В прошлом году истек срок выполнения разработанной в недрах Министерства обороны РФ Государственной программы "Патриотическое воспитание граждан Российской Федерации на 2001-2005 гг.", одной из приоритетных задач которой являлось "воспитание личности гражданина, сознания патриота Родины, способного встать на защиту государственных интересов страны". Цель, бесспорно, благородная, но вот только достижима ли она, если декларируется в документе, оторванном от трезвой оценки социальных условий, в которых живет российское общество? Впрочем, судить о каких-либо положительных результатах осуществления названной программы непросто: принятая под барабанный бой, она тихо угасла, а ее создатели о своих достижениях не распространялись.
Российская армия, объявив себя наследницей и продолжательницей боевой славы и традиций Советской армии, не оставляет попыток сохранять пропагандистские установки недавнего прошлого без их переоценки и переосмысления. Одна из таких установок утверждает, что именно могучая сила патриотизма, который был вызван к жизни идеологической работой Коммунистической партии, стал основой разгрома нацистской Германии и ее сателлитов.
Так, если верить энциклопедии "Великая Отечественная война. 1941-1945", советский патриотизм явился одним из важнейших источников победы СССР над фашизмом. Он определялся беззаветной любовью советского народа к Отечеству, преданностью социалистическому строю, Коммунистической партии, дружбой народов СССР.
Можно ли сегодня, обладая обширными знаниями о прошлом и располагая возможностью анализировать действительность без влияния идеологических догм, признать эту формулу действительной? Нет, нельзя. Хотя бы потому, что новая социальная общность людей - советский народ - на проверке, которую социалистическому строю провела история, оказалась утопической фантазией. Народы союзных республик, воспользовавшись первой возможностью, разбежались по национальным квартирам, забыв о своем якобы утвердившемся в их жизни наднациональном единстве.
Все это лишний раз подтвердило, что устойчивые общественные структуры возникают только на основе национального самосознания и самоутверждения. Однако именно этого старательно не замечали советские философы и социологи, а если и замечали, никогда громко о своем несогласии с теорией не заявляли. Зато они много говорили о патриотическом единстве народов СССР, хотя глубоких социологических исследований, которые могли подтвердить этот факт, в стране не проводилось. Большинство так называемых научных утверждений о советском патриотизме в годы войны основывалось на некритической оценке единичных фактов. Например, в доказательство народного единства и военного патриотизма при любой возможности приводилась статистика представительства разных национальностей в составе корпуса кавалеров Золотой Звезды.
"Среди Героев Советского Союза - читаем в энциклопедии "Великая Отечественная война. 1941-1945" - представители большинства наций и народностей СССР, в том числе русских 8160 человек, украинцев 2069, белорусов 309, татар 161..." и т. д.
Но такие цифры трудно назвать кирпичиками в научном фундаменте теории о советском патриотизме, поскольку другие явления, не подпадавшие под заранее заданный тезис, маскировались, более того, от общественности строго засекречивались.
Вот, в частности, документ, с содержанием которого даже весьма доверенным пропагандистам патриотических идей при советской власти никто не позволял знакомиться.
"Октябрь 1941 г.
Совершенно секретно.
Народному комиссару
Внутренних дел СССР
генеральному комиссару
государственной безопасности товарищу Берия.
С началом войны по 10 октября с.г. Особыми отделами НКВД и заградительными отрядами войск НКВД по охране тыла задержано 675 364 военнослужащих, отставших от своих частей и бежавших с фронта.
Из них оперативными заслонами Особых отделов задержано 249 969 человек и заградительными отрядами войск НКВД по охране тыла - 407 395 военнослужащих...
В числе арестованных Особыми отделами:
шпионов 1505
диверсантов 308
изменников 2621
трусов и паникеров 8772
дезертиров 3978
распространителей провокационных слухов 3978
самострельщиков 1671
других 4371
Всего: 25 878".
Далее в справке приводится статистика по фронтам и Резервной армии, включающая такие пункты: арестовано, расстреляно, расстреляно перед строем. Общие цифры таковы: расстреляно 10 201 человек, расстреляно перед строем - 3321 человек.
Следовательно, за первые 119 дней войны каждый день сотрудники НКВД задерживали около 6000 военнослужащих, отставших от своих частей и бежавших с фронта. И расстреливалось по 86 человек.
Вот выдержка из спецсообщения наркома внутренних дел Берии Верховному главнокомандующему Сталину, датированного 14 июля 1943 года:
"5 июля с.г. НКВД Туркменской ССР в Хаджамбасском районе Чардожоуской области ликвидирована вооруженная группа дезертиров. Задержанный главарь группы оказался Джумаевым Аланом, 1902 года рождения, уроженцем аул-совета Бешир Хаджамбасского района, депутатом Верховного Совета СССР, дезертировавшим из Красной Армии в апреле месяце 1943 года. С санкции Верховного Совета Туркменской ССР Джумаев задержан. НКВД просит санкционировать арест Джумаева".
Были ли сам Джумаев и члены его банды, дезертировавшие из Красной Армии, трусами? Сомневаюсь. Депутат Верховного Совета СССР в возрасте сорока одного года да еще на третьем году войны прекрасно понимал, что его ждет в случае задержания. Тем не менее он предпочел стать бандитом, нежели защитником советской Родины.
Приводя эти факты, я вынужден обращать внимание на то, что не вписывается в теории патриотизма ради того, чтобы предупредить тех, кто ищет возможности создания боеспособной армии на пути военно-патриотического воспитания, об ошибочности их взглядов.
