Европейский политический пейзаж во многом зависит от характера и тональности российско-польских отношений, сложное и противоречивое содержание которых влиятельные политические силы в Варшаве пытаются превращать в некий "театр абсурда" - с беспорядочным нагромождением правды и вымысла, достоверного и фальшивого, светлого и темного. Подобные устремления конечно же мешают установлению взаимопонимания, формированию прочной атмосферы искреннего расположения и дружбы между соседями.
Вот и сейчас в Польше в который раз начинает раскручиваться тема "вины Москвы" в катынской трагедии, разыгравшейся будто бы осенью 1940 года, когда, как считают некоторые историки и исследователи, советским НКВД были расстреляны около 12 тысяч польских офицеров, плененных Красной Армией в сентябре 1939 года. Кстати, один из ныне здравствующих узников советских лагерей для польских военнопленных, теперь ксендз Здислав Пешковский, руководящий партией "Право и справедливость", выдвинут кандидатом на получение Нобелевской премии мира. По мнению западных аналитиков, это свидетельствует о намерениях официальной Варшавы привлечь еще большее внимание международной общественности к катынскому вопросу. Как известно, польская сторона, в том числе через общественную организацию "Семьи Катыни", где претендент на высокую премию играет роль первой скрипки, требует от России официального признания акта геноцида в отношении военнопленных с последующей выплатой компенсации их родственникам. Требование подогревается категоричным и эмоциональным признанием в 1990 году Михаилом Горбачевым, а несколько позже - и Борисом Ельциным вины своей страны в катынской драме. Однако, как отмечают фундаментальные исследователи этого вопроса, в частности Юрий Мухин, жест этот был сделан на волне перестроечной эйфории без достаточных на то оснований. Многие европейские историки убеждены, что безапелляционная и односторонняя интерпретация поляками этой страницы войны не имеет веского обоснования, поскольку есть убедительные доказательства того, что главный постановщик драмы Катыни - не кто иной, как министр пропаганды гитлеровской Германии Йозеф Геббельс. В сорокастраничном сценарии "спектакля" по Катыни он, в частности, писал, что "это дело становится колоссальной политической бомбой, которая в определенных условиях вызовет еще не одну взрывную волну; и мы используем ее по всем правилам искусства". Пристальные взоры немцев к польским военнопленным, остававшимся в смоленских лагерях теперь уже под их присмотром, оказались обращены в апреле 1943 года, когда фашистской Германии, терпевшей тяжелейшие поражения на советском фронте, потребовалось показать на примере казненных в Катыни поляков, какое будущее ждет "цивилизацию" в случае победы "большевистских орд". Геббельс инструктировал тогда своих подчиненных таким образом: "немецкие офицеры, которые возьмут на себя руководство этим "делом", должны быть исключительно политически подготовленными и опытными, действовать ловко и уверенно. Наши люди должны быть в Катыни раньше, чтобы во время прибытия Красного Креста все было подготовлено и чтобы при раскопках не натолкнулись бы на вещи, которые не соответствуют нашей линии". Объективные исследователи этого вопроса обращают внимание и на выраженную гитлеровским идеологом озабоченность: "...если на месте обнаружится немецкое оружие, вся затея рухнет". Несмотря на то что подконтрольная Берлину пропагандистская машина практически всей Европы трезвонила о "злодеяниях красных" в смоленских лесах, полностью замести следы своих преступлений в Катыни фашистам все-таки не удалось. Прибывшая в этот район после изгнания гитлеровцев комиссия во главе с академиком Н.Н. Бурденко установила, что расстрел поляков производился из немецких пистолетов и немецкими пулями, причем способом, характерным для фашистов, - выстрелом в затылок перед вырытой ямой. Руки жертв были также связаны излюбленным фашистами способом. В наЧале 1990-х годов представительная комиссия международных экспертов, в числе которой был и ксендз З. Пешковский, провела дополнительное исследование всех обстоятельств этой трагедии, анализ сохранившихся вещественных доказательств. Комиссии не удалось представить веские аргументы, которые могли бы убедить международную общественность в непричастности к этой трагедии гитлеровцев. Зато веские доказательства вины фашистов в организации и осуществлении массовой казни поляков были представлены советским обвинением Международному трибуналу в Нюрнберге весной 1946 года. Однако катынское дело тогда не было доведено до конца, поскольку представитель советской стороны Н.