Я дошел до неразумия, хвалясь тем, что якобы что-то знаю, но в этом не моя вина, ибо вы меня к сему принудили (2Кор. 12;11). Откровенно признаюсь, что не для себя собираюсь исследовать я то, что для души моей не приносит пользы. Ибо чего требует наша душа? Лишь одного - внимать себе (Деян. 20;28) и вникать в себя (1Тим. 4;16), исследуя себя внимательно (Соф. 2;1). Я знаю точно, что такая исследовательская работа больше всего приносит пользу душевную. Заниматься же иными научными изысканиями хотя и позволительно, но не всегда бывает полезно, потому что не все, что мы исследуем, назидает нас (1Кор. 10;23). К вещам неполезным, например, относится то, что научает считать себя мудрым настолько, чтобы быть способным судить то, что тебя не касается (Мф. 7;1) или то, что вызывает словопрения, которые нимало не служат к пользе (2Тим. 2;14). Впрочем, всего этого можно избежать, не только отказавшись от занятий словесных, но и при постоянном в них пребывании, если при этом всю свою заботу обратить на то, чтобы искать пользы других (1Кор. 10;23). Пусть и мои слова послужат исканию не своей пользы, но пользы многих (1Кор. 10;33). Если же выражаться конкретней, то пусть то, что я вам скажу, послужит для вашей же пользы, не с тем, чтобы наложить на вас узы, насильно принуждая принять мою точку зрения, но чтобы вы сами, узрев для себя пользу от моих доводов, благочинно и непрестанно служили бы единому Господу без развлечения суетными предметами и делами (1Кор. 7;35).
И в качестве основания для своих рассуждений я взял пример из жизни архимандрита Бориса (Холчева), имя которого почитается не только среди духовенства и верующих людей, но и в научном мире, где его знают как научного психолога. Впрочем, наукой как таковой архимандрит Борис занимался достаточно непродолжительное время. Известно только то, что в начале 20-х годов он занимал должность научного сотрудника и проводил научно-исследовательскую работу по благословению преп. Нектария Оптинского, говорившего, что ему это сейчас необходимо. Но когда работа по написанию диссертации была окончена, преп. Нектарий вдруг неожиданно сказал ему: "А теперь оставь все это и посвящайся в диаконы".1
Невольно возникает вопрос. Почему преп. Нектарий сначала повелел Холчеву заниматься научной деятельностью, а потом, оставив все, велел перейти на поприще церковного служения? Мы не знаем, чем мотивировал старец свое благословение, но можем сказать вполне определенно, что он действовал в рамках традиции, освященной великими мужами Церкви Православной.
К примеру, св. Василий Великий с раннего детства и вплоть до 30-летнего возраста обнаруживал столь чрезвычайное усердие в занятиях внешними науками, т.е. науками касающихся внешней стороны жизни человеческой, что часто забывал о необходимости принимать пищу. Но, придя в возраст совершенный, он и оставил их совершенно2 для того, чтобы найти время на беседу "с Моисеем, с Илиею и с подобными им блаженными мужами",3 т.е. на занятие Священным Писанием, которое преподает науку, касающуюся уже внутренней стороны жизни человеческой. А впоследствии, делясь своим опытом с молодежью, говорил им: "Мы полагаем, дети, что настоящая жизнь человеческая вовсе ничего не значит и совершенно не почитаем и не называем благом того, что доставляет нам совершенство в этой только жизни,... но простираем надежды далее, и все делаем для приготовления себя к другой жизни.... В эту жизнь вводят нас, конечно, Священные Писания, образующие нас посредством учений таинственных, но пока, по возрасту, не можем изучать глубину смысла их, мы и в других писаниях, не вовсе от них далеких, упражняем на время духовное око, как в некоторых тенях и зерцалах, подражая упражняющимся в деле ратном, которые, приобретя опытность в ловком движении рук и ног, выгодами этой игры пользуются в самых битвах".4 По его мысли выходит, что так называемое научное образование служит неким предварительным этапом, вводящим в область образования духовного по подобию того, как и желающие обратить свои взоры к ослепительному свету солнца сначала пытаются привыкнуть смотреть на него в воде.5 Тот же Моисей, у которого св. Василий после получения высшего светского образования стал брать уроки, "сперва упражнял ум египетскими науками".6 И премудрый Даниил сначала "в Вавилоне изучил халдейскую мудрость, а потом уже коснулся Божественных уроков".7
