В последнее время в армейской печати и армейских коллективах развернулась дискуссия о военном духовенстве. Актуальность этой темы усилилась в связи с поиском эффективных форм борьбы с хроническими недугами Российской армии. Вопрос о полковом духовенстве действительно не праздный и необходимость его решения назрела давно. Однако, введение священников в армии является только одним из мероприятий, необходимых для изменения морально-психологического климата в воинских коллективах, а значит и во всех наших Вооруженных Силах да и страны в целом. Поэтому постараемся в данной статье ответить на несколько групп вопросов, связанных с решением данной проблемы. Во-первых, о необходимости и своевременности введения полкового священства в российской армии. Во-вторых, о тех мероприятиях, которые, по нашему мнению, еще необходимо провести в целях повышения морального духа защитников Отечества и остальных граждан России.
Введение полкового священства является не только назревшей, но и перезревшей необходимостью для наших Вооруженных Сил. Об этом говорит не только (а для нас и не столько) мировой, сколько отечественный опыт. Осмелюсь напомнить, что "стихийный" институт войскового священства появился у нас еще в 1111 году, когда князь Владимир Мономах в поход против волжских булгар взял в свою дружину священников1. В общем можно сказать, что полковые священники на Руси появились практически сразу же после ее крещения Святым равноапостольным князем Владимиром. Отсутствовал же этот институт в нашей армии всего 70 лет, да и то "не полностью" (полковые священники были во время гражданской войны как в белой, так и в красной армиях, а во время Великой Отечественной войны батюшки имелись во многих партизанских отрядах). В настоящее время в некоторых частях в качестве эксперимента введены должности полковых священников. Результаты их деятельности целиком и полностью положительные. Однако, имеются серьезные проблемы, которые необходимо решить до введения института полкового священства.
Во-первых, необходимо четко на законодательном уровне оговорить права и обязанности полкового священства. Здесь, по моему мнению, не следует "изобретать велосипед", а необходимо только пересмотреть дореволюционное "Положение" и иные законодательные акты о полковом священстве в контексте изменений, которые произошли в Вооруженных Силах России с тех времен.
Во-вторых, как и было в русской армии до 1917 года, на корпусном уровне следует ввести должности для "пасторов" других традиционных для России религиозных конфессий (мусульман, буддистов), которые могли бы духовно окормлять своих единоверцев. В случае, если в части проходят службу 100 и более человек, принадлежащих к одной и той же неправославной религии, командир части должен иметь право на ходатайство перед вышестоящим начальством о назначении в его часть "пастора" для них.
В-третьих, сразу же однозначно надо заявить о том, что полковое священство у нас вводится не для замены офицеров-воспитателей, а для совместной с ними работы на общее дело. Конечно, иногда будет весьма сложно провести "водораздел" между сферами деятельности священников и офицеров-воспитателей, но ведь, по большому счету, в этом и нет особой нужды. Офицер-воспитатель, прежде всего, будет заниматься воспитанием гражданина, а священник - христианина. Вместе же они должны вырастить "Божией милостью лучшего воина".
И, в-четвертых, надо также однозначно заявить о том, что мы вводим институт полкового священства, а не капелланов. Полковые батюшки будут оперативно подчиняться командиру полка, но не должны иметь никаких воинских званий, как это всегда и было в русской армии. Их продвижение по церковной служебной лестнице должно зависеть исключительно от священноначалия Русской Православной Церкви (РПЦ), а не руководства Министерства обороны. Командир полка может только иметь право обращаться с предложением к руководству РПЦ о поощрении или наказании полкового священника.
С решением этих проблем появятся необходимые условия для введения полкового священства, точнее, для его плодотворной деятельности на благо Отечества. Прежде чем перейти к достаточным условиям, хотелось бы расставить все точки над "i", т.е. остановиться на возражениях оппонентов введения института полковых батюшек. На мой взгляд, наиболее полно, таковые были опубликованы в Военно-промышленном курьере N 29 (145) за 2006 г. в статье "Замена знания верой губительна".
Само название статьи уже некорректно. В нем автор изначально исходит из неправильного посыла, что армия может выбирать для себя только одну из двух взаимоисключающих "идеологий": или религиозную веру, или научные знания. Однако, мировой опыт учит, что абсолютное большинство великих ученых весьма успешно сочетали одно с другим (самый яркий отечественный пример - М.В.Ломоносов), так что настоящая вера и знания вовсе не исключают, а весьма плодотворно дополняют друг друга. Обратимся к другим аргументам автора.
В самом начале статьи он безапелляционно утверждает, что введение института полкового священства никак не скажется на решении тех проблем, которые сейчас существуют в армии, а именно суицидов, "дедовщины" и пр. Однако, например, по данным командования ПУрВО, озвученным на заседании секции "Церковь и армия" Рождественских чтений 2006 г., говорилось, что после начала активной работы военных священников в отдельных частях округа, количество самоубийств среди военнослужащих в них снизилось в 12 раз.
Далее автор выдвигает следующий аргумент. "Вера способна обеспечить соответствующий "моральный и боевой дух" лишь при истовой вере, вере, за которую человек готов умереть. Причем даже при истовой вере отправить человека на возможную смерть непросто, и потому, например, сегодняшние боевики при подготовке смертников используют дополнительно различные психические и медикаментозные средства воздействия. Кроме того, разные религии дают своим адептам различные по силе стимулы к военным действиям против неверующих и "инаковерующих". Православие в этом отношении предстает как одна из религий с самой низкой мотивацией силовой и военной активности человека в отношениях с другими людьми, народами, религиями. Это одно из несомненных достоинств православия, но одновременно это показывает, почему даже в XIX веке православные войны оказывались мягкими, милосердными, "добрыми". Теперь же в условиях резкого возрастания жестокости и цинизма мягкая религия оказывается просто беспомощной, не способной обеспечить достаточную по активности мотивацию для защиты Отечества на фоне гораздо более агрессивных идеологий (в первую очередь американского экспансионизма)".
Сразу же хочется обратить внимание, что опять автор несколько "смещает акценты". Он ведет речь не о моральном духе военнослужащих, а об идеологической подготовке их к каким-то религиозным войнам. Именно поэтому автор сразу переводит разговор в плоскость межрелигиозных отношений, утверждая, что терпимость Православия является его "недостатком" в современных условиях. Однако, терпимость в отношении к другой вере вовсе не сказывается на боевых качествах воинов. Великий А.В.Суворов и его армия никогда не разрушали инославные и иноверческие храмы и не уничтожали мулл и ксендзов, но их враги, несмотря на такую доброту, всегда были жестоко биты. Более того, суворовская, да и в целом русская армия, благодаря своей доброте и веротерпимости, никогда не вызывала чувство озлобления у местного населения. Никогда наша армия не использовала "тактику выжженной земли" и запугивания, что и позволило создать нашу огромную Великую Родину. В то время, как "агрессивный американский экспансионизм" ничего не может сделать с повстанческим движением в Афганистане и Ираке. Что же касается истовости веры, то, как известно, "на войне атеистов не бывает". И чем сложней и опасней ситуация, тем сильнее в человеке становится и вера. Если же он будет изначально крепок в ней, то и ориентироваться в любой ситуации будет гораздо спокойней, о чем говорит опыт суворовских чудо-богатырей, для которых, по мнению военных специалистов, "в бою не существовало неожиданностей".
