Николай Никольский, как считают многие ветераны ВМФ старших поколений, - это человек уникальной, героической и одновременно трагической судьбы.
Родился он в деревне Ханеневка Саратовской губернии в 1913 году. Начал военно-морскую службу в 1936-м на торпедных катерах Тихоокеанского флота (ТОФ), а уже через год был начальником штаба дивизиона торпедных катеров. Участвовал в событиях на озере Хасан (награжден знаком "Участник Хасанских боев 1938 года"). Затем Никольского назначают командиром тральщика, который он перевел в 1939 году из Севастополя во Владивосток. Подумайте: маленький корабль благополучно преодолел моря и океаны - в ту пору такой переход являлся поистине уникальным.
В 26 лет Никольский - командир эскадренного миноносца. В 1939-1942 годах командовал на ТОФе последовательно эсминцами "Разящий", "Сталин", "Расторопный", "Разъяренный", поочередно "отрабатывая", по флотской терминологии, их боевую организацию и выводя в боеготовые корабельные единицы. Во Владивостоке на швартовку его корабля к причалу выходили смотреть, как на театральное представление, весь портовый люд и гуляющая на набережных публика - так лихо и одновременно выверено четко все делалось.
1942 год. В составе ЭОН-18 (экспедиция особого назначения) Никольский перевел Северным морским путем на воюющий Северный флот эскадренный миноносец "Разъяренный", который сразу стал принимать участие в боевых операциях. А далее вдруг... рядовой штрафного батальона Карельского фронта! Могут спросить - за что? Произошла навигационная авария - корабль "вылетел" на остров Сальный в Кольском заливе. И хотя потом своим ходом все же дошел до базы, все равно командира привлекли к ответственности.
Это, в общем-то, было справедливо: за любое ЧП на борту в первую очередь спрашивают с него. К тому же в разгар войны особенно не разбирались: может быть, вина за происшедшее лежит все-таки на штурмане или командире БЧ-5, не обеспечившего требуемый режим работы движителей в критический момент (эсминец оказался полностью обесточенным при маневрировании в заливе)? Но дознаватели этого не сделали - видимо, спешили закрыть дело. Плюс к тому трибунал, похоже, не проявил должной ответственности и компетентности. Никольский тем более ни на кого из экипажа вину в аварии не сваливал
Далее в биографии Никольского боевые действия в штрафбате, ранение, то есть "искупление вины кровью", и возвращение на Северный флот, опять получение под начало эскадренного миноносца. Об этом позаботились нарком ВМФ адмирал Николай Кузнецов и командующий СФ адмирал Арсений Головко. Они хорошо знали и ценили грамотных, инициативных офицеров.
Никольский прибыл на корабль, даже не переодевшись, - в обмотках и гимнастерке без погон. Старшина, командир вахтенного поста на юте преградил ему вход на палубу карабином с примкнутым штыком: "Куда прешь, пехота?" Никольский потребовал вызвать старпома корабля - мол, для него есть важный документ. Явившийся вскоре старпом и бдительный старшина лишились дара речи, когда зачуханный красноармеец предъявил предписание о своем назначении и заявил: "Я командир". Потом отстранил рукой штык вахтенного, прошел на корабль. Войну Никольский завершил на СФ командиром эсминца "Громкий". Участвовал более чем в 100 операциях по конвоированию и защите транспортов, высадке десантов и в других боевых действиях флота.
После Великой Отечественной и окончания Военно-морской академии Никольский направляется на Черноморский флот. Там он командует 187-й бригадой эсминцев (БЭМ) эскадры ЧФ. Соединение, в состав которого входили девять ЭМ проекта 39 бис, под руководством без преувеличения выдающегося "миноносника" 1940-х - начала 1950 годов стало самым лучшим в ВМФ и получило прозвище на флоте "королевская бригада". За три года (1952-1954) она завоевала восемь призов ВМФ за артиллерийские, торпедные стрельбы и минные постановки. Причем торпедные стрельбы выполнялись не одной, как было принято всегда на учениях, а двумя, тремя, пятью торпедами. Наконец, эсминец "Беззаветный" в 1954 году впервые и, насколько мне известно, до сегодняшнего дня единственный раз в истории нашего Военно-морского флота выполнил стрельбу полным торпедным залпом из двух аппаратов корабля - десятью торпедами. Девять из них прошли под целью (крейсером), то есть ее условно поразили.
