Недавно представитель госдепартамента США Мэттью Брайза предостерег Россию от признания независимости "сепаратистских областей Грузии" в ответ на признание Западом независимости Косово. Как подчеркнул Брайза, это может вызвать очень серьезный кризис в Закавказье, причем "противники Москвы могут ответить признанием сепаратистских областей самой России".
Впрочем, после своей встречи с В. Путиным в Москве президент Грузии М. Саакашвили уверенно заявил, что Россия "не собирается признавать ни Абхазию, ни Южную Осетию", что была достигнута договоренность о восстановлении прямого авиасообщения между Грузией и РФ, а также об упрощении визового режима между двумя странами. В том же духе высказался и глава МИД Грузии Д. Бакрадзе, по словам которого в Москве грузинская сторона услышала "чрезвычайно важное принципиальное заявление о том, что РФ не намерена признавать независимость конфликтных регионов Грузии". Более того, по словам Д. Бакрадзе, в ответ на обещание Грузии не препятствовать вступлению России в ВТО Москва согласилась допустить грузинских пограничников для осуществления контроля государственной границы РФ на абхазском и югоосетинском участках.
Несмотря на столь восторженную оценку официального Тбилиси, итоги прошедшего саммита СНГ все же никак не свидетельствуют о том, что Москва будет ставить своей целью исключительно возврат тем или иным способом всех непризнанных республик в состав их бывших советских метрополий. После Косово все официальные заявления о святости и неприкосновенности принципа территориальной целостности государств и международного права в целом оказались сильно девальвированными.
Несмотря на крайне негативное отношение Москвы к косовскому фактору, он не может не оказывать большого влияния на российскую политику на постсоветском пространстве.
Об этом свидетельствовали многочисленные заявления на самом высоком уровне о том, что Россия будет рассматривать официальное признание Косово в качестве юридического прецедента. Многие зарубежные политики и эксперты высказывали и продолжают высказывать опасение, что Россия может воспользоваться косовским прецедентом на постсоветском пространстве в своих "имперских" интересах. Показательно, что при этом никем даже теоретически не рассматривается вариант одновременного признания Москвой всех четырех непризнанных республик.
Действительно, признание Москвой Нагорного Карабаха в случае, если на это не пойдет Ереван, было бы очевидной нелепостью. К тому же НКР не граничит с Россией, там нет многочисленного русского населения, отношения РФ с Азербайджаном имеют куда более конструктивный характер, чем отношения с Грузией. Кремль ограничивается своей ролью посредника в рамках Минской группы и пока не проявляет никакого желания наращивать степень своей вовлеченности в решение карабахской проблемы. Поэтому вероятность того, что нынешнее российское руководство может пойти на признание НКР, очень невелика.
Москва активно способствовала созданию Содружества за демократию и права народов (СДПН), которое объединило три непризнанные постсоветские республики - Абхазию, Приднестровскую Молдавскую Республику и Южную Осетию (Карабах вступать в эту организацию отказался, из-за чего "идея малого СНГ" так и не получила воплощения). Но может ли она воспользоваться признанием независимости Косово для одномоментного признания трех непризнанных республик? В пользу такой возможности говорит строго пророссийская ориентация их руководства, но аргументы против все же перевешивают.
В силу своей географической изолированности ПМР настолько уязвима от соседней Украины с ее нынешним прозападным правительством, что российское признание может привести к транспортной блокаде и другим самым печальным последствиям для этой республики.
Не менее важно, что в последние годы отношения между Москвой и Кишиневом развиваются довольно успешно.
При российском посредничестве достигнут определенный прогресс на переговорах по решению приднестровского конфликта. В этой ситуации вряд ли можно ожидать, что Москва поспешит использовать косовский прецедент для признания ПМР.
Если Москва намерена воспользоваться косовским прецедентом, то наиболее вероятным сценарием представляется признание только двух республик - Абхазии и Южной Осетии. Закономерно, что руководство США выражает наибольшие опасения по поводу такого варианта развития событий.
Но насколько вероятен столь тревожащий американцев сценарий скорого признания Россией Абхазии и Южной Осетии? В этом есть большие сомнения, так как внешнеполитические потери будут для Москвы слишком велики. Очевидно, что если Россия всерьез намеревается рассматривать признание независимости Косово как прецедент для этих республик, то она должна была заранее к этому подготовиться. Совершенно очевидно, что в этом случае для Москвы крайне важно, чтобы часть международного сообщества согласилась с тем, что независимость Косово является прецедентом для Абхазии и Южной Осетии.
