Мало кому известно, что Герой Советского Союза писатель Владимир Карпов - профессиональный разведчик, долгие годы проработавший в одном из самых засекреченных подразделений Главного разведывательного управления (ГРУ) Генштаба. Его путь в это ведомство, куда принимают только самых проверенных людей, лежал через "антисоветскую" статью УК и ГУЛАГ.
- Срок я получил перед самой войной, - начал рассказ Владимир Васильевич. - Меня, выпускника военного училища, без пяти минут офицера, вдруг арестовали по доносу, в общем-то за безобидную болтовню. Так я стал "врагом народа". Когда начали создавать штрафные роты и батальоны, я добился права "кровью смыть" судимость. После штрафной роты начал службу с "чистого листа" - рядовым во взводе полковой разведки. Всю войну выполнял только один приказ - взять языка. Лишь однажды получил другое задание, что и перевернуло мою судьбу.
Клеймо "враг народа" надолго и прочно приклеилось к моей биографии. Вообще, существовали определенные нормативы для представления к наградам. За 25 языков - к званию Героя Советского Союза. Мой командир полка Алексей Кортунов (кстати, в последующем министр газовой промышленности) сказал мне без обиняков: "Тебе за 25 не дадут, сам знаешь почему". Когда набралось 45 языков, Кортунов отправил соответствующее представле-ние по инстанциям. Месяца через полтора оно вернулось с сердитой резолюцией: "Вы соображаете, кого представляете?!" Второй раз представили к Герою, когда в моем послужном списке числилось уже 65 языков, но опять документы возвратились назад. Правда, наградили орденом Красного Знамени.
И только перед началом операции "Багратион" в 1944 г. я получил именно то задание, которое изменило мою жизнь. Меня вызвал на беседу сам командующий фронтом генерал Армии И. Д. Черняховский. Сказал, что фашисты на рубеже наступления фронта создали мощную линию обороны, так называемый медвежий вал. Витебские подпольщики сумели снять его чертежи на микропленку, которую срочно требовалось доставить в штаб фронта.
"Мне порекомендовали тебя как опытного разведчика, - сказал в заключение генерал и очень просто добавил: - Не подведи, пожалуйста. Эта пленка спасет тысячи жизней".
Меня переодели в форму немецкого унтера, снабдили документами, и я, окрыленный беседой с генералом Армии, отправился через линию фронта.
Дальнейшие события развивались так. Карпов затемно добрался до Витебска, предусмотрительно обойдя лесом дорожный пост фашистов. Ему повезло, что в столь ранний час в городе не оказалось патрулей. Иначе разведчика сразу же раскрыли бы, ведь по-немецки он говорил плохо. Карпов быстро нашел нужную улицу, дом, постучался, назвал пароль. Подпольщики - мужчина и женщина - первым делом начали расспрашивать о жизни за линией фронта, истосковались по своим. Потом женщина вшила в воротник разведчика микропленку, и они стали дожидаться темноты.
- На дорожку, - продолжает рассказ Владимир Васильевич, - мы выпили самогонки и двинулись в путь. Я пошел по одной стороне улицы, подпольщики по другой и чуть сзади, чтобы проследить и доложить по рации в штаб, удачно ли я выбрался из города. Вдруг при пересечении оживленной улицы меня окликнул патруль - двое с бляхами и автоматами. Молча предъявил документы. Они прочитали бумаги, а потом старший из них спрашивает: "Что в Витебске делаете?" Молчу, чтоб не выдать себя безобразным немецким языком. Он приблизился и тут учуял запах самогона: "Свинья, напился так, что говорить не может". И повели они меня в комендатуру. К счастью, не обыскали, а то бы в кармане у меня нашли пистолет "ТТ", да еще на взводе.
Когда проходили мимо обгоревшего, зияющего пустыми окнами дома, я двумя выстрелами уложил "провожатых" и с разбегу головой вперед прыгнул в оконный проем. За спиной - шум, треск мотоциклов. Я через дворы рванул в сторону городской окраины. Чудом ушел от погони. Но потерял ориентировку. Было начало марта. В поле лежал снег. На его фоне даже ночью немецкая унтер-офицерская форма далеко видна. Линию фронта от своих я переходил в белом маскхалате. Теперь же не мог найти место, где зарыл его в снегу.
