Уже много лет с нашей газетой сотрудничает замечательный православный журналист Валерий Мельников, выпускающий в газете "Вечерний Новосибирск" церковное приложение. "За десять лет послушания старосты прихода я набрал несколько интересных историй, посылаю их вам", - сразу же откликнулся он на нашу просьбу, несмотря на трудный период в жизни. Валерий только что вышел из больницы, где лежал с сердечным заболеванием, и сердце продолжает болеть. Просим читателей помолиться о его здравии.
Постепенно в церковной ограде скопилось довольно много народу. Стало известно, что освящать вербы пока некому - настоятель уехал на требу: причащать тяжелобольную. Прибывающий люд все больше теснил нищих, и среди них началась перебранка за место у заветной калиточки, через которую народ заходил в храмовую ограду. Тон задавали старожилы, взявшие в оборот вечно пьяную бомжиху, с красным, как кирпич, лицом, появившуюся здесь не так давно.
- Ну что ты стоишь на дороге? Дай людям пройти, нас же из-за тебя потурят.
- Не потурят, не положено, здесь храм Божий, а в храмах должны странников принимать, - заплетающимся языком отпарировала побирушка.
- Это ты, что ли, странница? - засмеялись нищие.
- Все мы в этом мире странники, - неожиданно высоким штилем проговорила пьяная женщина.
Не ожидавшие такого красноречия нищие обомлели. Однако разговор тут же подхватила женщина с пучком вербы в руках: "Да правильно человек говорит, правильно: все мы на этой земле странники, и конечная наша цель - жизнь вечная".
Женоподобное опустившееся существо, которое, судя по всему, впервые за последние годы назвали человеком, встрепенулось и изобразило нечто похожее на улыбку, вывернув беззубые десны. От этой жуткой улыбки всем стало не по себе. Женщина же с вербами ободрилась и стала объяснять стоящим у ограды суть праздника Вербного воскресенья, призывая их покаяться в грехах и причаститься.
Проповедница стояла на самом проходе и явно мешала людям пройти в храм. Вскоре у прохода образовалась пробка. К храму подъехала машина, из нее вышел средних лет мужчина и направился к калитке. Кое-как пробившись через толпу, мужчина обратился к новоявленной проповеднице:
- Вы что тут митинг устроили? Людям в церковь не даете пройти.
- Что это за слово такое "митинг"? - оскорбилась проповедница. - Я благовествую о празднике Вербного воскресенья.
- Надо же, благовестница какая. А благословение на благовестие у вас есть? - спросил мужчина.
- А как же! Я в Троице-Сергиеву лавру ездила и у старцев была. Говорят: у тебя дар, иди и благовествуй, - гордо ответила благовествующая. - А вы бы постояли да послушали. Может быть, уму-разуму набрались бы. Сами-то, поди, толком ничего не знаете.
От такого напора мужчина несколько растерялся. Заметив это, митингующая полностью переключилась на него:
- В храм-то часто ходите?
- Да почти каждый день.
- Свечку небось поставить?
- Да и свечки тоже, а сейчас вот вербы освятить нужно.
- Вставайте в очередь, настоятеля еще нет, вот подъедет и освятит.
Мужчина помолчал немного, потом сказал: "Да, в общем-то, я уже подъехал".
Молебен приближается к кульминационному моменту. "Во Иордане крещающуся Тебе, Господи!" - поет священник и, держа крест обеими руками, опускает его в чаны с водой. После троекратного погружения креста молебен оканчивается, батюшка кропит всех святой водичкой и проходит в храм по людскому коридору, который ему организовывают те же мужчины-прихожане. Замершая было во внимании толпа встряхивается от оцепенения, и у оградки, огораживающей чаны с водой, начинается традиционная для первых минут неразбериха. Взаимные претензии вроде "А вас тут не стояло!" иногда выплескиваются в банальную потасовку. Перебранки, шум и гам длятся минут двадцать. Но постепенно очередь худо-бедно сформировывается, приобретая стройные очертания.
Из храма выходят послушники и начинают раздавать людям отксерокопированные листки с правилами пользования святой водой. При рассмотрении выясняется, что это вырезка из местной газеты, в которой накануне праздника напечатано интервью со священником. Проходя вдоль толпы, послушники просят людей прочитать листок и передать другим, но не тут-то было - большинство тут же прячет листки в карман. Видя такую ситуацию, какой-то энтузиаст начинает читать заметку вслух. "Надо же, - то и дело комментируется кем-нибудь прочитанное, - а мы-то и не знали". "Да что мы знаем-то, никто нас ничему не учил", - тут же откликаются из очереди. Дослушав до того места в статье, где говорилось, что святую воду пьют с молитвой, в очереди заволновались: что это за молитва такая? Стоящая рядом с читающим бабушка достает из сумки только что приобретенную в храме красочно напечатанную молитву и показывает ее близстоящим. Молитву заинтересованно рассматривают.
Текст молитвы, в которой говорится о милосердии Господнем, о здравии души и тела, о просвещении ума, о покорении страстей и немощей телесных, приходится читающим по душе. Из очереди начинают отпрашиваться, чтобы пройти в храм, приобрести молитву себе и рядом стоящим. В очереди начинает складываться теплая атмосфера, и стояние уже не кажется таким тягостным. А вот уже и заветная оградка, за которой добровольные помощники сноровисто разливают воду. Еще каких-нибудь полчаса - и можно будет отправляться домой с желанной святыней.
Но тут всеобщее внимание привлекает молодой человек, пристально разглядывающий стоящих в очереди и что-то записывающий в тетрадку. Народ настораживается.
- КГБэшник, что ли? - предполагает пожилой мужчина.
- Какой тебе КГБэшник, их и в помине-то давно уже нет, да и кому мы тут нужны, - фыркает таких же лет женщина.
- Нужны не нужны, а ведь вынюхивает что-то, - не сдается мужчина.
- Конечно, из органов, - поддерживает его бабуля в дорогой, но старомодного вида шапке, - в церкви все из органов. Еще Глеб Якунин об этом говорил.
