itemscope itemtype="http://schema.org/Article">

Радости и скорби регента: путь из детства во взрослую жизнь

Новости Москвы 
0
102
Время на чтение 6 минут
Первый раз я попала на клирос в 11 лет. Кафедральный собор стоял во дворе нашего дома, Владыка набирал себе детский хор. Моя подружка уже записалась и уговорила пойти послушать и меня. Крещеной я была, в храм собиралась ходить, когда состарюсь. В хор меня зачислили без прослушивания. А зря. Несмотря на маму-пианистку с абсолютным слухом и почти 7-летнее обучение в музыкальной школе, пела я отвратительно. Играть - пожалуйста, сольфеджио - без проблем, только не просите меня что-то спеть или записать со слуха. Мама всегда говорила, что мне было скучно петь мелодию как нужно, я исполняла 2 такта, а дальше шел сплошной "джаз", ни ноты по теме. Музыкальной памятью я тоже не отличалась.

Начались мои страдания в церковном хоре. Вернее, петь-то мне там очень понравилось, тем более что нам сшили одинаковые темные платья с белыми кружевными подъюбниками и воротниками, только попасть в ноты и тем более держать партию я не могла. Меня терпели. Я старалась. Через пару месяцев непрерывных спевок и, главное, служб я постепенно начала себя слышать (потом, уже в Москве, слышала про детские церковные хоры, которые на службах никогда не пели, а только репетировали - какая дикость!). Уши открывались, слух прорезывался, голос распевался. Я начала брать почти две октавы и держать любую партию. В музыкальной школе учительница по сольфеджио была уверена, что я как-то списываю, когда я стала получать пятерки по диктантам.

Любовь к клиросу крепла с каждым днем. Репертуар у нас был разный - и обиход, и авторское. В хор брали и мальчиков (правда желающих было мало), но исключительно с высокими голосами, так что состав по голосам у нас был вполне однородный, в пределах 20 человек. Занималась с нами регент взрослого кафедрального архиерейского хора примерно полгода. А потом что-то случилось, и она отказалась. Наверное мы ей просто надоели, с нами нужно было возиться, нянчиться, ну и нести ответственность - все-таки дети, с взрослой капеллой из бывших консерваторцев таких проблем не было. Нас передали другой тетеньке из местного музыкального училища. Еще пару месяцев служб и спевок. Но тетеньке было как-то не до нас. Что-то мы пели, но память и нотные тетради того времени показывают только первые два такта кондака на Успение Богородицы "В молитвах Неусыпающую", кажется, киевского распева. Дальше мы так и не продвинулись. Скоро тетенька вышла замуж и уехала из города.

И вот появился третий, самый долговечный регент. Она была выпускницей Новосибирской консерватории по классу фортепиано, играла действительно классно. Опыта регентования у нее было немного, а церковной жизни и того меньше. К этому моменту половина нашего хора разбежалась - дети быстро меняют увлечения. Осталось нас человек десять и эта тетенька-пианистка. Все старались, занимались подолгу, учили много нового, она делала очень хорошие переложения довольно сложных вещей для нашего детского состава, а сама буквально на глазах воцерковлялась ускоренными темпами.

Если поначалу мы потешались над ее начесом и безумно подведенными глазами, то скоро она перестала снимать платок даже на улице. И все бы хорошо, но у певчих повально начался переходный возраст! Нам всем было меньше 15 лет (мне - 12 с половиной) и мы постоянно искали самоутверждения. Помню, я обвиняла во всех смертных грехах нашу бедную регентшу - и тон она дает тихо, и на службе соображает медленно, и "Ис пола эти деспота" поет не слишком торжественно. Сейчас я понимаю, как многому она меня научила. Я, моя младшая сестра (к тому времени уже тоже певшая с нами) и она постоянно пели что-то трио перед открытым алтарем с архиереем внутри, из-за чего у меня напрочь отсутствует мандраж даже на самых ответственных службах, мы освоили огромное количество певческого материала, исколесили всю епархию. Но я бодалась, брыкалась и спорила. Мне казалось, что я бы сделала лучше. Стыдно. Увы.

И вот, в один прекрасный день выясняется, что наша регент ушла в монастырь, оставив нам записочку, где сообщала, что, мол, все, рулите сами. Мы были в шоке. Мы были уверены, что это конец всему. В нашей епархии в начале 90-х годов умеющих и желающих регентовать (совершенно во славу Божию) просто не было. Однако Владыка не растерялся и, повстречав меня на одной из лестниц, сказал, что ты, Оля, и будешь теперь регентом. Мне было 14 лет.