Именно на "Беззаветном" в 1957 году началась служба автора этого материала. От ветеранов 187-й бригады мне довелось услышать много интересных историй о Никольском, постепенно, видимо, превращавшихся в легенды; об удивительном времени командования соединением этим незаурядным человеком и талантливым военным моряком. Например, как, отрабатывая борьбу за живучесть в "реальных" условиях боевых повреждений корабля, "аварийный" эскадренный миноносец входил в главную базу флота с креном до 15-20 градусов. Под флагом Никольского на 187 БЭМ прошли командирскую школу многие будущие адмиралы.
Далее Николай Иванович занимает должность начальником штаба эскадры ЧФ с перспективой дальнейшего роста по службе. Но... грянули взрывы на линкоре "Новороссийск", приведшие к гибели старого трофейного корабля, а за ней последовало разжалование Никольского в капитаны 1 ранга, назначение с понижением на Камчатку...
В материалах правительственной комиссии по расследованию катастрофы линкора главными ее виновниками были названы командующий Черноморским флотом вице-адмирал Виктор Пархоменко и начальник штаба, он же врио командира эскадры ЧФ (командир был в отпуске) контр-адмирал Николай Никольский. Правильно это или нет? Полагаю, что неправильно, хотя их ответственность и частичная вина в причинах трагедии и ее последствиях (как и многих других вышестоящих должностных лиц ВМФ и правительственного уровня) тоже имеется. Но не главная.
Это, повторяю, несправедливо. По крайней мере именно так считают большинство офицеров-черноморцев тех лет, уважавших и сегодня уважающих Пархоменко и Никольского. Они не сбежали с гибнувшего корабля, оказались вместе со всеми за бортом и тонули. И если бы они погибли, их бы объявили героями. И никаких обвинений против них выдвинуто бы не было. Но они выплыли и были "назначены" главными виновниками катастрофы.
Пархоменко и Никольский стойко перенесли наказания. Хотя самое тяжелое заключалось не в этом, а в нравственных и сердечных страданиях, надрывах, связанных с гибелью у них на глазах сотен моряков, в мучительных объяснениях с родственниками погибших, в унизительных допросах и объяснениях. Правда, ныне, по прошествии лет, Пархоменко и Никольский вроде бы реабилитированы, но служебная карьера у того и другого рухнула, а в личной жизни они претерпели серьезные потрясения.
Виктор Александрович Пархоменко умер и был погребен скромно, без особых почестей, но покинул он этот мир несломленным, к сожалению, не оставив (или не опубликовав?) воспоминаний о взрыве "Новороссийска", не обнародовав своих выводов и оценок катастрофы линкора. Для него справедлив будет известный древнерусский летописный постулат: "мертвые сраму не имут".
Николай Иванович Никольский через некоторое время с должности командира бригады миноносцев, которую также вывел в передовые, был назначен начальником штаба Камчатской флотилии. В 1962 году ему вторично присваивается звание контр-адмирала. Свою продолжительную службу (41 год) он закончил старшим преподавателем Военной академии Генерального штаба, получил ученую степень кандидата военных наук, стал доцентом, написал более 100 научных работ в области военно-морского искусства и теории управления.
После долгих лет молчания (причины его вполне понятны) Николай Никольский все же успел написать вместе с сыном Валерием книгу о страшной драме, разыгравшейся в Севастопольской бухте 29 октября 1955 года. Он всегда оставался верен своим принципам: "служить делу, а не лицам", не впадать в прострацию и с мужеством, не распространяясь о своих "обидах" и никому не жалуясь, переносить тяжелые удары судьбы и неприятности, которые некоторым слабодушным могли бы показаться концом всего на свете.
Можно только поражаться и восхищаться поразительной жизнестойкостью этого мужественного человека, находившегося в здравом уме и здоровье до последнего дня своей многолетней, в чем ему можно позавидовать белой завистью, жизни, несмотря на вынесенные им потрясения.
Между тем многие знающие Никольского офицеры уверены (и автор этих строк тоже) - не случись катастрофы линкора "Новороссийск", быть бы ему и командующим флотом, и начальником Главного штаба и, не исключено, главкомом ВМФ. Но, как говорится, мы предполагаем, а Бог располагает.
С таких людей нужно брать пример современной офицерской молодежи. К сожалению, подобного масштаба личностей очень не хватает нынешнему российскому Военно-морскому флоту.