- Это какой Глеб Якунин? Тот, кому в Госдуме морду били, что ли? Так это жулик еще тот, - реагирует кто-то из очереди.
- При чем тут жулик? Он все клички митрополитов рассекретил.
- Ну и что же, что были клички. Вон у Ленина в охранке тоже кличка была. Это правило такое: как следить начнут, так кличку дают.
- Уж Ленина-то не поминайте в святом месте, - не выдерживает дама интеллигентного вида.
- А что Ленин? Ленин - это!.. - вскидывается мужик и трясет рукой, воздевая ее кверху.
- Знаем, знаем. "Мы говорим партия - подразумеваем Ленин, мы говорим Ленин - подразумеваем партия", - цитирует классика революционной поэзии интеллигентная дама.
- Да, партия, а что? Сейчас коммунисты совсем не те, они и в Бога веруют.
- Да не смешите вы, веруют они... Выгодно сейчас верить, вот они и веруют. Их еще Ленин научил к политической обстановке приспосабливаться, - не сдается дама.
- Что вы все к Ленину цепляетесь, - обиделся мужик, - если бы он не умер так рано, мы вообще бы по-другому жили.
- Послушайте, - вмешивается девушка с бидончиком, - вы куда пришли? На митинг, что ли?
Спорящие тут же стихают.
Между тем молодой человек, что-то лихорадочно чиркающий в своей тетрадке, привлекает внимание и разливающих. Кто-то посылает за настоятелем. Вскоре из храма выходит седовласый священник. Подойдя к человеку с тетрадкой, он интересуется: "Простите великодушно, а чем это вы здесь занимаетесь?" "Не мешайте, пожалуйста, я здесь на работе", - огрызается парень. "На какой это еще работе? - приходит в недоумение батюшка. - Я вас, кажется, не нанимал". Парень, не обращая никакого внимания на священника, продолжает чуть ли не заглядывать всем в сумки, что-то помечая в тетрадке. От очереди отделяется детина с канистрой в руках. "Батя, может, его того?" - спрашивает он и делает характерное движение сжатым кулаком. "Отойдите, пожалуйста, я сам разберусь", - досадливо отмахивается священник. Парень чуть отступает в сторонку, но не уходит.
Оценив складывающуюся не в его пользу ситуацию, человек с тетрадкой отвлекается от своего занятия и начинает объяснять священнику: "Понимаете, тут рядом с вашим приходом будут пивную точку ставить и нужно узнать, какой сорт пива предпочитают окрестные жители. А где же лучше узнать, как не здесь? Вон сколько пивных бутылок заготовили под воду".
Оторопевший священник глядит на бизнесмена и не может выговорить ни слова. "Батя, а может, все-таки того?" - вновь пододвигается детина с канистрой. Священник начинает что-то говорить, но тут из храма выходит послушник и приглашает настоятеля к телефону. Батюшка досадливо машет рукой и спешит в храм. Детина, подождав, когда священник скроется в дверях, ставит канистру на землю и делает решительный шаг к человеку с тетрадкой...
- Заболел кто-то? - участливо спросила работница лавки.
- Да нет, слава Богу, выздоровела родственница моя, а то чуть в могилу бедняжку не свели.
- Порчу, что ли, наслали? - вмешалась в диалог стоящая рядом женщина.
- Да какую порчу! Врачи из центра китайской медицины чуть не сгубили - организм предложили почистить. Набрала всякой всячины на восемь тысяч и стала чиститься: масло с коньяком пить...
Женщина стала рассказывать, как у родственницы на четвертый день чистки разрушились камни в желчном пузыре, да так неудачно, что забили все желчевыводящие протоки. Потом начались обострение и дикие боли в брюшной полости. Спасли родственницу врачи "скорой" и хирурги, сделавшие срочную операцию, удалив желчный пузырь. После операции в больнице сказали, что отсчет времени шел на минуты: чуть замедлили бы, и все - на тот свет. А если бы не эта пресловутая чистка, то прожила бы родственница с этими злосчастными камнями до самой старости и ничего бы с ней не случилось. Чистка же все спровоцировала.
Пока женщина рассказывала, вокруг собралось несколько слушателей.
- Это Бог наказал, - заявила сухонькая старушонка. - Пост нужно соблюдать, а не чиститься. Пост - он все и очистит.
- Это точно, - раздался голос. - У меня дочка как попостится, так личико таким чистым становится.
- При чем тут личико? Пост - он душу очищает, а не личико. Что ж вы пост с диетой путаете! Во время поста молиться нужно больше, дела добрые делать, в грехах сокрушаться и исповедоваться. В этом и суть православного поста.
- Это само собой. Но ведь мясо и молоко в пост не едят. Это для чего?
- А это чтобы плоть свою похотью не распалять, - подала голос сухонькая старушка. - Я вот все по уставу соблюдаю. Всю неделю сухоядение, а в субботу - вино и елей.
Все удивленно посмотрели на старушку, строгим постом усмиряющую и без того изможденную плоть.
- Постойте, а этот центр не за бывшим зоопарком? - спросила средних лет женщина.
- Да, кажется там, а что?
- Да моя сноха собралась туда идти. Ее подружка сходила, да так прекрасно себя чувствует, что и сноху сагитировала.
- Так и мою родственницу тоже знакомая подбила. У нее-то вся желчь вышла, так она засветилась аж. А вот наша чуть на тот свет не отправилась. Когда она в этот центр потом позвонила, там ей спокойно так ответили: "Мы вас лечиться принуждали? Нет. Какие-то гарантии давали? Нет. Какие-то договора подписывали? Нет. Так что вы от нас хотите? Вам просто не повезло. Вы попали в те десять процентов, кому наше лечение не идет на пользу". Короче говоря, ответственности они не несут. Так что и ваша сноха может в эти десять процентов попасть, да еще восемь тысяч при этом выложить.
Спрашивающая женщина побледнела.
- От вас можно позвонить? - обратилась она в лавку.
- У нас городского телефона нет.
- Возьмите мой сотовый, - предложила женщина, рассказавшая печальную историю.