Но согласятся ли на это страны, которые отказываются признавать законность независимости Косово? Такое признание неприемлемо для большинства членов мирового сообщества, так как оно представляет реальную опасность для их территориальной целостности. Если бы Россия всерьез рассчитывала на придание косовской независимости прецедентного характера, то ей пришлось бы сделать очень многое, чтобы убедить другие государства согласиться с таким подходом и вслед за Москвой признать независимость Абхазии и Южной Осетии. Чтобы добиться поддержки хотя бы своих наиболее близких союзников, Москве необходимо провести колоссальную дипломатическую работу. Вместо этого российская дипломатия сосредоточила все свои усилия на борьбе за отстаивание принципа территориальной целостности и за сохранение Косово в составе Сербии.
Москва явно не готова к тому, чтобы в ближайшее время пойти на признание Абхазии и Южной Осетии.
Наглядным свидетельством отказа от первоначальной российской позиции по прецедентному характеру признания Косово было заявление министра иностранных дел РФ С. Лаврова: "российское руководство никогда не заявляло, что сразу после Косово мы незамедлительно признаем Абхазию и Южную Осетию". Хотя такое заявление не означает отказа от возможности подобного признания в будущем, власти Грузии оценили заявление Лаврова как "очень добрый и дружественный жест со стороны российских властей".
В последнее время Москва и Тбилиси не скупятся на заявления о готовности нормализовать двусторонние отношения. Итоги московской встречи Путин-Саакашвили можно рассматривать как практическое воплощение этих добрых намерений. Однако в двухсторонних отношениях накопилось столько проблем, что вряд ли процесс их нормализации может стать быстрым и легким. Ответ на вопрос - будет ли Москва предпринимать реальные шаги по распространению косовского прецедента на Абхазию и Южную Осетию во многом зависит от того, как будут складываться российско-грузинские отношения в ближайшем будущем. В случае достижения реальных успехов в их нормализации значение косовского прецедента в политике России будет уменьшаться, и Москва постарается найти решение проблем Абхазии и Южной Осетии на основе принципа территориальной целостности с предоставлением гарантий соблюдения прав национальных меньшинств.
В случае же нового обострения двусторонних отношений (что практически неизбежно в случае сохранения Тбилиси курса на скорейшее вступление в НАТО) ситуация будет совершенно иной. Тогда Россия может начать кампанию по признанию Абхазии и Южной Осетии с использованием не только косовского прецедента, но и всего комплекса политических, военных и историко-правовых аргументов. Проблема в том, что подобное откровенно конъюнктурное использование проблемы непризнанных государств вызывает в них вполне прогнозируемую реакцию. Вряд ли можно ожидать, что власти и население непризнанных республик будут бесконечно ждать от Москвы решения своей судьбы, а, тем более - что они послушно согласятся с любым навязанным извне решением.
Как показало Косово, в мире есть группа государств во главе с США, которая больше не считает принцип территориальной целостности священным и незыблемым.
Можно не сомневаться, что США и их союзники в Европе могут предложить постсоветским непризнанным республикам собственный способ решения проблемы их статуса. Не следует думать, что Запад может действовать только по косовскому шаблону, и что он будет делать ставку исключительно на военно-силовое решение. Запад вполне может предложить принципиально иное. Скажем, одновременное включение признанных и не признанных постсоветских республик Закавказья в НАТО, а в перспективе - и в расширившийся ЕС. Можно не сомневаться, что в этом случае принцип территориальной целостности Грузии и Азербайджана не будет для Запада определяющим фактором и там найдут нужные аргументы, чтобы воздействовать на Баку и Тбилиси.
Несмотря на сохраняемые многими российскими политиками иллюзии, нынешний пророссийский курс Армении и непризнанных республик вовсе не является раз и навсегда определенным. Россия должна в ближайшее время выработать собственное решение проблемы Абхазии и Южной Осетии на основе защиты своих собственных национальных интересов. И обеспечить претворение этого решения на практике. Если Москва вместо этого продолжит использовать непризнанные республики в качестве предмета торга с США/НАТО, то она просто вынудит своих закавказских союзников обратить взгляды на Запад. Результат такой политики легко предсказать: Россия будет вытеснена из стратегически важного Закавказья и столкнется с множеством новых проблем в своем самом уязвимом "мягком подбрюшье". И главным виновником этого будет вовсе не "зловредный Запад"...