Узость и однобокость в исследованиях патриотизма, как фактора победы, просто пугает. Когда в энциклопедии "Великая Отечественная война" видишь статью "Патриотизм", но не находишь статей "Дезертирство", "Особые совещания", "Особые отделы НКВД", "Заградительные отряды войск НКВД", "Расстрелы", "Расстрелы перед строем", "Трусость", "Паникерство", "Самострелы", то приходишь к выводу, что это далеко не энциклопедия правды, предназначенная для воспитания ясного понимания проблем прошлого, чтобы на основе их преодоления строить армию нового времени. И уж чего-чего, а объективной роли чувства патриотизма в войне энциклопедия не выявляет.
В такой же мере далеки от понимания современных проблем все нынешние программы патриотического воспитания, поскольку желание служить определенному государственному строю, а уж тем более защищать его с риском для жизни возникает не на основе разъяснения гражданину его прав и обязанностей, а на реальном понимании того, насколько эти декларированные права обеспечены и наполнены материальным содержанием и что обязанности не навязаны сверху.
С помощью понятия о патриотизме невозможно объяснить и другие моменты нашей многотрудной истории. Вспомним Гражданскую войну в России. С обеих сторон друг против друга сражались патриоты. Я не могу отказать в этом звании ни одной из сторон. Ни своему родному дяде русскому асу, капитану авиации Василию Ивановичу Янченко, который одним из немногих белых офицеров был представлен к ордену святого Николая Чудотворца, ни своему отцу, красному командиру, прошедшему боевой путь от Иркутска до Приморья. Не сомневаюсь и в том, что белый генерал Антон Иванович Деникин был ничуть ни меньшим патриотом, чем Борис Михайлович Шапошников, который окончил академию Генерального штаба в 1910 году и служил в Красной армии. Если это так, то попробуйте объяснить, почему люди, любившие одну и ту же страну, рожденные на одной и той же земле, сражались друг против друга? Воевали сторонники векового монархического строя с теми соотечественниками, которые стремились утвердить в стране новую государственность.
Если патриотизм позволяет братьям сражаться друг с другом, грош цена этому чувству.
Другое дело - чувство державности, составной частью которого является приверженность не столько к родине, сколько к определенному государственному, державному строю.
Примем такое объяснение, и многое встанет на свои места, не затрагивая чувств патриотов и патриотизма.
Если мы хотим навсегда примирить потомков тех, кто сражался на белой стороне, с теми, кто был на стороне красной, и осознанно строить военную идеологию новой России, мы должны принять понятие о чувстве державности, о державном сознании, поскольку они объясняют все.
Чувство державности зависит от ясного понимания человеком того факта, что его жизненные перспективы тесно связаны не с местом его рождения, а с местом комфортного проживания и зависят от общественного и государственного строя, в котором это благосостояние возникло.
Это чувство возникает на основе трезвой оценки человеком уровня своего благосостояния, внутренней свободы, социальных и духовных ценностей, которые он исповедует, и потому его не воспитаешь методами, которые часто предлагает педагогика.
Человек вне зависимости от своей национальности, языка, культуры начинает ощущать себя защитником той земли, где ему хорошо жить, где у него есть дом, работа, деньги, гражданские права, возможность на достойном уровне содержать семью, растить детей, вера в обеспеченную старость. Именно такую землю, где он своим трудом приобрел жизненные блага, человек будет защищать, не жалея сил и самой жизни.
Без продуманной и материально обеспеченной программы формирования социального слоя общества, который мог бы стать опорой обороноспособности страны, успеха в создании надежной армии достигнуть нельзя.
В царской России опорой державы был слой правящей элиты - дворян, который возник исключительно на почве государственной службы. И рос он не стихийно, а формировался сознательными усилиями русских монархов.
Первое название военно-служилого сословия, фундамент которого заложил Петр I, получило ныне забытое многими название шляхетства. Служба в полках гвардии и армии была для шляхетства обязательной. Лица, принадлежавшие к этому благородному сословию, начинали служить в 15 лет и обязательно со звания рядового.
Позже название шляхетство заменили словом дворянство.
С 1714 года Петр I запретил производить в офицеры лиц "из дворянских пород, которые не служили солдатами гвардии и не знают с фундамента солдатского дела".
Тех, кто отказывался служить или уклонялся от этого, называли "нетчиками". У них отбиралось имущество, они теряли право на благородство.
С разработкой Табели о рангах по ней стало измеряться и оцениваться положение человека в обществе. Ранг определял место, которое человек мог занять на богослужении в церкви, число слуг, его обслуживавших, вид экипажа.
В 1712 году вступило в действие требование императора, по которому "для знатной породы никому никакого ранга не позволяли, пока они нам и отечеству никаких услуг не покажут и за то характера не получат". (Слово "характер" означало характеристику).
Обратим внимание, в указе нет никаких ссылок на пылкие чувства к отечеству, а упомянуто только служение государственной системе.
Для поступления на военную службу не имели никакого значения ни национальность, ни государственная принадлежность претендента. Важно было, чтобы человек был дворянином (российским или чужеземным - все равно) и принес присягу, нарушение которой нормами дворянской морали не допускалось.
От иностранцев, желавших служить России, присягу принимали устно и письменно.
Например, присяга, которую в 1720 г. принес некий капитан Розенгольд, звучала так: "Я, нижеподписавшийся, обещаю Его Царскому Пресветлому Величеству всея России служить верой и правдой и всем флагманам и прочим повелителям, у которых буду в ведении, быть послушным и по их приказам исполнять. В прочем исполнять мне по Его Царского Величества морскому регламенту прилежно, да поможет мне всемогущий Бог".
