Пока что общественное мнение США и Западной Европы явно не нашей стороне в вопросе о Южной Осетии и Абхазии. В публикациях на нашем ресурсе уже сделано несколько попыток разобраться в том, почему это так. Наши авторы говорили о тенденциозности СМИ, о стереотипах восприятия России, сформировавшихся во времена "холодной войны", о плохой информированности и узости внешнеполитического кругозора западного обывателя, до последних дней лишь краем уха слышавшего о некоей "Грузии" и, возможно, до сих пор не ведающего о существовании осетин и абхазов (в комментариях чаще всего речь идет о неких обезличенных "сепаратистах").
Сейчас пора пришла коснуться еще одной темы, связанной с новым кризисом в Закавказье. Всю прошедшую недели нас призывают заняться самокритикой, так давайте последуем этому совету и поразмышляем над собственными ошибками.
Понимаю, что речь идет о крайне неприятной вещи, однако заняться ею все равно нужно, причем как можно быстрее. Иным путем разрушить формирующийся миф о "российской агрессии" против Грузии не представляется возможным.
Сегодня нас упрекают в том, что мы не уважаем Конституцию Грузии и грузинские законы, и мы, пожалуй, заслужили этот упрек. Но только не тем, что мы делаем сейчас, спасая осетинский народ от геноцида. А тем, что мы сделали в конце 2003 - начале 2004 года, когда приняли как данность итоги государственного переворота, совершенного Саакашвили.
У мировых СМИ короткая память, поэтому позволю себе напомнить о том, что произошло тогда. В Грузии состоялись парламентские выборы, на которых партиям тогдашнего президента Шеварднадзе и аджарского лидера Абашидзе противостояли три оппозиционного блока, лидерами которых были Саакашвили, Жвания и Бурджанадзе.
Официальные результаты зафиксировали поражение оппозиции, однако Саакашвили обвинил власти к фальсификации и поднял уличный бунт. Он не стал ждать решения судебных инстанций, а просто повел толпу на штурм. Его люди ворвались в здание грузинского парламента и разогнали только что избранных депутатов, Шеварднадзе бежал через черный ход, спасаясь от расправы.
После чего в Грузии образовался государственно-правовой вакуум. История, конечно, не терпит сослагательных наклонений. Но с позиций сегодняшнего дня абсолютно ясно, что мы не должны были признать итоги того переворота.
Во-первых, с людьми, которые действуют так, как действовал тогда Саакашвили, нельзя было иметь дело в принципе. Нельзя было договариваться с теми, кто считает, что в футбол можно играть руками, а в боксерском поединке - использовать удушающие приемы.
Во-вторых, именно тогда мог начаться процесс трансформации Грузии в правовое демократическое федеративное государство. В Москву в тот момент приехали не только главы Абхазии и Южной Осетии, но и лидер Аджарии, понимавший, что "революция роз" покончит с автономией и превратит регион в бесправную провинцию.
Мы могли тогда, не признавая антиконституционный режим в Тбилиси, переориентировать контакты с Грузией на Батуми. С юридической стороны наши действия были бы безупречны, проблема заключалась лишь в реакции "мирового сообщества", которая, конечно же, тогда была абсолютно прогнозируемой.
Мы знали, что нас обвинят в "расчленении Грузии", в поддержке "сепаратизма". Мы понимали, что выступление Саакашвили против Шеварднадзе сразу же после этого перейдет в формат "антироссийского восстания", что отношения с западными партнерами, возможно, пострадают из-за нашей принципиальности.
И тогда мы решили договариваться. Сначала мы признали свержение Шеварднадзе, послав в Тбилиси министра иностранных дел Игоря Иванова, выступившего на митинге оппозиционеров и сорвавшего там аплодисменты. Потом пригласили Саакашвили в Москву и пытались поговорить с ним, как с нормальным человеком.
Ему сделали массу выгодных предложений в экономической сфере, реализация которых позволила бы Грузии безбедно жить, получая доходы от транзита. Саакашвили обещал подумать, а заодно - просил не мешать ему "навести конституционный порядок", для начала, в Аджарии, где, как справедливо заметил он, живут "исключительно грузины". Абхазию и Южную Осетию, намекнул Саакашвили, трогать не будут.
Если бы Россия мечтала о расчленении Грузии и контроле над ее черноморским побережьем, то она должна была реализовать свои "имперские планы" именно тогда.
Однако в Москве решили, что, с точки зрения экономических интересов России, установление нормальных отношений с Грузией, достижение в стране политической стабильности выгоднее и перспективнее, чем возможные территориальные приращения РФ.
К тому же, в Москве, очевидно, не хотели, чтобы Россия стала объектом ненависти для значительной части грузинского народа. И даже более того: по некоторым признакам, речь шла о готовности с пониманием отнестись к стремлению Тбилиси вернуть под свое влияние бывшие автономии.
Условие было одно: не стрелять, не устраивать этнических чисток, не пытаться загнать бывшие автономии обратно в Грузию огнем и мечом. Саакашвили предлагали сосредоточиться на экономическом развитии Грузии, сделать ее комфортной для жизни, привлекательной страной, а затем, добившись повышения благосостояния граждан, попытаться решить спорные вопросы мирным путем.
