 |
| Архимандрит Иннокентий на поле Куликовом в день 600-летия Куликовской битвы (1380-1980) |
Примерно в четыре часа утра 1 апреля 1993 года у меня дома раздался телефонный звонок. Снимаю трубку и слышу какие-то незнакомые приглушенные голоса: "Перевяжи его..., кровь вытри...". Спросонья решаю, что не туда попали, и машинально вешаю трубку. Тут же мгновенно просыпаюсь, т. к. пронзает мысль: может быть, это звонил отец Иннокентий и не мог говорить? (К тому времени уже были тревожные симптомы того, что готовится что-то ужасное, но я и предположить не могла, насколько...) Что же я наделала, куда теперь звонить!? Буквально через несколько секунд вновь раздается звонок, и я слышу тихий голос отца: "Нападение на монастырь... Приезжай...".
Моментально вскакиваю и лихорадочно соображаю, как же доехать в такую рань, кто отвезет - ведь это почти 120 км! Звоню Вере - племяннице отца Алексия (ныне архиепископ), наместника Новоспасского монастыря, и сообщаю о звонке, прошу позвонить дяде, так как сама не решаюсь в связи со столь ранним временем. Через несколько минут мне звонит уже сам отец Алексий и спрашивает, где живу. Объясняю, договариваемся, что я выйду на улицу. Собираю все, что есть и что, как мне кажется, может пригодиться.
Ясно, как будто это было недавно, помню, как мы мчались по спящей еще Москве и по темному Подмосковью: отец Алексий на всякий случай отрядил две машины, т. к. было неизвестно, какую картину мы застанем...
Приехали в Иосифо-Волоцкий монастырь довольно быстро. Оказалось, что отца уже увезли в больницу г. Волоколамска. Едем туда. Входим в палату. В палате, кроме отца, еще четыре человека. Отец Иннокентий в сознании. Сжимается сердце от боли: Господи, как можно так избить человека, СВЯЩЕННИКА, как только поднялась рука!!? Особенно страшно, что не видно белков глаз - одна кровь, в которой словно плавают зрачки...
Выясняется, что в городской больнице нет возможности сделать необходимый рентген (нет пленки), а у отца Иннокентия очень болит спина и нога, которые он явно повредил, когда прыгал из окна высокого второго этажа, сильно болит голова и все внутри. Решаем, что отец Алексий возвращается в Москву, организует место в больнице, желательно в Институте Склифосовского, а я остаюсь ждать перевозку. Однако отец Иннокентий не сразу соглашается на отъезд: говорит, что будет здесь, в Волоколамске, на "своем поле Куликовом". Убеждаем и отец Алексий уезжает...
Видно, что отцу очень больно, но он молчит и не жалуется... Вскоре приходит врач, сестра делает перевязки - оказывается, что есть и несколько ножевых ранений, на ногу накладывают гипс (как потом выяснилось в Москве, не очень удачно). Лекарств в больнице очень мало, с трудом удается договориться, чтобы сделали обезболивающий укол и укол от столбняка: после того, как отец Иннокентий, освободившись от пут, выпрыгнул из окна второго этажа игуменского корпуса, где на него - спящего - было совершено нападение, он долго, иногда теряя сознание, полз до корпуса, где находились послушники...
Отец Иннокентий поручает съездить в монастырь, чтобы забрать вещи и документы, с которыми он работал вечером накануне нападения, проверить обстановку. Нашлись люди (как и далее все время будут находиться в этот тяжелый период) с машиной. Одна из основных просьб отца - привезти термос, в котором хранилась святая вода. Быстро едем (около 30 км) и забираем все, что отец просил, причем на месте обнаруживается, что нет дипломата, папки с текущей документацией, фотоаппарата, сейф открыт - нет печатей, пропали две книги из витрин Музея Библии...
Когда вернулась, увидела, что в палате двое посетителей: прокурор города Волоколамска, как потом сказал отец Иннокентий, и еще один человек... "Снимают показания"...
В палате лежат выздоравливающие, которые не обращают на нас никакого внимания - с самого утра громко играет магнитофон, выражаются... Томительное ожидание... Часов в 10 вечера из Москвы приходит машина "Скорой помощи". Сначала врач и фельдшер (девушка) были очень сердитые, так как на ночь гладя пришлось ехать в такую даль, но когда повнимательнее присмотрелись к пациенту, то перестали сердиться. С некоторым трудом погрузились и к часу ночи добрались до Москвы.
