Пред торжеством
Я вошел в ту же церковь, в которой был и вчера, а точно что-то ныне новое в ней. Чувствуется торжество. Дивно, но это так. Ощущалось торжество, именно торжество. Слава... Хвала..."Весел ли кто?"
Запели стихиры празднику. "Приидите, возрадуемся Господеви" (первая стихира на "Господи воззвах"). И накопившееся чувство торжественной встречи с Господом нашло себе выход!Хотелось петь! Не читать, не размышлять, а именно петь. Всегда в радости поют. Благодушествует ли кто, да поет (Иак. 5, 13). По-русски переведено яснее: Весел ли кто? Пусть поет псалмы.
А теперь у Церкви - свои псалмы, свои стихиры. И хотелось петь громко, свободно, торжественно. Так бывает лишь во время славных торжеств, во время славословия.
Поэтому, когда святой пророк Исайя слышал пение Серафимов Сидящему на престоле высоком и превознесенном... Свят, Свят, Свят Господь Бог Саваоф! Вся земля полна славы Его!, то поколебались верхи врат от гласа восклицающих (Ис. 6, 3, 4).
Жаль, что нас было мало. А если бы еще на два лика, попеременно. А потом бы сойтись вкупе на "катавасию" (сходку), как это бывает в монастырях... Ах, как хорошо!
А до этого бы звон в тысячепудовые колокола по всем церквам. После него "малиновый" перезвон. Блестящие облачения. Хоры певчих. Бас протодиакона. О! Сколько красоты в богослужении...
Но все это меньше сердца... Если в нем торжество, то главное есть. И тогда все прочее точно забывается.
Весел ли кто? Пусть поет!
Все ожило!
И вдруг ожили слова. Сколько я выписывал из Святых Отцов о Рождестве! И те же самые слова выписывал. И знал их на память. И было, однако, прежде мертво: память знала, а сердце не чувствовало.А теперь слова точно именно "ожили": лучшего слова не придумаешь. Да и не придумывал я: оно само собою явилось во мне тогда же, как только запели.
Всякое слово "хватало за душу"; всякое слово соединялось с тем, о чем говорилось и пелось. А так как все говорило о Боге, Христе, о плодах Его "домостроительства", то все это так ярко ощущалось сердцем, будто бы не только "зрелось", а происходило "со мною", в моей душе.
Разрушается "градеж" (преграда) между Богом и нами. Уж нет его: мы вместе. Доступ открыт! Архангел с пламенным мечом отступает, и врата рая оставляются растворенными: вход всем открыт! "Аз райския пищи наслаждаюся".
"Царство Твое, Христе Боже, Царство" - вечное. В Царство Божие Христос Царь пришел возвратить нас.
"Что Тебе принесем (в благодарность)? Ангелы - пение; небеса - звезду; волхвы - дары; пастыри - чудо; земля - вертеп" А мы? Мы тоже принесем: "Mamepь Деву". Она - от нас, от человеческого естества. "Наш" дар! Мы теперь вписаны как "вернии" (верноподданные) "в едино владычество (или Царство) Божества". И наше имя - Божественное, то есть мы Божии. Так говорит песнопение: "Написахомся (прописаны) Именем Божества, Тебе вочеловечшагося Бога нашего". Христианин - Божий человек.
И в Писании часто говорится об этом имени: "Чистые сердцем Бога узрят" (Мф. 5, 9). Господь нам дал власть чадами Божиими быть (Ин. 1, 12). Христианин - раб Божий (1 Пет. 2, 16). Теперь мы род избранный, царственное священство,... люди взятые в удел Самого Царя (1 Пет. 2, 9 - 10).
И все это ожило! И еще лишний раз я и понял, и почувствовал, что подлинное восприятие праздника и церковных песнопений (и даже святоотеческих поучений - об этом епископ Феофана говорил в свое время) может быть лишь в храме, и именно во время самого праздника.
Торжество на душе бывает лишь во время самого торжества действительного! Это - много раз подтвержденная истина!
Дар торжества Пропели громогласнейше "Свете тихий". Потом - так же прокимен. И я вышел читать паремии. Ну сколько же раз я их слушал. Десятки лет (с одиннадцати-двенадцати лет до сорока восьми - значит, тридцать шесть - тридцать семь лет) я в храме. И все на клиросе. И вот слышу, бывало, как читают другие: "Бытия чтение... Вонмем!... Вначале сотвори Бог небо и землю. Земля же бе невидима и неустроена. "
Слушал, сидел. А на душе пусто. "И зачем это читают о творении мира? И даже не всего, а лишь трех первых дней?" - думалось. Объяснитьто я умел, вероятно, и раньше. Но сидел пустой.
А вот как только сам сказал: "Бытия zmeuue", иеромонах же ответил:. Воняем" (будем слушать внимательно), - а я?! Я же... не могу начать читать... Боюсь, если раскрою уста, вырвется громкий плач со слезами восторга.
Отчего?! Ах, у сердца свои законы! А рождаются мгновенно, быстрее молнии. И не знаешь, откуда !Дух) приходит, и куда уходит (Ин. 3, 8).
И мне трудно передать это ясно. Вероятно, покажется все недостаточным. Да признаюсь, что мне и не очень-то хочется это описывать... Преодолеваю себя и с трудом читаю. "Бог сотвори".