Следующий аргумент автора против полковых батюшек звучит так: "Официальная церковь давно не является в глазах "православно ориентированного" народа единственным представителем морали и веры. Так сложилось в первую очередь вследствие самоопределения церкви в обществе, связанного с давним историческим выбором в пользу иосифлянства (допущение церкви как социального, а затем и государственного института) против альтернативы нестяжательства, реализующегося фактически лишь в виде монашества и старчества".
Опять же не совсем понятно: автор считает, что монашество и старчество не принадлежат официальной Церкви? На самом деле не только принадлежат, но, более того, именно они и составляют ее фундамент. Вообще же, в настоящее время в русской церкви эти два начала, иосифлянство и нестяжательство, довольно хорошо уживаются, так что "православно ориентированные" россияне могут сами себе выбрать и храм, и духовного наставника.
Наконец, третий аргумент. "Православная "дореволюционная" Россия закончила свои славные победы "за веру, царя и Отечество" Отечественной войной 1812 г. После нее была череда сокрушительных поражений - на Кавказе, в Крымской войне, в русско-японской войне 1905-1906 гг., в Первой мировой войне... Дело том, что в мире начал свое победное шествие свет Просвещения, Знания. Изменялся не только мир, изменялся характер войны, ее техническая оснащенность".
Я не знаю, что имеет автор в виду под Просвещением, может быть техническую революцию, тогда с ним можно согласиться в том, что она началась в XIX веке, расцвет же эпохи Просвещения произошел гораздо раньше. Теперь остановимся немного на "сокрушительных поражениях".
Что касается крымской кампании, то назвать ее окончание сокрушительным поражением России вряд ли можно. Да, в результате длительной осады, пал Севастополь, Россия лишилась права иметь на Черном море военный флот, но все это было довольно легко поправимо, что и было сделано.
Под кавказской войной автор, очевидно, имеет в виду войну с Шамилем, поскольку других войн с таким названием Россия в ту пору не вела. Эту войну Россия может быть вела и не лучшим образом, однако, как известно, все же одержала в ней победу, а не понесла "сокрушительное поражение".
В русско-японской войне Россия действительно потерпела тяжелое поражение, хотя назвать его сокрушительным тоже довольно смело.
Первая же мировая война действительно привела к сокрушительному поражению России. Однако, винить в этом "отсталое православие" язык как-то не поворачивается, ведь на самом деле по настоящему православными оставались только нижние чины русской армии, к которым нареканий как раз меньше всего. Абсолютное большинство армейского руководства давно уже было далеко не православным, а скорее тоже "просвещенцами". К тому же в Первую мировую войну против России фактически воевали как ее противники, так и союзники.
Кстати, в этом перечне войн, которые Россия вела после Отечественной войны автор "забыл" про русско-турецкую войну за освобождение славян, в которой наша армия одержала убедительную победу.
Так что с "просвещенными" армиями Россия воевала весьма неплохо, и вовсе не преимуществом "просвещенческого" мировоззрения перед Православием объясняются наши неудачи в эти годы, а уход от суворовских принципов ведения войны, в которых, кстати, особое место уделялось Православию.
В конце статьи автор совершенно справедливо отмечает, что "современные войны все больше приобретают информационный характер. В таких войнах деморализация сил противника (одна из главных задач войны - "сломить дух") становится специализированной информационно-боевой задачей. Такие задачи требуют умения готовить, вести и противостоять боевым информационным операциям комплексными научными средствами. Боевой дух воина в такой ситуации также достигается специально разрабатываемым набором средств идеологического и психологического воздействия, лишь одним из элементов которого могут стать религиозные проповеди. В такой войне, которая разрабатывается и апробируется во многих странах мира, необходимы уже не только специальные методики защиты и управления информационными потоками, но и специализированные подразделения по ведению информационных операций. Вот чем, на мой взгляд, сегодня должны быть в первую очередь озабочены военные стратеги".
С этим можно полностью согласится, хотя непонятно: почему он возражает против полкового священства, если признает религиозные проповеди, как "один из элементов" воспитания воинов?
Теперь хотелось бы остановиться на вопросе о других необходимых мерах воспитательной работы в Вооруженных Силах незаслуженно забытых в Советское время. Мне кажется, что в первую очередь разговор следует вести о полковых традициях (на флоте - корабельных), поскольку именно "полк представляет собой вполне оформленную, самобытную и в порядке внутреннего руководства по обучению - самостоятельную армейскую единицу с органической связью всех своих подразделений. Полк - стержень войскового организма. Он же и выразитель доблести, чести, достоинства и славы армии своего государства. Полк не умирает и, будучи обескровленным в боях, может сливать свои роты, сводить в батальоны, но собравшись хотя бы в горсточку вокруг своего знамени, сохраняет присвоенное ему имя и свой армейский номер...
Рота - это служебная арена, на которую становится офицер и выявляет там свои служебные качества, но на этой арене он в постоянном движении - сегодня в одной роте, а завтра, в интересах службы, в другой. Батальон направляет общие усилия на поле боя и больше занят тактикой, чем воспитанием. А полк выковывает дух и придает ему то бессмертие, которое передается из поколения в поколение"2.
Как замечательно написал в своем стихотворении "Наш полк" Августейший поэт Великий Князь Константин Константинович:
Все благородное - отвага, доблесть, долг,
Лихая удаль, честь, любовь к Отчизне славной,
К великому Царю и вере православной
В едином слове том сливается - Наш ПОЛК.
В Российской армии честь полка была так высока, что перед выпуском из военных училищ юнкера, изучив истории полков, часто в выборе места своей службы руководствовались славным прошлым полка, а значит и его славными традициями, пренебрегая местом дислокации оного. "Все эти заштатные городки и урочища, где квартировала Российская армия: Кальвария, Троицко-Савск, Ново-Киевск, каких много было, - привлекали лучшие силы молодого офицерства"3.
Попавший в полк офицер крайне редко пытался перейти в другой. Если такое и было, то как правило "переход" осуществлялся через суд офицерской чести. Почетно было дослужиться в полку до ротного, батальонного командира, но высшей честью считалось стать во главе своего полка. Уход в отставку с правом ношения мундира полка тоже был очень высокой наградой за верную службу.
Честь полка и его командира оберегалась в России очень тщательно: командир полка имел право представления Государю и никто не имел право в мирное время, кроме царя, снять его с должности.
Воспитанию патриотов своего полка содействовало почитание полкового знамени. Эта традиция в нашей Армии никогда не умирала, но некоторые специфические особенности, способствовавшие воспитательному значению знамени, были утеряны.
Известный военный теоретик М.И.Драгомиров так определял значение знамени:
"Русское Воинское Знамя - это исповедание Веры, веры в победу и торжество истины.
Русское Воинское Знамя - это свидетельство перед миром о силе воинского духа.
