На опустевшей от красных площади остановились головные отделения 3-го взвода 1-й роты: дальше продолжать преследование не было сил. Подходит вся 1-я рота.
Генерал Марков подскакал к 4-й роте. Увидя пленных, он закричал:
- На кой чорт вы их взяли?
Скачет ко 2-й роте. Все благополучно, и спешит на церковную площадь. Сзади раздается беглая стрельба.
- Узнать в чем дело, - приказывает он ординарцу.
Ординарец вернулся с донесением: "Стрельба по вашему приказанию, Ваше Превосходительство!"
На площади к генералу Маркову подвели пленных артиллеристов; среди них командир батареи. Офицеры видят, что генерал Марков вне себя от гнева и слышат возбужденный его голос:
- Ты не капитан! Расстрелять!
Но подъехал генерал Корнилов:
- Сергей Леонидович! Офицер не может быть расстрелян без суда. Предать суду! (На следующий день над пленными офицерами был суд. Так как их преступление было очевидно, их не оправдали, но... простили и влили в части армии).
Подошла Техническая рота. Генерал Марков остался весьма недоволен ее наступлением: перебежками и со стрельбой, и еще тем, что она с длительной задержкой выполнила его приказ: бегом за полком через мост. Роту принял полковник Бонин.
Потери Офицерского полка выразились в количестве 4-х убитых (все взвода поручика Кромма) и нескольких раненых. Незначительные потери, огромный успех первого боя и восторг офицеров своим командиром, влили во всех уверенность в дальнейших успехах полка и армии.
Патронов в бою было израсходовано мало, а добыто огромное количество. Приходилось весьма сожалеть, что были захвачены орудия горного образца, снаряды которых оказались для армии ненужными.
22 февраля. Армия отдыхала в с. Лежанка, наполовину оставленном жителями. Бежали потому, что поверили рассказам красных жестокостях, чинимых "кадетами". В течение дня немалая часть бежавших вернулась в свои дома, которые нашла совершенно нетронутыми и не разграбленными. Смущение было огромное, когда добровольцы не требовали, а просили и за все расплачивались. Не возвращались в село лишь люди призывного возраста, боясь, что их мобилизуют, и те, которые связали себя службой у красных.
В этот день, в присутствии генералов: Алексеева, Корнилова, Деникина, Маркова и др. в сельской церкви было отпевание четырех убитых офицеров.
- Мы проводили их с воинскими почестями до их могилы на сельском кладбище. Отслужена была последняя лития, а потом генерал Алексеев сказал со слезами на глазах о наших первых жертвах похода, о нашей обреченности в дальнейшем. Генерал Корнилов внимательно осмотрел закрытые могилы и сказал нам: "Запомните, господа, где мы их похоронили: может быть, близкие будут искать эти одинокие могилы"
23 февраля. Утром Добровольческая армия выступила из села Лежанки и скоро вошла в пределы Кубанской области. Конный отряд полковник Глазенапа несколько раньше выступил в юго-восточном направлении на с. Белая Глина, дабы отвлечь внимание красных от истинного направления движения армии. Офицерский полк с 1-й батареей на этот раз шел в арьергарде. Погода была чудесная, дорога совершенно сухая; идти было легко. Колонны частей шли в образцовом порядке.
Вдоль колонны Офицерского полка проскакал генерал Марков. Роты быстро "взяли ногу". Проезжая 4-ю роту, он, вдруг, громко спросил:
- Четвертая рота, что это за строй?
Не успел ротмистр Дуда рев ответить, как вся рота сказала:
- Справа по три, Ваше Превосходительство!
Этот кавалерийский строй унаследован был всей ротой от главной составной ее части, Ударного дивизиона кавалерийской дивизии. В ответ раздалась реплика генерал Маркова:
- Я вам покажу! Пехота, а справа по три...
И, так как генерал Марков ускакал дальше, так ничего и не "показав", то рота весь дальнейший поход и проходила в кавалерийском строю "справа по три".
Совершив без утомления 12-верстный переход, армия остановилась в первой кубанской станице Плосской, разместившись там по квартирам. Сразу же всех поразила резкая противоположность тому, что было в с. Лежанка: станица не была оставлена жителями и казаки встретили их приветливо и радушно: страха перед пришедшей армией они не испытывали. Всего 12 верст разделяло два различных характера, две психологии: казачью и крестьянскую. И это несмотря на то, что крестьяне Ставрополья жили не беднее казаков.
Но задумываться над этим офицерам не хотелось: они были заняты приведением себя в порядок в ожидании скорого и, видимо, обильного вкусного обеда. Они видели, как расторопные казачки готовили еду. Особенно пострадали куры; их приходилось ловить офицерам по всем правилам военного искусства" и не всегда удачно; особенно беспомощны были офицеры в "убийстве" кур: казачки и казаки это проделывали с поразительной ловкостью и без всякого "оружия". Курьезы и смех! Казачки решительно отказывались брать деньги за угощенье.