Приток иностранцев в русскую армию считался не только желательным, но и необходимым. 18 августа 1721 года Петр I распорядился "военнопленным шведам, ежели кто похочет, в Его Царского Величества как в военную, так и в гражданскую службы или в какие другие разные мастерства за присягою вступать".
10 ноября 1721 год издан указ "Об учреждении присяги на каждый чин". Всякому на каждый чин присягать... по артикулу".
Формирование общественного слоя, который составлял основу державной силы, велось постепенно, но с большой настойчивостью. Присоединение к России Прибалтийских провинций с 1710 года сопровождалось оформлением остзейского дворянства. В 1723 году в состав русского дворянства включили финское рыцарство.
1736 год. Императорским указом срок обязательной службы дворян был ограничен 25 годами. 1762 год. Манифест о вольности дворянства полностью освободил его от государственной службы. Но к этому времени престиж военной службы в дворянской среде был столь высок, что принуждать к ее несению никого уже не приходилось. В дворянстве уже образовались целые военные династии.
Не на базе патриотизма, а на понимании военной чести, заключенной в присяге на верность Российскому государству, выросло немало иностранцев, признанных позже русскими военачальниками.
Генерал от кавалерии Родион Боур из шведской армии перешел на сторону России. В Полтавском сражении командовал правым флангом русских войск.
Генерал-лейтенант Вольмар Антон фон Шлиппенбах. Был взят в плен в Полтавском сражении. Перешел на русскую службу. Произведен Петром I в генеральский чин.
Генерал-фельдмаршал Михаил Барклай-де-Толли. После смерти Кутузова командовал русской армией в ее походе в Европу.
Генерал-фельдмаршал Петр (Людвиг-Адольф-Петр) Витгенштейн. Герой Отечественной войны 1812 года. Главнокомандующий русской армией в Русско-турецкой войне 1828-1829 годов.
Долг чести дворянина русского ли, иностранного ли стоял выше национального патриотизма. И это побуждало правительство расширять слой потенциальных защитников и охранителей государства.
В 1763 году был утвержден "Устав морской во всем, что касается доброму управлению в бытности флота на море". Он определял, что "должен каждый, как вышний, так и нижний во флоте нашем, в службу приходящий, прежде учинить присягу верности как следует: и когда оное учинит, тогда он в службу нашу принят будет".
1783 год ознаменовался распространением прав российского дворянства на шляхетство украинских губерний. В 1784 году те же права предоставлены татарским князьям и мурзам. В последней четверти XVIII века началось формирование донского дворянства.
Можно ли верное военное служение государству, которое мы видим в прошлом, в полной мере назвать патриотизмом? Думаю, что нет. Когда Петр в целях закрепления на службе иностранцев решил увеличить ее продолжительность до пожизненной, рапорты об отставке подали большинство из тех, кому предлагалось остаться. Готовые служить государю в рамках краткосрочных контрактов, в том числе при необходимости в этот период и воевать, и положить живот свой за Россию, иностранцы служить до конца своих дней не хотели.
Выходит, что готовность участвовать в вооруженной защите страны и государства, жертвовать жизнью во имя достижения победы и сохранения национальных культурных ценностей не может быть ни признаком, ни показателем патриотизма.
Солдаты удачи, наемники, иностранные легионеры, иностранные добровольцы - это далеко не полный перечень тех, кто вступает в войну далеко не из-за патриотических побуждений. Иногда вступить на этот путь людей толкают денежные интересы, иногда - идеи.
Новым условиям в жизни нашего общества, и, если на то пошло, все более вторгающемуся в него глобализму, нужны новые подходы в ее внутренней организации, новая этика.
Расширение сферы государственных интересов России, рост ее обязательств перед мировым сообществом в борьбе с терроризмом, усложнение задач при проведении миротворческих операций выдвигают на первое место в сознании и чувствах не патриотическую, а державную составляющую.
Чтобы стало понятнее, о чем идет речь, снова обратимся к истокам нашего языка.
Слово "держава" в понимании русского человека весьма многозначно. Держава - это крепость, сила, прочность, твердая связь, надежность в скреплении отдельных частей целого, это владычество, могущество, государство и, наконец, народ и правительство страны.
В Южной Осетии и Абхазии, разграничивая конфликтующие стороны, щитом встали российские миротворцы в военной форме. Строить их понимание выполняемых задач и их значимости на основе патриотизма не очень корректно. Иное дело, если включить сюда понятие державности, объясняющее, сколь важное значение имеет для России задача поддержания мира на рубежах нашего государства.
Международный авторитет России во многом сегодня зависит от умело проводимой внешней политики, от позиции, занимаемой нашей страной в конфликтах и спорах, которые находятся в поле зрения Организации Объединенных Наций. Следовательно, внешнеполитическая деятельность - один из приоритетов державности. И если того требуют государственные интересы, военный человек обязан выполнить воинский долг, даже если он не связан с непосредственной защитой Родины, а только с ее государственными интересами.
Никакой патриотизм не подвигнет российского солдата встать на защиту интересов суверенного Узбекистана или Казахстана. Только чувство державности, в котором заключено понимание государственных интересов России в соблюдении договоров о коллективной безопасности, может в современных условиях стать побудительной силой для действий.
Если того требуют государственные интересы, военный человек обязан выполнить воинский долг, хотя внешне он не связан с непосредственной защитой Родины, а только с ее государственными интересами.
