворению его желаний. В то же время, муж обязан наилучшим образом заботиться о семье, чтобы жена и дети ни в чём не нуждались; измена, развод — страшный грех. Это ещё один пример того, как многолика Индия: одни авторы превозносят крепкую и дружную индийскую семью, а другие рассказывают о том, как свекрови безжалостно сживают со свету невесток — из-за приданого.

Что-то подобное сати существовало и у славян в дохристианский период. Костомаров приводит свидетельства Прокопия (VI в.), святого Бонифация (680-755 гг.) и Ибн Фадлана (I пол. Х в.), однако этнограф сомневается, что это «было следствием закона или обязательного для всех обычая, подобно тому, какой существовал в Индии». А популярный рассказ Ибн Фадлана о сожжении на Волге (тогда — Итиль) рабыни вместе с умершим купцом Костомаров и вовсе считает выдумкой — да и кто знает, какого роду-племени был тот купец? После Крещения Руси такая практика оказалась вне закона — будь то самоубийство или результат преследований: я желаю, чтобы молодые вдовы вступали в брак, рождали детей, управляли домом и не подавали противнику никакого повода к злоречию (1 Тим. 5, 14).