В Технической роте особенное оживление: прапорщика Шмидта, одетого в черкеску, казаки принимали за Великого Князя Николая Николаевича. Впрочем, сходство действительно поразительное. Ему, как и тем, кто с ним, оказывалось особо почтительное внимание и хлебосольство. Казаков не разуверяли ни теперь, ни потом.
Был впоследствии даже такой случай: один офицер, подойдя к прапорщику Шмидту, сказал ему на ухо:
- Ваше Императорское Высочество, я вас узнал!
На это ему Шмидт также тихо ответил:
- Ну, и молчи!
Когда спросили Петра Эдуардовича, зачем он дал такой странный ответ, он объяснил, что если бы он постарался разуверить офицера, что он не Великий Князь, ему офицер все равно не поверил бы, в приказ "Великого Князя" - молчать, действительно заставил бы его не распространять этот вздорный слух.
Несмотря на благожелательное отношение казаков станицы к добровольцам и несмотря на то, что они, бесспорно, разделяли цели и задачи Добровольческой армии (генерал Корнилов почти в каждой станице разговаривал с казаками), тем не менее они не внимали призыву вступить в борьбу против большевиков. Не ожидали этого добровольцы.
24 февраля армия выступила дальше в западном направлении, имея в арьергарде Офицерский полк. Сделав в х. Ново-Ивановском 2-х часовой привал, перешла на ночлег в станицу Незамаевскую. Здесь она нашла иное отношение казаков и к большевикам и к себе: предчувствуя или понимая, что могут дать им большевики, казаки взялись за оружие и дали армии пополнение - пешую и конную сотни.
25 февраля. С утра армия снова в походе. Шедшему в арьергарде Чехословацкому батальону пришлось отбить атаку и нанести большие потери кавалерийскому отряду красных. За это дело генерал Корнилов выдал батальону награду в 5.000 руб.
Пройдя всего лишь 15 верст, армия остановилась в станице Веселая и расположилась по квартирам, что весьма удивило всех. Стали строить догадки о причинах этого. То обстоятельство, что армия находись уже недалеко от Владикавказской железной дороги, заставляло предполагать возможном переходе ею этой дороги и даже с весьма вероятным боем, и что все это может произойти ночью. И, действительно, около 21 часа армия выступила дальше, имея в авангарде Офицерский полк, Техническую роту, Юнкерский батальон и 1 батарею, под общим начальством генерала Маркова. Направление Движения было взято по-прежнему на запад, на ст. Сосыка, но, пройдя верст десять, у хутора Упорный, авангард круто повернул на юг.
В темноте Офицерский полк по небольшой проселочной дороге, спускаясь вниз, прошел по гати, перешел мост через реку Тихонькая... Но орудия застряли на гати. Полковник Миончинский мобилизовал все силы батареи: кустарник, камыш, солома... все валится на гать. Ей на помощь подошла Техническая рота: вяжутся фашины, крепится мост... Стучат топоры. Среди глухого шума работающих людей слышен отчетливый резкий голос генерала Маркова. Наконец орудия благополучно перешли мост, но снова застряли на второй половине гати. Подбежала Офицерская рота. Скоро орудия оказались на твердом грунте, и авангард тронулся дальше.
- С ним не пропадем и везде пройдем, - говорили про генерала Маркова.
Где-то вправо раздались 2-3 взрыва.
26 февраля. Перед рассветом авангард вошел в станицу Новолеушковскую и, не задержавшись в ней, продолжал путь, но уже в западном направлении. Еще 5-6 верст и он вышел на железную дорогу, пропуская мимо себя армию. Генерал Марков распоряжался на переезде. Здесь же был и генерал Корнилов.
Однако переход армии железной дороги не прошел спокойно: с севера, со стороны ст. Сосыка, подошел бронепоезд красных и начал обстрел переезда. Оказалось, железнодорожный путь был подорван слишком близко, но его скоро отогнала 1-ая батарея, выехав на версту вперед. Когда прошли последние части, тронулся за ними и Офицерский полк с батареей.
Наступила ночь.
При выходе армии из станицы Веселая, ее нагнала группа в 6 конных и 13 пеших на подводах, которую вел полковник Биркин, офицер Новочеркасского кадетского корпуса. В группе было 4 офицера и 6 кадет корпуса, остальные казаки. Группа сначала присоединилась к отряду генерал Попова, но после того, как казаки отряда выразили недовольство назначением полковника Биркина помощником командира одной из частей, полковник Биркин, а с ним и вся его группа решили ехать на присоединение к армии генерала Корнилова. К селу Лежанка группа подъехала, когда из него уже ушла Добровольческая армия, и в нем были красные. Ночами и разными окольными путями, сильно измотанной, догнала она, наконец, армию.
В Новолеушковской группа представилась генералу Корнилову и получила назначения: конные - в конную часть, а пешие в Офицерский полк. Генерал Марков направил полковника Биркина, войскового старшину Аренда и Суровецкого, есаула Суровецкого и кадет: Дьяконова, Аренда, Мишустова, Невольского, Ульянова и Ажинова в 4-ю роту, где они составили отделение во взводе прапорщика Павленко.