А вечером мы служили с Владыкой всенощную под Неделю всех святых. Это была одна из наших первых вечерних служб, до этого мы как правило пели исключительно литургии, пусть и архиерейские. С уставом тогда у меня было плохо. То есть я конечно представляла, что "Свете тихий" поется раньше "Ныне отпущаеши", но определить количество стихир и найти нужный богородичен не могла. До сих пор помню, как в том храме нам помогал какой-то местный чтец - толстый такой дядька - открывал книгу на нужном месте и тыкал пальцем в полагающийся кусок службы. Владыкины иподьяконы хихикали, точно помню.

Хор у меня остался маленький - человек 7-8, но часто могли петь и втроем. Владыка среди недели часто служил самые ранние 7-часовые литургии обычным иерейским чином, на них мы даже вдвоем с сестрой пели несчетное количество раз. Владыка нас любил. Хоть денег нам и не платили, нам это было и не нужно. Я не вылезала с клироса. Спевки были каждый день - сводные, по партиям, индивидуальные. Я переписывала ноты от руки в огромных количествах - партитуры и отдельные голоса. Делала переложения для нашего состава, гармонизировала одноголосие, снимала песнопения с кассет, переводила топоры в круглую ноту, изучала пособия по дирижированию и расстановке голосов в хоре (хотя никаких басов у нас и в помине не было, это было страшно необходимо).

Мы самостоятельно учили гласы. С сестрой сидели дома, брали подряд любые книги, стихи и пели тексты на выбранную мелодию, с разметкой и без, менялись голосами, разучивали подобны. Мама не сильно возражала и даже подпевала нам. Вообще с мамой тогда отношения несколько обострились. В основном из-за того, что в школе успеваемость резко поползла вниз. Посещала уроки я через пень-колоду, в четвертях появились четверки. Помню, в школе какой-то мальчишка меня спросил, правда ли я пою в церкви? Я на секунду задумалась, но отрицать не стала, хотя и ожидала всяческих "гонений" и издевательств.

Однако ничего подобного не случилось. Ко мне по-прежнему относились довольно ровно, наверно потому что я, как и раньше, спокойно давала списывать. Только учителя как-то косились на мою черную юбку до пят. Впрочем, на фоне декольтированных блузок моих одноклассниц черный тяжелый шелк юбки выглядел вполне приемлемо. К тому же я почему-то не пускала маму к себе на клирос, ругала ее, что она фальшивит, ну и вообще всячески проявляла бессовестную "самостоятельность". Мама обижалась. И правильно делала.

Примерно в это время отлились мне все слезы бывшей регентши-монахини! Я была не самой старшей девочкой в хоре - авторитет появился не сразу; бывало, над нами потешались архиерейские пономари - правда довольно скоро мы крепко сдружились. Собственная младшая сестра могла просто из вредности отказаться в самый последний момент петь что-то, что все учили несколько недель. А скоро в епархии появилась супружеская чета из Казанской консерватории, заявившая, что теперь они "не дадут пропасть нашему клиросу". Набрали себе хор, стали репетировать, ставить там голоса и активно участвовать в службах. А заодно и выживать с клироса нас. Чего только мне не говорили два взрослых, солидных человека! Проводились целые беседы (они вдвоем и я, 15-летняя девчонка), что нам нужно срочно исчезнуть, так как наш непрофессионализм режет им уши, а не обработанные голоса "не слушаются в храме". Сами они были дирижеры-хоровики, возможно хорошие, но никак не регенты. А разницу между этими двумя профессиями я и в 15 лет прекрасно понимала. Ну не могла я на полном серьезе "мычать в купол" 6 гласом и вместо молитвы думать об "опоре на диафрагму и разведении ребер". С воскресных служб нас передвинули на будничные. Владыка почему-то не вмешивался в конфликт, наверно не хотел терять профессионалов, хотя и утешал меня как мог. Мы продолжали петь, заниматься, разучивать что-то новое. Для всех нас это было действительно важно. Мы делали все, что могли, а в воскресение или в среду - было не так уж и важно.