Русское Воинское Знамя - это духовное оружие, которое для врага страшнее, чем ракеты, пушки и пулеметы.
Это оружие есть свидетельствование того, что на нашей стороне - Силы Небесные"4.
После 1917 года была отменена традиция освящения воинских знамен, благодаря которой знамя и становилось святыней, хотя само название святыни полка за знаменем было остановлено. Теперь эта традиция возвращается вместе с пониманием святости стяга не просто как высоких слов, а как следствия его освящения.
До 1917 года воинское знамя каждой воинской части вручал лично Государь. "И это было благословение Царское, которым он, Помазанник Божий, как общий отец Государства, благословлял все семейство полка"5. Перед вручением знамени осуществлялся ритуал прибивки и освящения воинского знамени.
Так прибивка знамени к древку осуществлялась накануне его освящения на квартире командира части в присутствии всех генералов, командиров отдельных частей гарнизона, всех офицеров части и представителей каждой роты. Каждый из присутствовавших в порядке старшинства присутствовал в прибивании полотнища к древку. "Ритуал прибивки знамени способствовал единению всех военнослужащих гарнизона, преклонению их перед всеобщей полковой святыней, всеобщим символом воинской доблести, традициями части, ее славным боевым прошлым"6.
Освящение знамени осуществлялось на следующий после прибивки день. Перед самым освящением на плацу полка назначался парад, где перед строем полка выносились все имеющиеся в части знаки отличия, полученные в сражениях. Таким образом, новое знамя как бы становилось в славный боевой строй полка.
О значении знамени говорят примеры наказаний, которым подвергались те, кто терял его в бою или, того хуже, опускал его перед врагом. Их очень мало в отечественной истории, но все же они были. Так, 11 мая 1829 г., "находившийся в крейсерском плавании фрегат "Рафаил" под командой капитана 2-го ранга Стройникова у Босфора встретился с турецкой эскадрой в составе шести линейных кораблей, двух фрегатов, шести корветов и двух бригов и ввиду явного преимущества противника сдался в плен. Гнев Николая I при получении этого известия был настолько силен, что по его приказу командир и его офицеры были разжалованы в матросы. Стройникова ждало еще более сильное наказание, чем смерть... Царь запретил Стройникову жениться, чтобы не было в России "потомства изменника и труса"7.
Повторимся, что к счастью таких случаев за многовековую боевую историю России насчитываются единицы. Зато можно привести множество примеров того, как героически наши предки отстаивали честь полковой святыни, но ограничимся всего лишь одним фактом: "Ни в одном музее мира нет ни одного российского флага, взятого у наших предков в бою. В то же время в музеях России хранится 360 шведских знамен эпохи Карла XII, 370 прусских знамен Фридриха II, сотни знамен армий Наполеона и Гитлера"8.
Огромную роль в воспитании солдат всегда играла полковая церковь. Это традиция, к которой сейчас некоторые части сейчас стали возвращаться. Следует отметить, что полковые храмы весьма часто являлись и пантеонами, где хоронили славных русских воинов. А в храмах, посвященных победам в тех или иных сражениях и войнах, вывешивались мраморные доски с написанными на них золотой краской фамилиями павших в них воинах. Иногда в воинских храмах хранились боевые знамена особо отличившихся частей, оружие и снаряжение доблестных военачальников, что делало их неким подобием священного музея, несомненно способствовавшего делу патриотического воспитания воинов.
Несколько слов следует сказать и об истории полков, которую составляли в каждом полку. "Из членов офицерского собрания избиралась историческая комиссия, которая вела всю текущую работу по подготовке и изданию типографским способом книг об истории полка.
В большинстве случаев к работе по составлению историй полков, к написанию юбилейных изданий привлекались многие полковые офицеры, что способствовало ознакомлению их с боевым путем полка, его заслугами, их личному воспитанию преданными Вере, Царю и Отечеству, а также вооружало необходимыми историческими знаниями для воспитания нижних чинов"9.
Все изданные истории полков и кораблей, число которых достигает трехсот, использовались не только для воспитания военнослужащих данной части, но и юнкеров военных училищ и кадетов.
Списки полка, куда навечно зачислялись герои, полковые музеи, где хранились памятные вещи части, также всегда являлись важнейшими инструментами в воспитании молодого пополнения.
Огромную воспитательную патриотическую роль играют полковые и военно-духовые оркестры. Недаром великий Суворов говорил: "Музыка удваивает, утраивает армию...". В 1856 г. император Александр II распорядился: "... иметь каждому полку в дивизии свой марш, являющийся его гордостью". Был издан приказ по военному ведомству N237 1857 г., обязующий "каждый полк дивизии иметь свой марш"10. Приказание было выполнено в установленный срок, и каждый полк во второй половине прошлого столетия имел свой марш". Следует отметить, что полковые марши имели огромное значение не только для воспитания военнослужащих, но и гражданского населения, поскольку в выходные и праздничные дни полковые и военно-духовые оркестры играли в городских парках и садах в местах своей дислокации. Среди исполняемых ими произведений в основном были военные марши, в том числе и полковые.
Но, пожалуй, самым важной традицией, которая должна вернуться в Вооруженные Силы России и, которая будет собой как бы венчать все предыдущие, является возвращение полковых названий. В советское время почетные названия давались как минимум дивизиям вместе с присвоением звания гвардейская.
Ведь многие названия полков были связаны с именами Румянцева, Суворова и других великих полководцев. "Когда солдат или офицер говорил: "Мы - измаильцы!" или "мы - кагульцы!", "мы - изюмцы!", то всякий понимал, что этот воин недаром гордится честью своего военного имени, звучавшего громко и победно"11. Причем эти имена знала не только вся Россия. "В 1799 году моряки британских кораблей, перевозивших фанагорийцев в составе англо-российской экспедиции для защиты Голландии, не переставали восхищаться русскими гренадерами и их офицерами-суворовцами. Герцог Йоркский, командовавший союзными силами, перед решительным сражением просил русское начальство "прикомандировать к каждой английской колонне по роте фанагорийцев, которые бы шли в авангарде и производили своей неустрашимостью впечатление на неприятеля"12.
Каждый полк должен иметь свой полковой значок, который носится на форме и является напоминанием военнослужащему, о том, что он имеет честь служить в данной части.
Тогда-то среди солдат и офицеров начнется настоящее соревнование за то, чтобы ничем не опозорить имени своего родного полка и постараться своими поступками соответствовать своим славным предкам13.
Но патриотическая работа должна постоянно вестись не только в армии, но и среди остального населения России, иначе и в армии все мероприятия по патриотическому воспитанию будут иметь очень маленькую эффективность. Кажется, у нас наконец-то это начали понимать все. Другое дело, что пока эта работа ведется как-то бессистемно и непродуманно. Попробуем дать некоторые рекомендации на основе работы "Философия войны" русского военного историка Антона Антоновича Керсновского, труды которого все больше становятся доступными для отечественного читателя. Он пишет о военном времени, но в наше время постоянно бушуют если не обычные, то уж информационные войны точно, поэтому идеи нашего соотечественника актуальны и в невоенное время. Вот какие любопытные мысли можно у него найти по обсуждаемому вопросу:
"Само собою разумеется, свобода печати в военное время должна подвергнуться ограничениям. Она несовместима с общей дисциплиной государства во время войны, как несовместимы, например, торговля и вольные профессии с отбыванием воинской повинности.