Уже было далеко за полночь, а Офицерский полк с батареей все еще в походе. Дорога была хорошая, но дул холодный ветер. Усталость давала себя чувствовать. Вспоминалась солдатская песенка:
Короткие остановки мало облегчали. Одолевал сон. Вдруг длительная остановка: впереди задержка при переходе болотистой балки. Многие заснули. Даже резкий оклик генерала Маркова не сразу всех разбудил. Кое-кто задержался, приводя в порядок свою изорванную обувь; ему брошено короткое приказание:
- В первом же бою добыть цельные сапоги!
Отстающих нет; колонна идет в порядке. Беда, если "приспичило пойти до ветра" по большому делу: генерал Марков тут ничего не скажет, но догонять своих нелегко. Генерал Марков не может ехать спокойно: он должен быть всюду. И обоз он не оставляет без внимания. Он знает всех едущих на подводах.
- Что с вами? - обращается он к одному штаб-офицеру.
- Болен, Ваше Превосходительство!
- Позвать доктора и сказать ему, чтобы он доложил мне о состоянии здоровья этого офицера! - После доклада доктора, генерал Марков приказал передать "больному", что "армии такие больные не нужны".
Наконец, вот и станица Старолеушковская, но арьергард должен ждать пока вся армия втянется в нее. Досадно утомленным 30-верстным переходом в течение суток, быть в степи на холоде и голодными. Но - "як треба, то треба".
27 февраля. Только под утро Офицерский полк и батарея втянулись в станицу и остановились в указанном им районе. Конечно, некоторым взводам пришлось сразу же идти в заставы и оставить надежды на отдых и еду.
Полковник Биркин со своим отделением был послан в заставу у мельницы и неожиданно нашел там заставу корниловцев в 10 человек Корниловцы были в возбужденном состоянии. Оказалось, ночью на них натолкнулась колонна красных, шедшая в станицу и они бесшумно разделались с нею: около сотни убитых лежало на дороге и стояло 5-6 захваченных подвод с оружием. Но быть смененными они не решились, так как не получили никакого уведомления об этом и полковник Биркин с отделением вернулся в станицу. Отдохнуть ему опять не пришлось: армия уже выступала.
Пройдя еще 20 верст, армия пришла в станицу Ирклиевскую, и только здесь было объявлено о ночевке и даже добавлено - спокойной. Необходимость отдыха была огромна: ведь армией за полутора суток пройдено до 50 верст.
28 февраля. Объявлено о возможной дневке в станице и, действительно, армия простояла не только весь день, но и еще одну ночь. Добровольцы основательно отдохнули.
Конечно, среди офицеров велись разговоры на темы, выдвигаемые походом. Прежде всего о безболезненном переходе Владикавказской ж. д. Объяснение у всех одно: армию ведет генерал Корнилов. Затем - куда направляется армия? Тут - разногласия. Одни убеждены, как убеждены были и до перехода железной дороги: она идет на ст. Тихорецкая и изменила лишь направление удара на нее; другие утверждают, что теперь она идет на Екатеринодар и что для этого совершенно не нужно предварительно разбить Тихорецкую группу красных. В одном офицерском взводе по этому вопросу шел весьма горячий спор и мир восстановил командир взвода, штабс-капитан Згривец, своим обычным приемом: "Слышь! Почистите винтовки, а пойдем туда, куда прикажет генерал Корнилов".
1 марта. Утром армия двинулась по дороге на станицу Березанскую, имея в авангарде Корниловский ударный полк с батареей. Офицерский полк на этот раз шел почему-то в голове главных сил, что всем казалось новым за поход.
Впереди начался бой и, судя по стрельбе, серьезный. Колонна остановилась.
В это время, бывший в голове колонны генерал Корнилов, обратившись к генералу Маркову, сказал:
- Помогите Корниловцам! Если мы не собьем противника до вечера, мы будем окружены.
Тревога генерала Корнилова была понятна: он не думал, что красные будут оказывать упорное сопротивление армии в таком отдалении от железной дороги; не допускал мысли, что кубанские казаки будут на стороне красных, как случилось теперь. Оказалось, что противник не только обороняет станицу большими силами, но и сидит в окопах.
Генерал Марков выехал вперед. За ним Офицерский полк с батареей. Вскоре полк свернул с дороги и перестроился в боевой порядок. Выйдя на линию Корниловцев, оба полка перешли в наступление. На фланге - конный дивизион.
Красные встретили полки жесточайшим ружейным и пулеметным огнем. Но цепи, не останавливаясь, спокойно, с винтовками на ремне, шли вперед; лишь изредка кто-нибудь на ходу давал выстрел другой но важной цели. Красные не выдержали такого уверенного наступления и, сначала одиночками, а затем и всей своей массой, поднялись и бросились бежать, бросая пулеметы и винтовки.
Пройдя окопы красных на пологом гребне, добровольцы в 3-4 сотнях шагов увидели станицу, куда ныряли красные, укрываясь в постройках, садах, в огородах и в камышах, пересекающей станицу речки. Конный дивизион обошел станицу и преследовал красных уже за ней. В станице вылавливали укрывшихся; иные платились жизнью, а на станичной площади старики-казаки поучали свою молодежь за помощь красным.