Теоретически это был верный расчет. И признание легитимности Саакашвили было бы, возможно, выигрышным ходом, будь новый президент Грузии разумным политиком и патриотом своей страны, а не марионеткой внешних сил. Увы, через некоторое время стало ясно: Москву грубо и бессовестно надули.
Весной 2004 года Саакашвили триумфально "завоевал" Аджарию. Россия не стала поддерживать "сепаратиста" Абашидзе, и Аджария из автономии реальной превратилась в автономию фиктивную.
Затем наступило лето, и грузинские части впервые за 12 лет начали обстреливать Цхинвал. Удары были нанесены тогда, когда в Афинах начались Олимпийские игры, и все внимание мировых и российских СМИ было приковано к этому событию (получается, что Саакашвили уже в 2004 году использовал Олимпиаду как фон).
Идти на новые уступки и "сдавать" осетин и абхазов Россия, естественно, не стала. Когда Москва попробовала вступиться за своих граждан, проживающих в Южной Осетии, в Тбилиси началась антироссийская истерия. Все обещания, данные в январе 2004 года, были немедленно забыты.
Попытка России подружиться с Саакашвили плохо закончилась для Москвы, стала одним из самых серьезным провалов в нашей внешней политике. Вместо прагматичного экономического партнера, стремящегося к сотрудничеству, мы получили многолетнюю "головную боль" на своих южных границах. С тех пор редкий месяц обходился без провокаций и скандалов. Оказалось, что мы столкнулись с международным шулером, привыкшим играть краплеными картами.
Нас обманули, и нам неприятно об этом вспоминать. Однако вспоминать надо, ибо наше поражение имеет и обратную сторону. Грузины, как известно, очень эмоциональный народ, и сегодня большинство из них склонно верить всему, что говорят о России в новостях СNN (о Рустави-2 даже и вспоминать не стоит). Однако и они, и все остальные должны понять: нам не в чем оправдываться.
Мы не нападали на Грузию. Мы не "провоцировали" Саакашвили, а честно пытались с ним договориться. Мы помнили об исторических связях между русскими и грузинами и хотели восстановить их тогда, когда, как казалось, для этого наступил подходящий момент.
Не получилось. Сегодня нам хотелось бы верить, что такие, как Саакашвили "приходят и уходят", а грузинский народ останется нашим другом. Надежд на это, впрочем, остается все меньше и меньше.
Однако то, что едва ли сможет постичь сегодня тбилисская молодежь, митингующая у здания посольства РФ, должно понять и осмыслить общественное мнение США и стран ЕС. В противном случае лидером западного цивилизационного сообщества через несколько месяцев станет Джон Маккейн.
http://www.rpmonitor.ru/ru/detail_m.php?ID=10568
Сейчас пора пришла коснуться еще одной темы, связанной с новым кризисом в Закавказье. Всю прошедшую недели нас призывают заняться самокритикой, так давайте последуем этому совету и поразмышляем над собственными ошибками.
Понимаю, что речь идет о крайне неприятной вещи, однако заняться ею все равно нужно, причем как можно быстрее. Иным путем разрушить формирующийся миф о "российской агрессии" против Грузии не представляется возможным.
Сегодня нас упрекают в том, что мы не уважаем Конституцию Грузии и грузинские законы, и мы, пожалуй, заслужили этот упрек. Но только не тем, что мы делаем сейчас, спасая осетинский народ от геноцида. А тем, что мы сделали в конце 2003 - начале 2004 года, когда приняли как данность итоги государственного переворота, совершенного Саакашвили.
У мировых СМИ короткая память, поэтому позволю себе напомнить о том, что произошло тогда. В Грузии состоялись парламентские выборы, на которых партиям тогдашнего президента Шеварднадзе и аджарского лидера Абашидзе противостояли три оппозиционного блока, лидерами которых были Саакашвили, Жвания и Бурджанадзе.
Официальные результаты зафиксировали поражение оппозиции, однако Саакашвили обвинил власти к фальсификации и поднял уличный бунт. Он не стал ждать решения судебных инстанций, а просто повел толпу на штурм. Его люди ворвались в здание грузинского парламента и разогнали только что избранных депутатов, Шеварднадзе бежал через черный ход, спасаясь от расправы.
После чего в Грузии образовался государственно-правовой вакуум. История, конечно, не терпит сослагательных наклонений. Но с позиций сегодняшнего дня абсолютно ясно, что мы не должны были признать итоги того переворота.
Во-первых, с людьми, которые действуют так, как действовал тогда Саакашвили, нельзя было иметь дело в принципе. Нельзя было договариваться с теми, кто считает, что в футбол можно играть руками, а в боксерском поединке - использовать удушающие приемы.
Во-вторых, именно тогда мог начаться процесс трансформации Грузии в правовое демократическое федеративное государство. В Москву в тот момент приехали не только главы Абхазии и Южной Осетии, но и лидер Аджарии, понимавший, что "революция роз" покончит с автономией и превратит регион в бесправную провинцию.
