10 июня - скорбная дата в истории Организации Объединённых Наций... Того самого института, который на протяжении всех послевоенных десятилетий принято было считать важнейшим элементом обеспечения мира, безопасности и верховенства права над беззаконием и насилием. Десятилетние итоги (не)выполнения резолюции СБ ООН № 1244 от 10 июня 1999 года по Косову свидетельствуют о том, что Объединённые Нации перестали играть свою регулирующую роль в том виде, как это было закреплено в принципах послевоенного мироустройства.
Документ, десятилетие которого не рождает юбилейных настроений ни в штаб-квартире ООН, ни в Белграде, ни в Приштине, принято считать продуктом сложного компромисса. Тогдашнему руководству России, пытавшемуся сохранить остатки влияния на Балканах после тёмного десятилетия соглашательства с Западом, удалось зафиксировать в резолюции ряд принципиальных положений, касающихся косовского урегулирования. Прежде всего, в преамбуле резолюции подчеркивалось, что решение проблемы статуса Косова должно быть найдено на основе "приверженности всех государств-членов суверенитету и территориальной целостности Союзной Республики Югославия и других государств региона". В этих целях документ предусматривал предоставление сербскому краю "существенной автономии и значимого самоуправления". Наконец, члены Совета Безопасности ООН договорились, что международные дискуссии о конкретных параметрах будущего статуса Косова начнутся лишь после того, как в крае будут реализованы демократические стандарты, касающиеся гарантий политических, экономических и культурно-национальных прав неалбанского населения.
Ничего этого за последующее десятилетие сделано не было. Запад с самого начала взял курс на "продавливание" независимости Косова, и в этих условиях были выполнены лишь те пункты резолюции № 1244, которые можно трактовать как лазейку для расширения прав и полномочий албанских сепаратистов. Что же касается России, то она в последующие годы - вплоть до начала в феврале 2006 года переговоров о статусе Косова между Белградом и Приштиной - отметилась лишь стремительным марш-броском миротворцев на приштинский аэродром в Слатине и последующим тихим выводом своих военнослужащих из края в 2003 году под предлогом "невозможности что-либо изменить".
"Ощущая поддержку россиян, мы понемногу начали процесс восстановления наших церквей, которые были сожжены албанцами, наши дети получили возможность нормально учиться, мы планировали отрывать новые культурные центры. Мне кажется, теперь нам снова придётся жить, опасаясь за свое спокойствие", - эти дипломатичные слова представителя Общественной организации сербов Косова Драгослава Живоиновича хорошо передают тогдашнюю реакцию косовских сербов на "доблестный" шаг россиян. Последующие международные переговоры под эгидой ООН, в которых роль России была уже более заметной, увенчались ожидаемым провалом, позволившим албанским сепаратистам провозгласить независимость Косова в одностороннем порядке в феврале 2008 года, немедленно признанную финансовыми спонсорами и идейными вдохновителями этой независимости на Западе.
Между тем имеющиеся данные позволяют утверждать, что и сама резолюция СБ ООН № 1244, и последующие политико-дипломатические манёвры вокруг края с участием в том числе российского МИДа и оборонного ведомства, были заранее срежиссированным западным спектаклем. Москве в нём отводилась бутафорская роль "хорошего следователя", с которой российское руководство вольно или невольно согласилось.
Резолюция № 1244 изначально была мертворождённой. Главная проблема не в том, что её положения выполнялись плохо, и Россия не смогла добиться от своих западных партнёров уважения духа и буквы основополагающего документа ООН, а в том, что все решения по статусу Косова были приняты Западом еще в конце 1998 года. Последующие переговоры сербов и албанцев в Рамбуйе, натовские бомбардировки, дискуссии в СБ ООН и ввод на территорию края ооновской миссии и "миротворцев" Североатлантического альянса стали этапами заранее написанного плана.
Именно с конца 1998 года в регионе изо дня в день стало увеличиваться военное присутствие НАТО. В том, что касается США, ключевым стало согласие на вооружённое вмешательство в Косове тогдашнего госсекретаря Колина Пауэлла. Его добился отвечавший за политику в военной области в администрации президента Билла Клинтона и будущий американский посол в Сербии Майкл Полт. Полт убедил Пауэлла, что, вмешавшись в косовский конфликт, НАТО пошлёт четкий сигнал остальным странам Евразии, в том числе России.