Офицерский полк не задержался в станице и вслед за конным дивизионом перешел в занятую им станицу Журавскую, проделав за день до 30 верст.
Потери полка в бою были ничтожны.
2 марта. Вся армия перешла в станицу Журавскую, выделив Корниловский полк и конный дивизион полковника Гершельмана для занятия ст. Высеки, на железной дороге Тихорецкая-Екатеринодар. Станция была взята. Оставшийся на ней конный дивизион не подорвал железнодорожный путь в сторону Тихорецкой, стоял беспечно и неожиданной атакой красных, с бронепоездом, был с потерями выбит.
Посланный для восстановления положения Партизанский полк встретил упорное сопротивление и не мог взять станции ночной атакой. Положение армии, имеющей теперь на фланге сильную группу красных, базирующуюся на Тихорецкую, было тяжелое. Разбить в первую голову красных в Выселках, стало первой и неотложной задачей.
3 марта. До рассвета на помощь Партизанам выступил отряд генерал Маркова: Офицерский полк, Техническая рота и 1-я батарея; ему был придан и батальон Корниловцев.
Под прикрытием утреннего тумана отряд подошел к станции версты на 2-3 и стал разворачиваться. Впереди была слышна стрельба. Не доходя гребня, офицерские роты встретили отходящих партизан, пропустили их и ускорили движение на гребень. Едва поднявшись на него, они нос к носу столкнулись с наступающими густыми цепями красных. С дистанции в 50 шагов, офицеры ринулись в штыки. Местами произошел короткий рукопашный бой; красные были опрокинуты. Расстояние быстро увеличивалось: офицерские цепи, продолжая наступление, преследовали красных огнем, но, встреченные огнем многих пулеметов из построек поселка, залегли. Тем временем красные с помощью резервов снова перешли в наступление.
Генерал Марков был в цепи полка. В этот момент к нему подскакал красавец казак, высокого роста, с красным башлыком 17-го Баклановского полка.
- Очень рад видеть вас, есаул Власов! - громко заговорил генерал Марков, - как нельзя вовремя подошли: на наш левый фланг наступают матросы... Как бы до штыков не дошло! Атакуйте их, только поскорее!
Слушаюсь, Ваше Превосходительство! - ответил есаул Власов, изящно отдав честь, скачком сел в седло и, круто повернув коня, карьером понесся к своей сотне, стоявшей в укрытом от пуль месте. Через несколько минут лава казаков в 40 шашек с гиком бросилась в атаку. Затрещала пальба и... стихла.
- Вперед, бегом! - и с криком "ура" цепь Офицерского полка кинулась в атаку. Теперь снова цепи оказались шагах в ста от красных. Атака есаула Власова сделала свое дело: его сотня изрубила ведущую часть красных - матросов и соседних с ними. Батарея затушила пулеметный огонь из мельницы; она заставила красный бронепоезд укрыться за зданиями поселка, а затем поспешно уйти в сторону ст. Тихорецкой. Красные бежали через поселок на восток, но там они попали под огонь обошедшей станцию с севера офицерской роты. Генерал Корнилов в решающий момент атаки станции, был с цепями.
Станция была взята и противник разбит, но части Добровольческой армии понесли большие потери. Это был первый серьезный и жестокий бой. На стороне красных, кроме матросов (их было до 150 человек, погибли почти все), участвовали казаки и части 39 пехотной дивизии, чем и объяснялось их упорство. Генерал Марков был вне себя. К нему не обращались с вопросами о случайных пленных, а священнику, просившему о помиловании "заблудившихся", он ответил:
- Ступайте, батюшка! Здесь вам нечего делать.
В конной атаке погиб и есаул Власов. В момент схватки с матросами под ним был убит конь. Есаул упал, но, вскочив, он снес голову стрелявшему матросу и тут же погиб под пулями другого.
- Есаул! Есаул! - закричали его казаки. Изрубив матросов, они уже не могли преследовать красных: они столпились у тела своего командира и рыдали. Ночью тела есаула Власова и других убитых были преданы земле на кладбище пос. Выселки.
Уже в полных сумерках Офицерский полк, Техническая рота и 1-я батарея расположились на ночлег в поселке ст. Выселки и в близлежащей станице Суворовской. Генерал Марков приказал отдохнуть "как следует" и, кроме того, всем нашить на головные уборы белые повязки, чтобы в бою было отличить своего от красного. Тем частям отряда, которые становились в станице Суворовской, приказано было не платить за питание, как репрессия за участие казаков этой станицы на стороне красных. Партизанский полк и батальон корниловцев со взятием станции ушли на присоединение к главным силам армии в станицу Журавскую. Стало всем известно об екатеринодарских добровольческих частях. Несколько дней назад здесь эти части потерпели поражение, и отошли к Екатеринодару. Но факт существования добровольческого отряда в Екатеринодаре теперь был бесспорен, и путь в Екатеринодар не представлялся трудным: красные будут сжаты с двух сторон и не помешают соединению армии с Кубанским отрядом.