Миниатюрный сотовый телефон звонившей был явно в новинку. Услышав в трубке отвечающий голос, женщина стала бессвязно пересказывать только что услышанный рассказ, крича на всю церковь. "Жулики! Шарлатаны! Восемь тысяч!" - неслось по помещению. На крик прибежали двое дежурных мужчин и долго не могли сообразить, что происходит. Женщина, окруженная толпой, продолжала кричать в трубку. Наконец, откричавшись, она протянула сотовый хозяйке. Та отключила телефон и спросила: "Так куда же свечку поставить?" Все дружно двинулись к подсвечникам.
- Скажите, а вы не экстрасенсы?
- А почему вы так спрашиваете?
- Так батюшка наш говорит, что у экстрасенсов лечиться нельзя, что все у них от лукавого.
- Нет, мы не экстрасенсы, мы народные целители. Вот видите, у нас и лицензия имеется, вон в рамочке висит. Там четко написано, что мы лечим на базе народного целительства, на базе опыта, веками накопленного нашими предками, - зачастила женщина, потом нажала кнопку вызова. - Вот возьмите проспект, пока почитайте, а сейчас наш сотрудник к вам подойдет.
Через несколько минут в зал вышла солидная женщина в белом халате. Обратившись к ней по имени-отчеству, секретарша показала на вошедшую женщину:
- Вот у посетительницы вопросы.
- Слушаю вас.
- Я уже спрашивала: вы не экстрасенсы?
- Так, все ясно. Мы не экстрасенсы, мы народные целители. Вот наша лицензия в рамочке висит. Там все написано. Вас, наверное, в церкви против нас настроили? Тут к нам один батюшка заходил и не разобравшись хулу навел. Всех пациентов распугал. А мы все здесь православные. Видите? Иконы у нас висят: Божия Матерь, Николай Угодник, целитель Пантелеймон.
- Не Пантелеймон, - поправила посетительница, - а Пантелеимон.
- Да? - удивилась женщина в халате. - Ну, будем теперь знать. Спасибо. Так что, если вы хотите у нас полечиться, ознакомьтесь с расценками, мы лечим недорого, верующим же советуем перед лечением исповедоваться и причаститься. Свечи в храме поставить. Потом мы скажем, сколько и кому поставить. Нам свечи принесете на лечение, тоже скажем сколько, а пока записывайтесь у секретаря.
Удовлетворенная посетительница направилась к столику записываться на прием. В это время раздался телефонный звонок. Секретарь подняла трубку. Поговорив минуты три, она положила трубку, вскочила и побежала вслед за женщиной в белом халате:
- Снимайте скорее иконы! Сам едет!
В холле поднялся переполох. Откуда-то притащили лестницу. Прибежавший мужчина быстро взобрался вверх, стал снимать иконы и передавать их вниз. Иконы спешно укладывали в коробку. По холлу неслось:
- Сам едет! Сам едет!
Посетительница растерянно наблюдала разыгравшуюся сцену, потом, перекрестившись, отошла от столика и тихонько направилась к выходу...
На подходе к лесу сзади неожиданно послышались быстрые шаги. Оглянувшись, молодой человек увидел тени надвигающихся фигур. "Все! - промелькнула мысль. - Приплыл! Надо же было дураку пойти через лес. Нужно было хоть денег немного с собой взять, а так ничего у меня не найдут и прибить насмерть могут со злости". Парень прибавил шагу. Прибавили шагу и догоняющие.
Боковым зрением парень увидел, что догоняющих трое. Крепко сложенные молодые люди в черных куртках стремительно приближались. "Эти церемониться не будут, - решил он. - Им неважно, есть деньги или нет, им главное потренироваться на живом человеке". "Ну что стоило пойти другой дорогой? - вновь стал укорять себя молодой человек. - Теперь спеши не спеши, все равно догонят, да еще хуже будет, если побегу. Разозлятся только сильнее".
Между тем один из догоняющих обогнал молодого человека, быстро прошел вперед несколько шагов, повернулся и встал поперек дороги. Парень остановился. Сзади подошли двое из догоняющих и встали у него по бокам. В воздухе повисла напряженная пауза. "Ну вот и все! Капкан! Классика. Сейчас начнут..." - обреченно подумал молодой человек, стараясь унять нервную дрожь.
Наступившую тишину прервал перегородивший дорогу коротко стриженный парень: "Простите, можно вам задать вопрос?" Восприняв молчание как знак согласия, стриженый продолжил: "А вы слышали что-нибудь об Иисусе?" Молодой человек оторопел: "Вы что? Миссионеры, что ли?" - "Да, мы из Церкви Христа". Нервная дрожь перешла в нервный смех: "Ну, блин, вы даете! Надо же! Церковь Христа! А почему по трое ходите?" Миссионеры замялись, потом один из них застенчиво сказал: "Да понимаете, нас бить стали последнее время".
- Что-то нет клиента, - сокрушенно вздохнул продавец попугаев. - Зря пришел. Обычно в это время уже подходят, а нет никого.
- Так Благовещенье сегодня, а в Благовещенье сам знаешь: птица гнезда не вьет, девка косы не плетет. Так что отдыхает народ, если кто не на работе, конечно. Считай, что день твой впустую, - откликнулся птицелов.
- Это почему же только мой? А ты-то тогда чего приперся, если такой умный? - обиделся попугайщик.
- Так я же тебе и толкую, что Благовещенье сегодня - птиц положено выпускать на волю. Я каждый год к этому дню почаще в лес езжу, запасаюсь. Люди приходят, покупают птиц и выпускают.
- Да мы с тобой тут уже часа три торчим, а никого не видно.
- Погоди, вот служба в церкви закончится, начнут подтягиваться.
Мужики закурили и стали обсуждать проблемы птичьего корма.
- А вот уже и идут! - обрадованно воскликнул птицелов, увидев седоватого мужчину, направившегося в сторону птичьего ряда. - Это точно мой клиент, я его по прошлому году помню.
И действительно, пройдя мимо роскошных попугаев, мужчина остановился у клеток со щеглами и снегирями.
- Почем птицы? - спросил он.
- Щеглы - пятьдесят, снегири - сорок.
- Однако! В прошлом году было намного дешевле.