Придумал вот что. Разделся догола. Потом натянул брюки, китель, а поверх - белые кальсоны и нательную рубаху. Шинель пришлось бросить, хотя и холодно было. В таком виде и пополз к фашистской траншее.
Метрах в пятидесяти замер и стал наблюдать. Ночью траншеи пустуют. Взвод спит в блиндаже, и лишь один часовой стережет участок взводной обороны. Подползти к часовому незамеченным можно только в кино. На самом деле у разведчиков тактика другая. Нужно занять то место, к которому немец, делая обход, сам подойдет через какое-то время. Тут и появляется шанс бесшумно его снять. Но для этого нужно лежать в снегу и наблюдать за траекторией движения часового. Вскоре я уже мог предположить, через какое время "мой" фриц появится из-за угла траншеи. Подполз туда. Достал финку, но чувствую, руки окоченели настолько, что держать ее нет сил. Тогда я решил глушить его рукоятью "ТТ". Так и сделал.
Увы, но в момент удара левая рука, которой я уперся в бруствер, соскользнула. Рукоять "TT" прошла по касательной. Недобитый фашист завопил. Пришлось в него выстрелить и бежать к разде-лительной проволоке. В траншее послышался топот. Я, словно деревенский кот, вмиг вскарабкался на столб, к которому крепилась "колючка", и оказался на нейтральной полосе. Бросился на второй ряд проволоки и услышал плотную стрельбу. Что-то ударило в голову - и темнота. Очнулся, вижу: немцы ко мне подбираются. Ног не чувствую - перебиты? В голове гул, кровь глаза заливает. Метрах в полста от меня виднелся кустарник. Туда я и устремился из последних сил. Второй раз очнулся от русской речи. Кто-то говорил, удивленно ощупывая меня: "Смотрите, фриц в кальсонах". "Не фриц, братцы, - обрадовался я, - разведчик".
Меня перебинтовали и отнесли в штаб полка. Когда микропленка была передана представителю разведки фронта, я спросил командира полка о своем ранении. Тот ответил: "Парень ты мужественный, поэтому скажу прямо: плохи твои дела. Пуля вошла в висок, а вышла через затылок. Сейчас отправим в госпиталь". Как позже выяснилось, этот "диагноз" оказался, мягко говоря, неточным, пуля отрикошетила от лобной кости. Когда я лежал контуженный, без сознания, кровь натекла на затылок и намерзла буклей в волосах. Вот и подумали бойцы, перевязывавшие меня, что букля - это запекшаяся кровь на выходном отверстии. Но тогда я этого не знал и приготовился к худшему. Меня положили в сани и отправили в госпиталь. А командир полка, дав на дорогу флягу с водкой, напутствовал: "Ты много крови потерял, грейся изнутри, чтобы не замерзнуть". Я и грелся.
А в госпиталь из штаба фронта позвонили: мол, к вам везут раз-ведчика с двумя дырками в голове - спасайте! И вот картина: у входа в госпиталь дежурная бригада встречает сани, а из них доносится песня (я уже хорошо "нагрелся") "Шаланды, полные кефали?". Тогда фильм "Два бойца", в котором М. Бернес пел эту песню, был очень популярен на фронте.
Начальник госпиталя, как рассказывали потом очевидцы, - облегченно усмехнулся: "Раз поет, значит, будет жить".
...Вскоре началась операция "Багратион". И. Д. Черняховский прислал в госпиталь начальника политуправления - поблагодарить разведчика за доставку ценнейшей информации. А сам написал на Карпова представление к званию Героя Советского Союза. Но что самое главное - командующий фронтом нашел время позвонить в Москву. И, как рассказывают офицеры штаба фронта, слышавшие этот разговор, сказал в трубку: "Товарищи кадровики! Сколько можно пенять человеку за старое? На его счету 79 языков. Он член партии, старший лейтенант. Уже трижды заслужил Героя!"
В июне 1944 г. был подписан указ - Карпов стал Героем Советского Союза. А потом его зачислили в Высшую разведшколу ГРУ. И об "антисоветской" статье ему больше никогда уже не напоминали.
После войны Владимир Васильевич окончил Военную академию им. М. В. Фрунзе и стал служить в управлении стратегической разведки Главного разведывательного управления. А когда занялся литературной деятельностью, пришлось уволиться: разведчик и публичный человек - понятия несовместимые.