Как вспоминал тогдашний вице-президент Югославии Момир Булатович, "в октябре 1998 года уже стало ясно, что наша судьба решена. Пошли разговоры о "гуманитарной катастрофе" в Косове и так называемом "доверии" к блоку НАТО. Это означало, что если НАТО не в состоянии остановить вышеупомянутую "гуманитарную катастрофу", то она не имеет права на существование. Чтобы избежать военного удара, мы были готовы на уступки, находившиеся на самой нижней отметке государственного достоинства и территориальной целостности. Их интересовали полезные ископаемые Косово. Американским и британским компаниям было предложено за уплачиваемую Сербии символическую концессию в один доллар придти и взять на себя управление ими. Предложение было названо интересным, но неприемлемым. Далее, НАТО хотела получить в Косово базу. Мы предложили им за ту же самую символическую цену - один доллар - получить военную базу. Они вздрогнули от неожиданности - но отказались. В конце концов, не желая столкновения, мы предложили, чтобы Югославия вступила в НАТО, чем одновременно была бы решена и проблема Косово. Ответ был "нет". Наш приём в НАТО решил бы проблему Косово, но не решил бы ни одну проблему, из-за которых НАТО перешла к наступательным действиям против маленькой страны. НАТО решила придти в Косово насильно, без какого-либо сотрудничества с нами. Дело в том, что, если она не будет спрашивать нас, она не будет нести подобных обязательств и по отношению к любому другому государству. Они назвали это "Новым мировым порядком"".
Оставалось добиться согласия европейцев - и Вашингтон предложил "дать сербам ещё один шанс" и провести в феврале 1999 года во французском городке Рамбуйе международную конференцию по Косову. Для того, чтобы сделать агрессию против Югославии неизбежной, Белграду были предъявлены требования, выходящие за рамки любой международной практики, вспоминает Момир Булатович: "В Рамбуйе потребовали, чтобы мы согласились с размещением сил НАТО в Косово, и чтобы им при этом был обеспечен доступ на всю территорию Югославии. Все наши дороги, железнодорожные пути, воздушное пространство и возведенные объекты согласно бумаге, составленной как ультиматум, должны были использоваться НАТО без какой-либо оплаты, ограничений и на основе абсолютного приоритета. Ни для одного из их представителей не действовали бы законы нашей страны, и они не отвечали бы ни по одному уголовному делу. Все бы решал командующий контингента НАТО. Все было сформулировано таким образом, чтобы ни один нормальный человек никогда не мог бы это подписать". Как и ожидалось, югославские представители отказались добровольно согласиться на оккупацию страны.
Россия принимала активное участие в "переговорах" в Рамбуйе, хотя, очевидно, в тогдашнем российском руководстве не могли не отдавать себе отчёт в том, что западный сценарий для Косова уже написан. Последующие усилия Москвы смогли лишь придать процессу насильственного отторжения от Сербии колыбели национальной государственности более продолжительный и внешне мирный характер...
Сегодня на дворе 2009 год. Хочется надеяться, что те уроки не прошли для России даром. Во всяком случае, действия Москвы на Кавказе в августе 2008 года продемонстрировали, что и наша страна может исходить из собственных национально-государственных интересов, а не руководствоваться беззубым принципом "равноудалённости от сторон конфликта", которым ранее оправдывалась сдача позиций на Балканах.
Российские дипломаты в частных беседах с автором этих строк сейчас признают, что Москве пора активнее сотрудничать с теми политическими силами в балканских странах, которые могли бы стать её союзниками в будущих конфликтах вокруг евразийского мироустройства и энергетической безопасности. Вот только Косово у Сербии отняли не на ООНовской бумаге. И возвращать его всё равно придётся иными путями, нежели голосованием в Совбезе ООН, превратившемся, по сути, в выцветшую декорацию для "мировой закулисы" ("космополипов" в терминологии Андрея Конурова).