- Так это в прошлом. Тогда и хлеб был дешевле, и электричество, и транспорт, и птичий корм, кстати.
- Давно снегирей поймали? Что-то квелые больно.
- Квелые оттого, что тесно. А поймал недавно. Так что если отпускать - самое то. Весна на дворе, корма много, не пропадут, даже если бы месяц в неволе жили.
- Ладно, уговорили, - сказал мужчина. - Вот только у меня сто рублей, а снегирей три. Давай на стольник всех троих!
Птицелов тут же согласился:
- Согласен. Вы у меня первый покупатель, вам скидка. Забирайте!
Сторублевка перекочевала в руки хозяина птиц. Мужчина открыл дверцу, достал первого снегиря и подбросил вверх. Птица рванула в воздух и мгновенно исчезла с виду. За ней последовала вторая. "Ой! А дайте я выпущу!" - подала голос невесть откуда взявшаяся девушка. "Только осторожно", - попросил мужчина и передал птицу ей в руки. Девушка что-то заворковала от восторга, подержала немного птаху и подбросила в воздух. Снегирь, отчаянно махая крыльями, умчался вслед за собратьями.
- Вы благородный человек! - тронул мужчину за плечо еще один свидетель освобождения птиц, с явными признаками абстинентного синдрома на лице.
- Так взяли бы и вы выпустили какую-нибудь, - откликнулся освободитель птиц.
- Рад бы, да тут на похмелку никак не соберу, не то что на птицу. Цены-то! Почитай целый пузырь!
- А вы выпустите птицу, может, Богородица вас от пьянства и излечит. Ведь сегодня праздник Благовещенья, день особый.
Похмельный мужик дико покосился на говорившего и как-то незаметно исчез среди прилавков.
- Надо же, - заметила одна из сидящих, солидная женщина в цветастом платке. - Сегодня воскресенье, работать грех, а она белье стирает.
- А когда же ей еще стирать? - вступилась старая бабушка. - Вы что, не знаете? У нее мать парализованная, да сама двоих ребятишек без мужа воспитывает.
- Так-то оно так, но в Библии написано, что в воскресенье работать грех. Я вот в воскресенье никогда не работаю и сына своего приучила. Он с детских лет знает, что в воскресенье работать грешно. Я в деревне росла, у нас хоть церковь и сломали, а люди верующие жили, и в воскресенье или праздник церковный никто не работал, - продолжала женщина, начавшая разговор.
- Да что толку-то, что не работали, - не унималась бабушка. - В Библии-то совсем другое написано: шесть дней работай, а седьмой Богу посвящай. Богу! Понимаете? В этот день люди в церковь ходили, а коли возможности не было, так дома молились, а не просто отдыхали. А как в деревне нынче отдыхают, я знаю. Сама деревенская. Да и родня до сих пор там живет. Пьянь одна.
- Ну, пьяни и здесь хватает. Но я-то о другом. Вот вы говорите, что молиться нужно в этот день, - я согласна, но она-то белье стирает! - продолжала наседать женщина в цветастом платке.
- Вы знаете, наш батюшка в церкви говорил, что Богу молиться можно и когда белье стираешь, а вот когда телевизор смотришь, тогда не до молитвы. Раньше человек вечером книжки читал, а если верующий - Псалтирь или молитвослов, а нынче все - и верующие, и неверующие - в ящик пялятся. Про сериалы вот батюшка говорил - самое вредное для души. Фильм посмотрел человек и забыл, а как станет сериалы смотреть, так начинает чужую жизнь проживать, чужие страсти к своим прибавлять. И вообще из этого мира уходит в мир вертальный, - не сдавалась бабушка.
- Не вертальный, а виртуальный, - подала голос молчавшая до сих пор женщина с книгой в руках, покачивающая детскую коляску.
- Во-во. Сразу и не выговоришь. И из этого вертального мира в нормальную жизнь уже не вертаются: все будет казаться не так и не то. И начинает человек на ближних роптать, да Бога гневить. А вот стирка, если она с молитвой, Богу угодна, тем более если в будний день нет возможности постирать.
Богословский диалог неожиданно прервался резким хлопаньем двери. Из подъезда вышел крепко выпивший молодой мужчина - сын женщины, осуждающей работающих в воскресные дни. Осмотрев мутным взглядом сидящих на лавочке, он невнятно пробурчал приветствие, смобилизовался и прошагал мимо на неестественно прямых ногах.
- Вот горе-то где! - в сердцах сказала мать пьяного. - Опять наклюкался. К Витьке из соседнего дома в гости пошел. Теперь пить будут до ночи, охламоны, прости меня, Господи. Ну ладно, до свидания всем, пойду домой, а то скоро по телевизору сериал начнется.
http://www.vera.mrezha.ru/522/9.htm
Благовестница
В праздник Вербного воскресенья у церковной ограды многолюдно. Вдоль забора расселись продавцы верб, с надеждой вглядываясь в каждого прохожего. Обнаружив у подходящих к церкви отсутствие заветных веточек, продавцы наперебой предлагают свои. Оно и понятно, товар сезонный - завтра уже никому не будет нужен. Суету у ограды дополняют нищие. В будние дни на этом месте обычно стоят два-три побирающихся, и каждый день разные. Сегодня же, в Вербное воскресенье, все "приписанные" к приходу нищие собрались вместе. Причина банальна: православный люд непрерывным потоком идет в храм освятить вербочки, и упустить такой шанс никто из попрошаек не желает.Постепенно в церковной ограде скопилось довольно много народу. Стало известно, что освящать вербы пока некому - настоятель уехал на требу: причащать тяжелобольную. Прибывающий люд все больше теснил нищих, и среди них началась перебранка за место у заветной калиточки, через которую народ заходил в храмовую ограду. Тон задавали старожилы, взявшие в оборот вечно пьяную бомжиху, с красным, как кирпич, лицом, появившуюся здесь не так давно.
- Ну что ты стоишь на дороге? Дай людям пройти, нас же из-за тебя потурят.
- Не потурят, не положено, здесь храм Божий, а в храмах должны странников принимать, - заплетающимся языком отпарировала побирушка.