Создать в России общественный слой, для которого защита Отечества стала бы смыслом жизни, можно лишь отбросив догматы ушедшей в прошлое идеологической пропаганды. Давно пора перестать рассматривать народ как единое монолитное целое.
Народ, население - это социальный конгломерат национальных культур, языков, наречий, политических пристрастий и мнений.
В стране с многонациональным населением да еще с широко распахнутыми, как в России, пространствами обитания единого общенародного патриотизма не было, нет и не может быть по определению.
Патриотизм в такой стране может носить характер национально-языковой, городской, региональный - кубанский, донской, дальневосточный, сибирский. Даже патриотизм собственно русских заметно разграничен рамками ареала их проживания. Существуют серьезные различия в том, как воспринимают жизнь страны и протекающие в ней процессы жители Центральной России, Урала, Восточной Сибири, Дальнего Востока.
Эти различия легко обнаружить хотя бы по такой фразе: "Я не русский, я - сибиряк". Или: "Мы не русские, мы - казаки". Приходилось слышать такое?
Говорить о существовании общероссийского патриотизма, не принимая во внимание национальной составляющей нашего общества, - значит допускать ошибку в оценке реального состояния и перспектив этого социального явления.
"Еду в Россию", - может сказать житель Забайкалья, как и гражданин Узбекистана, для которого эта страна - ближнее зарубежье.
Если хоть как-то можно объяснить патриотизмом желание защищать Отечество, то уж никак не объяснишь им, почему молодежи, повинуясь душевному призыву, следует ревностно служить во Внутренних войсках, в полках милиции, выполнять полицейские и жандармские функции. Понятие державности вполне может стать для этого основанием.
Объективно сегодня страной правят представители новой номенклатуры - чиновники и политики, выдвигаемые на руководящие должности и даже на выборные посты органами президентской администрации. Никакими законами не определена их обязанность военного служения обществу ни до назначения на государственные должности, ни во время их исполнения.
Богатство и благоустроенность в высшей степени их проявления в условиях глобализации никогда не будут гарантией ни высокой патриотичности ни державности представителей элиты общества. Большой личный капитал обладает особой интернациональной, а точнее космополитической силой.
Осмелюсь утверждать, что именно по этой причине в нынешней России патриотизма и державности как ценностей, определяющих мировоззрение, у класса, обладающего собственностью на национальные богатства, как такового, не существует. Говорить всерьез о каком-либо уверенном и осознанном влиянии обеспеченных слоев общества на формирование государственной и особенно оборонной политики, а уж тем более на создание в народе патриотической идеологии было бы просто смешно.
Слой олигархов, как его называют, никакими интересами, кроме финансовых, с Россией и ее народом не связан. Деньги, которыми эти люди распоряжаются, - вненациональны. С ними можно жить в любом государстве мира. Это дворян приковывали к России их поместья. Миллиардные состояния освободили российских олигархов от необходимости думать, а уже тем более принимать личное участие в защите государства от внешних вооруженных угроз.
Не выполняет функций катализатора патриотических процессов и слой так называемых новых русских - класс среднего и малого бизнеса.
"Очень важно доходчиво и убедительно объяснять молодежи, почему она должна находиться в первых рядах защитников страны". Так советует доктор педагогических наук, считающий себя знатоком "проблем военно-патриотического воспитания".
Спорить с доктором мне не позволяет отсутствие ученых степеней. Но вот задать вопрос ему имеет право и неуч. А вопрос такой: станет ли молодой человек патриотом, если ему доходчиво объяснять, что защита страны - его долг? И что делать, если молодой человек окажется непонятливым и спросит, почему он должен сделаться охранником "пира жизни", которым наслаждаются и правят другие?
Не может стать опорой державности и так называемый рабочий класс, который сегодня основательно люмпенизирован. Ожидать от него патриотического, а уж тем более державного рвения в защите Отечества в случае военной опасности не приходится. Если сейчас, в период усиленного "военно-патриотического" воспитания молодежи правоохранительным и военным органам приходится проводить операции типа "Явка с повинной" или "Беглец" для возвращения в строй отказавшуюся служить молодежь, то при объявлении массовой мобилизации организаторам и вдохновителям будущих побед как раз и потребуется энциклопедия со словами "Заградотряды", "Особые отделы", "Расстрелы перед строем".
Чтобы этот чудовищный сценарий военной беспомощности государства не приобрел реальные черты, уже сейчас лидерам страны следовало бы начать не "военно-патриотическое" воспитание населения, а продуманное и последовательное создание и укрепление мощного социального слоя державной силы.
В качестве основы формирования такого слоя следовало бы рассматривать офицерский корпус запаса, который выброшен на обочину жизни. Это, например, создание Национальной гвардии как вооруженного резерва первой очереди.
Военной опорой державности могли бы стать резервные полки Национальной гвардии, создаваемые в крупных региональных центрах страны. И должны они существовать не в условиях советской секретности, когда мобилизационные планы хранились в тайне не только от общественности, но и от тех, кто был приписан к чисто бумажным должностям и подразделениям.
Полки Национальной гвардии должны иметь официальный статус, носить названия городов, в которых они сформированы: Ярославских, Нижегородских, Тверских. Необходимо, чтобы их командиров и рядовых хорошо знали и администрация регионов, и сограждане.