Генерал Марков подскакал к 4-й роте. Увидя пленных, он закричал:
- На кой чорт вы их взяли?
Скачет ко 2-й роте. Все благополучно, и спешит на церковную площадь. Сзади раздается беглая стрельба.
- Узнать в чем дело, - приказывает он ординарцу.
Ординарец вернулся с донесением: "Стрельба по вашему приказанию, Ваше Превосходительство!"
На площади к генералу Маркову подвели пленных артиллеристов; среди них командир батареи. Офицеры видят, что генерал Марков вне себя от гнева и слышат возбужденный его голос:
- Ты не капитан! Расстрелять!
Но подъехал генерал Корнилов:
- Сергей Леонидович! Офицер не может быть расстрелян без суда. Предать суду! (На следующий день над пленными офицерами был суд. Так как их преступление было очевидно, их не оправдали, но... простили и влили в части армии).
Подошла Техническая рота. Генерал Марков остался весьма недоволен ее наступлением: перебежками и со стрельбой, и еще тем, что она с длительной задержкой выполнила его приказ: бегом за полком через мост. Роту принял полковник Бонин.
Потери Офицерского полка выразились в количестве 4-х убитых (все взвода поручика Кромма) и нескольких раненых. Незначительные потери, огромный успех первого боя и восторг офицеров своим командиром, влили во всех уверенность в дальнейших успехах полка и армии.
Патронов в бою было израсходовано мало, а добыто огромное количество. Приходилось весьма сожалеть, что были захвачены орудия горного образца, снаряды которых оказались для армии ненужными.
22 февраля. Армия отдыхала в с. Лежанка, наполовину оставленном жителями. Бежали потому, что поверили рассказам красных жестокостях, чинимых "кадетами". В течение дня немалая часть бежавших вернулась в свои дома, которые нашла совершенно нетронутыми и не разграбленными. Смущение было огромное, когда добровольцы не требовали, а просили и за все расплачивались. Не возвращались в село лишь люди призывного возраста, боясь, что их мобилизуют, и те, которые связали себя службой у красных.
В этот день, в присутствии генералов: Алексеева, Корнилова, Деникина, Маркова и др. в сельской церкви было отпевание четырех убитых офицеров.
- Мы проводили их с воинскими почестями до их могилы на сельском кладбище. Отслужена была последняя лития, а потом генерал Алексеев сказал со слезами на глазах о наших первых жертвах похода, о нашей обреченности в дальнейшем. Генерал Корнилов внимательно осмотрел закрытые могилы и сказал нам: "Запомните, господа, где мы их похоронили: может быть, близкие будут искать эти одинокие могилы"
23 февраля. Утром Добровольческая армия выступила из села Лежанки и скоро вошла в пределы Кубанской области. Конный отряд полковник Глазенапа несколько раньше выступил в юго-восточном направлении на с. Белая Глина, дабы отвлечь внимание красных от истинного направления движения армии. Офицерский полк с 1-й батареей на этот раз шел в арьергарде. Погода была чудесная, дорога совершенно сухая; идти было легко. Колонны частей шли в образцовом порядке.
Вдоль колонны Офицерского полка проскакал генерал Марков. Роты быстро "взяли ногу". Проезжая 4-ю роту, он, вдруг, громко спросил:
- Четвертая рота, что это за строй?
Не успел ротмистр Дуда рев ответить, как вся рота сказала:
- Справа по три, Ваше Превосходительство!
Этот кавалерийский строй унаследован был всей ротой от главной составной ее части, Ударного дивизиона кавалерийской дивизии. В ответ раздалась реплика генерал Маркова:
- Я вам покажу! Пехота, а справа по три...
И, так как генерал Марков ускакал дальше, так ничего и не "показав", то рота весь дальнейший поход и проходила в кавалерийском строю "справа по три".
Совершив без утомления 12-верстный переход, армия остановилась в первой кубанской станице Плосской, разместившись там по квартирам. Сразу же всех поразила резкая противоположность тому, что было в с. Лежанка: станица не была оставлена жителями и казаки встретили их приветливо и радушно: страха перед пришедшей армией они не испытывали. Всего 12 верст разделяло два различных характера, две психологии: казачью и крестьянскую. И это несмотря на то, что крестьяне Ставрополья жили не беднее казаков.
Но задумываться над этим офицерам не хотелось: они были заняты приведением себя в порядок в ожидании скорого и, видимо, обильного вкусного обеда. Они видели, как расторопные казачки готовили еду. Особенно пострадали куры; их приходилось ловить офицерам по всем правилам военного искусства" и не всегда удачно; особенно беспомощны были офицеры в "убийстве" кур: казачки и казаки это проделывали с поразительной ловкостью и без всякого "оружия". Курьезы и смех! Казачки решительно отказывались брать деньги за угощенье.
В Технической роте особенное оживление: прапорщика Шмидта, одетого в черкеску, казаки принимали за Великого Князя Николая Николаевича. Впрочем, сходство действительно поразительное. Ему, как и тем, кто с ним, оказывалось особо почтительное внимание и хлебосольство. Казаков не разуверяли ни теперь, ни потом.