Можно указать еще на пример св. Григория, получившего наименование Богослова, который с жаром выступал против указа императора Юлиана, запрещавшего христианам учиться в высших учебных заведениях его империи по причине того, что, как он аргументировал: "Словесные науки и греческая образованность наши, так как нам же принадлежит и чествование богов, а ваш удел - необразованность и грубость, так как у вас вся мудрость состоит в одном: веруй".8 Возмущаясь таким аргументом, св. Григорий Богослов говорит, что, во-первых, наше "веруй" означает только то, что "не позволительно не верить словам мужей богоносных, и то же самое, что они достойны вероятия, служит таким доказательством сказанного ими, которое крепче всякого логического довода и опровержения",9 а во-вторых, светские или внешние науки относятся к таким вещам, которые являются общими не смотря на разность в вере или мировоззрения.10 То есть, и науки, "и язык и всякое искусство, или полезное учреждение, какое бы ты себе ни представил, принадлежат не одним изобретателям, а всем, ими пользующимся; и как в искусной музыкальной гармонии одна струна издает тот звук, другая - другой, высокий или низкий, но все подчиняется одному искусному руководителю хора и составляет одну прекрасную гармонию; так и здесь - высочайший Художник и Зиждитель - Слово, хотя избрал различных изобретателей разных полезных учреждений и искусств, но все предложил всем, кто хочет, дабы соединить нас узами взаимного общения".11
Следовательно, светская наука необходима так же, как необходимо и многое другое для жизни временной. Ведь "небо, землю, воздух и все, что на них, не должно презирать за то, что некоторые худо уразумели, и вместо Бога воздали им божеское поклонение".12 Ну а чтобы не случилось такой беды необходимо как при созерцании неба и земли, так и при занятиях научных не забывать свои духовные взоры обращать к Богу Творцу нашему и к Его Слову.
В этом отношении хорошей иллюстрацией служит история жизни св. пророка Моисея, который сразу же после своего рождения был предан речному потоку - земной жизни, протекающей в непрестанных волнениях страстей. Его приемной матерью стала бездетная и бесплодная царская дочь, которая, по мысли св. Григория Нисского, представляет собой внешнюю ученость и, как признает Священное Писание, "родство с приемной матерью не расторгается до тех пор, пока человек не убедится в собственной незрелости. Но тот, кто подобно Моисею, стремится подняться выше, сочтет постыдным называться сыном женщины, бесплодной от природы".13 Сама по себе, внешняя наука, будучи производством падшего ума, не приносит плода благочестия и все мысли ее, в какой бы стройной системе они не представлялись, не могут выйти к свету Богопознания, будучи заперты во чреве плотского мудрования.14 Чтобы родиться духовно, потребно посредством веры сочетать внешние знания с любовью к Богу.15 Ведь Моисей, хотя и воспитывался у царевны, все же при этом не расставался и с матерью своей, будучи ею вскормленным (Исх. 2; 7-9). По объяснению отеческому, "смысл здесь в том, что мы, хотя и пользуемся словами языческой мудрости, пока получаем образование, не должны удаляться от питающего нас молока Церкви".16
