Наверное, мне довелось ознакомиться с этими документами последним: по истечении срока давности они подлежали уничтожению.
Иван Козловский родился в 1919 году в семье крестьянина-бедняка. До призыва в Красную армию в 1939 году жил в деревне Соловьево Прихабского района Великолукской области (ныне это - Псковщина). Окончил семилетку, работал животноводом в колхозе. Службу в РККА проходил на Украине, в городе Дрогобыч, в 8-м кавалерийском эскадроне связи, затем - в батальоне связи 45-й танковой дивизии. Война застала его часть под Львовом, откуда она начала отступать к Киеву. У станции Звенигородск попал в окружение.
5 августа 1941 года Козловский был легко ранен в шею и отсиживался в овраге вместе с 10-15 другими красноармейцами, пока не появились немцы. Все дружно подняли руки и сдали оружие. Так он попал в лагерь для военнопленных, находившийся в городе Холм в Польше. В ноябре 41-го в лагерь приехали офицеры-эсэсовцы и стали отбирать тех пленников, кто покрепче, как пояснили, для работы в лагерях с мирным населением. Набрали команду человек в двести. Погрузили всех на машины и привезли на территорию какого-то бывшего завода. Здесь им предложили поступить на германскую службу. Немногих отказавшихся расстреляли.
Присягу на верность гитлеровскому рейху Козловский в числе других военнопленных, перешедших на сторону врага, принял в местечке Травники (Польша). Потом были два месяца обучения в школе СС. Каждый день шли занятия по строевой и физической подготовке, изучению материальной части стрелкового оружия, немецкому языку.
По окончании школы всем ее выпускникам выдали германское военное обмундирование. Вручили и оружие - немецкие карабины.
120 новоиспеченных охранников (вахманнов) славянского происхождения, и в их числе Иван Козловский, в марте 42-го были доставлены в местечко Бельзец (Польша). Здесь силами заключенных, в основном евреев, строился лагерь смерти. Жили узники в двух бараках по 300 человек в каждом.
Работы развернулись на небольшом удалении от железной дороги, идущей от станции Бельзец по направлению к городу Рава Русская, в живописном месте в сосновом бору. От основной железнодорожной магистрали сюда подходила специальная ветка. Заключенные возводили склады и бараки, но объектом N 1 являлась добротная кирпичная баня вместимостью в 1 тыс. человек с двумя отделениями: одно - для мужчин, другое - для женщин и детей. Внешне она ничем не отличалась от заведений такого рода. Над входом красовалась новенькая вывеска "Badenraum", что в переводе с немецкого означало "баня". Фасад аккуратно выкрашен, словом, не домик, а пряник. Правда, задняя стена "помывочного комбината" была раздвижной, чтобы вытаскивать из помещения трупы. Ибо там убивали людей газом. Вскоре объект "сдали в эксплуатацию", и первыми его жертвами стали сами строители.
Лагерь смерти Бельзец заработал на полную мощность. По свидетельству Козловского, а также официальных немецких источников, ежедневно сюда пригоняли эшелоны, в каждом из которых было до 1,5 тыс. узников из Польши, Франции, Чехословакии и других стран. Их без промедления умерщвляли, после чего сбрасывали трупы в котлованы, пересыпая каждый ряд покойников негашеной известью.
Однако почти сразу четыре огромных котлована оказались заполненными. Их приказали зарыть, но немного погодя поступила новая директива: вскрыть котлованы, вытащить все до единого тела и сжечь то, что от них осталось на гигантских кострах. Вот этой-то грязной работой, в частности, и занимались вахманны, в том числе Козловский. Затем на месте опустошенных братских могил установили печи, внутри них проложили рельсы, на которые укладывались трупы и сжигались. По примерным подсчетам Козловского, за 6 месяцев его службы в Бельзеце в лагере было уничтожено до 250 тыс. человек.
В декабре 42-го года Козловский в числе других вахманнов получил новое назначение - в местечко Собибор. Тамошний лагерь оказался сравнительно небольшим, соответственно и "пропускная способность" его была более низкой. Здесь, по подсчетам Козловского, за 4 месяца его службы погибло около 60 тыс. человек. После этого бывшего колхозника и бойца РККА перевели в Аушвиц - одну из самых крупных фабрик смерти нацистской Германии.