- Это ты, что ли, странница? - засмеялись нищие.
- Все мы в этом мире странники, - неожиданно высоким штилем проговорила пьяная женщина.
Не ожидавшие такого красноречия нищие обомлели. Однако разговор тут же подхватила женщина с пучком вербы в руках: "Да правильно человек говорит, правильно: все мы на этой земле странники, и конечная наша цель - жизнь вечная".
Женоподобное опустившееся существо, которое, судя по всему, впервые за последние годы назвали человеком, встрепенулось и изобразило нечто похожее на улыбку, вывернув беззубые десны. От этой жуткой улыбки всем стало не по себе. Женщина же с вербами ободрилась и стала объяснять стоящим у ограды суть праздника Вербного воскресенья, призывая их покаяться в грехах и причаститься.
Проповедница стояла на самом проходе и явно мешала людям пройти в храм. Вскоре у прохода образовалась пробка. К храму подъехала машина, из нее вышел средних лет мужчина и направился к калитке. Кое-как пробившись через толпу, мужчина обратился к новоявленной проповеднице:
- Вы что тут митинг устроили? Людям в церковь не даете пройти.
- Что это за слово такое "митинг"? - оскорбилась проповедница. - Я благовествую о празднике Вербного воскресенья.
- Надо же, благовестница какая. А благословение на благовестие у вас есть? - спросил мужчина.
- А как же! Я в Троице-Сергиеву лавру ездила и у старцев была. Говорят: у тебя дар, иди и благовествуй, - гордо ответила благовествующая. - А вы бы постояли да послушали. Может быть, уму-разуму набрались бы. Сами-то, поди, толком ничего не знаете.
От такого напора мужчина несколько растерялся. Заметив это, митингующая полностью переключилась на него:
- В храм-то часто ходите?
- Да почти каждый день.
- Свечку небось поставить?
- Да и свечки тоже, а сейчас вот вербы освятить нужно.
- Вставайте в очередь, настоятеля еще нет, вот подъедет и освятит.
Мужчина помолчал немного, потом сказал: "Да, в общем-то, я уже подъехал".
Святая вода и маркетинг
Утро 19 января. Работники небольшого прихода, расположенного в рабочем микрорайоне, с особым молитвенным настроем готовятся к раздаче святой воды. Все понимают, что без Божьей помощи выдержать такое испытание будет невозможно, поэтому, то и дело выглядывая на улицу, где выросла угрожающего размера очередь, крестятся: "Помоги, Господи!" Литургия заканчивается, и верующие из храма двигаются на улицу на водосвятный молебен. Мужчины-прихожане, с трудом раздвинув столпившийся народ, очищают дорогу пожилому священнику, дьякону и певчим. Закоченевшая от долгого ожидания толпа оживляется - наконец-то будут раздавать воду. У чанов с водой начинается священнодействие: красиво поют певчие, священник во время молитвы воздевает вверх руки. Все это выглядит очень торжественно и создает соответствующее праздничное настроение.Молебен приближается к кульминационному моменту. "Во Иордане крещающуся Тебе, Господи!" - поет священник и, держа крест обеими руками, опускает его в чаны с водой. После троекратного погружения креста молебен оканчивается, батюшка кропит всех святой водичкой и проходит в храм по людскому коридору, который ему организовывают те же мужчины-прихожане. Замершая было во внимании толпа встряхивается от оцепенения, и у оградки, огораживающей чаны с водой, начинается традиционная для первых минут неразбериха. Взаимные претензии вроде "А вас тут не стояло!" иногда выплескиваются в банальную потасовку. Перебранки, шум и гам длятся минут двадцать. Но постепенно очередь худо-бедно сформировывается, приобретая стройные очертания.
Из храма выходят послушники и начинают раздавать людям отксерокопированные листки с правилами пользования святой водой. При рассмотрении выясняется, что это вырезка из местной газеты, в которой накануне праздника напечатано интервью со священником. Проходя вдоль толпы, послушники просят людей прочитать листок и передать другим, но не тут-то было - большинство тут же прячет листки в карман. Видя такую ситуацию, какой-то энтузиаст начинает читать заметку вслух. "Надо же, - то и дело комментируется кем-нибудь прочитанное, - а мы-то и не знали". "Да что мы знаем-то, никто нас ничему не учил", - тут же откликаются из очереди. Дослушав до того места в статье, где говорилось, что святую воду пьют с молитвой, в очереди заволновались: что это за молитва такая? Стоящая рядом с читающим бабушка достает из сумки только что приобретенную в храме красочно напечатанную молитву и показывает ее близстоящим. Молитву заинтересованно рассматривают.
Текст молитвы, в которой говорится о милосердии Господнем, о здравии души и тела, о просвещении ума, о покорении страстей и немощей телесных, приходится читающим по душе. Из очереди начинают отпрашиваться, чтобы пройти в храм, приобрести молитву себе и рядом стоящим. В очереди начинает складываться теплая атмосфера, и стояние уже не кажется таким тягостным. А вот уже и заветная оградка, за которой добровольные помощники сноровисто разливают воду. Еще каких-нибудь полчаса - и можно будет отправляться домой с желанной святыней.
Но тут всеобщее внимание привлекает молодой человек, пристально разглядывающий стоящих в очереди и что-то записывающий в тетрадку. Народ настораживается.
- КГБэшник, что ли? - предполагает пожилой мужчина.
- Какой тебе КГБэшник, их и в помине-то давно уже нет, да и кому мы тут нужны, - фыркает таких же лет женщина.
- Нужны не нужны, а ведь вынюхивает что-то, - не сдается мужчина.
- Конечно, из органов, - поддерживает его бабуля в дорогой, но старомодного вида шапке, - в церкви все из органов. Еще Глеб Якунин об этом говорил.
- Это какой Глеб Якунин? Тот, кому в Госдуме морду били, что ли? Так это жулик еще тот, - реагирует кто-то из очереди.
- При чем тут жулик? Он все клички митрополитов рассекретил.
- Ну и что же, что были клички. Вон у Ленина в охранке тоже кличка была. Это правило такое: как следить начнут, так кличку дают.