Говоря по-другому: "Из предметов сей (внешней) мудрости избирай нужнейшее по твоему состоянию, то особенно, к чему чувствуешь себя привязанным, равно как и то, в чем преимущественно належит нужда братиям твоим, христианам. А в образе исследования, старайся начала каждой изучаемой тобою науки освя тить светом небесной мудрости, или даже внести их туда из сей области; других же начал, неприязненных ей, не только не должно принимать, но надо гнать их и преследовать. Вообще нисколько непротивно расширять круг своих познаний о вещах по наблюдениям и соображениям ума... Должно только, чтобы это делалось, когда уже обладается мудрость истинная. Ибо сия, как вечная, небесная и Боже ственная, должна быть начальственною, а та, как гожая только на время, должна быть подчиненною. По сей же причине никогда, ни словом, ни мыслию не должно придавать последней некоторого безуслов ного значения, не ставить ее в верху, а представлять пресмыкающеюся долу, как и есть, и не позволять гордиться ни ей, ни самому ради ее". 17 Для того же св. Василия, по свидетельству св. Григория: "Науки словесные были посторонним делом, и он заимствовал из них то одно, что могло споспешествовать нашему любомудрию". 18 По тому же принципу "из астрономии, геометрии и науке в отношении чисел изучив столько, чтобы искусные в этом не могли приводить его в замешательство, отринул он все излишнее, как бесполезное для желающих жить благочестиво". 19 Сам св. Григорий, весьма почитавший внешнюю ученость, однако не мог предпочесть ее упражнению в Слове Божием. 20
Если соблюдается подобное соотношение, то внешняя наука может доставить своему ученику существенную пользу, сущность которой заключается в том, что усердный последователь науки познает в совершенстве то, что ему должно почитать тщетою ради превосходства познания Христа Иисуса (Фил. 3;8). Именно этого достиг св. Афанасий Александрийский, благодаря тому, что "рано был напоен божественными правилами и уроками, употребив немного времени на изучение наук общеупотребительных, с тем только, чтобы и в этом не казаться совершенно неопытным и не знающим того, что почитал достойным презрения". 21 В отличие от него св. Василий Великий слишком сильно увлекся областью внешней науки, изучив "каждую науку до такого совершенства, как бы не учился ничему другому". 22 О чем впоследствии весьма сожалел, говоря: "Много времени потратил я на суету и всю почти юность свою потерял в суетном труде, с каким упражнялся в том, чтобы уразуметь уроки мудрости, обращенной Богом в юродство; когда же, наконец, как бы пробудился от глубокого сна, обратил взор к чудному свету истины Евангельской и увидел бесполезность мудрости властей века сего преходящих (1Кор. 2;6), тогда, пролив много слез о жалкой жизни своей, пожелал я, чтобы дано мне было руководство к церковному изучению догматов благочестия".23 Поэтому, как говорят любители мудрости: "Хорошо если, в меру поупражнявшись, человек направляет старания на величайшие и непреходящие предметы; тогда даже за пренебрежение к словесным занятиям и наукам ему бывает немалое воздаяние от Бога". 24 Во всяком случае, хотя занятия внешней наукой и "хороши для упражнения остроты душевного ока, но упорствовать в них до старости дурно". 25 И, следовательно, "всю жизнь заниматься ею никоим образом не советуем никому, а ожидать от нее каких-либо точных познаний о божественных предметах и вовсе запрещаем".26
Этими выводами мы и объясняем всю "странность" старческого благословения, столь внезапно прервавшего удачно начатую научную карьеру молодого и талантливого психолога Бориса Холчева, посвятившего вследствие этого всю свою жизнь служению Богу и Его Святой Церкви.
1 Холчев Борис, архим. О победе над грехом и смертью. Кн. I. Беседы, слова, поучения. 1996. С. 6.
2 В письме к Ливанию св. Василий признается: "Если и выучился я чему у вас, то забылось это со временем" (Св. Василий Великий. Творения. Письма N 238 (339). Минск: Харвест. 2003. С. 481).
3 Св. Василий Великий. Творения. Письма N 238. С. 481.
4 Св. Василий Великий. Творения. Т. 4. Беседа 22. М., 1993. С. 345-346.
5 Там же. С. 347.
6 Там же. С. 347.
7 Там же. С. 347.
8 Св. Григорий Богослов. Творения. Т. 1. Сл. 4. М., 1994. С. 109.
9 Там же. С. 110.
10 Там же. С. 111.
11 Там же. С. 112.
12 Там же. Сл. 43. С. 609.
13 Св. Григорий Нисский. О жизни Моисея Законодателя или о совершенстве в добродетели. Храм свв. Космы и Дамиана на Маросейке. 1999. С. 32.
14 Там же. С. 32.
15Св. Григорий Палама. Триады в защиту священно-безмолствующих. I. 1. § 9. М.: Канон. 1996.С. 17.