Задача печати в военное время - осведомлять страну о ходе дел на фронте. Осведомлять как можно более правдиво (выделено авт.). Писатель, журналист и цензор - друзья, а не враги.
Неудач не замалчивать - ибо их замолчать невозможно: нельзя отрезать языки раненным, эвакуированным и отпускным. Твердо помнить главного врага - "стоустную молву". Для пресечения этой молвы лучше своевременно - с соблюдением известной меры - твердо и авторитетно сообщить о поражении XIII и XV корпусов в Восточной Пруссии (неприятель все равно узнал их номера), чем допустить панический слух по всей стране, что "полмиллиона наших погибло в Мазурских озерах" - слух, который потом никакими средствами не удастся искоренить"14.
Как это не прискорбно признавать, но наши журналисты до сих пор не очень умеют, а порой и не хотят находить "золотую середину" между безудержным пафосом в своих описаниях (о котором речь еще пойдет ниже) и полным пораженческим унынием. Иногда же они откровенно работают на противоборствующую сторону.
Следующая рекомендация имеет непосредственное отношение к вышесказанному о полках, полковой чести и славе: "Страна должна знать лучших своих сынов, должна знать и чтить имена своих доблестных полков - имена уже известные неприятелю, имеющему о них сведения по убитым и пленным. Такие черствые "алгебраические" выражения, как "один из наших доблестных полков", "один из наших молодых полков" ничего не говорит уму и сердцу населения, оставляя в то же время чувство горечи в сердцах участников боев. Вообще, сообщения нашей Ставки в Мировую войну 1914 - 17 г.г. следует рассматривать как непревзойденные отрицательные образцы"15.
Далее автор еще раз обращает самое серьезное внимание на необходимость правдивости в сообщаемой информации и вреде, заключенном в "нелепых бравадах".
"Не следует обманывать население нелепыми бравадами, что неприятель умирает с голоду, что неприятельская страна сможет продержаться еще самое большее полтора месяца, что неприятельские войска сдаются дивизиями при одном виде казацкой пики. Этими баснями печать дискредитирует себя в глазах общественного мнения и деморализует страну, зря обнадеживая ее (выделено авт.)"16.
Вспомните знаменитое "одним полком за две недели" или некоторые абсурдные заявления доренковского типа наших журналистов ура-патриотов и вы поймете насколько актуальны как эти, так и последующие слова русского историка.
"Совершенно нетерпим и недопустим слащавый тон о "солдатиках" и "серых героях". Он раздражает бойцов и деморализует значительные их категории. В основе слащавости и пафоса всегда фальш. Авторов подобного рода статей и очерков следует, после первого и последнего предупреждения, лишать права писать до окончания военных действий (выделено авт.)"17.
Естественно, что в "горячие точки" нельзя допускать и всяких бабицких, откровенно работающих против России. Весьма важна память о героях, о чем тоже уже писалось выше.
"Культ героев должен соблюдаться свято. В каждом храме, в каждой школе должны иметься доски с именами прихожан или бывших учеников, заслуживших белый крестик, либо сподобившихся деревянного креста.
Портреты героев и описания их подвигов должны быть на почетном месте периодических изданий"18.
В настоящее время кроме специализированных военных газет и журналов никто не занимается такой работой, а надо бы.
Не менее важна и работа в этом направлении деятелей культуры для которых у Антона Антоновича тоже есть ряд ценных предложений:
"В наших русских условиях (при свойственной всем нам музыкальности и любви к театру) большое значение приобретают музыка и сцена. Для широких масс чрезвычайно важен кинематограф. Как в театре, так и в кинематографе следует избегать деланного пафоса и мелодрамы"19.
Не менее важно упоминание и еще об одном средстве поднятия духа, которое, по-моему, ныне используется только для достижения целей политических партий.
"Уличные манифестации - очень сильно действующее средство. Но они ценны только в случае своей непосредственности. Манифестации заранее организованные и принудительные, на советский образец, свойственны варварским "тоталитарным государствам". Они обращаются в отбывание номера и совершенно не достигают своих целей"20.
Закончить эту краткую записку хотелось бы словами того же самого русского историка Антона Антоновича Керсновского, которыми и он подводит итог главе о руководстве общественным мнением во время войны, которые говорят о том, на чем можно и должно основывать саму систему информационной войны в нашем Отечестве.
"В общем, проблема общественного мнения - это проблема духа страны. Церковь и Школа создают этот дух - и при его наличии управлять общественным мнением не представляет трудности"21.
В целом же, как российскому руководству, так и руководству Вооруженных Сил России предстоит еще очень много сделать, чтобы вернуть нашему Отечеству и его армии тот высокий дух, благодаря которому Россия и состоялась как великое государство. Рекомендации, данные в статье только небольшая, хотя и очень важная часть из тех мероприятий, которые необходимо провести.
В заключение хотелось бы заметить, что сегодня официального института военного духовенства нет лишь в нескольких странах мира: в Китае, В Северной Корее и... в России"...
к.ф.н. полковник А.Ю.Голубев
Опубликована в журнале "Военная мысль" N2 2007 г.
Примечание: книгу Игнатьева Б.Б., Курылева В.М., Подгорбунского В.В. "Господь - Знамя мое!" можно приобрести по адресу: - храм прп. Симеона Столпника, на Поварской (м. Арбатская; тел. 291-21-84); - в книжной лавке Союза писателей России (м. Парк культуры, Комсомольский пр-т, д. 13; тел. 246-11-87.
Ссылки:
1. В Западной Европе подобием войскового священства можно считать тех католических священников и монахов, которые по призыву папы Урбана II ринулись вместе с другими европейцами в крестовые походы (т.е. начиная с 1096 г.), однако их основным назначением было скорее не поддержание высокого морального духа остальных "воинов Христовых", а самостоятельное участие в боевых действиях с неверными. И они, вооруженные тяжелыми дубинами, чтобы не проливать человеческой крови, весьма успешно справлялись с этой миссией. Владимир же Мономах специально взял с собой священников для поддержания высокого духа православных богатырей.
2. Игнатьев Б.Б., Курылев В.М., Подгорбунский В.В. "Господь - Знамя мое!", Книга 2, М., 2006 г., с.10.
3. Там же, с.11.
4. Там же, с.14.
5. Там же, с.15.
6. Там же, с.17.
7. А.Б.Григорьев "Вера и верность. Очерки из истории отношений Русской Православной Церкви и Российской армии", Жуковский - Москва, Изд-во "Кучково поле", 2005 г., сс.74-75.
8. Игнатьев Б.Б., Курылев В.М., Подгорбунский В.В. "Господь - Знамя мое!", Книга 2, М., 2006 г., с.27.
9. Там же, с.36.
10. Там же, с.54.
11. Там же, с.72.
12. Там же, с.73.