- Всю жизнь я писал об Армии, - продолжил рассказ писатель, - старался говорить правду о войне. Но сейчас некоторые этой правды как будто и не слышат. В последнее время все чаще появляются на экране кинопроизведения о войне, далекие от действительности. Особое неприятие у меня вызывает искажение истины о штрафниках. Скажем, создатели "Штрафбата", к сожалению, даже не дали себе труда ознакомиться с документами, определявшими организацию штрафных подразделений в годы войны. Не говоря уже о том, что не проконсультировались у специалистов. То, что они показывают в этом сериале, в основе своей никак не соответствует фронтовой действительности. В приказе о создании подобных подразделений сказано, что штрафные батальоны комплектуются только из осужденных и разжалованных, подчеркиваю, офицеров. Командиры назначаются из кадровых офицеров. В фильме же показан штрафной батальон, в котором собраны уголовники, политические, проштрафившиеся рядовые. Такого не было и быть не могло.
- Но вы ведь, Владимир Васильевич, сами попали в штрафники из лагеря, будучи политическим заключенным.
- Это другое дело. Проштрафившиеся рядовые, а также уголовники, политзаключенные, изъявившие желание воевать, направлялись в отдельные штрафные роты. Такие роты в штрафбат не входили, а придавались стрелковым полкам. Я, например, воевал в 45-й отдельной штрафной роте на Калининском фронте. Она была сформирована в ноябре 1942 г. в Тавдинлаге из заключенных, которых освободили, учитывая их добровольное желание идти на фронт. В лагере я отбывал срок по печально знаменитой 58-й статье - за антисоветскую пропаганду.
- Но вернемся к фильму. Значит, по вашему мнению, главная ошибка авторов в том, что, озаглавив его "Штрафбат", они на самом деле показали отдельную штрафную роту?
- Если бы этим все ограничилось. Во главе этого придуманного штрафбата, а также командирами рот поставлены уголовники. Опять же такого просто быть не могло. Командирами штрафных подразделений назначались только строевые офицеры, причем наиболее опытные и перспективные. Более того, назначение на штрафную роту или в штрафной батальон для офицера считалось удачным, потому что там воинское звание присваивалось на одну ступень выше.
Так что показанный в фильме абсолютно безграмотный в военном отношении генерал-майор непонятно почему сетует на то, что у него не хватает кадров для командных должностей в штрафбате. К тому же штрафбат данному генералу не мог подчиняться, ибо это - формирование фронта. Показанному же на экране генерал-майору, если даже он был командиром дивизии или корпуса (из фильма не понять), штрафной батальон мог быть лишь придан.
Другой эпизод. Посылают за языком группу в семь человек. Их "напутствует" начальник особого отдела - изощренный садист, не доверяющий никому. И вдруг он непонятно почему разрешает штрафникам идти в тыл противника. Штрафникам такое не доверяли, боялись, что кто-то останется у немцев. Не вернутся штрафники - сам пойдешь на их место.
Есть в фильме и эпизод, который просто оскорбляет фронтовиков, когда раненного в разведке бойца сослуживцы добивают, чтобы не обременять себя при возвращении к своим. Такого категорически не бывало. Я уже не говорю о святости фронтового братства, но ведь даже по чисто дисциплинарным соображениям, если в разведку ушли пятеро, столько же должно вернуться. Вытаскивали даже убитых, а раненых - тем более.
- Какой была ваша, настоящая, штрафная рота?
- Нас действительно посылали на самые тяжелые направления. Но не было никаких заградотрядов, как показано в фильме. Думаю, если бы такой у нас за спиной появился, мы тут же постреляли бы его к чертовой матери. Были совсем иные заградотряды из войск НКВД и пограничников. Но это в тылу, на глубине 60-80 км от передовой. Они вылавливали шпионов и дезертиров, несли комендантскую службу, стояли на дорогах, останавливали машины, людей, проверяли документы.
И еще об одном моменте. Зачем-то в фильме ни к селу ни к городу приплели "еврейский вопрос". Показан хороший честный парень-еврей. Но его все время оскорбляют, обзывают. Ну не было такого в жизни! Мы в атаку ходили, совершенно не интересуясь тем, кто там справа или слева - казах, грузин или еврей. Мы вообще не придавали никакого значения национальности, не зря ведь хоронили всех в одной братской могиле. И до сих пор там лежат наши братья в обнимку, не ведая, что потомки пытаются разделить их по национальностям.
- О чем вы сейчас пишете?