Офицеры запаса, состоящие в Национальной гвардии, после выхода в отставку по возрасту должны получать надбавку к пенсии за службу в резерве. Это могло бы стать частью программы, способной заменить надуманные проекты "военно-патриотического воспитания".
http://nvo.ng.ru/concepts/2006-11-24/1_orientiry.html
ПОПРОБУЕМ РАЗОБРАТЬСЯ, ПОЧЕМУ...
Российская армия, объявив себя наследницей и продолжательницей боевой славы и традиций Советской армии, не оставляет попыток сохранять пропагандистские установки недавнего прошлого без их переоценки и переосмысления. Одна из таких установок утверждает, что именно могучая сила патриотизма, который был вызван к жизни идеологической работой Коммунистической партии, стал основой разгрома нацистской Германии и ее сателлитов.
Так, если верить энциклопедии "Великая Отечественная война. 1941-1945", советский патриотизм явился одним из важнейших источников победы СССР над фашизмом. Он определялся беззаветной любовью советского народа к Отечеству, преданностью социалистическому строю, Коммунистической партии, дружбой народов СССР.
Можно ли сегодня, обладая обширными знаниями о прошлом и располагая возможностью анализировать действительность без влияния идеологических догм, признать эту формулу действительной? Нет, нельзя. Хотя бы потому, что новая социальная общность людей - советский народ - на проверке, которую социалистическому строю провела история, оказалась утопической фантазией. Народы союзных республик, воспользовавшись первой возможностью, разбежались по национальным квартирам, забыв о своем якобы утвердившемся в их жизни наднациональном единстве.
Все это лишний раз подтвердило, что устойчивые общественные структуры возникают только на основе национального самосознания и самоутверждения. Однако именно этого старательно не замечали советские философы и социологи, а если и замечали, никогда громко о своем несогласии с теорией не заявляли. Зато они много говорили о патриотическом единстве народов СССР, хотя глубоких социологических исследований, которые могли подтвердить этот факт, в стране не проводилось. Большинство так называемых научных утверждений о советском патриотизме в годы войны основывалось на некритической оценке единичных фактов. Например, в доказательство народного единства и военного патриотизма при любой возможности приводилась статистика представительства разных национальностей в составе корпуса кавалеров Золотой Звезды.
"Среди Героев Советского Союза - читаем в энциклопедии "Великая Отечественная война. 1941-1945" - представители большинства наций и народностей СССР, в том числе русских 8160 человек, украинцев 2069, белорусов 309, татар 161..." и т. д.
Но такие цифры трудно назвать кирпичиками в научном фундаменте теории о советском патриотизме, поскольку другие явления, не подпадавшие под заранее заданный тезис, маскировались, более того, от общественности строго засекречивались.
Вот, в частности, документ, с содержанием которого даже весьма доверенным пропагандистам патриотических идей при советской власти никто не позволял знакомиться.
"Октябрь 1941 г.
Совершенно секретно.
Народному комиссару
Внутренних дел СССР
генеральному комиссару
государственной безопасности товарищу Берия.
СПРАВКА
С началом войны по 10 октября с.г. Особыми отделами НКВД и заградительными отрядами войск НКВД по охране тыла задержано 675 364 военнослужащих, отставших от своих частей и бежавших с фронта.
Из них оперативными заслонами Особых отделов задержано 249 969 человек и заградительными отрядами войск НКВД по охране тыла - 407 395 военнослужащих...
В числе арестованных Особыми отделами:
шпионов 1505
диверсантов 308
изменников 2621
трусов и паникеров 8772
дезертиров 3978
распространителей провокационных слухов 3978
самострельщиков 1671
других 4371
Всего: 25 878".
Далее в справке приводится статистика по фронтам и Резервной армии, включающая такие пункты: арестовано, расстреляно, расстреляно перед строем. Общие цифры таковы: расстреляно 10 201 человек, расстреляно перед строем - 3321 человек.
Следовательно, за первые 119 дней войны каждый день сотрудники НКВД задерживали около 6000 военнослужащих, отставших от своих частей и бежавших с фронта. И расстреливалось по 86 человек.
Вот выдержка из спецсообщения наркома внутренних дел Берии Верховному главнокомандующему Сталину, датированного 14 июля 1943 года:
"5 июля с.г. НКВД Туркменской ССР в Хаджамбасском районе Чардожоуской области ликвидирована вооруженная группа дезертиров. Задержанный главарь группы оказался Джумаевым Аланом, 1902 года рождения, уроженцем аул-совета Бешир Хаджамбасского района, депутатом Верховного Совета СССР, дезертировавшим из Красной Армии в апреле месяце 1943 года. С санкции Верховного Совета Туркменской ССР Джумаев задержан. НКВД просит санкционировать арест Джумаева".
Были ли сам Джумаев и члены его банды, дезертировавшие из Красной Армии, трусами? Сомневаюсь. Депутат Верховного Совета СССР в возрасте сорока одного года да еще на третьем году войны прекрасно понимал, что его ждет в случае задержания. Тем не менее он предпочел стать бандитом, нежели защитником советской Родины.
Приводя эти факты, я вынужден обращать внимание на то, что не вписывается в теории патриотизма ради того, чтобы предупредить тех, кто ищет возможности создания боеспособной армии на пути военно-патриотического воспитания, об ошибочности их взглядов.