13. Морякам необходимо вернуть на бескозырки названия кораблей, что несомненно повысит их боевой дух и вызовет гордость за свой корабль.
14. "Философия войны", сборник статей, М., Изд-во "Анкил-воин", 1995 г., сс.32-33.
15. Там же, с.33.
16. Там же, с.34.
17. Там же, с.34.
18. Там же, с.35.
19. Там же, с.35.
20. Там же, с.36.
21. Там же, с.36.
Введение полкового священства является не только назревшей, но и перезревшей необходимостью для наших Вооруженных Сил. Об этом говорит не только (а для нас и не столько) мировой, сколько отечественный опыт. Осмелюсь напомнить, что "стихийный" институт войскового священства появился у нас еще в 1111 году, когда князь Владимир Мономах в поход против волжских булгар взял в свою дружину священников1. В общем можно сказать, что полковые священники на Руси появились практически сразу же после ее крещения Святым равноапостольным князем Владимиром. Отсутствовал же этот институт в нашей армии всего 70 лет, да и то "не полностью" (полковые священники были во время гражданской войны как в белой, так и в красной армиях, а во время Великой Отечественной войны батюшки имелись во многих партизанских отрядах). В настоящее время в некоторых частях в качестве эксперимента введены должности полковых священников. Результаты их деятельности целиком и полностью положительные. Однако, имеются серьезные проблемы, которые необходимо решить до введения института полкового священства.
Во-первых, необходимо четко на законодательном уровне оговорить права и обязанности полкового священства. Здесь, по моему мнению, не следует "изобретать велосипед", а необходимо только пересмотреть дореволюционное "Положение" и иные законодательные акты о полковом священстве в контексте изменений, которые произошли в Вооруженных Силах России с тех времен.
Во-вторых, как и было в русской армии до 1917 года, на корпусном уровне следует ввести должности для "пасторов" других традиционных для России религиозных конфессий (мусульман, буддистов), которые могли бы духовно окормлять своих единоверцев. В случае, если в части проходят службу 100 и более человек, принадлежащих к одной и той же неправославной религии, командир части должен иметь право на ходатайство перед вышестоящим начальством о назначении в его часть "пастора" для них.
В-третьих, сразу же однозначно надо заявить о том, что полковое священство у нас вводится не для замены офицеров-воспитателей, а для совместной с ними работы на общее дело. Конечно, иногда будет весьма сложно провести "водораздел" между сферами деятельности священников и офицеров-воспитателей, но ведь, по большому счету, в этом и нет особой нужды. Офицер-воспитатель, прежде всего, будет заниматься воспитанием гражданина, а священник - христианина. Вместе же они должны вырастить "Божией милостью лучшего воина".
И, в-четвертых, надо также однозначно заявить о том, что мы вводим институт полкового священства, а не капелланов. Полковые батюшки будут оперативно подчиняться командиру полка, но не должны иметь никаких воинских званий, как это всегда и было в русской армии. Их продвижение по церковной служебной лестнице должно зависеть исключительно от священноначалия Русской Православной Церкви (РПЦ), а не руководства Министерства обороны. Командир полка может только иметь право обращаться с предложением к руководству РПЦ о поощрении или наказании полкового священника.
С решением этих проблем появятся необходимые условия для введения полкового священства, точнее, для его плодотворной деятельности на благо Отечества. Прежде чем перейти к достаточным условиям, хотелось бы расставить все точки над "i", т.е. остановиться на возражениях оппонентов введения института полковых батюшек. На мой взгляд, наиболее полно, таковые были опубликованы в Военно-промышленном курьере N 29 (145) за 2006 г. в статье "Замена знания верой губительна".
Само название статьи уже некорректно. В нем автор изначально исходит из неправильного посыла, что армия может выбирать для себя только одну из двух взаимоисключающих "идеологий": или религиозную веру, или научные знания. Однако, мировой опыт учит, что абсолютное большинство великих ученых весьма успешно сочетали одно с другим (самый яркий отечественный пример - М.В.Ломоносов), так что настоящая вера и знания вовсе не исключают, а весьма плодотворно дополняют друг друга. Обратимся к другим аргументам автора.
В самом начале статьи он безапелляционно утверждает, что введение института полкового священства никак не скажется на решении тех проблем, которые сейчас существуют в армии, а именно суицидов, "дедовщины" и пр. Однако, например, по данным командования ПУрВО, озвученным на заседании секции "Церковь и армия" Рождественских чтений 2006 г., говорилось, что после начала активной работы военных священников в отдельных частях округа, количество самоубийств среди военнослужащих в них снизилось в 12 раз.
Далее автор выдвигает следующий аргумент. "Вера способна обеспечить соответствующий "моральный и боевой дух" лишь при истовой вере, вере, за которую человек готов умереть. Причем даже при истовой вере отправить человека на возможную смерть непросто, и потому, например, сегодняшние боевики при подготовке смертников используют дополнительно различные психические и медикаментозные средства воздействия. Кроме того, разные религии дают своим адептам различные по силе стимулы к военным действиям против неверующих и "инаковерующих". Православие в этом отношении предстает как одна из религий с самой низкой мотивацией силовой и военной активности человека в отношениях с другими людьми, народами, религиями. Это одно из несомненных достоинств православия, но одновременно это показывает, почему даже в XIX веке православные войны оказывались мягкими, милосердными, "добрыми". Теперь же в условиях резкого возрастания жестокости и цинизма мягкая религия оказывается просто беспомощной, не способной обеспечить достаточную по активности мотивацию для защиты Отечества на фоне гораздо более агрессивных идеологий (в первую очередь американского экспансионизма)".
Сразу же хочется обратить внимание, что опять автор несколько "смещает акценты". Он ведет речь не о моральном духе военнослужащих, а об идеологической подготовке их к каким-то религиозным войнам. Именно поэтому автор сразу переводит разговор в плоскость межрелигиозных отношений, утверждая, что терпимость Православия является его "недостатком" в современных условиях. Однако, терпимость в отношении к другой вере вовсе не сказывается на боевых качествах воинов. Великий А.В.Суворов и его армия никогда не разрушали инославные и иноверческие храмы и не уничтожали мулл и ксендзов, но их враги, несмотря на такую доброту, всегда были жестоко биты. Более того, суворовская, да и в целом русская армия, благодаря своей доброте и веротерпимости, никогда не вызывала чувство озлобления у местного населения. Никогда наша армия не использовала "тактику выжженной земли" и запугивания, что и позволило создать нашу огромную Великую Родину. В то время, как "агрессивный американский экспансионизм" ничего не может сделать с повстанческим движением в Афганистане и Ираке. Что же касается истовости веры, то, как известно, "на войне атеистов не бывает". И чем сложней и опасней ситуация, тем сильнее в человеке становится и вера. Если же он будет изначально крепок в ней, то и ориентироваться в любой ситуации будет гораздо спокойней, о чем говорит опыт суворовских чудо-богатырей, для которых, по мнению военных специалистов, "в бою не существовало неожиданностей".