Д. Зоря, готовивший дело к рассмотрению трибуналом, был найден в гостинице мертвым. По "стечению обстоятельств" в эти же дни неожиданно погибает польский прокурор Р. Мартини, готовивший свидетелей, способных подтвердить непосредственное участие "команды Геббельса" в расстреле польских офицеров... К сожалению, "дело Геббельса" в современной Польше окончательно не закрыто, а порой в спекулятивных политических целях - демонстрации лояльности по отношению к НАТО, к европартнерам - используется для антироссийского давления на чеченском, калиниградском, украинском, белорусском и других направлениях, а также, судя по всему, для сведения исторических счетов. Кстати, по мнению западных историков, попытки некоторых польских политиков из числа "дистиллированных" католиков время от времени организовывать пропагандистские вакханалии на костях собственных граждан, могут быть контрпродуктивными для самой Польши и нанести ей необратимый морально-психологический ущерб. К тому же у России есть все основания и аргументы предъявить "обиженному соседу" не менее весомые исторические претензии. Историки хорошо помнят, что незадолго до победы над Гитлером британский премьер Уинстон Черчилль констатировал, что "без русских армий Польша была бы уничтожена или низведена до рабского положения, а сама польская нация стерта с лица земли. Но доблестные русские армии освобождают Польшу, и никакие другие силы этого не могли бы сделать". Английские обозреватели считают, что русские всегда с поразительным благородством и всепрощением относились к своему "вечно обиженному и амбициозному соседу", который немало сделал для поощрения "броска на Восток" нацистской Германии. Происходило это, видимо, потому, что и сами польские предводители в разные времена с алчностью взирали на украинские, белорусские и прибалтийские территории. Известно, что сразу же после подписания Лениным декрета о предоставлении Польше независимости войска "младогосударства" обрушились на истощенного Мировой и Гражданской войнами соседа, поспешая создать державу "от моря до моря". Глава американской миссии при Антанте генерал Д. Кернан писал тогда президенту США, что "польские войска продвигались по украинской и белорусской территории с легкостью и жестокостью, возрождавшей память о самом темном средневековье". Впрочем, и сам польский министр иностранных дел Ю. Бек признавал: "...в деревнях мы убивали всех поголовно и все сжигали при малейшем подозрении в опасности". Жутким расправам подвергали поляки евреев. В украинском местечке Тешиево, например, в ходе еврейских погромов были вырезаны более четырех тысяч человек. Так поляки дошли до Киева и захватили его. В результате успешного контрнаступления Красной Армии летом 1920 года польские интервенты были отброшены к самой Варшаве, однако на подступах к этому городу войска Михаила Тухачевского потерпели жестокое поражение. В плену оказались более 160 тысяч красноармейцев. Как же обошлась с ними шляхта? На этот вопрос власть предержащая в Польше предпочитает не отвечать, а "демократическая" общественность Старого света делает вид, что его вообще не существует. Поэтому для тех, у кого короткая память, будет не лишним напомнить, что в малоизвестном докладе "советско-польской комиссии по делам военнопленных" говорится: "...поляки обращались с пленными не как с людьми равной расы, а как с рабами. Избиения военнопленных происходили на каждом шагу. Пленных красноармейцев привлекали на работы, унижающие человеческое достоинство. Их запрягали вместо лошадей в телеги, плуги, бороны, ассенизационные повозки. Сколько умерло в Польше красноармейцев, установить нельзя, так как поляки в 1920 году никакого учета не вели". По данным известного военного историка М. Филимошина, в польских лагерях, по сути ставших прообразом гитлеровских концлагерей, от истощения, побоев, издевательств погибли более 82 тысяч пленных красноармейцев. Ни один из высших руководителей Польши до сих пор никогда не изъявлял ни готовности, ни желания признать факт массового и сознательного уничтожения беззащитных людей геноцидом, и ни одна международная гуманитарная или правозащитная организация не ставила вопрос о компенсации морального и материального ущерба за преступление против человечности, совершенное поляками... По мнению Черчилля, высказанному им в конце войны в одной из записок в британский МИД, власти Варшавы "оказались не в состоянии защитить страну", но должны быть благодарны тем, "кто их спас и кто предоставил им перспективы свободы и независимости". Но даже этот политический колосс и глубокий философ был не в состоянии представить подобной извращенной с точки зрения человеческой морали и этики формы "благодарности" со стороны тех сил в нынешней Польше, которым выпала участь попытаться реализовать эти "перспективы", к сожалению, без учета трагических уроков не столь уж давней истории.
От редакции. Главная военная прокуратура России отказалась признавать жертвами политических репрессий поляков, расстрелянных 65 лет назад в Катыни. Соответствующий документ прокуратуры получен польским Институтом народной памяти, который возбудил в 2004 году следствие по катынскому делу. Свое решение военная прокуратура объясняет тем, что нет доказательств того, что поляки, погибшие в Катыни, были осуждены в соответствии с советским Уголовным кодексом и поэтому их невозможно признать жертвами политических репрессий. Очевидно, на этом и стоит поставить в данной истории точку: юристы, как известно, руководствуются не эмоциями, а законом. Ведь все мы - и в России, и в Польше - очень долго говорили о необходимости создания правового государства и о верховенстве закона. Так будем же следовать тем правилам, за соблюдение которых столько боролись, в противном случае мы рискуем вновь возвратиться к таким понятиям, как "революционная целесообразность" и "классовая необходимость".