16 Св. Григорий Нисский. О жизни Моисея. С. 32.
17 Св. Феофан Затворник. Начертание христианского нравоучения. М., 1994. С. 475.
18 Св. Григорий Богослов. Т. 1. Сл. 43. С. 611.
19 Там же. С. 618
20 Там же. Сл. 32. С. 474.
21 Св. Григорий Богослов Т. 1. Сл. 21. С. 308.
22 Св. Григорий Богослов. Т. 1. Сл. 43. С. 618.
23 Св. Василий Великий. Письма. N 215 (223). С. 335.
24 Св. Григорий Палама. Триады. I. 1. § 9. С. 13.
25 Там же. С. 13.
26 Там же. С. 21.
http://www.russned.ru/stats/1097
И в качестве основания для своих рассуждений я взял пример из жизни архимандрита Бориса (Холчева), имя которого почитается не только среди духовенства и верующих людей, но и в научном мире, где его знают как научного психолога. Впрочем, наукой как таковой архимандрит Борис занимался достаточно непродолжительное время. Известно только то, что в начале 20-х годов он занимал должность научного сотрудника и проводил научно-исследовательскую работу по благословению преп. Нектария Оптинского, говорившего, что ему это сейчас необходимо. Но когда работа по написанию диссертации была окончена, преп. Нектарий вдруг неожиданно сказал ему: "А теперь оставь все это и посвящайся в диаконы".1
Невольно возникает вопрос. Почему преп. Нектарий сначала повелел Холчеву заниматься научной деятельностью, а потом, оставив все, велел перейти на поприще церковного служения? Мы не знаем, чем мотивировал старец свое благословение, но можем сказать вполне определенно, что он действовал в рамках традиции, освященной великими мужами Церкви Православной.
К примеру, св. Василий Великий с раннего детства и вплоть до 30-летнего возраста обнаруживал столь чрезвычайное усердие в занятиях внешними науками, т.е. науками касающихся внешней стороны жизни человеческой, что часто забывал о необходимости принимать пищу. Но, придя в возраст совершенный, он и оставил их совершенно2 для того, чтобы найти время на беседу "с Моисеем, с Илиею и с подобными им блаженными мужами",3 т.е. на занятие Священным Писанием, которое преподает науку, касающуюся уже внутренней стороны жизни человеческой. А впоследствии, делясь своим опытом с молодежью, говорил им: "Мы полагаем, дети, что настоящая жизнь человеческая вовсе ничего не значит и совершенно не почитаем и не называем благом того, что доставляет нам совершенство в этой только жизни,... но простираем надежды далее, и все делаем для приготовления себя к другой жизни.... В эту жизнь вводят нас, конечно, Священные Писания, образующие нас посредством учений таинственных, но пока, по возрасту, не можем изучать глубину смысла их, мы и в других писаниях, не вовсе от них далеких, упражняем на время духовное око, как в некоторых тенях и зерцалах, подражая упражняющимся в деле ратном, которые, приобретя опытность в ловком движении рук и ног, выгодами этой игры пользуются в самых битвах".4 По его мысли выходит, что так называемое научное образование служит неким предварительным этапом, вводящим в область образования духовного по подобию того, как и желающие обратить свои взоры к ослепительному свету солнца сначала пытаются привыкнуть смотреть на него в воде.5 Тот же Моисей, у которого св. Василий после получения высшего светского образования стал брать уроки, "сперва упражнял ум египетскими науками".6 И премудрый Даниил сначала "в Вавилоне изучил халдейскую мудрость, а потом уже коснулся Божественных уроков".7