Следователь, ведший дело Козловского, попросил его описать то, что происходило в Аушвице, считавшемся у немцев лагерем для мирных граждан. Принцип его функционирования, по словам экс-обервахманна, мало чем отличался от других концлагерей, разве что масштабы "производства" были значительнее.
Ежедневно в Аушвиц приходили по одному, а то и по два удлиненных железнодорожных состава с людьми. Каждый такой эшелон доставлял сразу от 2 до 2,5 тыс. человек - в основном евреев. Люди выгружались на платформы с вещами. Чтобы избежать бунтов обреченных на смерть, гитлеровцы пытались создать идиллическую картину заботы о них. Поезда нередко встречали оркестрами, на коротком митинге прибывшим объявлялось, что после санобработки они поедут осваивать благодатные украинские земли.
После этого людей отправляли в спецбараки. Там все раздевались догола (и мужчины, и женщины, и дети) и выстраивались в очередь для сдачи ценностей и денег в спецкассы. Следующим этапом была процедура стрижки. Всех стригли наголо. Волосы служили сырьем для легкой промышленности, они тщательно упаковывались и прессовались в большие брикеты, грузились в вагоны и отправлялись на переработку в Германию.
За парикмахерскими "услугами" следовала последняя "помывка". Через специальный проход из колючей проволоки людей гнали к зданию бани. С ними уже не церемонились. Расчетливые немцы стремились запихать в каждую камеру как можно больше жертв. И тут в дело вступали вахманны. Козловский признался, что они по приказу немецких офицеров до отказа забивали людьми газовые камеры - банные помещения. Чтобы смертники плотнее прижимались друг к другу, их били плетками и прикладами винтовок, заставляя уплотняться. Когда впихивался последний из трехсот обреченных (на каждую камеру), двери наглухо закрывались и включался тракторный дизель. Угарный газ от него по трубам поступал в рожки в виде душевых сеток, расположенных под потолком. Из бани минут 10-15 раздавался кашель, крики, отчаянный стук в двери, но шум постепенно смолкал, и все затихало. За тем, что творится внутри, наблюдал дежурный офицер-немец через специальные глазки в дверях. Когда он подавал знак о том, что все кончено, вахманны шли к противоположной стороне здания, где отворялись раздвижные задние стены, и начиналась "работа" как на конвейере.
Самое тяжелое бремя по растаскиванию горы трупов выполняли рабочие команды из числа более или менее крепких мужчин-узников. Через каждые две недели эти команды подвергались ротации, одна команда отправлялась в газовую камеру, на смену ей приходили "свежие" силы.
Далее каждый вахманн вооружался специальными щипцами и опломбированным ящиком с ремнем, который надевался на шею. Этими щипцами нужно было раздвинуть челюсти покойника и заглянуть ему в рот на предмет обнаружения золотых зубов или коронок. Если таковые имелись, их тут же выдирали теми же щипцами и бросали в ящички. Только после данной "обработки" трупы грузили в вагонетки и везли в печи, находившиеся примерно в 50 м от задней стены "бани".
Стариков, беременных женщин, больных, кто не мог сам передвигаться, вахманны предусмотрительно подхватывали под руки и, минуя газовые камеры, отводили на задний двор. Здесь несчастных принимали немецкие солдаты, на месте расстреливали и бросали в печи.
Из показаний Козловского выяснилось также, что вахманнов привлекали и к операциям против партизан. Козловский признался в участии лишь в одной такой экспедиции в мае или июне 42-го. Группу из 45 карателей, 30 из которых являлись вахманнами, а 15 - немецкими солдатами, направили прочесать лес. По словам Козловского, никаких партизан они в тот день не нашли, но поймали двух молодых евреев - мужа и его беременную жену. Их расстреляли...