http://stoletie.ru/rossiya_i_mir/priznaet_li_moskva_abhaziju_i_juzhnuju_osetiju.htm
Впрочем, после своей встречи с В. Путиным в Москве президент Грузии М. Саакашвили уверенно заявил, что Россия "не собирается признавать ни Абхазию, ни Южную Осетию", что была достигнута договоренность о восстановлении прямого авиасообщения между Грузией и РФ, а также об упрощении визового режима между двумя странами. В том же духе высказался и глава МИД Грузии Д. Бакрадзе, по словам которого в Москве грузинская сторона услышала "чрезвычайно важное принципиальное заявление о том, что РФ не намерена признавать независимость конфликтных регионов Грузии". Более того, по словам Д. Бакрадзе, в ответ на обещание Грузии не препятствовать вступлению России в ВТО Москва согласилась допустить грузинских пограничников для осуществления контроля государственной границы РФ на абхазском и югоосетинском участках.
Несмотря на столь восторженную оценку официального Тбилиси, итоги прошедшего саммита СНГ все же никак не свидетельствуют о том, что Москва будет ставить своей целью исключительно возврат тем или иным способом всех непризнанных республик в состав их бывших советских метрополий. После Косово все официальные заявления о святости и неприкосновенности принципа территориальной целостности государств и международного права в целом оказались сильно девальвированными.
Несмотря на крайне негативное отношение Москвы к косовскому фактору, он не может не оказывать большого влияния на российскую политику на постсоветском пространстве.
Об этом свидетельствовали многочисленные заявления на самом высоком уровне о том, что Россия будет рассматривать официальное признание Косово в качестве юридического прецедента. Многие зарубежные политики и эксперты высказывали и продолжают высказывать опасение, что Россия может воспользоваться косовским прецедентом на постсоветском пространстве в своих "имперских" интересах. Показательно, что при этом никем даже теоретически не рассматривается вариант одновременного признания Москвой всех четырех непризнанных республик.
Действительно, признание Москвой Нагорного Карабаха в случае, если на это не пойдет Ереван, было бы очевидной нелепостью. К тому же НКР не граничит с Россией, там нет многочисленного русского населения, отношения РФ с Азербайджаном имеют куда более конструктивный характер, чем отношения с Грузией. Кремль ограничивается своей ролью посредника в рамках Минской группы и пока не проявляет никакого желания наращивать степень своей вовлеченности в решение карабахской проблемы. Поэтому вероятность того, что нынешнее российское руководство может пойти на признание НКР, очень невелика.
Москва активно способствовала созданию Содружества за демократию и права народов (СДПН), которое объединило три непризнанные постсоветские республики - Абхазию, Приднестровскую Молдавскую Республику и Южную Осетию (Карабах вступать в эту организацию отказался, из-за чего "идея малого СНГ" так и не получила воплощения). Но может ли она воспользоваться признанием независимости Косово для одномоментного признания трех непризнанных республик? В пользу такой возможности говорит строго пророссийская ориентация их руководства, но аргументы против все же перевешивают.
В силу своей географической изолированности ПМР настолько уязвима от соседней Украины с ее нынешним прозападным правительством, что российское признание может привести к транспортной блокаде и другим самым печальным последствиям для этой республики.
Не менее важно, что в последние годы отношения между Москвой и Кишиневом развиваются довольно успешно.
При российском посредничестве достигнут определенный прогресс на переговорах по решению приднестровского конфликта. В этой ситуации вряд ли можно ожидать, что Москва поспешит использовать косовский прецедент для признания ПМР.
Если Москва намерена воспользоваться косовским прецедентом, то наиболее вероятным сценарием представляется признание только двух республик - Абхазии и Южной Осетии. Закономерно, что руководство США выражает наибольшие опасения по поводу такого варианта развития событий.
Но насколько вероятен столь тревожащий американцев сценарий скорого признания Россией Абхазии и Южной Осетии? В этом есть большие сомнения, так как внешнеполитические потери будут для Москвы слишком велики. Очевидно, что если Россия всерьез намеревается рассматривать признание независимости Косово как прецедент для этих республик, то она должна была заранее к этому подготовиться. Совершенно очевидно, что в этом случае для Москвы крайне важно, чтобы часть международного сообщества согласилась с тем, что независимость Косово является прецедентом для Абхазии и Южной Осетии.