Следующий аргумент автора против полковых батюшек звучит так: "Официальная церковь давно не является в глазах "православно ориентированного" народа единственным представителем морали и веры. Так сложилось в первую очередь вследствие самоопределения церкви в обществе, связанного с давним историческим выбором в пользу иосифлянства (допущение церкви как социального, а затем и государственного института) против альтернативы нестяжательства, реализующегося фактически лишь в виде монашества и старчества".
Опять же не совсем понятно: автор считает, что монашество и старчество не принадлежат официальной Церкви? На самом деле не только принадлежат, но, более того, именно они и составляют ее фундамент. Вообще же, в настоящее время в русской церкви эти два начала, иосифлянство и нестяжательство, довольно хорошо уживаются, так что "православно ориентированные" россияне могут сами себе выбрать и храм, и духовного наставника.
Наконец, третий аргумент. "Православная "дореволюционная" Россия закончила свои славные победы "за веру, царя и Отечество" Отечественной войной 1812 г. После нее была череда сокрушительных поражений - на Кавказе, в Крымской войне, в русско-японской войне 1905-1906 гг., в Первой мировой войне... Дело том, что в мире начал свое победное шествие свет Просвещения, Знания. Изменялся не только мир, изменялся характер войны, ее техническая оснащенность".
Я не знаю, что имеет автор в виду под Просвещением, может быть техническую революцию, тогда с ним можно согласиться в том, что она началась в XIX веке, расцвет же эпохи Просвещения произошел гораздо раньше. Теперь остановимся немного на "сокрушительных поражениях".
Что касается крымской кампании, то назвать ее окончание сокрушительным поражением России вряд ли можно. Да, в результате длительной осады, пал Севастополь, Россия лишилась права иметь на Черном море военный флот, но все это было довольно легко поправимо, что и было сделано.
Под кавказской войной автор, очевидно, имеет в виду войну с Шамилем, поскольку других войн с таким названием Россия в ту пору не вела. Эту войну Россия может быть вела и не лучшим образом, однако, как известно, все же одержала в ней победу, а не понесла "сокрушительное поражение".
В русско-японской войне Россия действительно потерпела тяжелое поражение, хотя назвать его сокрушительным тоже довольно смело.
Первая же мировая война действительно привела к сокрушительному поражению России. Однако, винить в этом "отсталое православие" язык как-то не поворачивается, ведь на самом деле по настоящему православными оставались только нижние чины русской армии, к которым нареканий как раз меньше всего. Абсолютное большинство армейского руководства давно уже было далеко не православным, а скорее тоже "просвещенцами". К тому же в Первую мировую войну против России фактически воевали как ее противники, так и союзники.
Кстати, в этом перечне войн, которые Россия вела после Отечественной войны автор "забыл" про русско-турецкую войну за освобождение славян, в которой наша армия одержала убедительную победу.
Так что с "просвещенными" армиями Россия воевала весьма неплохо, и вовсе не преимуществом "просвещенческого" мировоззрения перед Православием объясняются наши неудачи в эти годы, а уход от суворовских принципов ведения войны, в которых, кстати, особое место уделялось Православию.
В конце статьи автор совершенно справедливо отмечает, что "современные войны все больше приобретают информационный характер. В таких войнах деморализация сил противника (одна из главных задач войны - "сломить дух") становится специализированной информационно-боевой задачей. Такие задачи требуют умения готовить, вести и противостоять боевым информационным операциям комплексными научными средствами. Боевой дух воина в такой ситуации также достигается специально разрабатываемым набором средств идеологического и психологического воздействия, лишь одним из элементов которого могут стать религиозные проповеди. В такой войне, которая разрабатывается и апробируется во многих странах мира, необходимы уже не только специальные методики защиты и управления информационными потоками, но и специализированные подразделения по ведению информационных операций. Вот чем, на мой взгляд, сегодня должны быть в первую очередь озабочены военные стратеги".
С этим можно полностью согласится, хотя непонятно: почему он возражает против полкового священства, если признает религиозные проповеди, как "один из элементов" воспитания воинов?
Теперь хотелось бы остановиться на вопросе о других необходимых мерах воспитательной работы в Вооруженных Силах незаслуженно забытых в Советское время. Мне кажется, что в первую очередь разговор следует вести о полковых традициях (на флоте - корабельных), поскольку именно "полк представляет собой вполне оформленную, самобытную и в порядке внутреннего руководства по обучению - самостоятельную армейскую единицу с органической связью всех своих подразделений. Полк - стержень войскового организма. Он же и выразитель доблести, чести, достоинства и славы армии своего государства. Полк не умирает и, будучи обескровленным в боях, может сливать свои роты, сводить в батальоны, но собравшись хотя бы в горсточку вокруг своего знамени, сохраняет присвоенное ему имя и свой армейский номер...
Рота - это служебная арена, на которую становится офицер и выявляет там свои служебные качества, но на этой арене он в постоянном движении - сегодня в одной роте, а завтра, в интересах службы, в другой. Батальон направляет общие усилия на поле боя и больше занят тактикой, чем воспитанием. А полк выковывает дух и придает ему то бессмертие, которое передается из поколения в поколение"2.
Как замечательно написал в своем стихотворении "Наш полк" Августейший поэт Великий Князь Константин Константинович:
Все благородное - отвага, доблесть, долг,
Лихая удаль, честь, любовь к Отчизне славной,
К великому Царю и вере православной
В едином слове том сливается - Наш ПОЛК.
В Российской армии честь полка была так высока, что перед выпуском из военных училищ юнкера, изучив истории полков, часто в выборе места своей службы руководствовались славным прошлым полка, а значит и его славными традициями, пренебрегая местом дислокации оного. "Все эти заштатные городки и урочища, где квартировала Российская армия: Кальвария, Троицко-Савск, Ново-Киевск, каких много было, - привлекали лучшие силы молодого офицерства"3.
Попавший в полк офицер крайне редко пытался перейти в другой. Если такое и было, то как правило "переход" осуществлялся через суд офицерской чести. Почетно было дослужиться в полку до ротного, батальонного командира, но высшей честью считалось стать во главе своего полка. Уход в отставку с правом ношения мундира полка тоже был очень высокой наградой за верную службу.
Честь полка и его командира оберегалась в России очень тщательно: командир полка имел право представления Государю и никто не имел право в мирное время, кроме царя, снять его с должности.
Воспитанию патриотов своего полка содействовало почитание полкового знамени. Эта традиция в нашей Армии никогда не умирала, но некоторые специфические особенности, способствовавшие воспитательному значению знамени, были утеряны.
Известный военный теоретик М.И.Драгомиров так определял значение знамени:
"Русское Воинское Знамя - это исповедание Веры, веры в победу и торжество истины.
Русское Воинское Знамя - это свидетельство перед миром о силе воинского духа.
Русское Воинское Знамя - это духовное оружие, которое для врага страшнее, чем ракеты, пушки и пулеметы.
Это оружие есть свидетельствование того, что на нашей стороне - Силы Небесные"4.
После 1917 года была отменена традиция освящения воинских знамен, благодаря которой знамя и становилось святыней, хотя само название святыни полка за знаменем было остановлено. Теперь эта традиция возвращается вместе с пониманием святости стяга не просто как высоких слов, а как следствия его освящения.