Петр Ахмедович ИСКЕНДЕРОВ - старший научный сотрудник Института славяноведения РАН, кандидат исторических наук, международный обозреватель газеты "Время новостей"
http://www.fondsk.ru/article.php?id=2214
Документ, десятилетие которого не рождает юбилейных настроений ни в штаб-квартире ООН, ни в Белграде, ни в Приштине, принято считать продуктом сложного компромисса. Тогдашнему руководству России, пытавшемуся сохранить остатки влияния на Балканах после тёмного десятилетия соглашательства с Западом, удалось зафиксировать в резолюции ряд принципиальных положений, касающихся косовского урегулирования. Прежде всего, в преамбуле резолюции подчеркивалось, что решение проблемы статуса Косова должно быть найдено на основе "приверженности всех государств-членов суверенитету и территориальной целостности Союзной Республики Югославия и других государств региона". В этих целях документ предусматривал предоставление сербскому краю "существенной автономии и значимого самоуправления". Наконец, члены Совета Безопасности ООН договорились, что международные дискуссии о конкретных параметрах будущего статуса Косова начнутся лишь после того, как в крае будут реализованы демократические стандарты, касающиеся гарантий политических, экономических и культурно-национальных прав неалбанского населения.
Ничего этого за последующее десятилетие сделано не было. Запад с самого начала взял курс на "продавливание" независимости Косова, и в этих условиях были выполнены лишь те пункты резолюции № 1244, которые можно трактовать как лазейку для расширения прав и полномочий албанских сепаратистов. Что же касается России, то она в последующие годы - вплоть до начала в феврале 2006 года переговоров о статусе Косова между Белградом и Приштиной - отметилась лишь стремительным марш-броском миротворцев на приштинский аэродром в Слатине и последующим тихим выводом своих военнослужащих из края в 2003 году под предлогом "невозможности что-либо изменить".
"Ощущая поддержку россиян, мы понемногу начали процесс восстановления наших церквей, которые были сожжены албанцами, наши дети получили возможность нормально учиться, мы планировали отрывать новые культурные центры. Мне кажется, теперь нам снова придётся жить, опасаясь за свое спокойствие", - эти дипломатичные слова представителя Общественной организации сербов Косова Драгослава Живоиновича хорошо передают тогдашнюю реакцию косовских сербов на "доблестный" шаг россиян. Последующие международные переговоры под эгидой ООН, в которых роль России была уже более заметной, увенчались ожидаемым провалом, позволившим албанским сепаратистам провозгласить независимость Косова в одностороннем порядке в феврале 2008 года, немедленно признанную финансовыми спонсорами и идейными вдохновителями этой независимости на Западе.
Между тем имеющиеся данные позволяют утверждать, что и сама резолюция СБ ООН № 1244, и последующие политико-дипломатические манёвры вокруг края с участием в том числе российского МИДа и оборонного ведомства, были заранее срежиссированным западным спектаклем. Москве в нём отводилась бутафорская роль "хорошего следователя", с которой российское руководство вольно или невольно согласилось.
Резолюция № 1244 изначально была мертворождённой. Главная проблема не в том, что её положения выполнялись плохо, и Россия не смогла добиться от своих западных партнёров уважения духа и буквы основополагающего документа ООН, а в том, что все решения по статусу Косова были приняты Западом еще в конце 1998 года. Последующие переговоры сербов и албанцев в Рамбуйе, натовские бомбардировки, дискуссии в СБ ООН и ввод на территорию края ооновской миссии и "миротворцев" Североатлантического альянса стали этапами заранее написанного плана.
Именно с конца 1998 года в регионе изо дня в день стало увеличиваться военное присутствие НАТО. В том, что касается США, ключевым стало согласие на вооружённое вмешательство в Косове тогдашнего госсекретаря Колина Пауэлла. Его добился отвечавший за политику в военной области в администрации президента Билла Клинтона и будущий американский посол в Сербии Майкл Полт. Полт убедил Пауэлла, что, вмешавшись в косовский конфликт, НАТО пошлёт четкий сигнал остальным странам Евразии, в том числе России.