Мы могли тогда, не признавая антиконституционный режим в Тбилиси, переориентировать контакты с Грузией на Батуми. С юридической стороны наши действия были бы безупречны, проблема заключалась лишь в реакции "мирового сообщества", которая, конечно же, тогда была абсолютно прогнозируемой.
Мы знали, что нас обвинят в "расчленении Грузии", в поддержке "сепаратизма". Мы понимали, что выступление Саакашвили против Шеварднадзе сразу же после этого перейдет в формат "антироссийского восстания", что отношения с западными партнерами, возможно, пострадают из-за нашей принципиальности.
И тогда мы решили договариваться. Сначала мы признали свержение Шеварднадзе, послав в Тбилиси министра иностранных дел Игоря Иванова, выступившего на митинге оппозиционеров и сорвавшего там аплодисменты. Потом пригласили Саакашвили в Москву и пытались поговорить с ним, как с нормальным человеком.
Ему сделали массу выгодных предложений в экономической сфере, реализация которых позволила бы Грузии безбедно жить, получая доходы от транзита. Саакашвили обещал подумать, а заодно - просил не мешать ему "навести конституционный порядок", для начала, в Аджарии, где, как справедливо заметил он, живут "исключительно грузины". Абхазию и Южную Осетию, намекнул Саакашвили, трогать не будут.
Если бы Россия мечтала о расчленении Грузии и контроле над ее черноморским побережьем, то она должна была реализовать свои "имперские планы" именно тогда.
Однако в Москве решили, что, с точки зрения экономических интересов России, установление нормальных отношений с Грузией, достижение в стране политической стабильности выгоднее и перспективнее, чем возможные территориальные приращения РФ.
К тому же, в Москве, очевидно, не хотели, чтобы Россия стала объектом ненависти для значительной части грузинского народа. И даже более того: по некоторым признакам, речь шла о готовности с пониманием отнестись к стремлению Тбилиси вернуть под свое влияние бывшие автономии.
Условие было одно: не стрелять, не устраивать этнических чисток, не пытаться загнать бывшие автономии обратно в Грузию огнем и мечом. Саакашвили предлагали сосредоточиться на экономическом развитии Грузии, сделать ее комфортной для жизни, привлекательной страной, а затем, добившись повышения благосостояния граждан, попытаться решить спорные вопросы мирным путем.
Теоретически это был верный расчет. И признание легитимности Саакашвили было бы, возможно, выигрышным ходом, будь новый президент Грузии разумным политиком и патриотом своей страны, а не марионеткой внешних сил. Увы, через некоторое время стало ясно: Москву грубо и бессовестно надули.
Весной 2004 года Саакашвили триумфально "завоевал" Аджарию. Россия не стала поддерживать "сепаратиста" Абашидзе, и Аджария из автономии реальной превратилась в автономию фиктивную.
Затем наступило лето, и грузинские части впервые за 12 лет начали обстреливать Цхинвал. Удары были нанесены тогда, когда в Афинах начались Олимпийские игры, и все внимание мировых и российских СМИ было приковано к этому событию (получается, что Саакашвили уже в 2004 году использовал Олимпиаду как фон).
Идти на новые уступки и "сдавать" осетин и абхазов Россия, естественно, не стала. Когда Москва попробовала вступиться за своих граждан, проживающих в Южной Осетии, в Тбилиси началась антироссийская истерия. Все обещания, данные в январе 2004 года, были немедленно забыты.
Попытка России подружиться с Саакашвили плохо закончилась для Москвы, стала одним из самых серьезным провалов в нашей внешней политике. Вместо прагматичного экономического партнера, стремящегося к сотрудничеству, мы получили многолетнюю "головную боль" на своих южных границах. С тех пор редкий месяц обходился без провокаций и скандалов. Оказалось, что мы столкнулись с международным шулером, привыкшим играть краплеными картами.
Нас обманули, и нам неприятно об этом вспоминать. Однако вспоминать надо, ибо наше поражение имеет и обратную сторону. Грузины, как известно, очень эмоциональный народ, и сегодня большинство из них склонно верить всему, что говорят о России в новостях СNN (о Рустави-2 даже и вспоминать не стоит). Однако и они, и все остальные должны понять: нам не в чем оправдываться.
Мы не нападали на Грузию. Мы не "провоцировали" Саакашвили, а честно пытались с ним договориться. Мы помнили об исторических связях между русскими и грузинами и хотели восстановить их тогда, когда, как казалось, для этого наступил подходящий момент.
Не получилось. Сегодня нам хотелось бы верить, что такие, как Саакашвили "приходят и уходят", а грузинский народ останется нашим другом. Надежд на это, впрочем, остается все меньше и меньше.
Однако то, что едва ли сможет постичь сегодня тбилисская молодежь, митингующая у здания посольства РФ, должно понять и осмыслить общественное мнение США и стран ЕС. В противном случае лидером западного цивилизационного сообщества через несколько месяцев станет Джон Маккейн.
http://www.rpmonitor.ru/ru/detail_m.php?ID=10568