Можно указать еще на пример св. Григория, получившего наименование Богослова, который с жаром выступал против указа императора Юлиана, запрещавшего христианам учиться в высших учебных заведениях его империи по причине того, что, как он аргументировал: "Словесные науки и греческая образованность наши, так как нам же принадлежит и чествование богов, а ваш удел - необразованность и грубость, так как у вас вся мудрость состоит в одном: веруй".8 Возмущаясь таким аргументом, св. Григорий Богослов говорит, что, во-первых, наше "веруй" означает только то, что "не позволительно не верить словам мужей богоносных, и то же самое, что они достойны вероятия, служит таким доказательством сказанного ими, которое крепче всякого логического довода и опровержения",9 а во-вторых, светские или внешние науки относятся к таким вещам, которые являются общими не смотря на разность в вере или мировоззрения.10 То есть, и науки, "и язык и всякое искусство, или полезное учреждение, какое бы ты себе ни представил, принадлежат не одним изобретателям, а всем, ими пользующимся; и как в искусной музыкальной гармонии одна струна издает тот звук, другая - другой, высокий или низкий, но все подчиняется одному искусному руководителю хора и составляет одну прекрасную гармонию; так и здесь - высочайший Художник и Зиждитель - Слово, хотя избрал различных изобретателей разных полезных учреждений и искусств, но все предложил всем, кто хочет, дабы соединить нас узами взаимного общения".11
Следовательно, светская наука необходима так же, как необходимо и многое другое для жизни временной. Ведь "небо, землю, воздух и все, что на них, не должно презирать за то, что некоторые худо уразумели, и вместо Бога воздали им божеское поклонение".12 Ну а чтобы не случилось такой беды необходимо как при созерцании неба и земли, так и при занятиях научных не забывать свои духовные взоры обращать к Богу Творцу нашему и к Его Слову.
В этом отношении хорошей иллюстрацией служит история жизни св. пророка Моисея, который сразу же после своего рождения был предан речному потоку - земной жизни, протекающей в непрестанных волнениях страстей. Его приемной матерью стала бездетная и бесплодная царская дочь, которая, по мысли св. Григория Нисского, представляет собой внешнюю ученость и, как признает Священное Писание, "родство с приемной матерью не расторгается до тех пор, пока человек не убедится в собственной незрелости. Но тот, кто подобно Моисею, стремится подняться выше, сочтет постыдным называться сыном женщины, бесплодной от природы".13 Сама по себе, внешняя наука, будучи производством падшего ума, не приносит плода благочестия и все мысли ее, в какой бы стройной системе они не представлялись, не могут выйти к свету Богопознания, будучи заперты во чреве плотского мудрования.14 Чтобы родиться духовно, потребно посредством веры сочетать внешние знания с любовью к Богу.15 Ведь Моисей, хотя и воспитывался у царевны, все же при этом не расставался и с матерью своей, будучи ею вскормленным (Исх. 2; 7-9). По объяснению отеческому, "смысл здесь в том, что мы, хотя и пользуемся словами языческой мудрости, пока получаем образование, не должны удаляться от питающего нас молока Церкви".16
Говоря по-другому: "Из предметов сей (внешней) мудрости избирай нужнейшее по твоему состоянию, то особенно, к чему чувствуешь себя привязанным, равно как и то, в чем преимущественно належит нужда братиям твоим, христианам. А в образе исследования, старайся начала каждой изучаемой тобою науки освя тить светом небесной мудрости, или даже внести их туда из сей области; других же начал, неприязненных ей, не только не должно принимать, но надо гнать их и преследовать. Вообще нисколько непротивно расширять круг своих познаний о вещах по наблюдениям и соображениям ума... Должно только, чтобы это делалось, когда уже обладается мудрость истинная. Ибо сия, как вечная, небесная и Боже ственная, должна быть начальственною, а та, как гожая только на время, должна быть подчиненною. По сей же причине никогда, ни словом, ни мыслию не должно придавать последней некоторого безуслов ного значения, не ставить ее в верху, а представлять пресмыкающеюся долу, как и есть, и не позволять гордиться ни ей, ни самому ради ее". 17 Для того же св. Василия, по свидетельству св. Григория: "Науки словесные были посторонним делом, и он заимствовал из них то одно, что могло споспешествовать нашему любомудрию". 18 По тому же принципу "из астрономии, геометрии и науке в отношении чисел изучив столько, чтобы искусные в этом не могли приводить его в замешательство, отринул он все излишнее, как бесполезное для желающих жить благочестиво". 19 Сам св. Григорий, весьма почитавший внешнюю ученость, однако не мог предпочесть ее упражнению в Слове Божием. 20