Был впоследствии даже такой случай: один офицер, подойдя к прапорщику Шмидту, сказал ему на ухо:
- Ваше Императорское Высочество, я вас узнал!
На это ему Шмидт также тихо ответил:
- Ну, и молчи!
Когда спросили Петра Эдуардовича, зачем он дал такой странный ответ, он объяснил, что если бы он постарался разуверить офицера, что он не Великий Князь, ему офицер все равно не поверил бы, в приказ "Великого Князя" - молчать, действительно заставил бы его не распространять этот вздорный слух.
Несмотря на благожелательное отношение казаков станицы к добровольцам и несмотря на то, что они, бесспорно, разделяли цели и задачи Добровольческой армии (генерал Корнилов почти в каждой станице разговаривал с казаками), тем не менее они не внимали призыву вступить в борьбу против большевиков. Не ожидали этого добровольцы.
24 февраля армия выступила дальше в западном направлении, имея в арьергарде Офицерский полк. Сделав в х. Ново-Ивановском 2-х часовой привал, перешла на ночлег в станицу Незамаевскую. Здесь она нашла иное отношение казаков и к большевикам и к себе: предчувствуя или понимая, что могут дать им большевики, казаки взялись за оружие и дали армии пополнение - пешую и конную сотни.
25 февраля. С утра армия снова в походе. Шедшему в арьергарде Чехословацкому батальону пришлось отбить атаку и нанести большие потери кавалерийскому отряду красных. За это дело генерал Корнилов выдал батальону награду в 5.000 руб.
Пройдя всего лишь 15 верст, армия остановилась в станице Веселая и расположилась по квартирам, что весьма удивило всех. Стали строить догадки о причинах этого. То обстоятельство, что армия находись уже недалеко от Владикавказской железной дороги, заставляло предполагать возможном переходе ею этой дороги и даже с весьма вероятным боем, и что все это может произойти ночью. И, действительно, около 21 часа армия выступила дальше, имея в авангарде Офицерский полк, Техническую роту, Юнкерский батальон и 1 батарею, под общим начальством генерала Маркова. Направление Движения было взято по-прежнему на запад, на ст. Сосыка, но, пройдя верст десять, у хутора Упорный, авангард круто повернул на юг.
В темноте Офицерский полк по небольшой проселочной дороге, спускаясь вниз, прошел по гати, перешел мост через реку Тихонькая... Но орудия застряли на гати. Полковник Миончинский мобилизовал все силы батареи: кустарник, камыш, солома... все валится на гать. Ей на помощь подошла Техническая рота: вяжутся фашины, крепится мост... Стучат топоры. Среди глухого шума работающих людей слышен отчетливый резкий голос генерала Маркова. Наконец орудия благополучно перешли мост, но снова застряли на второй половине гати. Подбежала Офицерская рота. Скоро орудия оказались на твердом грунте, и авангард тронулся дальше.
- С ним не пропадем и везде пройдем, - говорили про генерала Маркова.
Где-то вправо раздались 2-3 взрыва.
26 февраля. Перед рассветом авангард вошел в станицу Новолеушковскую и, не задержавшись в ней, продолжал путь, но уже в западном направлении. Еще 5-6 верст и он вышел на железную дорогу, пропуская мимо себя армию. Генерал Марков распоряжался на переезде. Здесь же был и генерал Корнилов.
Однако переход армии железной дороги не прошел спокойно: с севера, со стороны ст. Сосыка, подошел бронепоезд красных и начал обстрел переезда. Оказалось, железнодорожный путь был подорван слишком близко, но его скоро отогнала 1-ая батарея, выехав на версту вперед. Когда прошли последние части, тронулся за ними и Офицерский полк с батареей.
Наступила ночь.
При выходе армии из станицы Веселая, ее нагнала группа в 6 конных и 13 пеших на подводах, которую вел полковник Биркин, офицер Новочеркасского кадетского корпуса. В группе было 4 офицера и 6 кадет корпуса, остальные казаки. Группа сначала присоединилась к отряду генерал Попова, но после того, как казаки отряда выразили недовольство назначением полковника Биркина помощником командира одной из частей, полковник Биркин, а с ним и вся его группа решили ехать на присоединение к армии генерала Корнилова. К селу Лежанка группа подъехала, когда из него уже ушла Добровольческая армия, и в нем были красные. Ночами и разными окольными путями, сильно измотанной, догнала она, наконец, армию.
В Новолеушковской группа представилась генералу Корнилову и получила назначения: конные - в конную часть, а пешие в Офицерский полк. Генерал Марков направил полковника Биркина, войскового старшину Аренда и Суровецкого, есаула Суровецкого и кадет: Дьяконова, Аренда, Мишустова, Невольского, Ульянова и Ажинова в 4-ю роту, где они составили отделение во взводе прапорщика Павленко.
Уже было далеко за полночь, а Офицерский полк с батареей все еще в походе. Дорога была хорошая, но дул холодный ветер. Усталость давала себя чувствовать. Вспоминалась солдатская песенка:
Хорошо служить в пехоте;
Впрочем, очень чижало.