Вот тогда-то и пришлось мне засесть за устав. Поначалу с нами на клиросе стоял чтец, который понимал, чем минея отличается от октоиха, и вовремя подсовывал нужную книгу, возглашал гласы, читал псалмы со седальнами. Но однажды, придя на клирос, мы никого там не обнаружили, мы были совершенно одни. Немного уже поняв что к чему, я конечно могла подобрать книги и посчитать нужную кафизму, но как это все соединять в одно целое, где брать эксопостиларий и нужные стихи к стихирам?! Слава Богу, что служил в тот вечер самый терпеливый батюшка на свете. Он смиренно претерпевал огромные дыры в службе, слушал истеричное шуршание страниц двух-трех книг подряд, чтение первого попавшегося богородична и подсказывал из алтаря, что пора петь катавасию.

В нашей епархии в то время не было книжек-костылей вроде богослужебных указаний на каждый год, не было напечатанных последований перед каким-то праздником, необходимо было самим составлять службы. Придешь минут на 40 раньше и копаешься в книгах, выписываешь схему, размечаешь стихиры. Отлично вправляло мозги! Пришлось прочитать все имеющие на тот момент пособия по изучению устава, правда все они были ужасны, не имели никакого отношения к реальному ходу службы и вообще давно устарели. Но постепенно все запомнилось. Мы спокойно проводили любые, самые запутанные службы. Казанские супруги к тому времени организовали регентскую школу. Подготовку регентов поставили на конвейер. Батюшки застонали от постоянных гамм и "улюлюканий на правильном дыхании", раздававшихся даже во время служб из отданных под школу классов. У архиерейских иподиаконов появился новый объект для шуток. Так что школа чахла, пели они плохо, натужно, народ плевался. Кажется, несколько выпусков все же состоялось, но супруги-руководители в конце концов все бросили и уехали, кажется, в Астрахань, а может и обратно к себе в Казань.

Пришло и мое время уезжать учиться. В 17 лет я перестала петь в архиерейском детском хоре. Мы все стали взрослыми, но, насколько я знаю, никто из наших певчих так и не оставил клиросного послушания. Девчонки разбрелись по разным церквям города, кто-то стал матушкой и организовывал свой хор в сельском приходе, кто-то поступил в музыкальное училище и стал заниматься музыкой профессионально. Сейчас, когда я приезжаю навестить родных, практически в любом храме встречаю знакомых девчонок, с которыми мы тогда пели.

Слава и благодарение Господу за все.

http://www.pravmir.ru/article_1417.html

Заметили ошибку? Выделите фрагмент и нажмите "Ctrl+Enter".
Подписывайте на телеграмм-канал Русская народная линия
РНЛ работает благодаря вашим пожертвованиям.
Комментарии
Оставлять комментарии незарегистрированным пользователям запрещено,
или зарегистрируйтесь, чтобы продолжить

Сообщение для редакции

Фрагмент статьи, содержащий ошибку:

Организации, запрещенные на территории РФ: «Исламское государство» («ИГИЛ»); Джебхат ан-Нусра (Фронт победы); «Аль-Каида» («База»); «Братья-мусульмане» («Аль-Ихван аль-Муслимун»); «Движение Талибан»; «Священная война» («Аль-Джихад» или «Египетский исламский джихад»); «Исламская группа» («Аль-Гамаа аль-Исламия»); «Асбат аль-Ансар»; «Партия исламского освобождения» («Хизбут-Тахрир аль-Ислами»); «Имарат Кавказ» («Кавказский Эмират»); «Конгресс народов Ичкерии и Дагестана»; «Исламская партия Туркестана» (бывшее «Исламское движение Узбекистана»); «Меджлис крымско-татарского народа»; Международное религиозное объединение «ТаблигиДжамаат»; «Украинская повстанческая армия» (УПА); «Украинская национальная ассамблея – Украинская народная самооборона» (УНА - УНСО); «Тризуб им. Степана Бандеры»; Украинская организация «Братство»; Украинская организация «Правый сектор»; Международное религиозное объединение «АУМ Синрике»; Свидетели Иеговы; «АУМСинрике» (AumShinrikyo, AUM, Aleph); «Национал-большевистская партия»; Движение «Славянский союз»; Движения «Русское национальное единство»; «Движение против нелегальной иммиграции»; Комитет «Нация и Свобода»; Международное общественное движение «Арестантское уголовное единство»; Движение «Колумбайн»; Батальон «Азов»; Meta