Кавалер шести боевых орденов и многих медалей контр-адмирал в отставке Николай Иванович Никольский скончался 29 марта 2005 года. На последнем вздохе он вдруг произнес: "Боевая тревога!"
http://nvo.ng.ru/notes/2006-04-28/8_nikolskiy.html
Через моря, океаны и войну
Родился он в деревне Ханеневка Саратовской губернии в 1913 году. Начал военно-морскую службу в 1936-м на торпедных катерах Тихоокеанского флота (ТОФ), а уже через год был начальником штаба дивизиона торпедных катеров. Участвовал в событиях на озере Хасан (награжден знаком "Участник Хасанских боев 1938 года"). Затем Никольского назначают командиром тральщика, который он перевел в 1939 году из Севастополя во Владивосток. Подумайте: маленький корабль благополучно преодолел моря и океаны - в ту пору такой переход являлся поистине уникальным.
В 26 лет Никольский - командир эскадренного миноносца. В 1939-1942 годах командовал на ТОФе последовательно эсминцами "Разящий", "Сталин", "Расторопный", "Разъяренный", поочередно "отрабатывая", по флотской терминологии, их боевую организацию и выводя в боеготовые корабельные единицы. Во Владивостоке на швартовку его корабля к причалу выходили смотреть, как на театральное представление, весь портовый люд и гуляющая на набережных публика - так лихо и одновременно выверено четко все делалось.
1942 год. В составе ЭОН-18 (экспедиция особого назначения) Никольский перевел Северным морским путем на воюющий Северный флот эскадренный миноносец "Разъяренный", который сразу стал принимать участие в боевых операциях. А далее вдруг... рядовой штрафного батальона Карельского фронта! Могут спросить - за что? Произошла навигационная авария - корабль "вылетел" на остров Сальный в Кольском заливе. И хотя потом своим ходом все же дошел до базы, все равно командира привлекли к ответственности.
Это, в общем-то, было справедливо: за любое ЧП на борту в первую очередь спрашивают с него. К тому же в разгар войны особенно не разбирались: может быть, вина за происшедшее лежит все-таки на штурмане или командире БЧ-5, не обеспечившего требуемый режим работы движителей в критический момент (эсминец оказался полностью обесточенным при маневрировании в заливе)? Но дознаватели этого не сделали - видимо, спешили закрыть дело. Плюс к тому трибунал, похоже, не проявил должной ответственности и компетентности. Никольский тем более ни на кого из экипажа вину в аварии не сваливал
Далее в биографии Никольского боевые действия в штрафбате, ранение, то есть "искупление вины кровью", и возвращение на Северный флот, опять получение под начало эскадренного миноносца. Об этом позаботились нарком ВМФ адмирал Николай Кузнецов и командующий СФ адмирал Арсений Головко. Они хорошо знали и ценили грамотных, инициативных офицеров.
Никольский прибыл на корабль, даже не переодевшись, - в обмотках и гимнастерке без погон. Старшина, командир вахтенного поста на юте преградил ему вход на палубу карабином с примкнутым штыком: "Куда прешь, пехота?" Никольский потребовал вызвать старпома корабля - мол, для него есть важный документ. Явившийся вскоре старпом и бдительный старшина лишились дара речи, когда зачуханный красноармеец предъявил предписание о своем назначении и заявил: "Я командир". Потом отстранил рукой штык вахтенного, прошел на корабль. Войну Никольский завершил на СФ командиром эсминца "Громкий". Участвовал более чем в 100 операциях по конвоированию и защите транспортов, высадке десантов и в других боевых действиях флота.
Комбриг-легенда
После Великой Отечественной и окончания Военно-морской академии Никольский направляется на Черноморский флот. Там он командует 187-й бригадой эсминцев (БЭМ) эскадры ЧФ. Соединение, в состав которого входили девять ЭМ проекта 39 бис, под руководством без преувеличения выдающегося "миноносника" 1940-х - начала 1950 годов стало самым лучшим в ВМФ и получило прозвище на флоте "королевская бригада". За три года (1952-1954) она завоевала восемь призов ВМФ за артиллерийские, торпедные стрельбы и минные постановки. Причем торпедные стрельбы выполнялись не одной, как было принято всегда на учениях, а двумя, тремя, пятью торпедами. Наконец, эсминец "Беззаветный" в 1954 году впервые и, насколько мне известно, до сегодняшнего дня единственный раз в истории нашего Военно-морского флота выполнил стрельбу полным торпедным залпом из двух аппаратов корабля - десятью торпедами. Девять из них прошли под целью (крейсером), то есть ее условно поразили.