Как вспоминал тогдашний вице-президент Югославии Момир Булатович, "в октябре 1998 года уже стало ясно, что наша судьба решена. Пошли разговоры о "гуманитарной катастрофе" в Косове и так называемом "доверии" к блоку НАТО. Это означало, что если НАТО не в состоянии остановить вышеупомянутую "гуманитарную катастрофу", то она не имеет права на существование. Чтобы избежать военного удара, мы были готовы на уступки, находившиеся на самой нижней отметке государственного достоинства и территориальной целостности. Их интересовали полезные ископаемые Косово. Американским и британским компаниям было предложено за уплачиваемую Сербии символическую концессию в один доллар придти и взять на себя управление ими. Предложение было названо интересным, но неприемлемым. Далее, НАТО хотела получить в Косово базу. Мы предложили им за ту же самую символическую цену - один доллар - получить военную базу. Они вздрогнули от неожиданности - но отказались. В конце концов, не желая столкновения, мы предложили, чтобы Югославия вступила в НАТО, чем одновременно была бы решена и проблема Косово. Ответ был "нет". Наш приём в НАТО решил бы проблему Косово, но не решил бы ни одну проблему, из-за которых НАТО перешла к наступательным действиям против маленькой страны. НАТО решила придти в Косово насильно, без какого-либо сотрудничества с нами. Дело в том, что, если она не будет спрашивать нас, она не будет нести подобных обязательств и по отношению к любому другому государству. Они назвали это "Новым мировым порядком"".
Оставалось добиться согласия европейцев - и Вашингтон предложил "дать сербам ещё один шанс" и провести в феврале 1999 года во французском городке Рамбуйе международную конференцию по Косову. Для того, чтобы сделать агрессию против Югославии неизбежной, Белграду были предъявлены требования, выходящие за рамки любой международной практики, вспоминает Момир Булатович: "В Рамбуйе потребовали, чтобы мы согласились с размещением сил НАТО в Косово, и чтобы им при этом был обеспечен доступ на всю территорию Югославии. Все наши дороги, железнодорожные пути, воздушное пространство и возведенные объекты согласно бумаге, составленной как ультиматум, должны были использоваться НАТО без какой-либо оплаты, ограничений и на основе абсолютного приоритета. Ни для одного из их представителей не действовали бы законы нашей страны, и они не отвечали бы ни по одному уголовному делу. Все бы решал командующий контингента НАТО. Все было сформулировано таким образом, чтобы ни один нормальный человек никогда не мог бы это подписать". Как и ожидалось, югославские представители отказались добровольно согласиться на оккупацию страны.
Россия принимала активное участие в "переговорах" в Рамбуйе, хотя, очевидно, в тогдашнем российском руководстве не могли не отдавать себе отчёт в том, что западный сценарий для Косова уже написан. Последующие усилия Москвы смогли лишь придать процессу насильственного отторжения от Сербии колыбели национальной государственности более продолжительный и внешне мирный характер...
Сегодня на дворе 2009 год. Хочется надеяться, что те уроки не прошли для России даром. Во всяком случае, действия Москвы на Кавказе в августе 2008 года продемонстрировали, что и наша страна может исходить из собственных национально-государственных интересов, а не руководствоваться беззубым принципом "равноудалённости от сторон конфликта", которым ранее оправдывалась сдача позиций на Балканах.
Российские дипломаты в частных беседах с автором этих строк сейчас признают, что Москве пора активнее сотрудничать с теми политическими силами в балканских странах, которые могли бы стать её союзниками в будущих конфликтах вокруг евразийского мироустройства и энергетической безопасности. Вот только Косово у Сербии отняли не на ООНовской бумаге. И возвращать его всё равно придётся иными путями, нежели голосованием в Совбезе ООН, превратившемся, по сути, в выцветшую декорацию для "мировой закулисы" ("космополипов" в терминологии Андрея Конурова).
Петр Ахмедович ИСКЕНДЕРОВ - старший научный сотрудник Института славяноведения РАН, кандидат исторических наук, международный обозреватель газеты "Время новостей"
http://www.fondsk.ru/article.php?id=2214