- Конечно, о войне.
Беседу вел Сергей Турченко, капитан 1-го ранга
http://www.desyatina.ru/sv-nomr/01-06/batalion.htm
- Срок я получил перед самой войной, - начал рассказ Владимир Васильевич. - Меня, выпускника военного училища, без пяти минут офицера, вдруг арестовали по доносу, в общем-то за безобидную болтовню. Так я стал "врагом народа". Когда начали создавать штрафные роты и батальоны, я добился права "кровью смыть" судимость. После штрафной роты начал службу с "чистого листа" - рядовым во взводе полковой разведки. Всю войну выполнял только один приказ - взять языка. Лишь однажды получил другое задание, что и перевернуло мою судьбу.
Клеймо "враг народа" надолго и прочно приклеилось к моей биографии. Вообще, существовали определенные нормативы для представления к наградам. За 25 языков - к званию Героя Советского Союза. Мой командир полка Алексей Кортунов (кстати, в последующем министр газовой промышленности) сказал мне без обиняков: "Тебе за 25 не дадут, сам знаешь почему". Когда набралось 45 языков, Кортунов отправил соответствующее представле-ние по инстанциям. Месяца через полтора оно вернулось с сердитой резолюцией: "Вы соображаете, кого представляете?!" Второй раз представили к Герою, когда в моем послужном списке числилось уже 65 языков, но опять документы возвратились назад. Правда, наградили орденом Красного Знамени.
И только перед началом операции "Багратион" в 1944 г. я получил именно то задание, которое изменило мою жизнь. Меня вызвал на беседу сам командующий фронтом генерал Армии И. Д. Черняховский. Сказал, что фашисты на рубеже наступления фронта создали мощную линию обороны, так называемый медвежий вал. Витебские подпольщики сумели снять его чертежи на микропленку, которую срочно требовалось доставить в штаб фронта.
"Мне порекомендовали тебя как опытного разведчика, - сказал в заключение генерал и очень просто добавил: - Не подведи, пожалуйста. Эта пленка спасет тысячи жизней".
Меня переодели в форму немецкого унтера, снабдили документами, и я, окрыленный беседой с генералом Армии, отправился через линию фронта.
Дальнейшие события развивались так. Карпов затемно добрался до Витебска, предусмотрительно обойдя лесом дорожный пост фашистов. Ему повезло, что в столь ранний час в городе не оказалось патрулей. Иначе разведчика сразу же раскрыли бы, ведь по-немецки он говорил плохо. Карпов быстро нашел нужную улицу, дом, постучался, назвал пароль. Подпольщики - мужчина и женщина - первым делом начали расспрашивать о жизни за линией фронта, истосковались по своим. Потом женщина вшила в воротник разведчика микропленку, и они стали дожидаться темноты.
- На дорожку, - продолжает рассказ Владимир Васильевич, - мы выпили самогонки и двинулись в путь. Я пошел по одной стороне улицы, подпольщики по другой и чуть сзади, чтобы проследить и доложить по рации в штаб, удачно ли я выбрался из города. Вдруг при пересечении оживленной улицы меня окликнул патруль - двое с бляхами и автоматами. Молча предъявил документы. Они прочитали бумаги, а потом старший из них спрашивает: "Что в Витебске делаете?" Молчу, чтоб не выдать себя безобразным немецким языком. Он приблизился и тут учуял запах самогона: "Свинья, напился так, что говорить не может". И повели они меня в комендатуру. К счастью, не обыскали, а то бы в кармане у меня нашли пистолет "ТТ", да еще на взводе.
Когда проходили мимо обгоревшего, зияющего пустыми окнами дома, я двумя выстрелами уложил "провожатых" и с разбегу головой вперед прыгнул в оконный проем. За спиной - шум, треск мотоциклов. Я через дворы рванул в сторону городской окраины. Чудом ушел от погони. Но потерял ориентировку. Было начало марта. В поле лежал снег. На его фоне даже ночью немецкая унтер-офицерская форма далеко видна. Линию фронта от своих я переходил в белом маскхалате. Теперь же не мог найти место, где зарыл его в снегу.
Придумал вот что. Разделся догола. Потом натянул брюки, китель, а поверх - белые кальсоны и нательную рубаху. Шинель пришлось бросить, хотя и холодно было. В таком виде и пополз к фашистской траншее.