Короткие остановки мало облегчали. Одолевал сон. Вдруг длительная остановка: впереди задержка при переходе болотистой балки. Многие заснули. Даже резкий оклик генерала Маркова не сразу всех разбудил. Кое-кто задержался, приводя в порядок свою изорванную обувь; ему брошено короткое приказание:
- В первом же бою добыть цельные сапоги!
Отстающих нет; колонна идет в порядке. Беда, если "приспичило пойти до ветра" по большому делу: генерал Марков тут ничего не скажет, но догонять своих нелегко. Генерал Марков не может ехать спокойно: он должен быть всюду. И обоз он не оставляет без внимания. Он знает всех едущих на подводах.
- Что с вами? - обращается он к одному штаб-офицеру.
- Болен, Ваше Превосходительство!
- Позвать доктора и сказать ему, чтобы он доложил мне о состоянии здоровья этого офицера! - После доклада доктора, генерал Марков приказал передать "больному", что "армии такие больные не нужны".
Наконец, вот и станица Старолеушковская, но арьергард должен ждать пока вся армия втянется в нее. Досадно утомленным 30-верстным переходом в течение суток, быть в степи на холоде и голодными. Но - "як треба, то треба".
27 февраля. Только под утро Офицерский полк и батарея втянулись в станицу и остановились в указанном им районе. Конечно, некоторым взводам пришлось сразу же идти в заставы и оставить надежды на отдых и еду.
Полковник Биркин со своим отделением был послан в заставу у мельницы и неожиданно нашел там заставу корниловцев в 10 человек Корниловцы были в возбужденном состоянии. Оказалось, ночью на них натолкнулась колонна красных, шедшая в станицу и они бесшумно разделались с нею: около сотни убитых лежало на дороге и стояло 5-6 захваченных подвод с оружием. Но быть смененными они не решились, так как не получили никакого уведомления об этом и полковник Биркин с отделением вернулся в станицу. Отдохнуть ему опять не пришлось: армия уже выступала.
Пройдя еще 20 верст, армия пришла в станицу Ирклиевскую, и только здесь было объявлено о ночевке и даже добавлено - спокойной. Необходимость отдыха была огромна: ведь армией за полутора суток пройдено до 50 верст.
28 февраля. Объявлено о возможной дневке в станице и, действительно, армия простояла не только весь день, но и еще одну ночь. Добровольцы основательно отдохнули.
Конечно, среди офицеров велись разговоры на темы, выдвигаемые походом. Прежде всего о безболезненном переходе Владикавказской ж. д. Объяснение у всех одно: армию ведет генерал Корнилов. Затем - куда направляется армия? Тут - разногласия. Одни убеждены, как убеждены были и до перехода железной дороги: она идет на ст. Тихорецкая и изменила лишь направление удара на нее; другие утверждают, что теперь она идет на Екатеринодар и что для этого совершенно не нужно предварительно разбить Тихорецкую группу красных. В одном офицерском взводе по этому вопросу шел весьма горячий спор и мир восстановил командир взвода, штабс-капитан Згривец, своим обычным приемом: "Слышь! Почистите винтовки, а пойдем туда, куда прикажет генерал Корнилов".
1 марта. Утром армия двинулась по дороге на станицу Березанскую, имея в авангарде Корниловский ударный полк с батареей. Офицерский полк на этот раз шел почему-то в голове главных сил, что всем казалось новым за поход.
Впереди начался бой и, судя по стрельбе, серьезный. Колонна остановилась.
В это время, бывший в голове колонны генерал Корнилов, обратившись к генералу Маркову, сказал:
- Помогите Корниловцам! Если мы не собьем противника до вечера, мы будем окружены.
Тревога генерала Корнилова была понятна: он не думал, что красные будут оказывать упорное сопротивление армии в таком отдалении от железной дороги; не допускал мысли, что кубанские казаки будут на стороне красных, как случилось теперь. Оказалось, что противник не только обороняет станицу большими силами, но и сидит в окопах.
Генерал Марков выехал вперед. За ним Офицерский полк с батареей. Вскоре полк свернул с дороги и перестроился в боевой порядок. Выйдя на линию Корниловцев, оба полка перешли в наступление. На фланге - конный дивизион.
Красные встретили полки жесточайшим ружейным и пулеметным огнем. Но цепи, не останавливаясь, спокойно, с винтовками на ремне, шли вперед; лишь изредка кто-нибудь на ходу давал выстрел другой но важной цели. Красные не выдержали такого уверенного наступления и, сначала одиночками, а затем и всей своей массой, поднялись и бросились бежать, бросая пулеметы и винтовки.
Пройдя окопы красных на пологом гребне, добровольцы в 3-4 сотнях шагов увидели станицу, куда ныряли красные, укрываясь в постройках, садах, в огородах и в камышах, пересекающей станицу речки. Конный дивизион обошел станицу и преследовал красных уже за ней. В станице вылавливали укрывшихся; иные платились жизнью, а на станичной площади старики-казаки поучали свою молодежь за помощь красным.