http://www.redstar.ru/2006/04/15_04/3_03.html
Вот и сейчас в Польше в который раз начинает раскручиваться тема "вины Москвы" в катынской трагедии, разыгравшейся будто бы осенью 1940 года, когда, как считают некоторые историки и исследователи, советским НКВД были расстреляны около 12 тысяч польских офицеров, плененных Красной Армией в сентябре 1939 года. Кстати, один из ныне здравствующих узников советских лагерей для польских военнопленных, теперь ксендз Здислав Пешковский, руководящий партией "Право и справедливость", выдвинут кандидатом на получение Нобелевской премии мира. По мнению западных аналитиков, это свидетельствует о намерениях официальной Варшавы привлечь еще большее внимание международной общественности к катынскому вопросу. Как известно, польская сторона, в том числе через общественную организацию "Семьи Катыни", где претендент на высокую премию играет роль первой скрипки, требует от России официального признания акта геноцида в отношении военнопленных с последующей выплатой компенсации их родственникам. Требование подогревается категоричным и эмоциональным признанием в 1990 году Михаилом Горбачевым, а несколько позже - и Борисом Ельциным вины своей страны в катынской драме. Однако, как отмечают фундаментальные исследователи этого вопроса, в частности Юрий Мухин, жест этот был сделан на волне перестроечной эйфории без достаточных на то оснований. Многие европейские историки убеждены, что безапелляционная и односторонняя интерпретация поляками этой страницы войны не имеет веского обоснования, поскольку есть убедительные доказательства того, что главный постановщик драмы Катыни - не кто иной, как министр пропаганды гитлеровской Германии Йозеф Геббельс. В сорокастраничном сценарии "спектакля" по Катыни он, в частности, писал, что "это дело становится колоссальной политической бомбой, которая в определенных условиях вызовет еще не одну взрывную волну; и мы используем ее по всем правилам искусства". Пристальные взоры немцев к польским военнопленным, остававшимся в смоленских лагерях теперь уже под их присмотром, оказались обращены в апреле 1943 года, когда фашистской Германии, терпевшей тяжелейшие поражения на советском фронте, потребовалось показать на примере казненных в Катыни поляков, какое будущее ждет "цивилизацию" в случае победы "большевистских орд". Геббельс инструктировал тогда своих подчиненных таким образом: "немецкие офицеры, которые возьмут на себя руководство этим "делом", должны быть исключительно политически подготовленными и опытными, действовать ловко и уверенно. Наши люди должны быть в Катыни раньше, чтобы во время прибытия Красного Креста все было подготовлено и чтобы при раскопках не натолкнулись бы на вещи, которые не соответствуют нашей линии". Объективные исследователи этого вопроса обращают внимание и на выраженную гитлеровским идеологом озабоченность: "...если на месте обнаружится немецкое оружие, вся затея рухнет". Несмотря на то что подконтрольная Берлину пропагандистская машина практически всей Европы трезвонила о "злодеяниях красных" в смоленских лесах, полностью замести следы своих преступлений в Катыни фашистам все-таки не удалось. Прибывшая в этот район после изгнания гитлеровцев комиссия во главе с академиком Н.Н. Бурденко установила, что расстрел поляков производился из немецких пистолетов и немецкими пулями, причем способом, характерным для фашистов, - выстрелом в затылок перед вырытой ямой. Руки жертв были также связаны излюбленным фашистами способом. В наЧале 1990-х годов представительная комиссия международных экспертов, в числе которой был и ксендз З. Пешковский, провела дополнительное исследование всех обстоятельств этой трагедии, анализ сохранившихся вещественных доказательств. Комиссии не удалось представить веские аргументы, которые могли бы убедить международную общественность в непричастности к этой трагедии гитлеровцев. Зато веские доказательства вины фашистов в организации и осуществлении массовой казни поляков были представлены советским обвинением Международному трибуналу в Нюрнберге весной 1946 года. Однако катынское дело тогда не было доведено до конца, поскольку представитель советской стороны Н.Д. Зоря, готовивший дело к рассмотрению трибуналом, был найден в гостинице мертвым. По "стечению обстоятельств" в эти же дни неожиданно погибает польский прокурор Р. Мартини, готовивший свидетелей, способных подтвердить непосредственное участие "команды Геббельса" в расстреле польских офицеров... К сожалению, "дело Геббельса" в современной Польше окончательно не закрыто, а порой в спекулятивных политических целях - демонстрации лояльности по отношению к НАТО, к европартнерам - используется для антироссийского давления на чеченском, калиниградском, украинском, белорусском и других направлениях, а также, судя по всему, для сведения исторических счетов. Кстати, по мнению западных историков, попытки некоторых польских политиков из числа "дистиллированных" католиков время от времени организовывать пропагандистские вакханалии на костях собственных