В Балашовском институте СГУ подписано соглашение о сотрудничестве с Саратовской епархией по открытию Центра духовной культуры. После подписания соглашения Епископ Лонгин ответил на многочисленные вопросы преподавателей и студентов института.
— В чем состоит миссия Православной Церкви в молодежной среде?
— Не надо разделять проповедь Слова Божия на «молодежную» и «немолодежную». Считаю, что какой-то совсем особой миссии здесь быть не может. Главное в обращении Церкви к молодым — это искренность и честность. И если миссия Церкви будет искренней, честной и правдивой — такой же, каким, собственно говоря, и должно быть отношение к молодежи со стороны всего общества,— то тогда она будет иметь успех.
— Как Вы лично относитесь к массовой культуре?
— Поскольку я являюсь поклонником классического искусства, к массовой культуре у меня особого интереса нет. Но, тем не менее, я совершенно спокойно отношусь к тому, что она людям интересна — если только это не какие-нибудь крайние формы, когда культура превращается в нечто противоположное. Мы с вами знаем, что в массовой культуре сегодня представлено все, что угодно, как и вообще вокруг нас в мире. В частности, мы знаем рок-группы, музыканты которых являются православными людьми и борются своим искусством с пороками в молодежной среде: наркоманией, игроманией и др. И к этим людям я могу относиться только положительно, несмотря на то, что стилистика их творчества меня не привлекает. А есть и совершенно обратные случаи. Вообще массовая культура — это очень широкий термин. А вы знаете, что когда-то музыка Вивальди — в то время, когда он жил и писал — тоже была массовой культурой? Огромное количество его произведений было, можно сказать, эстрадой того времени. Сам же он при этом был аббатом… На самом деле массовая культура была во все времена. Что-то от нее остается в вечности — то, что было создано действительно на высоком уровне, а что-то уходит бесследно. Это нормальный процесс.
— Как отразилась на Вашем становлении учеба на филологическом факультете Абхазского государственного университета?
— Я был обычным студентом. Но когда у меня появились вопросы о смысле жизни, о Боге, о вере — я пришел в храм, потому что знал о его существовании. Но и сам филфак — это было особое место. Место, где человек в советские годы мог познакомиться с мировой культурой во всем ее многообразии. А классическая культура, как вы знаете,— она по преимуществу христианская, даже если о Христе и о вере там не говорится напрямую. Так что учеба на филологическом факультете, думаю, самым прямым образом отразилась на моем становлении.
— Каков взгляд Церкви на демографический кризис?
— К сожалению, у нас очень много уповают на улучшение финансового положения. Действительно, хорошо бы иметь нормальные бытовые условия для детей, финансовые возможности для их воспитания. Все это так — не будем заниматься демагогией и говорить, что это не важно. Но с другой стороны, когда наши родители, наши бабушки воспитывали нас, разве у них условия были лучше, чем сейчас? А ведь, слава Богу, и воспитали, и вырастили. Дело в том, что основная проблема, с которой сегодня сталкивается не только Россия — все человечество, причем я подчеркну: секулярное человечество, сознательно отказавшееся от Бога,— это то, что мы живем в обществе победившей идеологии потребления. Это неправда, когда говорят, что сегодня идеологии нет. Неправда, что мы живем в каком-то внеидеологическом обществе. Ничего подобного. Победившая, существующая идеология — это идеология потребления. «Бери от жизни все!» Этот лозунг — необыкновенно популярный и легко исполнимый. Человек так устроен, что для того, чтобы сделать что-то, требующее самоотдачи, самопожертвования, ему нужно прилагать усилия. А вот для того, чтобы просто «брать все» от жизни, никаких усилий прилагать не надо. Помните, некоторое время назад была такая реклама: «Такой удобный мир!». Это — величайшая ложь нашего времени. Мир неудобен. Если мы выпускаем в мир молодежь, убежденную, что надо только брать от жизни, она и будет брать. Но для того, чтобы родить детей и их воспитать, нужно уметь отдавать. И нужно учить этому молодых людей — отдавать и получать от этого радость, быть счастливыми. А когда человек знает, что для того, чтобы быть счастливым, нужно брать, он так и будет всю жизнь жить в одиночестве и считать, что он еще не всё от жизни взял. Поэтому общество, которое отказалось от Бога, общество, в котором нет самопожертвования, религиозной мотивации к рождению и воспитанию детей, обречено на вымирание. Все цивилизации, в которых господствовала философия наслаждения, погибли. И если наша цивилизация пойдет по этому пути, она тоже обречена. На смену придут другие — те, кто будет рожать детей. Хорошо, что сегодня государство пытается изменить демографическую ситуацию. Но если не будет главного — нравственного фундамента — эти попытки вряд ли изменят ситуацию к лучшему.