- Уж Ленина-то не поминайте в святом месте, - не выдерживает дама интеллигентного вида.
- А что Ленин? Ленин - это!.. - вскидывается мужик и трясет рукой, воздевая ее кверху.
- Знаем, знаем. "Мы говорим партия - подразумеваем Ленин, мы говорим Ленин - подразумеваем партия", - цитирует классика революционной поэзии интеллигентная дама.
- Да, партия, а что? Сейчас коммунисты совсем не те, они и в Бога веруют.
- Да не смешите вы, веруют они... Выгодно сейчас верить, вот они и веруют. Их еще Ленин научил к политической обстановке приспосабливаться, - не сдается дама.
- Что вы все к Ленину цепляетесь, - обиделся мужик, - если бы он не умер так рано, мы вообще бы по-другому жили.
- Послушайте, - вмешивается девушка с бидончиком, - вы куда пришли? На митинг, что ли?
Спорящие тут же стихают.
Между тем молодой человек, что-то лихорадочно чиркающий в своей тетрадке, привлекает внимание и разливающих. Кто-то посылает за настоятелем. Вскоре из храма выходит седовласый священник. Подойдя к человеку с тетрадкой, он интересуется: "Простите великодушно, а чем это вы здесь занимаетесь?" "Не мешайте, пожалуйста, я здесь на работе", - огрызается парень. "На какой это еще работе? - приходит в недоумение батюшка. - Я вас, кажется, не нанимал". Парень, не обращая никакого внимания на священника, продолжает чуть ли не заглядывать всем в сумки, что-то помечая в тетрадке. От очереди отделяется детина с канистрой в руках. "Батя, может, его того?" - спрашивает он и делает характерное движение сжатым кулаком. "Отойдите, пожалуйста, я сам разберусь", - досадливо отмахивается священник. Парень чуть отступает в сторонку, но не уходит.
Оценив складывающуюся не в его пользу ситуацию, человек с тетрадкой отвлекается от своего занятия и начинает объяснять священнику: "Понимаете, тут рядом с вашим приходом будут пивную точку ставить и нужно узнать, какой сорт пива предпочитают окрестные жители. А где же лучше узнать, как не здесь? Вон сколько пивных бутылок заготовили под воду".
Оторопевший священник глядит на бизнесмена и не может выговорить ни слова. "Батя, а может, все-таки того?" - вновь пододвигается детина с канистрой. Священник начинает что-то говорить, но тут из храма выходит послушник и приглашает настоятеля к телефону. Батюшка досадливо машет рукой и спешит в храм. Детина, подождав, когда священник скроется в дверях, ставит канистру на землю и делает решительный шаг к человеку с тетрадкой...
Десять процентов
К церковной лавке подошла женщина, приобрела самую дорогую свечу и спросила, где ставят свечи за здравие.- Заболел кто-то? - участливо спросила работница лавки.
- Да нет, слава Богу, выздоровела родственница моя, а то чуть в могилу бедняжку не свели.
- Порчу, что ли, наслали? - вмешалась в диалог стоящая рядом женщина.
- Да какую порчу! Врачи из центра китайской медицины чуть не сгубили - организм предложили почистить. Набрала всякой всячины на восемь тысяч и стала чиститься: масло с коньяком пить...
Женщина стала рассказывать, как у родственницы на четвертый день чистки разрушились камни в желчном пузыре, да так неудачно, что забили все желчевыводящие протоки. Потом начались обострение и дикие боли в брюшной полости. Спасли родственницу врачи "скорой" и хирурги, сделавшие срочную операцию, удалив желчный пузырь. После операции в больнице сказали, что отсчет времени шел на минуты: чуть замедлили бы, и все - на тот свет. А если бы не эта пресловутая чистка, то прожила бы родственница с этими злосчастными камнями до самой старости и ничего бы с ней не случилось. Чистка же все спровоцировала.
Пока женщина рассказывала, вокруг собралось несколько слушателей.
- Это Бог наказал, - заявила сухонькая старушонка. - Пост нужно соблюдать, а не чиститься. Пост - он все и очистит.
- Это точно, - раздался голос. - У меня дочка как попостится, так личико таким чистым становится.
- При чем тут личико? Пост - он душу очищает, а не личико. Что ж вы пост с диетой путаете! Во время поста молиться нужно больше, дела добрые делать, в грехах сокрушаться и исповедоваться. В этом и суть православного поста.
- Это само собой. Но ведь мясо и молоко в пост не едят. Это для чего?
- А это чтобы плоть свою похотью не распалять, - подала голос сухонькая старушка. - Я вот все по уставу соблюдаю. Всю неделю сухоядение, а в субботу - вино и елей.
Все удивленно посмотрели на старушку, строгим постом усмиряющую и без того изможденную плоть.
- Постойте, а этот центр не за бывшим зоопарком? - спросила средних лет женщина.
- Да, кажется там, а что?
- Да моя сноха собралась туда идти. Ее подружка сходила, да так прекрасно себя чувствует, что и сноху сагитировала.
- Так и мою родственницу тоже знакомая подбила. У нее-то вся желчь вышла, так она засветилась аж. А вот наша чуть на тот свет не отправилась. Когда она в этот центр потом позвонила, там ей спокойно так ответили: "Мы вас лечиться принуждали? Нет. Какие-то гарантии давали? Нет. Какие-то договора подписывали? Нет. Так что вы от нас хотите? Вам просто не повезло. Вы попали в те десять процентов, кому наше лечение не идет на пользу". Короче говоря, ответственности они не несут. Так что и ваша сноха может в эти десять процентов попасть, да еще восемь тысяч при этом выложить.
Спрашивающая женщина побледнела.
- От вас можно позвонить? - обратилась она в лавку.
- У нас городского телефона нет.
- Возьмите мой сотовый, - предложила женщина, рассказавшая печальную историю.