Приехали в Институт Склифосовского, где отца Иннокентия уже ждали в приемном покое. Вновь сделали перевязки, рентген, томографию - оказался очень болезненный перелом пяточной кости и повреждение нескольких позвонков, множественные гематомы, наложили новый гипс, оформили документы.
Пришел санитар. Увидев лежащего на каталке высокого отца - в подряснике и скуфейке, с огромным железным термосом, который отец рукой держал на груди (картина действительно впечатляла!), говорит: "Да... Такого у нас еще не было!". Погрузились в лифт, поехали в палату. Когда открыли дверь на 12-й этаж, увидели человека с оружием: "Ничего себе оперативность, - думаю я, - уже охрану организовали!" Но оказалось, что это охрана другого человека (это ведь начало 90-х годов!).
Размещаем отца Иннокентия, и я, дождавшись открытия метро, уезжаю, чтобы купить и привезти все, что нужно для долгого пребывания в больнице. Через несколько часов возвращаюсь - отца к тому времени перевели в отдельную палату сразу за постом медсестры.
Началась "больничная" жизнь...
Отец Иннокентий в первый же день написал о случившемся Владыке Питириму, которого тогда не было в Москве.
Каждый день утром в больницу приезжал архимандрит Алексий, причащал отца Иннокентия, привозил почту.
Ужасное известие быстро облетело Москву. Было много нелепых слухов, появилась и заметка в "Московском комсомольце"... Первым в Склиф приехал из Троице-Сергиевой Лавры друг отца Иннокентия отец Трифон (сейчас он несет тяжелейшее послушание - служит в пересыльной тюрьме Сергиева Посада), привез травы. 3 апреля прислал собственноручное письмо Святейший Патриарх Алексий II (сохранилось в архиве - картон 52, ед. хр. 8). Позже прислал письмо Католикос-Патриарх всея Грузии Илия II (к. 53, ед. хр. 52).
За полтора месяца мы ни разу не оставляли отца Иннокентия одного в палате: дверь не запиралась, а в первый же день предупредили, что опасность сохраняется... Когда мне нужно было поехать в типографию или издательство, приходила Вера, либо из Загорска приезжала племянница отца Иннокентия Зина (необходимо подчеркнуть, что в это время в производстве находился 8-й том Русской Библии, в который входит Апокалипсис - я привозила в больницу отцу Иннокентию цветную корректуру. Не дерзаю облекать свои мысли в слова, скажу лишь: убеждена, что совпадение отнюдь не случайно!). В восемь часов вечера обычно приходили - по собственному желанию - ребята из РНЕ: каждый день они по очереди несли ночную вахту, а в восемь утра я уже вновь была в больнице.
В приемные часы, несмотря на тяжелое состояние, отец Иннокентий принимал посетителей. Иногда я ему читала: в то время вышел первый том многотомного труда игумена Дамаскина (Орловского) "Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви ХХ столетия".
Когда стало немного легче, отец Иннокентий стал писать отчет Владыке Питириму о работе в Иосифо-Волоколамском монастыре и Музее Библии (оба кратких, но впечатляющих документа есть в архиве - к. 2, ед. хр. 20, 21).
С врачами и медсестрами (при их желании или по просьбе) отец Иннокентий беседовал особенно охотно, понимая, какая в Склифе тяжелая работа, иногда при необходимости просил привезти для них книги. Особенно запомнился разговор с одной медсестрой, которая увлекалась астрологией, по поручению отца Иннокентия я привезла недавно вышедшую книгу иеромонаха Серафима (Роуза), которого отец очень ценил.
Наступила Пасха. Как могли, организовали отцу праздник: из Новоспасского монастыря архимандрит Алексий привез свой замечательный хор - утешиться пасхальными песнопениями смогли многие! В этот день отец узнал о трагедии в Оптиной Пустыни (мы не сразу решились ему об этом сказать!). На Пасхальной неделе отца Иннокентия навестил Владыка Питирим.
Так прошло почти полтора месяца. 7 мая отца Иннокентия выписали. Он подал прошение о выходе на покой по состоянию здоровья (еще не был снят гипс, не разрешали много сидеть, ходил он с огромным трудом - друзья из Франции прислали очень удобные палочки и "ходунки", которые тогда было у нас не достать).