Именно на "Беззаветном" в 1957 году началась служба автора этого материала. От ветеранов 187-й бригады мне довелось услышать много интересных историй о Никольском, постепенно, видимо, превращавшихся в легенды; об удивительном времени командования соединением этим незаурядным человеком и талантливым военным моряком. Например, как, отрабатывая борьбу за живучесть в "реальных" условиях боевых повреждений корабля, "аварийный" эскадренный миноносец входил в главную базу флота с креном до 15-20 градусов. Под флагом Никольского на 187 БЭМ прошли командирскую школу многие будущие адмиралы.
Далее Николай Иванович занимает должность начальником штаба эскадры ЧФ с перспективой дальнейшего роста по службе. Но... грянули взрывы на линкоре "Новороссийск", приведшие к гибели старого трофейного корабля, а за ней последовало разжалование Никольского в капитаны 1 ранга, назначение с понижением на Камчатку...
После гибели "Новороссийска"
В материалах правительственной комиссии по расследованию катастрофы линкора главными ее виновниками были названы командующий Черноморским флотом вице-адмирал Виктор Пархоменко и начальник штаба, он же врио командира эскадры ЧФ (командир был в отпуске) контр-адмирал Николай Никольский. Правильно это или нет? Полагаю, что неправильно, хотя их ответственность и частичная вина в причинах трагедии и ее последствиях (как и многих других вышестоящих должностных лиц ВМФ и правительственного уровня) тоже имеется. Но не главная.
Это, повторяю, несправедливо. По крайней мере именно так считают большинство офицеров-черноморцев тех лет, уважавших и сегодня уважающих Пархоменко и Никольского. Они не сбежали с гибнувшего корабля, оказались вместе со всеми за бортом и тонули. И если бы они погибли, их бы объявили героями. И никаких обвинений против них выдвинуто бы не было. Но они выплыли и были "назначены" главными виновниками катастрофы.
Пархоменко и Никольский стойко перенесли наказания. Хотя самое тяжелое заключалось не в этом, а в нравственных и сердечных страданиях, надрывах, связанных с гибелью у них на глазах сотен моряков, в мучительных объяснениях с родственниками погибших, в унизительных допросах и объяснениях. Правда, ныне, по прошествии лет, Пархоменко и Никольский вроде бы реабилитированы, но служебная карьера у того и другого рухнула, а в личной жизни они претерпели серьезные потрясения.
Виктор Александрович Пархоменко умер и был погребен скромно, без особых почестей, но покинул он этот мир несломленным, к сожалению, не оставив (или не опубликовав?) воспоминаний о взрыве "Новороссийска", не обнародовав своих выводов и оценок катастрофы линкора. Для него справедлив будет известный древнерусский летописный постулат: "мертвые сраму не имут".
Николай Иванович Никольский через некоторое время с должности командира бригады миноносцев, которую также вывел в передовые, был назначен начальником штаба Камчатской флотилии. В 1962 году ему вторично присваивается звание контр-адмирала. Свою продолжительную службу (41 год) он закончил старшим преподавателем Военной академии Генерального штаба, получил ученую степень кандидата военных наук, стал доцентом, написал более 100 научных работ в области военно-морского искусства и теории управления.
После долгих лет молчания (причины его вполне понятны) Николай Никольский все же успел написать вместе с сыном Валерием книгу о страшной драме, разыгравшейся в Севастопольской бухте 29 октября 1955 года. Он всегда оставался верен своим принципам: "служить делу, а не лицам", не впадать в прострацию и с мужеством, не распространяясь о своих "обидах" и никому не жалуясь, переносить тяжелые удары судьбы и неприятности, которые некоторым слабодушным могли бы показаться концом всего на свете.
Можно только поражаться и восхищаться поразительной жизнестойкостью этого мужественного человека, находившегося в здравом уме и здоровье до последнего дня своей многолетней, в чем ему можно позавидовать белой завистью, жизни, несмотря на вынесенные им потрясения.
Между тем многие знающие Никольского офицеры уверены (и автор этих строк тоже) - не случись катастрофы линкора "Новороссийск", быть бы ему и командующим флотом, и начальником Главного штаба и, не исключено, главкомом ВМФ. Но, как говорится, мы предполагаем, а Бог располагает.
С таких людей нужно брать пример современной офицерской молодежи. К сожалению, подобного масштаба личностей очень не хватает нынешнему российскому Военно-морскому флоту.
Кавалер шести боевых орденов и многих медалей контр-адмирал в отставке Николай Иванович Никольский скончался 29 марта 2005 года. На последнем вздохе он вдруг произнес: "Боевая тревога!"
http://nvo.ng.ru/notes/2006-04-28/8_nikolskiy.html