Миниатюрный сотовый телефон звонившей был явно в новинку. Услышав в трубке отвечающий голос, женщина стала бессвязно пересказывать только что услышанный рассказ, крича на всю церковь. "Жулики! Шарлатаны! Восемь тысяч!" - неслось по помещению. На крик прибежали двое дежурных мужчин и долго не могли сообразить, что происходит. Женщина, окруженная толпой, продолжала кричать в трубку. Наконец, откричавшись, она протянула сотовый хозяйке. Та отключила телефон и спросила: "Так куда же свечку поставить?" Все дружно двинулись к подсвечникам.
Целители
В помещение с вывеской, где большими буквами выделялось: "Целительный центр", зашла средних лет женщина. Робко оглядевшись, посетительница обратилась к молодой женщине, сидящей за столиком.- Скажите, а вы не экстрасенсы?
- А почему вы так спрашиваете?
- Так батюшка наш говорит, что у экстрасенсов лечиться нельзя, что все у них от лукавого.
- Нет, мы не экстрасенсы, мы народные целители. Вот видите, у нас и лицензия имеется, вон в рамочке висит. Там четко написано, что мы лечим на базе народного целительства, на базе опыта, веками накопленного нашими предками, - зачастила женщина, потом нажала кнопку вызова. - Вот возьмите проспект, пока почитайте, а сейчас наш сотрудник к вам подойдет.
Через несколько минут в зал вышла солидная женщина в белом халате. Обратившись к ней по имени-отчеству, секретарша показала на вошедшую женщину:
- Вот у посетительницы вопросы.
- Слушаю вас.
- Я уже спрашивала: вы не экстрасенсы?
- Так, все ясно. Мы не экстрасенсы, мы народные целители. Вот наша лицензия в рамочке висит. Там все написано. Вас, наверное, в церкви против нас настроили? Тут к нам один батюшка заходил и не разобравшись хулу навел. Всех пациентов распугал. А мы все здесь православные. Видите? Иконы у нас висят: Божия Матерь, Николай Угодник, целитель Пантелеймон.
- Не Пантелеймон, - поправила посетительница, - а Пантелеимон.
- Да? - удивилась женщина в халате. - Ну, будем теперь знать. Спасибо. Так что, если вы хотите у нас полечиться, ознакомьтесь с расценками, мы лечим недорого, верующим же советуем перед лечением исповедоваться и причаститься. Свечи в храме поставить. Потом мы скажем, сколько и кому поставить. Нам свечи принесете на лечение, тоже скажем сколько, а пока записывайтесь у секретаря.
Удовлетворенная посетительница направилась к столику записываться на прием. В это время раздался телефонный звонок. Секретарь подняла трубку. Поговорив минуты три, она положила трубку, вскочила и побежала вслед за женщиной в белом халате:
- Снимайте скорее иконы! Сам едет!
В холле поднялся переполох. Откуда-то притащили лестницу. Прибежавший мужчина быстро взобрался вверх, стал снимать иконы и передавать их вниз. Иконы спешно укладывали в коробку. По холлу неслось:
- Сам едет! Сам едет!
Посетительница растерянно наблюдала разыгравшуюся сцену, потом, перекрестившись, отошла от столика и тихонько направилась к выходу...
Встреча в ночи
Поздний вечер, почти ночь. К конечной остановке подошел автобус. Выгрузив пассажиров, автобус тут же отъехал, исчезнув в темноте. Постепенно растворились в сумерках и вышедшие из автобуса пассажиры. На опустевшей остановке остался стоять в задумчивости молодой парень. Дороги домой было две - длинная, по жилмассиву, и короткая - через лесопосадку. Идти длинной непривычной дорогой не очень-то хотелось, привычная же пугала мрачной темнотой, тем более что совсем недавно в этой лесополосе местная шпана избила прохожего. Постояв в раздумье и поозиравшись, парень махнул рукой и зашагал в сторону лесополосы.На подходе к лесу сзади неожиданно послышались быстрые шаги. Оглянувшись, молодой человек увидел тени надвигающихся фигур. "Все! - промелькнула мысль. - Приплыл! Надо же было дураку пойти через лес. Нужно было хоть денег немного с собой взять, а так ничего у меня не найдут и прибить насмерть могут со злости". Парень прибавил шагу. Прибавили шагу и догоняющие.
Боковым зрением парень увидел, что догоняющих трое. Крепко сложенные молодые люди в черных куртках стремительно приближались. "Эти церемониться не будут, - решил он. - Им неважно, есть деньги или нет, им главное потренироваться на живом человеке". "Ну что стоило пойти другой дорогой? - вновь стал укорять себя молодой человек. - Теперь спеши не спеши, все равно догонят, да еще хуже будет, если побегу. Разозлятся только сильнее".
Между тем один из догоняющих обогнал молодого человека, быстро прошел вперед несколько шагов, повернулся и встал поперек дороги. Парень остановился. Сзади подошли двое из догоняющих и встали у него по бокам. В воздухе повисла напряженная пауза. "Ну вот и все! Капкан! Классика. Сейчас начнут..." - обреченно подумал молодой человек, стараясь унять нервную дрожь.
Наступившую тишину прервал перегородивший дорогу коротко стриженный парень: "Простите, можно вам задать вопрос?" Восприняв молчание как знак согласия, стриженый продолжил: "А вы слышали что-нибудь об Иисусе?" Молодой человек оторопел: "Вы что? Миссионеры, что ли?" - "Да, мы из Церкви Христа". Нервная дрожь перешла в нервный смех: "Ну, блин, вы даете! Надо же! Церковь Христа! А почему по трое ходите?" Миссионеры замялись, потом один из них застенчиво сказал: "Да понимаете, нас бить стали последнее время".
Выпустить птицу
Будний день, 7 апреля. Городской рынок полупуст. В ряду, где обычно торгуют рыбками и птицами, тоже почти безлюдно. Продавцов всего двое. Один торгует заморскими попугаями, второй - сибирскими птахами. Попугаи картинно сидят на жердочках в роскошных клетках, аборигены же под завязку напиханы в малюсенькие клетушки, расставленные вдоль прилавка.- Что-то нет клиента, - сокрушенно вздохнул продавец попугаев. - Зря пришел. Обычно в это время уже подходят, а нет никого.