Метрах в пятидесяти замер и стал наблюдать. Ночью траншеи пустуют. Взвод спит в блиндаже, и лишь один часовой стережет участок взводной обороны. Подползти к часовому незамеченным можно только в кино. На самом деле у разведчиков тактика другая. Нужно занять то место, к которому немец, делая обход, сам подойдет через какое-то время. Тут и появляется шанс бесшумно его снять. Но для этого нужно лежать в снегу и наблюдать за траекторией движения часового. Вскоре я уже мог предположить, через какое время "мой" фриц появится из-за угла траншеи. Подполз туда. Достал финку, но чувствую, руки окоченели настолько, что держать ее нет сил. Тогда я решил глушить его рукоятью "ТТ". Так и сделал.
Увы, но в момент удара левая рука, которой я уперся в бруствер, соскользнула. Рукоять "TT" прошла по касательной. Недобитый фашист завопил. Пришлось в него выстрелить и бежать к разде-лительной проволоке. В траншее послышался топот. Я, словно деревенский кот, вмиг вскарабкался на столб, к которому крепилась "колючка", и оказался на нейтральной полосе. Бросился на второй ряд проволоки и услышал плотную стрельбу. Что-то ударило в голову - и темнота. Очнулся, вижу: немцы ко мне подбираются. Ног не чувствую - перебиты? В голове гул, кровь глаза заливает. Метрах в полста от меня виднелся кустарник. Туда я и устремился из последних сил. Второй раз очнулся от русской речи. Кто-то говорил, удивленно ощупывая меня: "Смотрите, фриц в кальсонах". "Не фриц, братцы, - обрадовался я, - разведчик".
Меня перебинтовали и отнесли в штаб полка. Когда микропленка была передана представителю разведки фронта, я спросил командира полка о своем ранении. Тот ответил: "Парень ты мужественный, поэтому скажу прямо: плохи твои дела. Пуля вошла в висок, а вышла через затылок. Сейчас отправим в госпиталь". Как позже выяснилось, этот "диагноз" оказался, мягко говоря, неточным, пуля отрикошетила от лобной кости. Когда я лежал контуженный, без сознания, кровь натекла на затылок и намерзла буклей в волосах. Вот и подумали бойцы, перевязывавшие меня, что букля - это запекшаяся кровь на выходном отверстии. Но тогда я этого не знал и приготовился к худшему. Меня положили в сани и отправили в госпиталь. А командир полка, дав на дорогу флягу с водкой, напутствовал: "Ты много крови потерял, грейся изнутри, чтобы не замерзнуть". Я и грелся.
А в госпиталь из штаба фронта позвонили: мол, к вам везут раз-ведчика с двумя дырками в голове - спасайте! И вот картина: у входа в госпиталь дежурная бригада встречает сани, а из них доносится песня (я уже хорошо "нагрелся") "Шаланды, полные кефали?". Тогда фильм "Два бойца", в котором М. Бернес пел эту песню, был очень популярен на фронте.
Начальник госпиталя, как рассказывали потом очевидцы, - облегченно усмехнулся: "Раз поет, значит, будет жить".
...Вскоре началась операция "Багратион". И. Д. Черняховский прислал в госпиталь начальника политуправления - поблагодарить разведчика за доставку ценнейшей информации. А сам написал на Карпова представление к званию Героя Советского Союза. Но что самое главное - командующий фронтом нашел время позвонить в Москву. И, как рассказывают офицеры штаба фронта, слышавшие этот разговор, сказал в трубку: "Товарищи кадровики! Сколько можно пенять человеку за старое? На его счету 79 языков. Он член партии, старший лейтенант. Уже трижды заслужил Героя!"
В июне 1944 г. был подписан указ - Карпов стал Героем Советского Союза. А потом его зачислили в Высшую разведшколу ГРУ. И об "антисоветской" статье ему больше никогда уже не напоминали.
После войны Владимир Васильевич окончил Военную академию им. М. В. Фрунзе и стал служить в управлении стратегической разведки Главного разведывательного управления. А когда занялся литературной деятельностью, пришлось уволиться: разведчик и публичный человек - понятия несовместимые.