Узость и однобокость в исследованиях патриотизма, как фактора победы, просто пугает. Когда в энциклопедии "Великая Отечественная война" видишь статью "Патриотизм", но не находишь статей "Дезертирство", "Особые совещания", "Особые отделы НКВД", "Заградительные отряды войск НКВД", "Расстрелы", "Расстрелы перед строем", "Трусость", "Паникерство", "Самострелы", то приходишь к выводу, что это далеко не энциклопедия правды, предназначенная для воспитания ясного понимания проблем прошлого, чтобы на основе их преодоления строить армию нового времени. И уж чего-чего, а объективной роли чувства патриотизма в войне энциклопедия не выявляет.
ЧУВСТВО ДЕРЖАВНОСТИ
В такой же мере далеки от понимания современных проблем все нынешние программы патриотического воспитания, поскольку желание служить определенному государственному строю, а уж тем более защищать его с риском для жизни возникает не на основе разъяснения гражданину его прав и обязанностей, а на реальном понимании того, насколько эти декларированные права обеспечены и наполнены материальным содержанием и что обязанности не навязаны сверху.
С помощью понятия о патриотизме невозможно объяснить и другие моменты нашей многотрудной истории. Вспомним Гражданскую войну в России. С обеих сторон друг против друга сражались патриоты. Я не могу отказать в этом звании ни одной из сторон. Ни своему родному дяде русскому асу, капитану авиации Василию Ивановичу Янченко, который одним из немногих белых офицеров был представлен к ордену святого Николая Чудотворца, ни своему отцу, красному командиру, прошедшему боевой путь от Иркутска до Приморья. Не сомневаюсь и в том, что белый генерал Антон Иванович Деникин был ничуть ни меньшим патриотом, чем Борис Михайлович Шапошников, который окончил академию Генерального штаба в 1910 году и служил в Красной армии. Если это так, то попробуйте объяснить, почему люди, любившие одну и ту же страну, рожденные на одной и той же земле, сражались друг против друга? Воевали сторонники векового монархического строя с теми соотечественниками, которые стремились утвердить в стране новую государственность.
Если патриотизм позволяет братьям сражаться друг с другом, грош цена этому чувству.
Другое дело - чувство державности, составной частью которого является приверженность не столько к родине, сколько к определенному государственному, державному строю.
Примем такое объяснение, и многое встанет на свои места, не затрагивая чувств патриотов и патриотизма.
Если мы хотим навсегда примирить потомков тех, кто сражался на белой стороне, с теми, кто был на стороне красной, и осознанно строить военную идеологию новой России, мы должны принять понятие о чувстве державности, о державном сознании, поскольку они объясняют все.
Чувство державности зависит от ясного понимания человеком того факта, что его жизненные перспективы тесно связаны не с местом его рождения, а с местом комфортного проживания и зависят от общественного и государственного строя, в котором это благосостояние возникло.
Это чувство возникает на основе трезвой оценки человеком уровня своего благосостояния, внутренней свободы, социальных и духовных ценностей, которые он исповедует, и потому его не воспитаешь методами, которые часто предлагает педагогика.
Человек вне зависимости от своей национальности, языка, культуры начинает ощущать себя защитником той земли, где ему хорошо жить, где у него есть дом, работа, деньги, гражданские права, возможность на достойном уровне содержать семью, растить детей, вера в обеспеченную старость. Именно такую землю, где он своим трудом приобрел жизненные блага, человек будет защищать, не жалея сил и самой жизни.
Без продуманной и материально обеспеченной программы формирования социального слоя общества, который мог бы стать опорой обороноспособности страны, успеха в создании надежной армии достигнуть нельзя.
ОБРАТИМСЯ К ИСТОРИИ
В царской России опорой державы был слой правящей элиты - дворян, который возник исключительно на почве государственной службы. И рос он не стихийно, а формировался сознательными усилиями русских монархов.
Первое название военно-служилого сословия, фундамент которого заложил Петр I, получило ныне забытое многими название шляхетства. Служба в полках гвардии и армии была для шляхетства обязательной. Лица, принадлежавшие к этому благородному сословию, начинали служить в 15 лет и обязательно со звания рядового.
Позже название шляхетство заменили словом дворянство.
С 1714 года Петр I запретил производить в офицеры лиц "из дворянских пород, которые не служили солдатами гвардии и не знают с фундамента солдатского дела".
Тех, кто отказывался служить или уклонялся от этого, называли "нетчиками". У них отбиралось имущество, они теряли право на благородство.
С разработкой Табели о рангах по ней стало измеряться и оцениваться положение человека в обществе. Ранг определял место, которое человек мог занять на богослужении в церкви, число слуг, его обслуживавших, вид экипажа.
В 1712 году вступило в действие требование императора, по которому "для знатной породы никому никакого ранга не позволяли, пока они нам и отечеству никаких услуг не покажут и за то характера не получат". (Слово "характер" означало характеристику).
Обратим внимание, в указе нет никаких ссылок на пылкие чувства к отечеству, а упомянуто только служение государственной системе.
Для поступления на военную службу не имели никакого значения ни национальность, ни государственная принадлежность претендента. Важно было, чтобы человек был дворянином (российским или чужеземным - все равно) и принес присягу, нарушение которой нормами дворянской морали не допускалось.
От иностранцев, желавших служить России, присягу принимали устно и письменно.
Например, присяга, которую в 1720 г. принес некий капитан Розенгольд, звучала так: "Я, нижеподписавшийся, обещаю Его Царскому Пресветлому Величеству всея России служить верой и правдой и всем флагманам и прочим повелителям, у которых буду в ведении, быть послушным и по их приказам исполнять. В прочем исполнять мне по Его Царского Величества морскому регламенту прилежно, да поможет мне всемогущий Бог".