До 1917 года воинское знамя каждой воинской части вручал лично Государь. "И это было благословение Царское, которым он, Помазанник Божий, как общий отец Государства, благословлял все семейство полка"5. Перед вручением знамени осуществлялся ритуал прибивки и освящения воинского знамени.
Так прибивка знамени к древку осуществлялась накануне его освящения на квартире командира части в присутствии всех генералов, командиров отдельных частей гарнизона, всех офицеров части и представителей каждой роты. Каждый из присутствовавших в порядке старшинства присутствовал в прибивании полотнища к древку. "Ритуал прибивки знамени способствовал единению всех военнослужащих гарнизона, преклонению их перед всеобщей полковой святыней, всеобщим символом воинской доблести, традициями части, ее славным боевым прошлым"6.
Освящение знамени осуществлялось на следующий после прибивки день. Перед самым освящением на плацу полка назначался парад, где перед строем полка выносились все имеющиеся в части знаки отличия, полученные в сражениях. Таким образом, новое знамя как бы становилось в славный боевой строй полка.
О значении знамени говорят примеры наказаний, которым подвергались те, кто терял его в бою или, того хуже, опускал его перед врагом. Их очень мало в отечественной истории, но все же они были. Так, 11 мая 1829 г., "находившийся в крейсерском плавании фрегат "Рафаил" под командой капитана 2-го ранга Стройникова у Босфора встретился с турецкой эскадрой в составе шести линейных кораблей, двух фрегатов, шести корветов и двух бригов и ввиду явного преимущества противника сдался в плен. Гнев Николая I при получении этого известия был настолько силен, что по его приказу командир и его офицеры были разжалованы в матросы. Стройникова ждало еще более сильное наказание, чем смерть... Царь запретил Стройникову жениться, чтобы не было в России "потомства изменника и труса"7.
Повторимся, что к счастью таких случаев за многовековую боевую историю России насчитываются единицы. Зато можно привести множество примеров того, как героически наши предки отстаивали честь полковой святыни, но ограничимся всего лишь одним фактом: "Ни в одном музее мира нет ни одного российского флага, взятого у наших предков в бою. В то же время в музеях России хранится 360 шведских знамен эпохи Карла XII, 370 прусских знамен Фридриха II, сотни знамен армий Наполеона и Гитлера"8.
Огромную роль в воспитании солдат всегда играла полковая церковь. Это традиция, к которой сейчас некоторые части сейчас стали возвращаться. Следует отметить, что полковые храмы весьма часто являлись и пантеонами, где хоронили славных русских воинов. А в храмах, посвященных победам в тех или иных сражениях и войнах, вывешивались мраморные доски с написанными на них золотой краской фамилиями павших в них воинах. Иногда в воинских храмах хранились боевые знамена особо отличившихся частей, оружие и снаряжение доблестных военачальников, что делало их неким подобием священного музея, несомненно способствовавшего делу патриотического воспитания воинов.
Несколько слов следует сказать и об истории полков, которую составляли в каждом полку. "Из членов офицерского собрания избиралась историческая комиссия, которая вела всю текущую работу по подготовке и изданию типографским способом книг об истории полка.
В большинстве случаев к работе по составлению историй полков, к написанию юбилейных изданий привлекались многие полковые офицеры, что способствовало ознакомлению их с боевым путем полка, его заслугами, их личному воспитанию преданными Вере, Царю и Отечеству, а также вооружало необходимыми историческими знаниями для воспитания нижних чинов"9.
Все изданные истории полков и кораблей, число которых достигает трехсот, использовались не только для воспитания военнослужащих данной части, но и юнкеров военных училищ и кадетов.
Списки полка, куда навечно зачислялись герои, полковые музеи, где хранились памятные вещи части, также всегда являлись важнейшими инструментами в воспитании молодого пополнения.
Огромную воспитательную патриотическую роль играют полковые и военно-духовые оркестры. Недаром великий Суворов говорил: "Музыка удваивает, утраивает армию...". В 1856 г. император Александр II распорядился: "... иметь каждому полку в дивизии свой марш, являющийся его гордостью". Был издан приказ по военному ведомству N237 1857 г., обязующий "каждый полк дивизии иметь свой марш"10. Приказание было выполнено в установленный срок, и каждый полк во второй половине прошлого столетия имел свой марш". Следует отметить, что полковые марши имели огромное значение не только для воспитания военнослужащих, но и гражданского населения, поскольку в выходные и праздничные дни полковые и военно-духовые оркестры играли в городских парках и садах в местах своей дислокации. Среди исполняемых ими произведений в основном были военные марши, в том числе и полковые.
Но, пожалуй, самым важной традицией, которая должна вернуться в Вооруженные Силы России и, которая будет собой как бы венчать все предыдущие, является возвращение полковых названий. В советское время почетные названия давались как минимум дивизиям вместе с присвоением звания гвардейская.
Ведь многие названия полков были связаны с именами Румянцева, Суворова и других великих полководцев. "Когда солдат или офицер говорил: "Мы - измаильцы!" или "мы - кагульцы!", "мы - изюмцы!", то всякий понимал, что этот воин недаром гордится честью своего военного имени, звучавшего громко и победно"11. Причем эти имена знала не только вся Россия. "В 1799 году моряки британских кораблей, перевозивших фанагорийцев в составе англо-российской экспедиции для защиты Голландии, не переставали восхищаться русскими гренадерами и их офицерами-суворовцами. Герцог Йоркский, командовавший союзными силами, перед решительным сражением просил русское начальство "прикомандировать к каждой английской колонне по роте фанагорийцев, которые бы шли в авангарде и производили своей неустрашимостью впечатление на неприятеля"12.
Каждый полк должен иметь свой полковой значок, который носится на форме и является напоминанием военнослужащему, о том, что он имеет честь служить в данной части.
Тогда-то среди солдат и офицеров начнется настоящее соревнование за то, чтобы ничем не опозорить имени своего родного полка и постараться своими поступками соответствовать своим славным предкам13.
Но патриотическая работа должна постоянно вестись не только в армии, но и среди остального населения России, иначе и в армии все мероприятия по патриотическому воспитанию будут иметь очень маленькую эффективность. Кажется, у нас наконец-то это начали понимать все. Другое дело, что пока эта работа ведется как-то бессистемно и непродуманно. Попробуем дать некоторые рекомендации на основе работы "Философия войны" русского военного историка Антона Антоновича Керсновского, труды которого все больше становятся доступными для отечественного читателя. Он пишет о военном времени, но в наше время постоянно бушуют если не обычные, то уж информационные войны точно, поэтому идеи нашего соотечественника актуальны и в невоенное время. Вот какие любопытные мысли можно у него найти по обсуждаемому вопросу:
"Само собою разумеется, свобода печати в военное время должна подвергнуться ограничениям. Она несовместима с общей дисциплиной государства во время войны, как несовместимы, например, торговля и вольные профессии с отбыванием воинской повинности.
Задача печати в военное время - осведомлять страну о ходе дел на фронте. Осведомлять как можно более правдиво (выделено авт.). Писатель, журналист и цензор - друзья, а не враги.