Полный список организаций, запрещенных на территории РФ, см. по ссылкам:
http://nac.gov.ru/terroristicheskie-i-ekstremistskie-organizacii-i-materialy.html

Иностранные агенты: «Голос Америки»; «Idel.Реалии»; «Кавказ.Реалии»; «Крым.Реалии»; «Телеканал Настоящее Время»; Татаро-башкирская служба Радио Свобода (Azatliq Radiosi); Радио Свободная Европа/Радио Свобода (PCE/PC); «Сибирь.Реалии»; «Фактограф»; «Север.Реалии»; Общество с ограниченной ответственностью «Радио Свободная Европа/Радио Свобода»; Чешское информационное агентство «MEDIUM-ORIENT»; Пономарев Лев Александрович; Савицкая Людмила Алексеевна; Маркелов Сергей Евгеньевич; Камалягин Денис Николаевич; Апахончич Дарья Александровна; Понасенков Евгений Николаевич; Альбац; «Центр по работе с проблемой насилия "Насилию.нет"»; межрегиональная общественная организация реализации социально-просветительских инициатив и образовательных проектов «Открытый Петербург»; Санкт-Петербургский благотворительный фонд «Гуманитарное действие»; Мирон Федоров; (Oxxxymiron); активистка Ирина Сторожева; правозащитник Алена Попова; Социально-ориентированная автономная некоммерческая организация содействия профилактике и охране здоровья граждан «Феникс плюс»; автономная некоммерческая организация социально-правовых услуг «Акцент»; некоммерческая организация «Фонд борьбы с коррупцией»; программно-целевой Благотворительный Фонд «СВЕЧА»; Красноярская региональная общественная организация «Мы против СПИДа»; некоммерческая организация «Фонд защиты прав граждан»; интернет-издание «Медуза»; «Аналитический центр Юрия Левады» (Левада-центр); ООО «Альтаир 2021»; ООО «Вега 2021»; ООО «Главный редактор 2021»; ООО «Ромашки монолит»; M.News World — общественно-политическое медиа;Bellingcat — авторы многих расследований на основе открытых данных, в том числе про участие России в войне на Украине; МЕМО — юридическое лицо главреда издания «Кавказский узел», которое пишет в том числе о Чечне; Артемий Троицкий; Артур Смолянинов; Сергей Кирсанов; Анатолий Фурсов; Сергей Ухов; Александр Шелест; ООО "ТЕНЕС"; Гырдымова Елизавета (певица Монеточка); Осечкин Владимир Валерьевич (Гулагу.нет); Устимов Антон Михайлович; Яганов Ибрагим Хасанбиевич; Харченко Вадим Михайлович; Беседина Дарья Станиславовна; Проект «T9 NSK»; Илья Прусикин (Little Big); Дарья Серенко (фемактивистка); Фидель Агумава; Эрдни Омбадыков (официальный представитель Далай-ламы XIV в России); Рафис Кашапов; ООО "Философия ненасилия"; Фонд развития цифровых прав; Блогер Николай Соболев; Ведущий Александр Макашенц; Писатель Елена Прокашева; Екатерина Дудко; Политолог Павел Мезерин; Рамазанова Земфира Талгатовна (певица Земфира); Гудков Дмитрий Геннадьевич; Галлямов Аббас Радикович; Намазбаева Татьяна Валерьевна; Асланян Сергей Степанович; Шпилькин Сергей Александрович; Казанцева Александра Николаевна; Ривина Анна Валерьевна

Списки организаций и лиц, признанных в России иностранными агентами, см. по ссылкам:
https://minjust.gov.ru/uploaded/files/reestr-inostrannyih-agentov-10022023.pdf

Новости Москвы
Все статьи темы
Последние комментарии
«Не плачь, палач», или Ритуальный сатанизм
Новый комментарий от Калужанин
28.03.2024 10:46
Молчать нельзя осаживать
Новый комментарий от Валерий
28.03.2024 10:25
Прежней «половинчатой» жизни больше не будет
Новый комментарий от С. Югов
28.03.2024 08:25
Почему ушёл Малофеев?
Новый комментарий от С. Югов
27.03.2024 22:34
«И пускай никто нас не пугает русским национализмом!»
Новый комментарий от Русский Иван
27.03.2024 21:55
Отчего не видно новых Пушкиных?
Новый комментарий от Русский Иван
27.03.2024 21:44
Отмените шабаш!
Новый комментарий от Русский танкист
27.03.2024 20:59