В тюрьме он оказался добровольно. И провел там в общей сложности десять с половиной лет. Семь с половиной - в "Крестах" и три - в колониях. Отец Александр говорит, что помощь нужна больным, а не здоровым. Поэтому он решил помогать заключенным и стал настоятелем храма святого благоверного великого князя Александра Невского в СИЗО "Кресты".
Если подняться наверх мимо административных кабинетов следственного изолятора на второй этаж, можно попасть в небольшое помещение, похожее на актовый зал.
- Здесь была сцена, - рассказывает священник. - Это все надо было вымолить. Долгое время администрация здесь плясала, а мы смиренно молились. Три года происходило соревнование. Наконец Господь победил. Сцена снесена. Иконостас я привел в порядок.
Сейчас храм отремонтирован. Есть даже колокольня с девятью колоколами. Заключенные очень любят залезать на верхотуру и с радостью звонить.
- Когда здесь была первая служба на Рождество - на протяжении каждой литургии тучи расходились и солнышко светило, - вспоминает батюшка. - Это было знамение - Бог радуется. Здесь тяжело - люди страдают, мучаются, а бывает, что и возрождаются.
- Подходит ко мне одна женщина и рассказывает, что у них на предприятии начальство проворовалось: "Мне сказали, посиди за всех - я и сижу". Еще старушка ко мне подошла. "Мне так хорошо здесь на зоне, - говорит, - спокойно. Сын пьянствовал, бил меня. Однажды привел женщину и стал блудить прямо на моих глазах. Бензин оказался под рукой. Я облила их и подожгла. От ожогов он умер". В женской колонии сексуальная потребность, бывает, находит свой выход в лесбийской любви. Официально такие отношения, разумеется, запрещены, но наказывают "провинившихся" редко.
- Подходит ко мне мужик в фуфайке с усами, - рассказывает отец Александр, - пригляделся - а это на самом деле женщина. "Батюшка, - спрашивает, - а это не грех, что моя крестная на мне женится?" - "Грех, - отвечаю, - конечно".
Батюшка говорит, что именно поездки в Саблино помогли ему понять свое предназначение. Однажды на пожертвования священник купил лука и чеснока и поехал к своим подопечным.
- Только я вхожу в колонию, женщины бегут ко мне, - рассказывает отец Александр. - Я каждую исповедую и даю ей лучинку или чесночинку. Вот подходит ко мне последняя в очереди женщина, и ей как раз достается последняя луковичка. В следующий раз то же самое. Тут мне звонит настоятель и говорит: "Меня из церкви в "Крестах" переводят в область. Не хотите ли за меня послужить?" Я ответил: "Да!" Потом подумал: на что я согласился? Жена испугалась: "Ой, тебя убьют!" Был пост. Я опять взял некоторое количество лука, чеснока и поехал в колонию. По дороге думал: "Хватит или нет?"
И в этот раз гостинцев хватило ровно всем нуждающимся. Тогда отец Александр решил, что это троекратное знамение, чтобы он пошел служить в "Кресты".
- Поначалу, когда я в 1999 году только пришел служить в "Кресты", там были жуткие условия, - вспоминает отец Александр. - Ко мне приводят заключенных, и некоторые тут же падают, теряют сознание. Потому что сидели в страшной давке, по 12 человек в восьмиметровой камере. Спали в три смены. Такое содержание можно было приравнивать к пыткам! Сейчас, конечно, легче. Сидят по 5 человек в камере. Я был в английской тюрьме. Там просторные камеры, теннисные столы в коридорах. Когда обед развозят, такие запахи раздаются! Меню мясное, рыбное, вегетарианское на выбор. А у нас баланда из перловки, всех травят комбижиром. Отец Александр говорит, что в наших тюрьмах заключенные не перевоспитываются, а наоборот. Он называет тюрьмы школами преступности.
- Во времена тоталитарного режима, когда в тюрьмах сидели миллионы, а надзирателей не хватало, придумали самоуправление заключенных, - говорит священник. - Из уголовников назначали старост, бригадиров. Такой порядок существует до сих пор. Бригадир - это, как правило, преступник со стажем, которого все боятся. А на воле бригадиром называют помощника "авторитета". Вот молодые заключенные и делают вывод: "Что в тюрьме, что на воле, власть одна - бандитская". Когда я только заступил на службу в "Кресты", у нас произошел инцидент. Был такой бригадир, у него пальцев на руке не было. Это у них так принято доказывать, что ты крутой - сможешь палец себе отрезать или нет? Он довел до самоубийства одного из заключенных. Баландеру, разносчику еды, заключенные сдавали деньги, чтобы он договорился купить им что-нибудь и пронести с воли в тюрьму. Но деньги эти у баландера исчезли. И тогда бригадир стал разбираться по-своему. Пригрозил, что убьет его жену и маленькую дочку. Провинившийся, попав в безвыходную ситуацию, повесился. Тут, конечно, администрация забегала.