Приток иностранцев в русскую армию считался не только желательным, но и необходимым. 18 августа 1721 года Петр I распорядился "военнопленным шведам, ежели кто похочет, в Его Царского Величества как в военную, так и в гражданскую службы или в какие другие разные мастерства за присягою вступать".
10 ноября 1721 год издан указ "Об учреждении присяги на каждый чин". Всякому на каждый чин присягать... по артикулу".
Формирование общественного слоя, который составлял основу державной силы, велось постепенно, но с большой настойчивостью. Присоединение к России Прибалтийских провинций с 1710 года сопровождалось оформлением остзейского дворянства. В 1723 году в состав русского дворянства включили финское рыцарство.
1736 год. Императорским указом срок обязательной службы дворян был ограничен 25 годами. 1762 год. Манифест о вольности дворянства полностью освободил его от государственной службы. Но к этому времени престиж военной службы в дворянской среде был столь высок, что принуждать к ее несению никого уже не приходилось. В дворянстве уже образовались целые военные династии.
Не на базе патриотизма, а на понимании военной чести, заключенной в присяге на верность Российскому государству, выросло немало иностранцев, признанных позже русскими военачальниками.
Генерал от кавалерии Родион Боур из шведской армии перешел на сторону России. В Полтавском сражении командовал правым флангом русских войск.
Генерал-лейтенант Вольмар Антон фон Шлиппенбах. Был взят в плен в Полтавском сражении. Перешел на русскую службу. Произведен Петром I в генеральский чин.
Генерал-фельдмаршал Михаил Барклай-де-Толли. После смерти Кутузова командовал русской армией в ее походе в Европу.
Генерал-фельдмаршал Петр (Людвиг-Адольф-Петр) Витгенштейн. Герой Отечественной войны 1812 года. Главнокомандующий русской армией в Русско-турецкой войне 1828-1829 годов.
Долг чести дворянина русского ли, иностранного ли стоял выше национального патриотизма. И это побуждало правительство расширять слой потенциальных защитников и охранителей государства.
В 1763 году был утвержден "Устав морской во всем, что касается доброму управлению в бытности флота на море". Он определял, что "должен каждый, как вышний, так и нижний во флоте нашем, в службу приходящий, прежде учинить присягу верности как следует: и когда оное учинит, тогда он в службу нашу принят будет".
1783 год ознаменовался распространением прав российского дворянства на шляхетство украинских губерний. В 1784 году те же права предоставлены татарским князьям и мурзам. В последней четверти XVIII века началось формирование донского дворянства.
НОВЫЕ ПОДХОДЫ
Можно ли верное военное служение государству, которое мы видим в прошлом, в полной мере назвать патриотизмом? Думаю, что нет. Когда Петр в целях закрепления на службе иностранцев решил увеличить ее продолжительность до пожизненной, рапорты об отставке подали большинство из тех, кому предлагалось остаться. Готовые служить государю в рамках краткосрочных контрактов, в том числе при необходимости в этот период и воевать, и положить живот свой за Россию, иностранцы служить до конца своих дней не хотели.
Выходит, что готовность участвовать в вооруженной защите страны и государства, жертвовать жизнью во имя достижения победы и сохранения национальных культурных ценностей не может быть ни признаком, ни показателем патриотизма.
Солдаты удачи, наемники, иностранные легионеры, иностранные добровольцы - это далеко не полный перечень тех, кто вступает в войну далеко не из-за патриотических побуждений. Иногда вступить на этот путь людей толкают денежные интересы, иногда - идеи.
Новым условиям в жизни нашего общества, и, если на то пошло, все более вторгающемуся в него глобализму, нужны новые подходы в ее внутренней организации, новая этика.
Расширение сферы государственных интересов России, рост ее обязательств перед мировым сообществом в борьбе с терроризмом, усложнение задач при проведении миротворческих операций выдвигают на первое место в сознании и чувствах не патриотическую, а державную составляющую.
Чтобы стало понятнее, о чем идет речь, снова обратимся к истокам нашего языка.
Слово "держава" в понимании русского человека весьма многозначно. Держава - это крепость, сила, прочность, твердая связь, надежность в скреплении отдельных частей целого, это владычество, могущество, государство и, наконец, народ и правительство страны.
В Южной Осетии и Абхазии, разграничивая конфликтующие стороны, щитом встали российские миротворцы в военной форме. Строить их понимание выполняемых задач и их значимости на основе патриотизма не очень корректно. Иное дело, если включить сюда понятие державности, объясняющее, сколь важное значение имеет для России задача поддержания мира на рубежах нашего государства.
Международный авторитет России во многом сегодня зависит от умело проводимой внешней политики, от позиции, занимаемой нашей страной в конфликтах и спорах, которые находятся в поле зрения Организации Объединенных Наций. Следовательно, внешнеполитическая деятельность - один из приоритетов державности. И если того требуют государственные интересы, военный человек обязан выполнить воинский долг, даже если он не связан с непосредственной защитой Родины, а только с ее государственными интересами.
Никакой патриотизм не подвигнет российского солдата встать на защиту интересов суверенного Узбекистана или Казахстана. Только чувство державности, в котором заключено понимание государственных интересов России в соблюдении договоров о коллективной безопасности, может в современных условиях стать побудительной силой для действий.
Если того требуют государственные интересы, военный человек обязан выполнить воинский долг, хотя внешне он не связан с непосредственной защитой Родины, а только с ее государственными интересами.