Отец Иннокентий нашел приют в Новоспасском монастыре, где жил в келье горячо им любимого епископа Порфирия (Успенского), который был настоятелем монастыря в конце XIX века. Вообще в монастыре для отца Иннокентия были созданы очень хорошие условия, его регулярно посещали врачи Александр Михайлович Дерябин и Екатерина Михайловна Лиховцева, Сергей Петрович Чупин (Царствие ему Небесное, - авт.) и другие.
Однако в июне месяце неожиданно последовало новое испытание - возобновилось следствие "по делу о нападении". Несколько раз приходил вновь назначенный следователь Герман Юрьевич Гаврюнин (надолго запомню я это имя!): подолгу "снимал показания", "отрабатывал", как он говорил, "все версии".
Далее обращусь к хронологии и фактам, процитировав документы, сохранившиеся в архиве отца Иннокентия (к. 1, ед. хр. 32), которые куда красноречивее любых воспоминаний!
В августе в Новоспасский монастырь на имя отца Иннокентия, который только начал приходить в себя после тяжелейших физических и моральных травм, приходит следующая повестка:
Повестка
На основании ст. 72 УПК РСФСР Вы вызываетесь в качестве свидетеля к 11 часам 19 августа (?!! - О. К. ) 1993 г. по адресу г. Москва, ул. Белинского. 3 к тов. Гаврюнину Г. Ю. 222-47-54
Отец Иннокентий пишет ниже публикуемое заявление, прилагает необходимые справки, я отвожу все это в ГУВД области и получаю в канцелярии отметку:
Начальнику Следственного отдела
ГУВД АМО
Копия: Генеральная прокуратура России
Получено: 19.08.93
Секретариат ГУВД Голубева
Заявление
В связи с получением повестки на явку для допроса в качестве свидетеля 19 августа 1993 года, заявляю:
1. Я являюсь не свидетелем, а потерпевшим;
2. Я давал показания сразу после покушения на меня 1 апреля следователям УВД г. Волоколамска и Волоколамского района, а также следователю Гаврюнину Герману Юрьевичу 9 июня, когда возобновилось следствие, и 15 июня. 15 июня после допроса мне стало плохо, и я вынужден был вызывать врача. 1 июля 1993 г. следователь Гаврюнин пришел для очередного допроса, но я не мог отвечать ввиду плохого самочувствия. Ему было сказано о том, что ко мне 15 июня после последнего допроса вызывали врача. Однако Гаврюнин Г. Ю. попросил предоставить документы, что и было сделано (копии прилагаются). В присутствии врача, которого вновь вызвали и который охарактеризовал мое самочувствие, Гаврюнин Г. Ю. сказал, что он уже собрал 98% необходимой информации, поэтому может меня больше не беспокоить. Сейчас я вынужден направить вам еще один медицинский документ, который свидетельствует о состоянии сердца (блокада синусового узла).
3. Моего помощника Курочкину О. В. два раза допрашивали, не считая телефонных звонков. Последний допрос в ГУВД длился около 2 часов и, в основном, касался уже известных следствию моментов. Ее просили описать мой вид после покушения на меня. Такие вопросы бередят рану, кроме того, у Гаврюнина Г. Ю. имеются мои фотографии, сделанные в Институте им. Склифосовского, а также медицинские документы.
4. Я не подавал заявления о возбуждении уголовного дела и гражданского иска. Следуя примеру святых отцов Русской Православной Церкви, невинно несших страдания, сораспинаясь Христу, и, в частности, преподобного Серафима Саровского, я прощаю людей, совершивших на меня нападение и похитивших мои вещи - Василия Кукарева и Романа Мозалевского, которые не ведают, что творят, и на которых я не подавал в суд человеческий, зная, что есть Суд Божий.
5. Прошу оставить меня и моих сподвижников - послушницу Ольгу Курочкину и других верных тружеников России в покое, чтобы не продолжать наносить моральный ущерб им и мне. От дальнейших допросов отказываюсь.
С уважением,
А. Иннокентий (Просвирнин)
19 августа 1993 года
Преображение Господне
Приложение:
Справка
15 июня 1993 г. к больному архимандриту Иннокентию (Просвирнину Анатолию Ивановичу) вызван врач-кардиолог Лиховцева Е. М. в связи с жалобами на головные боли, боли в сердце, общее ухудшение самочувствия. По приезде констатировано: повышение АД до 140-100 на фоне обычной гипотонии, тахикардия, боли в сердце с иррадиацией в левую руку. По рассказу больного, он перенес сильное эмоциональное перенапряжение в этот день во время очередного допроса.