Но согласятся ли на это страны, которые отказываются признавать законность независимости Косово? Такое признание неприемлемо для большинства членов мирового сообщества, так как оно представляет реальную опасность для их территориальной целостности. Если бы Россия всерьез рассчитывала на придание косовской независимости прецедентного характера, то ей пришлось бы сделать очень многое, чтобы убедить другие государства согласиться с таким подходом и вслед за Москвой признать независимость Абхазии и Южной Осетии. Чтобы добиться поддержки хотя бы своих наиболее близких союзников, Москве необходимо провести колоссальную дипломатическую работу. Вместо этого российская дипломатия сосредоточила все свои усилия на борьбе за отстаивание принципа территориальной целостности и за сохранение Косово в составе Сербии.
Москва явно не готова к тому, чтобы в ближайшее время пойти на признание Абхазии и Южной Осетии.
Наглядным свидетельством отказа от первоначальной российской позиции по прецедентному характеру признания Косово было заявление министра иностранных дел РФ С. Лаврова: "российское руководство никогда не заявляло, что сразу после Косово мы незамедлительно признаем Абхазию и Южную Осетию". Хотя такое заявление не означает отказа от возможности подобного признания в будущем, власти Грузии оценили заявление Лаврова как "очень добрый и дружественный жест со стороны российских властей".
В последнее время Москва и Тбилиси не скупятся на заявления о готовности нормализовать двусторонние отношения. Итоги московской встречи Путин-Саакашвили можно рассматривать как практическое воплощение этих добрых намерений. Однако в двухсторонних отношениях накопилось столько проблем, что вряд ли процесс их нормализации может стать быстрым и легким. Ответ на вопрос - будет ли Москва предпринимать реальные шаги по распространению косовского прецедента на Абхазию и Южную Осетию во многом зависит от того, как будут складываться российско-грузинские отношения в ближайшем будущем. В случае достижения реальных успехов в их нормализации значение косовского прецедента в политике России будет уменьшаться, и Москва постарается найти решение проблем Абхазии и Южной Осетии на основе принципа территориальной целостности с предоставлением гарантий соблюдения прав национальных меньшинств.
В случае же нового обострения двусторонних отношений (что практически неизбежно в случае сохранения Тбилиси курса на скорейшее вступление в НАТО) ситуация будет совершенно иной. Тогда Россия может начать кампанию по признанию Абхазии и Южной Осетии с использованием не только косовского прецедента, но и всего комплекса политических, военных и историко-правовых аргументов. Проблема в том, что подобное откровенно конъюнктурное использование проблемы непризнанных государств вызывает в них вполне прогнозируемую реакцию. Вряд ли можно ожидать, что власти и население непризнанных республик будут бесконечно ждать от Москвы решения своей судьбы, а, тем более - что они послушно согласятся с любым навязанным извне решением.
Как показало Косово, в мире есть группа государств во главе с США, которая больше не считает принцип территориальной целостности священным и незыблемым.
Можно не сомневаться, что США и их союзники в Европе могут предложить постсоветским непризнанным республикам собственный способ решения проблемы их статуса. Не следует думать, что Запад может действовать только по косовскому шаблону, и что он будет делать ставку исключительно на военно-силовое решение. Запад вполне может предложить принципиально иное. Скажем, одновременное включение признанных и не признанных постсоветских республик Закавказья в НАТО, а в перспективе - и в расширившийся ЕС. Можно не сомневаться, что в этом случае принцип территориальной целостности Грузии и Азербайджана не будет для Запада определяющим фактором и там найдут нужные аргументы, чтобы воздействовать на Баку и Тбилиси.
Несмотря на сохраняемые многими российскими политиками иллюзии, нынешний пророссийский курс Армении и непризнанных республик вовсе не является раз и навсегда определенным. Россия должна в ближайшее время выработать собственное решение проблемы Абхазии и Южной Осетии на основе защиты своих собственных национальных интересов. И обеспечить претворение этого решения на практике. Если Москва вместо этого продолжит использовать непризнанные республики в качестве предмета торга с США/НАТО, то она просто вынудит своих закавказских союзников обратить взгляды на Запад. Результат такой политики легко предсказать: Россия будет вытеснена из стратегически важного Закавказья и столкнется с множеством новых проблем в своем самом уязвимом "мягком подбрюшье". И главным виновником этого будет вовсе не "зловредный Запад"...
http://stoletie.ru/rossiya_i_mir/priznaet_li_moskva_abhaziju_i_juzhnuju_osetiju.htm
_1.jpg)