Если соблюдается подобное соотношение, то внешняя наука может доставить своему ученику существенную пользу, сущность которой заключается в том, что усердный последователь науки познает в совершенстве то, что ему должно почитать тщетою ради превосходства познания Христа Иисуса (Фил. 3;8). Именно этого достиг св. Афанасий Александрийский, благодаря тому, что "рано был напоен божественными правилами и уроками, употребив немного времени на изучение наук общеупотребительных, с тем только, чтобы и в этом не казаться совершенно неопытным и не знающим того, что почитал достойным презрения". 21 В отличие от него св. Василий Великий слишком сильно увлекся областью внешней науки, изучив "каждую науку до такого совершенства, как бы не учился ничему другому". 22 О чем впоследствии весьма сожалел, говоря: "Много времени потратил я на суету и всю почти юность свою потерял в суетном труде, с каким упражнялся в том, чтобы уразуметь уроки мудрости, обращенной Богом в юродство; когда же, наконец, как бы пробудился от глубокого сна, обратил взор к чудному свету истины Евангельской и увидел бесполезность мудрости властей века сего преходящих (1Кор. 2;6), тогда, пролив много слез о жалкой жизни своей, пожелал я, чтобы дано мне было руководство к церковному изучению догматов благочестия".23 Поэтому, как говорят любители мудрости: "Хорошо если, в меру поупражнявшись, человек направляет старания на величайшие и непреходящие предметы; тогда даже за пренебрежение к словесным занятиям и наукам ему бывает немалое воздаяние от Бога". 24 Во всяком случае, хотя занятия внешней наукой и "хороши для упражнения остроты душевного ока, но упорствовать в них до старости дурно". 25 И, следовательно, "всю жизнь заниматься ею никоим образом не советуем никому, а ожидать от нее каких-либо точных познаний о божественных предметах и вовсе запрещаем".26
Этими выводами мы и объясняем всю "странность" старческого благословения, столь внезапно прервавшего удачно начатую научную карьеру молодого и талантливого психолога Бориса Холчева, посвятившего вследствие этого всю свою жизнь служению Богу и Его Святой Церкви.
1 Холчев Борис, архим. О победе над грехом и смертью. Кн. I. Беседы, слова, поучения. 1996. С. 6.
2 В письме к Ливанию св. Василий признается: "Если и выучился я чему у вас, то забылось это со временем" (Св. Василий Великий. Творения. Письма N 238 (339). Минск: Харвест. 2003. С. 481).
3 Св. Василий Великий. Творения. Письма N 238. С. 481.
4 Св. Василий Великий. Творения. Т. 4. Беседа 22. М., 1993. С. 345-346.
5 Там же. С. 347.
6 Там же. С. 347.
7 Там же. С. 347.
8 Св. Григорий Богослов. Творения. Т. 1. Сл. 4. М., 1994. С. 109.
9 Там же. С. 110.
10 Там же. С. 111.
11 Там же. С. 112.
12 Там же. Сл. 43. С. 609.
13 Св. Григорий Нисский. О жизни Моисея Законодателя или о совершенстве в добродетели. Храм свв. Космы и Дамиана на Маросейке. 1999. С. 32.
14 Там же. С. 32.
15Св. Григорий Палама. Триады в защиту священно-безмолствующих. I. 1. § 9. М.: Канон. 1996.С. 17.
16 Св. Григорий Нисский. О жизни Моисея. С. 32.
17 Св. Феофан Затворник. Начертание христианского нравоучения. М., 1994. С. 475.
18 Св. Григорий Богослов. Т. 1. Сл. 43. С. 611.
19 Там же. С. 618
20 Там же. Сл. 32. С. 474.
21 Св. Григорий Богослов Т. 1. Сл. 21. С. 308.
22 Св. Григорий Богослов. Т. 1. Сл. 43. С. 618.
23 Св. Василий Великий. Письма. N 215 (223). С. 335.
24 Св. Григорий Палама. Триады. I. 1. § 9. С. 13.
25 Там же. С. 13.
26 Там же. С. 21.
http://www.russned.ru/stats/1097