Создать в России общественный слой, для которого защита Отечества стала бы смыслом жизни, можно лишь отбросив догматы ушедшей в прошлое идеологической пропаганды. Давно пора перестать рассматривать народ как единое монолитное целое.
Народ, население - это социальный конгломерат национальных культур, языков, наречий, политических пристрастий и мнений.
В стране с многонациональным населением да еще с широко распахнутыми, как в России, пространствами обитания единого общенародного патриотизма не было, нет и не может быть по определению.
Патриотизм в такой стране может носить характер национально-языковой, городской, региональный - кубанский, донской, дальневосточный, сибирский. Даже патриотизм собственно русских заметно разграничен рамками ареала их проживания. Существуют серьезные различия в том, как воспринимают жизнь страны и протекающие в ней процессы жители Центральной России, Урала, Восточной Сибири, Дальнего Востока.
Эти различия легко обнаружить хотя бы по такой фразе: "Я не русский, я - сибиряк". Или: "Мы не русские, мы - казаки". Приходилось слышать такое?
Говорить о существовании общероссийского патриотизма, не принимая во внимание национальной составляющей нашего общества, - значит допускать ошибку в оценке реального состояния и перспектив этого социального явления.
"Еду в Россию", - может сказать житель Забайкалья, как и гражданин Узбекистана, для которого эта страна - ближнее зарубежье.
Если хоть как-то можно объяснить патриотизмом желание защищать Отечество, то уж никак не объяснишь им, почему молодежи, повинуясь душевному призыву, следует ревностно служить во Внутренних войсках, в полках милиции, выполнять полицейские и жандармские функции. Понятие державности вполне может стать для этого основанием.
Объективно сегодня страной правят представители новой номенклатуры - чиновники и политики, выдвигаемые на руководящие должности и даже на выборные посты органами президентской администрации. Никакими законами не определена их обязанность военного служения обществу ни до назначения на государственные должности, ни во время их исполнения.
Богатство и благоустроенность в высшей степени их проявления в условиях глобализации никогда не будут гарантией ни высокой патриотичности ни державности представителей элиты общества. Большой личный капитал обладает особой интернациональной, а точнее космополитической силой.
Осмелюсь утверждать, что именно по этой причине в нынешней России патриотизма и державности как ценностей, определяющих мировоззрение, у класса, обладающего собственностью на национальные богатства, как такового, не существует. Говорить всерьез о каком-либо уверенном и осознанном влиянии обеспеченных слоев общества на формирование государственной и особенно оборонной политики, а уж тем более на создание в народе патриотической идеологии было бы просто смешно.
Слой олигархов, как его называют, никакими интересами, кроме финансовых, с Россией и ее народом не связан. Деньги, которыми эти люди распоряжаются, - вненациональны. С ними можно жить в любом государстве мира. Это дворян приковывали к России их поместья. Миллиардные состояния освободили российских олигархов от необходимости думать, а уже тем более принимать личное участие в защите государства от внешних вооруженных угроз.
Не выполняет функций катализатора патриотических процессов и слой так называемых новых русских - класс среднего и малого бизнеса.
"Очень важно доходчиво и убедительно объяснять молодежи, почему она должна находиться в первых рядах защитников страны". Так советует доктор педагогических наук, считающий себя знатоком "проблем военно-патриотического воспитания".
Спорить с доктором мне не позволяет отсутствие ученых степеней. Но вот задать вопрос ему имеет право и неуч. А вопрос такой: станет ли молодой человек патриотом, если ему доходчиво объяснять, что защита страны - его долг? И что делать, если молодой человек окажется непонятливым и спросит, почему он должен сделаться охранником "пира жизни", которым наслаждаются и правят другие?
Не может стать опорой державности и так называемый рабочий класс, который сегодня основательно люмпенизирован. Ожидать от него патриотического, а уж тем более державного рвения в защите Отечества в случае военной опасности не приходится. Если сейчас, в период усиленного "военно-патриотического" воспитания молодежи правоохранительным и военным органам приходится проводить операции типа "Явка с повинной" или "Беглец" для возвращения в строй отказавшуюся служить молодежь, то при объявлении массовой мобилизации организаторам и вдохновителям будущих побед как раз и потребуется энциклопедия со словами "Заградотряды", "Особые отделы", "Расстрелы перед строем".
Чтобы этот чудовищный сценарий военной беспомощности государства не приобрел реальные черты, уже сейчас лидерам страны следовало бы начать не "военно-патриотическое" воспитание населения, а продуманное и последовательное создание и укрепление мощного социального слоя державной силы.
В качестве основы формирования такого слоя следовало бы рассматривать офицерский корпус запаса, который выброшен на обочину жизни. Это, например, создание Национальной гвардии как вооруженного резерва первой очереди.
Военной опорой державности могли бы стать резервные полки Национальной гвардии, создаваемые в крупных региональных центрах страны. И должны они существовать не в условиях советской секретности, когда мобилизационные планы хранились в тайне не только от общественности, но и от тех, кто был приписан к чисто бумажным должностям и подразделениям.
Полки Национальной гвардии должны иметь официальный статус, носить названия городов, в которых они сформированы: Ярославских, Нижегородских, Тверских. Необходимо, чтобы их командиров и рядовых хорошо знали и администрация регионов, и сограждане.
Офицеры запаса, состоящие в Национальной гвардии, после выхода в отставку по возрасту должны получать надбавку к пенсии за службу в резерве. Это могло бы стать частью программы, способной заменить надуманные проекты "военно-патриотического воспитания".
http://nvo.ng.ru/concepts/2006-11-24/1_orientiry.html