Иван Козловский несколько лет скрывался и был арестован только 26 марта 1949-го. Военный трибунал приговорил его к 25 годам лишения свободы, и весь остаток своей жизни он провел на руднике в Карагандинской области.
http://nvo.ng.ru/history/2006-06-16/7_palach.html
Путь к измене
Иван Козловский родился в 1919 году в семье крестьянина-бедняка. До призыва в Красную армию в 1939 году жил в деревне Соловьево Прихабского района Великолукской области (ныне это - Псковщина). Окончил семилетку, работал животноводом в колхозе. Службу в РККА проходил на Украине, в городе Дрогобыч, в 8-м кавалерийском эскадроне связи, затем - в батальоне связи 45-й танковой дивизии. Война застала его часть под Львовом, откуда она начала отступать к Киеву. У станции Звенигородск попал в окружение.
5 августа 1941 года Козловский был легко ранен в шею и отсиживался в овраге вместе с 10-15 другими красноармейцами, пока не появились немцы. Все дружно подняли руки и сдали оружие. Так он попал в лагерь для военнопленных, находившийся в городе Холм в Польше. В ноябре 41-го в лагерь приехали офицеры-эсэсовцы и стали отбирать тех пленников, кто покрепче, как пояснили, для работы в лагерях с мирным населением. Набрали команду человек в двести. Погрузили всех на машины и привезли на территорию какого-то бывшего завода. Здесь им предложили поступить на германскую службу. Немногих отказавшихся расстреляли.
Присягу на верность гитлеровскому рейху Козловский в числе других военнопленных, перешедших на сторону врага, принял в местечке Травники (Польша). Потом были два месяца обучения в школе СС. Каждый день шли занятия по строевой и физической подготовке, изучению материальной части стрелкового оружия, немецкому языку.
По окончании школы всем ее выпускникам выдали германское военное обмундирование. Вручили и оружие - немецкие карабины.
Лагеря смерти глазами охранника
120 новоиспеченных охранников (вахманнов) славянского происхождения, и в их числе Иван Козловский, в марте 42-го были доставлены в местечко Бельзец (Польша). Здесь силами заключенных, в основном евреев, строился лагерь смерти. Жили узники в двух бараках по 300 человек в каждом.
Работы развернулись на небольшом удалении от железной дороги, идущей от станции Бельзец по направлению к городу Рава Русская, в живописном месте в сосновом бору. От основной железнодорожной магистрали сюда подходила специальная ветка. Заключенные возводили склады и бараки, но объектом N 1 являлась добротная кирпичная баня вместимостью в 1 тыс. человек с двумя отделениями: одно - для мужчин, другое - для женщин и детей. Внешне она ничем не отличалась от заведений такого рода. Над входом красовалась новенькая вывеска "Badenraum", что в переводе с немецкого означало "баня". Фасад аккуратно выкрашен, словом, не домик, а пряник. Правда, задняя стена "помывочного комбината" была раздвижной, чтобы вытаскивать из помещения трупы. Ибо там убивали людей газом. Вскоре объект "сдали в эксплуатацию", и первыми его жертвами стали сами строители.
Лагерь смерти Бельзец заработал на полную мощность. По свидетельству Козловского, а также официальных немецких источников, ежедневно сюда пригоняли эшелоны, в каждом из которых было до 1,5 тыс. узников из Польши, Франции, Чехословакии и других стран. Их без промедления умерщвляли, после чего сбрасывали трупы в котлованы, пересыпая каждый ряд покойников негашеной известью.
Однако почти сразу четыре огромных котлована оказались заполненными. Их приказали зарыть, но немного погодя поступила новая директива: вскрыть котлованы, вытащить все до единого тела и сжечь то, что от них осталось на гигантских кострах. Вот этой-то грязной работой, в частности, и занимались вахманны, в том числе Козловский. Затем на месте опустошенных братских могил установили печи, внутри них проложили рельсы, на которые укладывались трупы и сжигались. По примерным подсчетам Козловского, за 6 месяцев его службы в Бельзеце в лагере было уничтожено до 250 тыс. человек.
В декабре 42-го года Козловский в числе других вахманнов получил новое назначение - в местечко Собибор. Тамошний лагерь оказался сравнительно небольшим, соответственно и "пропускная способность" его была более низкой. Здесь, по подсчетам Козловского, за 4 месяца его службы погибло около 60 тыс. человек. После этого бывшего колхозника и бойца РККА перевели в Аушвиц - одну из самых крупных фабрик смерти нацистской Германии.