В тюрьме заключенные теряют последнюю ниточку, связывающую с нормальной жизнью, - жилье. Более опытные соседи по камере нередко их запугивают, заставляют подписать документы на обмен своей квартиры или комнаты на какой-нибудь сарай за городом, который потом "случайно" сгорает. И людям некуда идти, кроме как обратно в тюрьму.
Родня - главный спонсор заключенных, кроме семьи никто не обеспечит в СИЗО даже необходимыми вещами. Но приехать ведь могут не ко всем. Особенно тяжело в женских тюрьмах. У одиноких женщин-заключенных тюремные прокладки - самокрутки из простыней или украденных с производства лоскутков.
- Многие сидят за незначительные преступления, - говорит отец Александр. - Террористов не найти, а за банку кофе сидят. Верблюда пропускают, а комара отцеживают. У нас работникам тюрем платят смешные деньги. Текучесть кадров - от 30 до 50 процентов. Они и учатся работать по-своему, например, проносят водку за деньги. Почему бегут из "бутырок"? Там работают случайные люди, те, кого никуда больше не берут.
На днях отец Александр опять пойдет в тюрьму навещать своих "заблудших овечек". - Еще Хрущев обещал показать людям последнего преступника и последнего священника, - говорит отец Александр, - но ни те ни другие не переводятся.
Отец Александр уверен, что людей, привыкших жить по звериным законам, можно вернуть на нормальный путь.
- Когда три года назад в тюрьмах разрешили открывать окна, заключенные все не могли привыкнуть к свету и задергивали шторы, - рассказывает священник. - Теперь привыкли. Так и к свету надо просто привыкнуть.
Ольга Горшкова
http://mk-piter.ru/2007/03/01/021/
Пойти к заблудшей овце
Сейчас отец Александр официально не служит в "Крестах" - надо поднимать храм святителя Николая Чудотворца. Но каждую неделю он продолжает приходить в тюрьму к бывшим подопечным.Если подняться наверх мимо административных кабинетов следственного изолятора на второй этаж, можно попасть в небольшое помещение, похожее на актовый зал.
- Здесь была сцена, - рассказывает священник. - Это все надо было вымолить. Долгое время администрация здесь плясала, а мы смиренно молились. Три года происходило соревнование. Наконец Господь победил. Сцена снесена. Иконостас я привел в порядок.
Сейчас храм отремонтирован. Есть даже колокольня с девятью колоколами. Заключенные очень любят залезать на верхотуру и с радостью звонить.
- Когда здесь была первая служба на Рождество - на протяжении каждой литургии тучи расходились и солнышко светило, - вспоминает батюшка. - Это было знамение - Бог радуется. Здесь тяжело - люди страдают, мучаются, а бывает, что и возрождаются.
"Мне так хорошо в тюрьме"
Перед назначением в "Кресты" отец Александр несколько лет навещал женскую колонию в Саблине.- Подходит ко мне одна женщина и рассказывает, что у них на предприятии начальство проворовалось: "Мне сказали, посиди за всех - я и сижу". Еще старушка ко мне подошла. "Мне так хорошо здесь на зоне, - говорит, - спокойно. Сын пьянствовал, бил меня. Однажды привел женщину и стал блудить прямо на моих глазах. Бензин оказался под рукой. Я облила их и подожгла. От ожогов он умер". В женской колонии сексуальная потребность, бывает, находит свой выход в лесбийской любви. Официально такие отношения, разумеется, запрещены, но наказывают "провинившихся" редко.
- Подходит ко мне мужик в фуфайке с усами, - рассказывает отец Александр, - пригляделся - а это на самом деле женщина. "Батюшка, - спрашивает, - а это не грех, что моя крестная на мне женится?" - "Грех, - отвечаю, - конечно".
Батюшка говорит, что именно поездки в Саблино помогли ему понять свое предназначение. Однажды на пожертвования священник купил лука и чеснока и поехал к своим подопечным.
- Только я вхожу в колонию, женщины бегут ко мне, - рассказывает отец Александр. - Я каждую исповедую и даю ей лучинку или чесночинку. Вот подходит ко мне последняя в очереди женщина, и ей как раз достается последняя луковичка. В следующий раз то же самое. Тут мне звонит настоятель и говорит: "Меня из церкви в "Крестах" переводят в область. Не хотите ли за меня послужить?" Я ответил: "Да!" Потом подумал: на что я согласился? Жена испугалась: "Ой, тебя убьют!" Был пост. Я опять взял некоторое количество лука, чеснока и поехал в колонию. По дороге думал: "Хватит или нет?"
И в этот раз гостинцев хватило ровно всем нуждающимся. Тогда отец Александр решил, что это троекратное знамение, чтобы он пошел служить в "Кресты".