Неудач не замалчивать - ибо их замолчать невозможно: нельзя отрезать языки раненным, эвакуированным и отпускным. Твердо помнить главного врага - "стоустную молву". Для пресечения этой молвы лучше своевременно - с соблюдением известной меры - твердо и авторитетно сообщить о поражении XIII и XV корпусов в Восточной Пруссии (неприятель все равно узнал их номера), чем допустить панический слух по всей стране, что "полмиллиона наших погибло в Мазурских озерах" - слух, который потом никакими средствами не удастся искоренить"14.
Как это не прискорбно признавать, но наши журналисты до сих пор не очень умеют, а порой и не хотят находить "золотую середину" между безудержным пафосом в своих описаниях (о котором речь еще пойдет ниже) и полным пораженческим унынием. Иногда же они откровенно работают на противоборствующую сторону.
Следующая рекомендация имеет непосредственное отношение к вышесказанному о полках, полковой чести и славе: "Страна должна знать лучших своих сынов, должна знать и чтить имена своих доблестных полков - имена уже известные неприятелю, имеющему о них сведения по убитым и пленным. Такие черствые "алгебраические" выражения, как "один из наших доблестных полков", "один из наших молодых полков" ничего не говорит уму и сердцу населения, оставляя в то же время чувство горечи в сердцах участников боев. Вообще, сообщения нашей Ставки в Мировую войну 1914 - 17 г.г. следует рассматривать как непревзойденные отрицательные образцы"15.
Далее автор еще раз обращает самое серьезное внимание на необходимость правдивости в сообщаемой информации и вреде, заключенном в "нелепых бравадах".
"Не следует обманывать население нелепыми бравадами, что неприятель умирает с голоду, что неприятельская страна сможет продержаться еще самое большее полтора месяца, что неприятельские войска сдаются дивизиями при одном виде казацкой пики. Этими баснями печать дискредитирует себя в глазах общественного мнения и деморализует страну, зря обнадеживая ее (выделено авт.)"16.
Вспомните знаменитое "одним полком за две недели" или некоторые абсурдные заявления доренковского типа наших журналистов ура-патриотов и вы поймете насколько актуальны как эти, так и последующие слова русского историка.
"Совершенно нетерпим и недопустим слащавый тон о "солдатиках" и "серых героях". Он раздражает бойцов и деморализует значительные их категории. В основе слащавости и пафоса всегда фальш. Авторов подобного рода статей и очерков следует, после первого и последнего предупреждения, лишать права писать до окончания военных действий (выделено авт.)"17.
Естественно, что в "горячие точки" нельзя допускать и всяких бабицких, откровенно работающих против России. Весьма важна память о героях, о чем тоже уже писалось выше.
"Культ героев должен соблюдаться свято. В каждом храме, в каждой школе должны иметься доски с именами прихожан или бывших учеников, заслуживших белый крестик, либо сподобившихся деревянного креста.
Портреты героев и описания их подвигов должны быть на почетном месте периодических изданий"18.
В настоящее время кроме специализированных военных газет и журналов никто не занимается такой работой, а надо бы.
Не менее важна и работа в этом направлении деятелей культуры для которых у Антона Антоновича тоже есть ряд ценных предложений:
"В наших русских условиях (при свойственной всем нам музыкальности и любви к театру) большое значение приобретают музыка и сцена. Для широких масс чрезвычайно важен кинематограф. Как в театре, так и в кинематографе следует избегать деланного пафоса и мелодрамы"19.
Не менее важно упоминание и еще об одном средстве поднятия духа, которое, по-моему, ныне используется только для достижения целей политических партий.
"Уличные манифестации - очень сильно действующее средство. Но они ценны только в случае своей непосредственности. Манифестации заранее организованные и принудительные, на советский образец, свойственны варварским "тоталитарным государствам". Они обращаются в отбывание номера и совершенно не достигают своих целей"20.
Закончить эту краткую записку хотелось бы словами того же самого русского историка Антона Антоновича Керсновского, которыми и он подводит итог главе о руководстве общественным мнением во время войны, которые говорят о том, на чем можно и должно основывать саму систему информационной войны в нашем Отечестве.
"В общем, проблема общественного мнения - это проблема духа страны. Церковь и Школа создают этот дух - и при его наличии управлять общественным мнением не представляет трудности"21.
В целом же, как российскому руководству, так и руководству Вооруженных Сил России предстоит еще очень много сделать, чтобы вернуть нашему Отечеству и его армии тот высокий дух, благодаря которому Россия и состоялась как великое государство. Рекомендации, данные в статье только небольшая, хотя и очень важная часть из тех мероприятий, которые необходимо провести.
В заключение хотелось бы заметить, что сегодня официального института военного духовенства нет лишь в нескольких странах мира: в Китае, В Северной Корее и... в России"...
к.ф.н. полковник А.Ю.Голубев
Опубликована в журнале "Военная мысль" N2 2007 г.
Примечание: книгу Игнатьева Б.Б., Курылева В.М., Подгорбунского В.В. "Господь - Знамя мое!" можно приобрести по адресу: - храм прп. Симеона Столпника, на Поварской (м. Арбатская; тел. 291-21-84); - в книжной лавке Союза писателей России (м. Парк культуры, Комсомольский пр-т, д. 13; тел. 246-11-87.
Ссылки:
1. В Западной Европе подобием войскового священства можно считать тех католических священников и монахов, которые по призыву папы Урбана II ринулись вместе с другими европейцами в крестовые походы (т.е. начиная с 1096 г.), однако их основным назначением было скорее не поддержание высокого морального духа остальных "воинов Христовых", а самостоятельное участие в боевых действиях с неверными. И они, вооруженные тяжелыми дубинами, чтобы не проливать человеческой крови, весьма успешно справлялись с этой миссией. Владимир же Мономах специально взял с собой священников для поддержания высокого духа православных богатырей.
2. Игнатьев Б.Б., Курылев В.М., Подгорбунский В.В. "Господь - Знамя мое!", Книга 2, М., 2006 г., с.10.
3. Там же, с.11.
4. Там же, с.14.
5. Там же, с.15.
6. Там же, с.17.
7. А.Б.Григорьев "Вера и верность. Очерки из истории отношений Русской Православной Церкви и Российской армии", Жуковский - Москва, Изд-во "Кучково поле", 2005 г., сс.74-75.
8. Игнатьев Б.Б., Курылев В.М., Подгорбунский В.В. "Господь - Знамя мое!", Книга 2, М., 2006 г., с.27.
9. Там же, с.36.
10. Там же, с.54.
11. Там же, с.72.
12. Там же, с.73.
13. Морякам необходимо вернуть на бескозырки названия кораблей, что несомненно повысит их боевой дух и вызовет гордость за свой корабль.
14. "Философия войны", сборник статей, М., Изд-во "Анкил-воин", 1995 г., сс.32-33.
15. Там же, с.33.
16. Там же, с.34.
17. Там же, с.34.
18. Там же, с.35.
19. Там же, с.35.
20. Там же, с.36.
21. Там же, с.36.