граждан, могут быть контрпродуктивными для самой Польши и нанести ей необратимый морально-психологический ущерб. К тому же у России есть все основания и аргументы предъявить "обиженному соседу" не менее весомые исторические претензии. Историки хорошо помнят, что незадолго до победы над Гитлером британский премьер Уинстон Черчилль констатировал, что "без русских армий Польша была бы уничтожена или низведена до рабского положения, а сама польская нация стерта с лица земли. Но доблестные русские армии освобождают Польшу, и никакие другие силы этого не могли бы сделать". Английские обозреватели считают, что русские всегда с поразительным благородством и всепрощением относились к своему "вечно обиженному и амбициозному соседу", который немало сделал для поощрения "броска на Восток" нацистской Германии. Происходило это, видимо, потому, что и сами польские предводители в разные времена с алчностью взирали на украинские, белорусские и прибалтийские территории. Известно, что сразу же после подписания Лениным декрета о предоставлении Польше независимости войска "младогосударства" обрушились на истощенного Мировой и Гражданской войнами соседа, поспешая создать державу "от моря до моря". Глава американской миссии при Антанте генерал Д. Кернан писал тогда президенту США, что "польские войска продвигались по украинской и белорусской территории с легкостью и жестокостью, возрождавшей память о самом темном средневековье". Впрочем, и сам польский министр иностранных дел Ю. Бек признавал: "...в деревнях мы убивали всех поголовно и все сжигали при малейшем подозрении в опасности". Жутким расправам подвергали поляки евреев. В украинском местечке Тешиево, например, в ходе еврейских погромов были вырезаны более четырех тысяч человек. Так поляки дошли до Киева и захватили его. В результате успешного контрнаступления Красной Армии летом 1920 года польские интервенты были отброшены к самой Варшаве, однако на подступах к этому городу войска Михаила Тухачевского потерпели жестокое поражение. В плену оказались более 160 тысяч красноармейцев. Как же обошлась с ними шляхта? На этот вопрос власть предержащая в Польше предпочитает не отвечать, а "демократическая" общественность Старого света делает вид, что его вообще не существует. Поэтому для тех, у кого короткая память, будет не лишним напомнить, что в малоизвестном докладе "советско-польской комиссии по делам военнопленных" говорится: "...поляки обращались с пленными не как с людьми равной расы, а как с рабами. Избиения военнопленных происходили на каждом шагу. Пленных красноармейцев привлекали на работы, унижающие человеческое достоинство. Их запрягали вместо лошадей в телеги, плуги, бороны, ассенизационные повозки. Сколько умерло в Польше красноармейцев, установить нельзя, так как поляки в 1920 году никакого учета не вели". По данным известного военного историка М. Филимошина, в польских лагерях, по сути ставших прообразом гитлеровских концлагерей, от истощения, побоев, издевательств погибли более 82 тысяч пленных красноармейцев. Ни один из высших руководителей Польши до сих пор никогда не изъявлял ни готовности, ни желания признать факт массового и сознательного уничтожения беззащитных людей геноцидом, и ни одна международная гуманитарная или правозащитная организация не ставила вопрос о компенсации морального и материального ущерба за преступление против человечности, совершенное поляками... По мнению Черчилля, высказанному им в конце войны в одной из записок в британский МИД, власти Варшавы "оказались не в состоянии защитить страну", но должны быть благодарны тем, "кто их спас и кто предоставил им перспективы свободы и независимости". Но даже этот политический колосс и глубокий философ был не в состоянии представить подобной извращенной с точки зрения человеческой морали и этики формы "благодарности" со стороны тех сил в нынешней Польше, которым выпала участь попытаться реализовать эти "перспективы", к сожалению, без учета трагических уроков не столь уж давней истории.
От редакции. Главная военная прокуратура России отказалась признавать жертвами политических репрессий поляков, расстрелянных 65 лет назад в Катыни. Соответствующий документ прокуратуры получен польским Институтом народной памяти, который возбудил в 2004 году следствие по катынскому делу. Свое решение военная прокуратура объясняет тем, что нет доказательств того, что поляки, погибшие в Катыни, были осуждены в соответствии с советским Уголовным кодексом и поэтому их невозможно признать жертвами политических репрессий. Очевидно, на этом и стоит поставить в данной истории точку: юристы, как известно, руководствуются не эмоциями, а законом. Ведь все мы - и в России, и в Польше - очень долго говорили о необходимости создания правового государства и о верховенстве закона. Так будем же следовать тем правилам, за соблюдение которых столько боролись, в противном случае мы рискуем вновь возвратиться к таким понятиям, как "революционная целесообразность" и "классовая необходимость".
http://www.redstar.ru/2006/04/15_04/3_03.html