Школа преступности
Россия - крупнейший производитель заключенных в мире. У нас уровень преступности в 30 раз выше, чем в европейских странах. В Англии на 80 миллионов населения заключенных 30 тысяч. У нас население в два раза больше, а в тюрьмах и зонах находится более 800 тысяч человек.- Поначалу, когда я в 1999 году только пришел служить в "Кресты", там были жуткие условия, - вспоминает отец Александр. - Ко мне приводят заключенных, и некоторые тут же падают, теряют сознание. Потому что сидели в страшной давке, по 12 человек в восьмиметровой камере. Спали в три смены. Такое содержание можно было приравнивать к пыткам! Сейчас, конечно, легче. Сидят по 5 человек в камере. Я был в английской тюрьме. Там просторные камеры, теннисные столы в коридорах. Когда обед развозят, такие запахи раздаются! Меню мясное, рыбное, вегетарианское на выбор. А у нас баланда из перловки, всех травят комбижиром. Отец Александр говорит, что в наших тюрьмах заключенные не перевоспитываются, а наоборот. Он называет тюрьмы школами преступности.
- Во времена тоталитарного режима, когда в тюрьмах сидели миллионы, а надзирателей не хватало, придумали самоуправление заключенных, - говорит священник. - Из уголовников назначали старост, бригадиров. Такой порядок существует до сих пор. Бригадир - это, как правило, преступник со стажем, которого все боятся. А на воле бригадиром называют помощника "авторитета". Вот молодые заключенные и делают вывод: "Что в тюрьме, что на воле, власть одна - бандитская". Когда я только заступил на службу в "Кресты", у нас произошел инцидент. Был такой бригадир, у него пальцев на руке не было. Это у них так принято доказывать, что ты крутой - сможешь палец себе отрезать или нет? Он довел до самоубийства одного из заключенных. Баландеру, разносчику еды, заключенные сдавали деньги, чтобы он договорился купить им что-нибудь и пронести с воли в тюрьму. Но деньги эти у баландера исчезли. И тогда бригадир стал разбираться по-своему. Пригрозил, что убьет его жену и маленькую дочку. Провинившийся, попав в безвыходную ситуацию, повесился. Тут, конечно, администрация забегала.
В тюрьме заключенные теряют последнюю ниточку, связывающую с нормальной жизнью, - жилье. Более опытные соседи по камере нередко их запугивают, заставляют подписать документы на обмен своей квартиры или комнаты на какой-нибудь сарай за городом, который потом "случайно" сгорает. И людям некуда идти, кроме как обратно в тюрьму.
Юрий Шутов много каялся
- Заключенные приходили ко мне исповедоваться, - говорит священник, - но не все могли быть откровенными на исповеди. Кто-то боялся, что их слова дойдут до тюремного начальства. Юрий Шутов не боялся. Я навещал его в лазарете. Он во всем раскаялся. Думаю, он был искренен. Помню одного заключенного. Он сидел за убийство, которое не совершал. Стали мы с ним беседовать, и выяснилось, что он когда-то свою жену заставил сделать аборт. Он покаялся и понял, что его Бог тюрьмой наказывает именно за это. Но большинство из тех, кто приходил в тюремный храм, были искренни и откровенны - терять им уже было нечего. - Пришел ко мне один заключенный креститься, а у него рук нет, - вспоминает батюшка. - Я спрашиваю: "Что с тобой случилось?" - "В девять лет, - говорит, - полез воровать провода. Они оказались под напряжением. Так я руки и потерял". А сидел он за воровство. "Как же, - говорю, - ты креститься будешь?" - "Я, - говорит, - батюшка, учусь креститься ногой".Родня - главный спонсор заключенных, кроме семьи никто не обеспечит в СИЗО даже необходимыми вещами. Но приехать ведь могут не ко всем. Особенно тяжело в женских тюрьмах. У одиноких женщин-заключенных тюремные прокладки - самокрутки из простыней или украденных с производства лоскутков.
- Многие сидят за незначительные преступления, - говорит отец Александр. - Террористов не найти, а за банку кофе сидят. Верблюда пропускают, а комара отцеживают. У нас работникам тюрем платят смешные деньги. Текучесть кадров - от 30 до 50 процентов. Они и учатся работать по-своему, например, проносят водку за деньги. Почему бегут из "бутырок"? Там работают случайные люди, те, кого никуда больше не берут.
Окошко на волю
Но в тюрьме не только плачут и страдают. - Я там многих повенчал, уже и дети родились, и детей покрестил, - рассказывает отец Александр. - Главное, чтобы они любили друг друга и были преданными. Большая похвала тем женщинам, которые не бросают своих мужей в тюрьме.На днях отец Александр опять пойдет в тюрьму навещать своих "заблудших овечек". - Еще Хрущев обещал показать людям последнего преступника и последнего священника, - говорит отец Александр, - но ни те ни другие не переводятся.
Отец Александр уверен, что людей, привыкших жить по звериным законам, можно вернуть на нормальный путь.
- Когда три года назад в тюрьмах разрешили открывать окна, заключенные все не могли привыкнуть к свету и задергивали шторы, - рассказывает священник. - Теперь привыкли. Так и к свету надо просто привыкнуть.
Ольга Горшкова
http://mk-piter.ru/2007/03/01/021/