"Бог". Вот одного этого слова - Бог - достаточно было сказать и услышать душою, чтобы она задрожала от радостного трепета.
Бог "творит". Новый источник для торжества и трепета. И опять голос не повинуется. Молчу не одну-две секунды. Опять преодолеваю и едва-едва, боясь, как бы не оборваться совсем, "плетусь" по буквам и словам.
Но вот опять: "Да будет твердь".
"Да будет". О, всемогущие Божие! "Да будет". Из ничего - да будет! И стало! И опять не могу читать. Пересиливаю. Намеренно громко читаю. Да и торжество! А тут дочитал: "И виде Бог: яко добро".
Добро! Прекрасно! Дивно!
И все это прекрасное человек своим падением попортил.
Но какая красота - хотя бы в Небе - и сейчас еще! Какое величие! Все добро!
И опять - радость восторга.
И все это творит Слово, Которое ныне воплощается, умаляется. Лежит в вертепе. Холодная ночь. Солома яслей. Может быть, жалкий маленький светильничек.
И Это - Творец Вселенной! Пришел вос-создавать все...
Потом, овладев собою, стал уже более спокойно, но торжественно читать вторую паремию: предсказание Валаама о происхождении Спасителя, "Звезды от Иакова" из "благословеннаго народа" еврейского. "Благословляющий Тя (народ) благословенни, а проклинающие Тя прокляти.
Читалось (иначе нельзя было!) громогласно.
Далее третья паремия: о Вифлееме, пророчество святого Михея. A затем тропари с чудными припевами: "Жизнодавче, слава Teбe!", повторяемыми семь раз.
После я передал вторую троицу паремий читать другому.
И пожалел: совсем иначе я чувствовал себя, когда сам читал! Там я сам "действовал" и переживал, а здесь уже был между мною и праздником некто третий. Но и полученной радости было довольно, выше всякой ожидаемой меры. Да, я этого даже и не ожидал. И предположить не мог такого дара торжества! Не дерзнул бы и просить Господа о нем. И если бы дальше уже ничего бы более не было, и тогда я одарен - свыше всякой меры: не мерою дает Бог Духа (Ин. 3, 34). Слава Ему, Преславному!
После трапезы о.М., ласково глядя на меня, говорит: - А ныне владыка торжествовал! Был в восторге! - А как же? Ведь праздник! - ответил я.
Вольная заноза
Только вот на душе одна осталась заноза: охлаждение к тому брату, который был нетрезв. У святого отца в одной проповеди я прочитал: ныне "день радости; да не будет же никто виною (поводом) печали и скорби для другого". Это, пожалуй, более относится к нему, опечалившему меня. Но и он чувствует охлаждение к себе. "Это день, в который Бог пришел к грешникам: да устыдится же праведник превозноситься перед грешником". Это говорит преподобный Ефрем Сирин. А какой же я сам - то - "праведник"? Что же делать? Знаю, что нужно бы смириться и оказать любовь, но нет ни сил, ни охоты делать это!Возвращение благодати
Итак, рай открыт... А рай не иное что обозначает, как блаженное общение с Богом. Теперь уже путь не затворен к сему: Архангел ушел от врат райских, оставив их свободными.Но чтобы войти через них, нужно было иметь еще соответствующую одежду. А по притче Господней (см.: Мф. 22) сия одежда на браке не своя приносится (ибо что хорошего "своего" мог принести нищий, бродяга из переулков, кроме отрепьев греха и нечистоты?), а дается Царем: это благодать Божия. Сию благодать, как некую действительную силу или (по слову Святых Отцов, от святого Григория Паламы) "энергию", и возвратил Христос Спаситель Своим Воплощением: кончились "гадания (догадки, знамения, прообразы) сеновная (тень Ветхого Завета), Едемова отверзеся дверь,... благодать процветает" (21 декабря, стихира на Хвалитех). И причем благодать большая даже, чем Адамова: "Приобщаешися человеческия Христе плоти и благодать вместо (то есть "над"; сравните пасхальное Евангелие от Иоанна, 1, 16: благодать возблагодать; по-русски благодать на благодать) благодати грядеши подаmu" (22 декабря, тропарь четвертой песни канона повечерия).
Как же так: и еще "идешь подать", и уже "процвела" благодать? Все сливается в цельное единое событие: как если потянут за конец чего-либо, то тянется и вся вещь; так и здесь: хотя фактически благодать дана еще будет после, в день Пятидесятницы, но самая возможность этого дарования открылась с рождением Того, Кто в свое время пошлет "обетование Святаго Духа". Будущее мыслится уже совершившимся, как несомненное. Путь к благодати, или древу райскому, уже открыт. Но "питать... тварь всю... благодатию Господь будет после ("хотящаго питати благодатию"; 21 декабря, стихира на "Господи воззвах"). Эта же мысль выражается и другим словом - "священие" (21 декабря, тропарь четвертой песни канона утрени).
И поскольку "благодать" не человеческого происхождения и существа, а Божественного, то ее сам человек не может ни достать самовольно, ни восхитить насильно: она отвне в него посылается от Бога и притом, как ни с чем не равнозначная, дается в конце концов "даром", выше "заслуг". Благодать есть благодать, то есть благой дар.
http://www.pravmir.ru/article_1648.html