Под руку - и на казнь
Следователь, ведший дело Козловского, попросил его описать то, что происходило в Аушвице, считавшемся у немцев лагерем для мирных граждан. Принцип его функционирования, по словам экс-обервахманна, мало чем отличался от других концлагерей, разве что масштабы "производства" были значительнее.
Ежедневно в Аушвиц приходили по одному, а то и по два удлиненных железнодорожных состава с людьми. Каждый такой эшелон доставлял сразу от 2 до 2,5 тыс. человек - в основном евреев. Люди выгружались на платформы с вещами. Чтобы избежать бунтов обреченных на смерть, гитлеровцы пытались создать идиллическую картину заботы о них. Поезда нередко встречали оркестрами, на коротком митинге прибывшим объявлялось, что после санобработки они поедут осваивать благодатные украинские земли.
После этого людей отправляли в спецбараки. Там все раздевались догола (и мужчины, и женщины, и дети) и выстраивались в очередь для сдачи ценностей и денег в спецкассы. Следующим этапом была процедура стрижки. Всех стригли наголо. Волосы служили сырьем для легкой промышленности, они тщательно упаковывались и прессовались в большие брикеты, грузились в вагоны и отправлялись на переработку в Германию.
За парикмахерскими "услугами" следовала последняя "помывка". Через специальный проход из колючей проволоки людей гнали к зданию бани. С ними уже не церемонились. Расчетливые немцы стремились запихать в каждую камеру как можно больше жертв. И тут в дело вступали вахманны. Козловский признался, что они по приказу немецких офицеров до отказа забивали людьми газовые камеры - банные помещения. Чтобы смертники плотнее прижимались друг к другу, их били плетками и прикладами винтовок, заставляя уплотняться. Когда впихивался последний из трехсот обреченных (на каждую камеру), двери наглухо закрывались и включался тракторный дизель. Угарный газ от него по трубам поступал в рожки в виде душевых сеток, расположенных под потолком. Из бани минут 10-15 раздавался кашель, крики, отчаянный стук в двери, но шум постепенно смолкал, и все затихало. За тем, что творится внутри, наблюдал дежурный офицер-немец через специальные глазки в дверях. Когда он подавал знак о том, что все кончено, вахманны шли к противоположной стороне здания, где отворялись раздвижные задние стены, и начиналась "работа" как на конвейере.
Самое тяжелое бремя по растаскиванию горы трупов выполняли рабочие команды из числа более или менее крепких мужчин-узников. Через каждые две недели эти команды подвергались ротации, одна команда отправлялась в газовую камеру, на смену ей приходили "свежие" силы.
Далее каждый вахманн вооружался специальными щипцами и опломбированным ящиком с ремнем, который надевался на шею. Этими щипцами нужно было раздвинуть челюсти покойника и заглянуть ему в рот на предмет обнаружения золотых зубов или коронок. Если таковые имелись, их тут же выдирали теми же щипцами и бросали в ящички. Только после данной "обработки" трупы грузили в вагонетки и везли в печи, находившиеся примерно в 50 м от задней стены "бани".
Стариков, беременных женщин, больных, кто не мог сам передвигаться, вахманны предусмотрительно подхватывали под руки и, минуя газовые камеры, отводили на задний двор. Здесь несчастных принимали немецкие солдаты, на месте расстреливали и бросали в печи.
Из показаний Козловского выяснилось также, что вахманнов привлекали и к операциям против партизан. Козловский признался в участии лишь в одной такой экспедиции в мае или июне 42-го. Группу из 45 карателей, 30 из которых являлись вахманнами, а 15 - немецкими солдатами, направили прочесать лес. По словам Козловского, никаких партизан они в тот день не нашли, но поймали двух молодых евреев - мужа и его беременную жену. Их расстреляли...
* * *
Иван Козловский несколько лет скрывался и был арестован только 26 марта 1949-го. Военный трибунал приговорил его к 25 годам лишения свободы, и весь остаток своей жизни он провел на руднике в Карагандинской области.
http://nvo.ng.ru/history/2006-06-16/7_palach.html