- Так Благовещенье сегодня, а в Благовещенье сам знаешь: птица гнезда не вьет, девка косы не плетет. Так что отдыхает народ, если кто не на работе, конечно. Считай, что день твой впустую, - откликнулся птицелов.
- Это почему же только мой? А ты-то тогда чего приперся, если такой умный? - обиделся попугайщик.
- Так я же тебе и толкую, что Благовещенье сегодня - птиц положено выпускать на волю. Я каждый год к этому дню почаще в лес езжу, запасаюсь. Люди приходят, покупают птиц и выпускают.
- Да мы с тобой тут уже часа три торчим, а никого не видно.
- Погоди, вот служба в церкви закончится, начнут подтягиваться.
Мужики закурили и стали обсуждать проблемы птичьего корма.
- А вот уже и идут! - обрадованно воскликнул птицелов, увидев седоватого мужчину, направившегося в сторону птичьего ряда. - Это точно мой клиент, я его по прошлому году помню.
И действительно, пройдя мимо роскошных попугаев, мужчина остановился у клеток со щеглами и снегирями.
- Почем птицы? - спросил он.
- Щеглы - пятьдесят, снегири - сорок.
- Однако! В прошлом году было намного дешевле.
- Так это в прошлом. Тогда и хлеб был дешевле, и электричество, и транспорт, и птичий корм, кстати.
- Давно снегирей поймали? Что-то квелые больно.
- Квелые оттого, что тесно. А поймал недавно. Так что если отпускать - самое то. Весна на дворе, корма много, не пропадут, даже если бы месяц в неволе жили.
- Ладно, уговорили, - сказал мужчина. - Вот только у меня сто рублей, а снегирей три. Давай на стольник всех троих!
Птицелов тут же согласился:
- Согласен. Вы у меня первый покупатель, вам скидка. Забирайте!
Сторублевка перекочевала в руки хозяина птиц. Мужчина открыл дверцу, достал первого снегиря и подбросил вверх. Птица рванула в воздух и мгновенно исчезла с виду. За ней последовала вторая. "Ой! А дайте я выпущу!" - подала голос невесть откуда взявшаяся девушка. "Только осторожно", - попросил мужчина и передал птицу ей в руки. Девушка что-то заворковала от восторга, подержала немного птаху и подбросила в воздух. Снегирь, отчаянно махая крыльями, умчался вслед за собратьями.
- Вы благородный человек! - тронул мужчину за плечо еще один свидетель освобождения птиц, с явными признаками абстинентного синдрома на лице.
- Так взяли бы и вы выпустили какую-нибудь, - откликнулся освободитель птиц.
- Рад бы, да тут на похмелку никак не соберу, не то что на птицу. Цены-то! Почитай целый пузырь!
- А вы выпустите птицу, может, Богородица вас от пьянства и излечит. Ведь сегодня праздник Благовещенья, день особый.
Похмельный мужик дико покосился на говорившего и как-то незаметно исчез среди прилавков.
Воскресный день
Воскресный день. У подъезда многоквартирного дома на скамейке сидят пожилые жильцы, греясь на солнышке. Из подъезда выходит женщина средних лет с тазиком в руках и направляется к столбам с натянутыми веревками, где сушится белье.- Надо же, - заметила одна из сидящих, солидная женщина в цветастом платке. - Сегодня воскресенье, работать грех, а она белье стирает.
- А когда же ей еще стирать? - вступилась старая бабушка. - Вы что, не знаете? У нее мать парализованная, да сама двоих ребятишек без мужа воспитывает.
- Так-то оно так, но в Библии написано, что в воскресенье работать грех. Я вот в воскресенье никогда не работаю и сына своего приучила. Он с детских лет знает, что в воскресенье работать грешно. Я в деревне росла, у нас хоть церковь и сломали, а люди верующие жили, и в воскресенье или праздник церковный никто не работал, - продолжала женщина, начавшая разговор.
- Да что толку-то, что не работали, - не унималась бабушка. - В Библии-то совсем другое написано: шесть дней работай, а седьмой Богу посвящай. Богу! Понимаете? В этот день люди в церковь ходили, а коли возможности не было, так дома молились, а не просто отдыхали. А как в деревне нынче отдыхают, я знаю. Сама деревенская. Да и родня до сих пор там живет. Пьянь одна.
- Ну, пьяни и здесь хватает. Но я-то о другом. Вот вы говорите, что молиться нужно в этот день, - я согласна, но она-то белье стирает! - продолжала наседать женщина в цветастом платке.
- Вы знаете, наш батюшка в церкви говорил, что Богу молиться можно и когда белье стираешь, а вот когда телевизор смотришь, тогда не до молитвы. Раньше человек вечером книжки читал, а если верующий - Псалтирь или молитвослов, а нынче все - и верующие, и неверующие - в ящик пялятся. Про сериалы вот батюшка говорил - самое вредное для души. Фильм посмотрел человек и забыл, а как станет сериалы смотреть, так начинает чужую жизнь проживать, чужие страсти к своим прибавлять. И вообще из этого мира уходит в мир вертальный, - не сдавалась бабушка.
- Не вертальный, а виртуальный, - подала голос молчавшая до сих пор женщина с книгой в руках, покачивающая детскую коляску.
- Во-во. Сразу и не выговоришь. И из этого вертального мира в нормальную жизнь уже не вертаются: все будет казаться не так и не то. И начинает человек на ближних роптать, да Бога гневить. А вот стирка, если она с молитвой, Богу угодна, тем более если в будний день нет возможности постирать.
Богословский диалог неожиданно прервался резким хлопаньем двери. Из подъезда вышел крепко выпивший молодой мужчина - сын женщины, осуждающей работающих в воскресные дни. Осмотрев мутным взглядом сидящих на лавочке, он невнятно пробурчал приветствие, смобилизовался и прошагал мимо на неестественно прямых ногах.
- Вот горе-то где! - в сердцах сказала мать пьяного. - Опять наклюкался. К Витьке из соседнего дома в гости пошел. Теперь пить будут до ночи, охламоны, прости меня, Господи. Ну ладно, до свидания всем, пойду домой, а то скоро по телевизору сериал начнется.
http://www.vera.mrezha.ru/522/9.htm