— Какие материальные и духовные проблемы стоят сегодня перед Русской Православной Церковью и перед Саратовской епархией?
— За последние два десятка лет Церкви пришлось пережить бурный рост. Это — гигантская работа: за неполные 20 лет количество храмов в нашей стране увеличилось в разы. До революции в Саратовской епархии насчитывалось 1100 православных храмов. К 1938 году не осталось ни одного действующего — даже кладбищенских церквей, которые власть оставляла в других областях, здесь не было. В 1943 году был открыт Троицкий собор в Саратове, до начала 50-х годов — еще 12 церквей. А к девяностым годам в Саратовской области существовало 14 приходов. Сейчас же их 215. Такой рост в геометрической прогрессии — не только повод для радости, но и объяснение тому, чем сегодня мы заняты: пытаемся привести в порядок и отреставрировать то, что нам было передано. И я не стал бы разделять материальное и духовное. Надо строить храмы — место, где человек встречается с Богом, и одновременно налаживать богослужебную и приходскую жизнь.
— Со следующего года высшая школа переходит на новые образовательные стандарты, которые ориентированы в основном на западную идеологию. Образовательная компонента духовной направленности там совершенно отсутствует. Какие формы влияния есть на те реформы, которые сейчас идут у нас? Может ли Церковь что-то изменить?
— К сожалению, приходится констатировать, что современная система образования нацелена на то, чтобы выпускать неких биороботов, функция которых — производить и потреблять. Большевикам даже не снилась такая отточенность мысли, к которой пришло современное западное общество. Что мы можем сделать? По большому счету — ничего. А с другой стороны, вспомните: при советской власти была другая — но тоже жесткая и жестокая система. Но сколько замечательных, сколько верующих людей она воспитала! И это при том, что именно система образования была основным институтом, занимающимся воспитанием атеистического мировоззрения. Священники старшего поколения рассказывали случай, который произошел в семидесятых-восьмидесятых годах. Рядом с Духосошественским собором в Саратове была школа (сейчас она уже не работает). Двое священнослужителей во время праздничного богослужения записали песнопения на обычный магнитофон, а затем на лавочке возле храма включили, чтобы прослушать, как получилась эта запись. Тут же прибежала завуч школы, вызвала милицию: «Да как вы смеете! Да что вы себе позволяете!». И, как самый главный аргумент: «Ведь здесь же дети!». Вот такая была установка. Но при этом в те времена, когда нельзя было говорить о российской истории,— преподаватели говорили, и воспитывали людей патриотами. Когда нельзя было говорить о Боге — на уроках литературы говорили о Нем, тем более что вся русская литература полна христианскими образами. Меняются времена, меняются люди. Мы живем в стране, где есть проблемы, но уже нет таких жестких идеологических шор. Тема взаимодействия образования и Православия становится все более актуальной. У Саратовской епархии сейчас налажено достаточно широкое общение с вузами. Работают Центры духовно-нравственной культуры в СГУ, СГСЭУ, СГТУ. Думаю, ответом на ваш вопрос будет объединение наших усилий, кропотливая основательная работа.
http://www.eparhia-saratov.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=5864&Itemid=3