Больной наблюдается в связи с тяжелым сотрясением мозга, полученного во время нападения на него 1 апреля 1993 г., ИБС, стенокардией 2 Ф.К. Эмоциональные, нервные перегрузки категорически противопоказаны.
Справка составлена по просьбе следователя Гаврюнина Г. Ю.
21 июня 1993 г. Врач Лиховцева Е. М. (подпись)
Личная печать
Справка
Врач-кардилог Лиховцева Е. М. наблюдает больного архимандрита Иннокентия (Просвирнина Анатолия Ивановича) после выписки из Института им. Склифосовского с 7 мая 1993 года.
Диагноз: сотрясение головного мозга, множественные гематомы, перелом правой пяточной кости, перелом двух позвонков без смещения, ИБС, атеросклероз аорты, коронарных артерий сердца, стенокардия напряжения 2 Ф.К.
Больному проводится лечение "Виватоном" и лекарственными травами, массаж.
За истекший период состояние больного стабилизировалось, гематомы уменьшились. Однако в связи с тяжестью полученных повреждений, в первую очередь, в связи с травмой головы, а также в связи с сердечными заболеваниями, эмоциональные и физические нагрузки противопоказаны.
Справка составлена по просьбе следователя Гаврюнина для предоставления судмедэкспертам.
Врач-кардиолог Лиховцева Е. М. (подпись)
Директор ИНМИ Дерябин А. М. (подпись)
(Печать)
Однако на следующий день на имя отца Иннокентия в Новоспасский монастырь приходит телеграмма.
Телеграмма
Прибыть 20 августа одиннадцати часам следственное управление Москва ул. Белинского, 3 кабинет 235 неявка повлечет привод. Следователь Гарвюнин Г. Ю.
В ответ также отправляем телеграмму.
Телеграмма
8.30.20.08.93
Москва, ул. Белинского 3. Следователю Гаврюнину. В связи с получением вашей телеграммы сообщаем, что 19 августа архимандриту Иннокентию был вызван врач-кардиолог из Института Склифосовского по поводу сердечного приступа. Больному прописан постельный режим (заключение врача: ИБС. Стенокардия покоя. Гипертоническая болезнь - криз).
Отец Иннокентий, понимая, что его не оставят в покое, что больное сердце может не выдержать, решает на время уехать: его для реабилитации приглашает наместник Киккской обители на Кипре архимандрит Никифор. Но как?! Отец узнает, что в конце августа, с 28 числа, намечается очередной Международный съезд славистов в Братиславе - реальный шанс уехать, чтобы оттуда поехать прямо на Кипр! В Институте русского языка помогают оформить приглашение для представления на съезде "Библейского проекта", в ОВЦС быстро оформляют необходимые документы.
Прекрасно, с успехом представив на съезде в Словакии свой "Библейский проект" (было также подарено 50 комплектов вышедших 7-го и 8-го томов Русской Библии - полный Новый Завет, - в том числе Президенту республики, университету г. Братиславы), отец Иннокентий отправился на Кипр. На Кипре он не только проходил реабилитацию, но и представлял свой "Библейский проект" в Центре архиепископа Макариоса (нужно было отдавать кредит!), а на Рождество смог совершить паломничество в Святую Землю.
В 1994 году, незадолго до Прощеного воскресенья, отец Иннокентий вернулся на Родину. Сразу активно, насколько позволяло здоровье, включился в работу. Служил в Новоспасском монастыре на Пасху и на Пасхальной неделе. Однако письмо из Следственного управления и вызов в суд опять ухудшили самочувствие отца Иннокентия. Письмо, полученное еще в сентябре 1993 года, когда отец Иннокентий был на Кипре, не сохранилось, в архиве сохранился ответ на него, который уже был опубликован в книжечке "Ревнитель православного просвещения. Обзор архива архимандрита Иннокентия" (М., 2005), однако, ввиду важности, привожу его еще раз.
"Уважаемый гражданин Новиков А. И.
Я вернулся на Родину после многомесячного прохождения реабилитации по настоятельному совету невропатолога (справка прилагается), и мне передали Ваше письмо от 01.09.1993 г. Прочитав письмо, я был, прямо скажу, шокирован тем, как тенденциозно поданы в нем факты. Не знаю, как докладывал Вам следователь Гаврюнин Г.Ю. о допросах, которые он проводил со мной, но, повторяю, письмо весьма тенденциозно. Буду конкретен, разбирая письмо по предложениям.
1. В третьем предложении уверяется, что "... осталось много невыясненных вопросов. В том числе относительно похищенного имущества, последний протокол допроса не был подписан полностью".