- Всю жизнь я писал об Армии, - продолжил рассказ писатель, - старался говорить правду о войне. Но сейчас некоторые этой правды как будто и не слышат. В последнее время все чаще появляются на экране кинопроизведения о войне, далекие от действительности. Особое неприятие у меня вызывает искажение истины о штрафниках. Скажем, создатели "Штрафбата", к сожалению, даже не дали себе труда ознакомиться с документами, определявшими организацию штрафных подразделений в годы войны. Не говоря уже о том, что не проконсультировались у специалистов. То, что они показывают в этом сериале, в основе своей никак не соответствует фронтовой действительности. В приказе о создании подобных подразделений сказано, что штрафные батальоны комплектуются только из осужденных и разжалованных, подчеркиваю, офицеров. Командиры назначаются из кадровых офицеров. В фильме же показан штрафной батальон, в котором собраны уголовники, политические, проштрафившиеся рядовые. Такого не было и быть не могло.
- Но вы ведь, Владимир Васильевич, сами попали в штрафники из лагеря, будучи политическим заключенным.
- Это другое дело. Проштрафившиеся рядовые, а также уголовники, политзаключенные, изъявившие желание воевать, направлялись в отдельные штрафные роты. Такие роты в штрафбат не входили, а придавались стрелковым полкам. Я, например, воевал в 45-й отдельной штрафной роте на Калининском фронте. Она была сформирована в ноябре 1942 г. в Тавдинлаге из заключенных, которых освободили, учитывая их добровольное желание идти на фронт. В лагере я отбывал срок по печально знаменитой 58-й статье - за антисоветскую пропаганду.
- Но вернемся к фильму. Значит, по вашему мнению, главная ошибка авторов в том, что, озаглавив его "Штрафбат", они на самом деле показали отдельную штрафную роту?
- Если бы этим все ограничилось. Во главе этого придуманного штрафбата, а также командирами рот поставлены уголовники. Опять же такого просто быть не могло. Командирами штрафных подразделений назначались только строевые офицеры, причем наиболее опытные и перспективные. Более того, назначение на штрафную роту или в штрафной батальон для офицера считалось удачным, потому что там воинское звание присваивалось на одну ступень выше.
Так что показанный в фильме абсолютно безграмотный в военном отношении генерал-майор непонятно почему сетует на то, что у него не хватает кадров для командных должностей в штрафбате. К тому же штрафбат данному генералу не мог подчиняться, ибо это - формирование фронта. Показанному же на экране генерал-майору, если даже он был командиром дивизии или корпуса (из фильма не понять), штрафной батальон мог быть лишь придан.
Другой эпизод. Посылают за языком группу в семь человек. Их "напутствует" начальник особого отдела - изощренный садист, не доверяющий никому. И вдруг он непонятно почему разрешает штрафникам идти в тыл противника. Штрафникам такое не доверяли, боялись, что кто-то останется у немцев. Не вернутся штрафники - сам пойдешь на их место.
Есть в фильме и эпизод, который просто оскорбляет фронтовиков, когда раненного в разведке бойца сослуживцы добивают, чтобы не обременять себя при возвращении к своим. Такого категорически не бывало. Я уже не говорю о святости фронтового братства, но ведь даже по чисто дисциплинарным соображениям, если в разведку ушли пятеро, столько же должно вернуться. Вытаскивали даже убитых, а раненых - тем более.
- Какой была ваша, настоящая, штрафная рота?
- Нас действительно посылали на самые тяжелые направления. Но не было никаких заградотрядов, как показано в фильме. Думаю, если бы такой у нас за спиной появился, мы тут же постреляли бы его к чертовой матери. Были совсем иные заградотряды из войск НКВД и пограничников. Но это в тылу, на глубине 60-80 км от передовой. Они вылавливали шпионов и дезертиров, несли комендантскую службу, стояли на дорогах, останавливали машины, людей, проверяли документы.
И еще об одном моменте. Зачем-то в фильме ни к селу ни к городу приплели "еврейский вопрос". Показан хороший честный парень-еврей. Но его все время оскорбляют, обзывают. Ну не было такого в жизни! Мы в атаку ходили, совершенно не интересуясь тем, кто там справа или слева - казах, грузин или еврей. Мы вообще не придавали никакого значения национальности, не зря ведь хоронили всех в одной братской могиле. И до сих пор там лежат наши братья в обнимку, не ведая, что потомки пытаются разделить их по национальностям.
- О чем вы сейчас пишете?
- Конечно, о войне.
Беседу вел Сергей Турченко, капитан 1-го ранга
http://www.desyatina.ru/sv-nomr/01-06/batalion.htm