Офицерский полк не задержался в станице и вслед за конным дивизионом перешел в занятую им станицу Журавскую, проделав за день до 30 верст.
Потери полка в бою были ничтожны.
2 марта. Вся армия перешла в станицу Журавскую, выделив Корниловский полк и конный дивизион полковника Гершельмана для занятия ст. Высеки, на железной дороге Тихорецкая-Екатеринодар. Станция была взята. Оставшийся на ней конный дивизион не подорвал железнодорожный путь в сторону Тихорецкой, стоял беспечно и неожиданной атакой красных, с бронепоездом, был с потерями выбит.
Посланный для восстановления положения Партизанский полк встретил упорное сопротивление и не мог взять станции ночной атакой. Положение армии, имеющей теперь на фланге сильную группу красных, базирующуюся на Тихорецкую, было тяжелое. Разбить в первую голову красных в Выселках, стало первой и неотложной задачей.
3 марта. До рассвета на помощь Партизанам выступил отряд генерал Маркова: Офицерский полк, Техническая рота и 1-я батарея; ему был придан и батальон Корниловцев.
Под прикрытием утреннего тумана отряд подошел к станции версты на 2-3 и стал разворачиваться. Впереди была слышна стрельба. Не доходя гребня, офицерские роты встретили отходящих партизан, пропустили их и ускорили движение на гребень. Едва поднявшись на него, они нос к носу столкнулись с наступающими густыми цепями красных. С дистанции в 50 шагов, офицеры ринулись в штыки. Местами произошел короткий рукопашный бой; красные были опрокинуты. Расстояние быстро увеличивалось: офицерские цепи, продолжая наступление, преследовали красных огнем, но, встреченные огнем многих пулеметов из построек поселка, залегли. Тем временем красные с помощью резервов снова перешли в наступление.
Генерал Марков был в цепи полка. В этот момент к нему подскакал красавец казак, высокого роста, с красным башлыком 17-го Баклановского полка.
- Очень рад видеть вас, есаул Власов! - громко заговорил генерал Марков, - как нельзя вовремя подошли: на наш левый фланг наступают матросы... Как бы до штыков не дошло! Атакуйте их, только поскорее!
Слушаюсь, Ваше Превосходительство! - ответил есаул Власов, изящно отдав честь, скачком сел в седло и, круто повернув коня, карьером понесся к своей сотне, стоявшей в укрытом от пуль месте. Через несколько минут лава казаков в 40 шашек с гиком бросилась в атаку. Затрещала пальба и... стихла.
- Вперед, бегом! - и с криком "ура" цепь Офицерского полка кинулась в атаку. Теперь снова цепи оказались шагах в ста от красных. Атака есаула Власова сделала свое дело: его сотня изрубила ведущую часть красных - матросов и соседних с ними. Батарея затушила пулеметный огонь из мельницы; она заставила красный бронепоезд укрыться за зданиями поселка, а затем поспешно уйти в сторону ст. Тихорецкой. Красные бежали через поселок на восток, но там они попали под огонь обошедшей станцию с севера офицерской роты. Генерал Корнилов в решающий момент атаки станции, был с цепями.
Станция была взята и противник разбит, но части Добровольческой армии понесли большие потери. Это был первый серьезный и жестокий бой. На стороне красных, кроме матросов (их было до 150 человек, погибли почти все), участвовали казаки и части 39 пехотной дивизии, чем и объяснялось их упорство. Генерал Марков был вне себя. К нему не обращались с вопросами о случайных пленных, а священнику, просившему о помиловании "заблудившихся", он ответил:
- Ступайте, батюшка! Здесь вам нечего делать.
В конной атаке погиб и есаул Власов. В момент схватки с матросами под ним был убит конь. Есаул упал, но, вскочив, он снес голову стрелявшему матросу и тут же погиб под пулями другого.
- Есаул! Есаул! - закричали его казаки. Изрубив матросов, они уже не могли преследовать красных: они столпились у тела своего командира и рыдали. Ночью тела есаула Власова и других убитых были преданы земле на кладбище пос. Выселки.
Уже в полных сумерках Офицерский полк, Техническая рота и 1-я батарея расположились на ночлег в поселке ст. Выселки и в близлежащей станице Суворовской. Генерал Марков приказал отдохнуть "как следует" и, кроме того, всем нашить на головные уборы белые повязки, чтобы в бою было отличить своего от красного. Тем частям отряда, которые становились в станице Суворовской, приказано было не платить за питание, как репрессия за участие казаков этой станицы на стороне красных. Партизанский полк и батальон корниловцев со взятием станции ушли на присоединение к главным силам армии в станицу Журавскую. Стало всем известно об екатеринодарских добровольческих частях. Несколько дней назад здесь эти части потерпели поражение, и отошли к Екатеринодару. Но факт существования добровольческого отряда в Екатеринодаре теперь был бесспорен, и путь в Екатеринодар не представлялся трудным: красные будут сжаты с двух сторон и не помешают соединению армии с Кубанским отрядом.