Я не представляю, что еще можно сказать относительно похищенного. Следователю Гаврюнину Г. Ю. передан список похищенного, даны подробные сведения. Последний протокол допроса подписан не полностью по очень простой причине: для того, чтобы мне его подписать, мне нужно было в третий раз прочесть о том, как меня избивали. Мое физическое и психологическое состояние в тот период легко понять, и следователю Гаврюнину об этом было хорошо известно. Я три раза отвечал на вопрос КАК меня избивали: при первом допросе в Волоколамске и два раза по просьбе Гаврюнина Г. Ю., причем один раз это записывалось на диктофон. Перечитывать свой рассказ в изложении Гаврюнина я больше не мог и сказал ему об этом, подписать не читая - не имел права, т. к. некоторые формулировки следователя Гаврюнина в корне расходились с моими. Нелишне напомнить, что после допроса 15 июня мне именно после вновь пережитого потрясения стало плохо, и я вынужден был вызвать врача (справка была предоставлена по просьбе следователя Гаврюнина).
2. В Вашем письме уверяется, что встречи проводились "по месту пребывания, без вызова в следственное управление".
Хочу напомнить, что я при всем желании не мог прибыть в Управление, ввиду повреждения позвоночника и перелома ноги, с которой был еще не снят гипс, об этом Вам хорошо известно. К чему приписывать в данном случае излишнюю заботу обо мне, когда причина столь очевидна - не понимаю.
3. Далее в письме сказано: "испытывая определенные затруднения (?) и препятствия (?). При первом приезде следователя Гаврюнина в Новоспасский монастырь к Вам вообще не допустили".
Это неправда. Следователь Гаврюнин Г.Ю. впервые приехал в Новоспасский монастырь без предварительного звонка. Наместника не было на месте, моего помощника также не оказалось. Некому было просто-напросто открыть дверь Гаврюнину Г.Ю., а я лежал. К чему передергивать факты и говорить о том, что следователя "не допустили"?!!! Как только он связался с наместником, тут же договоренность о встрече была достигнута. Кстати, Гаврюнин Г. Ю. не высказывался нам в той странной форме, что его "не допустили".
4. В письме сказано: "допросы проводились при наличии предварительно полученной справки".
Я не видел такой справки и, насколько мне известно, лечащий врач ее не давал. Единственный документ, составленный после визита ко мне Гаврюнина Г. Ю. 15 июля, свидетельствовал, что "эмоциональные нагрузки категорически противопоказаны".
5. Содержащееся в письме утверждение "если бы не Ваши просьбы о прерывании допросов, то допрос можно было бы провести за одну встречу" также не соответствует истине.
Первый допрос, который проводил со мной следователь Гаврюнин Г. Ю., длился более двух часов, и я его не прерывал, хотя очень устал. Второй допрос был прерван после более чем двухчасового разговора, т. к., как я уже выше писал, мне стало плохо. Полагаю, что Вы не забыли, что у меня было сильное сотрясение мозга и контузия, и ничего странного в том, что я устал, я не вижу. Я вижу странность в том, что вынужден отвечать на такие замечания.
6. Утверждение "Курочкину О.В. допрашивали дважды. Первый допрос, проведенный следователем Волоколамского ОВД, оставляет желать много лучшего" - не точно.
Курочкину О.В. дважды допрашивал следователь Гаврюнин Г. Ю., в Волоколамске ее не допрашивали. Кроме того, Гаврюнин Г. Ю. несколько раз звонил ей по телефону. Последний допрос в ГУВД длился более двух часов. Она мне подробно пересказала допрос, т. к. вела параллельные записи (с ведома следователя). Ее особенно сильно потрясло то, что ее еще раз попросили подробно описать, КАК я выглядел после избиения и что я рассказывал о том, КАК именно меня избивали. Когда она попросила не подвергать ее еще раз переживаниям, связанным с этим тяжелым для нее моментом, следователь ей заявил: "Подождите, в суде еще не то будет. В этом вся изюминка" (??!!!).
7. Утверждение "о распределении имущества между субъектами права собственности" вообще не имеет смысла. Вам известно, что Музей Библии - индивидуальное частное предприятие (см. Устав и документацию).
8. Я опускаю Ваши намеки на то, что я не содействую следствию. Я передал Гаврюнину Г.Ю. фотографии и рентгеновские снимки (кстати, до сих пор мне не вернули рентгеновские снимки, а они могут мне понадобиться). Я потрясен Вашим заявлением: "чем скорее будут выяснены все вопросы,... тем скорее будут разысканы". Получается, что если Вы выясните вопрос "распределения прав собственности" (а это, судя по всему, единственное, что осталось невыясненным), то виновные будут пойманы? Странная логика. Винить в том, что они до сих пор не разысканы, надо не меня. Я дал полные и подробные показания, даже более подробные (я имею в виду выяснение круга моих знакомых и того, кто приезжал ко мне в монастырь по делу).
Полагаю, что вышеизложенного достаточно. Мне теперь окончательно ясна позиция следствия. Категорически заявляю: от дальнейших допросов отказываюсь. Скажу более: я оскорблен Вашим письмом, хотя долг священнослужителя требует прощать обидчиков, как я искренне простил тех, кто причинил мне зло и увечья. Бог им судья! А. Иннокентий Просвирнин. Москва".
Итак, решаем, что на суд поеду я одна, т. к. меня также вызывают в качестве свидетеля (хотя непонятно, какой я свидетель, если была в Москве в момент нападения?!). Отец Иннокентий составляет нижеприведенное письмо, объясняя, почему не может приехать на суд.
г. Волоколамск
ул. Пролетарская, д. 10а
Городской народный суд
Высокочтимые и уважаемые граждане судьи !
Прошу Вас со снисхождением отнестись к моим немощам и не ставить мне в вину, что я не могу прибыть на суд.
У меня очень тяжелое моральное состояние. Я с трудом прихожу в норму после всего случившегося, даже при тех благоприятных условиях, которые мне создали в период полугодовой посттравматической реабилитации. Только теперь я начал возвращаться в творческую рабочую колею, несмотря на сохраняющиеся головные боли, боли в позвоночнике и онемение ноги, и всякое волнение возвращает меня в прежнее состояние. Прошу вас правильно понять меня и мое отношение к происходящему.
Со своей стороны прошу принять во внимание слова Мозалевского Р. В., которые он произнес во время нападения на меня. Эти слова, как мне кажется, в значительной мере облегчают его вину. Он сказал: "Жизнь я тебе оставлю, грех на душу брать не буду". Надеюсь, что он раскается в содеянном. Я его простил. Как и заявил в письме в следственное управление.
С уважением, Архимандрит Иннокентий Просвирнин
19.04.1994
P. S. Предъявлять требования по компенсации за мое похищенное имущество не буду.
* * *
Конечно, нельзя не сказать, что в этот последний год жизни очень много сил и здоровья у отца Иннокентия отняло погашение кредита, взятого им для издания 7-го и 8-го томов Русской Библии, но это предмет для отдельного разговора (материалы имеются в архиве, к. 3, ед. хр. 23-25). Сейчас лишь скажу, что справку о погашении кредита (в том числе, в счет залоговых экземпляров) отец Иннокентий получил буквально за неделю до смерти!* * *
Отец Иннокентий скоропостижно скончался в своей келье в Новоспасском монастыре от острого сердечного приступа в 7 часов 15 минут 12 июля 1994 года. Погребен напротив Спасо-Преображенского собора монастыря, в подклете которого находится храм во имя преподобного Романа Сладкопевца - усыпальница предков царственного дома Романовых, где покоится и епископ Порфирий (Успенский).* * *
Символично, что последней книгой, которую издал архимандрит Иннокентий, был Справочник-указатель "История Русской Православной Церкви в документах региональных архивов России". 4 апреля 1994 года, выступая на конференции "Личные архивные фонды - источник национальной памяти Отечества", отец Иннокентий, в частности, говорил: "Один из международных конгрессов философов, проходивших в Вене, избрал для своей работы тему "Наука - благо или не благо?" Эта двойственность сейчас особенно беспокоит нравственно одаренных людей, хранителей Отеческих преданий, т. к. в мире зло приобретает все большую силу. Люди сознательно избрали смыслом своей жизни маммону, льют "золотого тельца", как во времена пророка Моисея у Святой Горы Синай и кланяются этому идолу... Я верю, что у нашего народа достаточно самообладания, чтобы не продать свою душу за валюту... Будем помнить аксиому духовной жизни: "Бог не спасает нас без нас!!!" От каждого из вас многое зависит в спасении России".Это было последнее публичное выступление воина Христова...
ВЕЧНАЯ ПАМЯТЬ!
http://www.voskres.ru/podvizhniki/kurotshkina.htm
_1.jpg)
