Сумрачным зимним утром 3 февраля 1943 года весь Третий рейх погрузился в траур. Империя прощалась с уничтоженной на берегах Волги группировкой вермахта: "До последнего вздоха верная присяге 6-я армия под образцовым командованием генерал-фельдмаршала Фридриха Паулюса пала перед лицом превосходящих сил врага и неблагоприятных обстоятельств. Под флагом со свастикой, укрепленным на самой высокой руине Сталинграда, свершился последний бой. Генералы, офицеры, унтер-офицеры и рядовые сражались плечом к плечу до последнего патрона"...
Но Паулюс был жив. 31 января 1943 года он сдался в плен вместе со всем своим штабом. Его судьбу разделили еще 32 немецких военачальника, в том числе и второй по рангу офицер в 6-й армии - командир 51-го армейского корпуса генерал артиллерии Вальтер фон Зайдлиц.
По замыслу Научно-исследовательского института # 99, как в целях конспирации именовалась комиссия по работе с военнопленными Исполкома Коминтерна, перешедшая после его роспуска в ведение ЦК ВКП (б), а также Главного управления по делам военнопленных и интернированных (ГУПВИ) НКВД и Главного политуправления РККА (ГлавПУРа), НКСГ должен был заниматься разложением армии врага. Однако отсутствие в комитете старших офицеров и генералов вермахта вызывало у большинства военнопленных сомнения в его авторитетности.
Тогда в НИИ # 99, ГУПВИ и ГлавПУРе было решено создать еще одну антифашистскую организацию - "Союз немецких офицеров" (СНО). В августе 1943 года нарком внутренних дел СССР Берия одобрил предложенную заместителем начальника, начальником оперативно-чекистского отдела ГУПВИ генерал-майором Мельниковым кандидатуру президента СНО - генерала Зайдлица. Хотя тот и занимал высокое положение в вермахте, фигура Паулюса на посту главы СНО была бы, разумеется, для советской стороны предпочтительнее. Но фельдмаршал возражал как против создания подобного союза, так и против своего участия в нем. Так начались работа Лубянки с Паулюсом и Зайдлицем, которым присвоили весьма красноречивые оперативные псевдонимы: первому - Сатрап, а второму - Презус.
11-12 сентября 1943 года в Лунево под Москвой основывается Союз немецких офицеров во главе с Зайдлицем, о чем объявила газета НКСГ "Cвободная Германия". Публикуются документы СНО, а на имя Берии направляется секретный рапорт руководства ГУПВИ: "Все предусмотренное программой проведено полностью и в соответствии с мероприятиями, разработанными нами ранее... В состав комитета избрано 19 человек, заранее подобранных нами... Все делегаты подписали документы: "Союз немецких офицеров: задачи и цели" и "Обращение к немецким генералам и офицерам, к народу и армии".
Вместе с тем продолжалась обработка и Сатрапа, и других пленных генералов. Так, в спецсообщении, подписанном Мельниковым 27 сентября 1943 года, говорилось, что "Паулюс еще не может принять окончательного решения".
Опасения Гитлера, что в "крысоловке" (так лидер Третьего рейха называл внутреннюю тюрьму НКВД на Лубянке. - Б.Х.) Паулюс непременно заговорит, выступит по радио с порочащим фюрера воззванием, не оправдались. Может быть, потому, что обращение с фельдмаршалом было весьма корректным. Да и в "крысоловку" его не бросили. Сатрап содержался в хороших условиях, получал сытную пищу и папиросы, квалифицированную медицинскую помощь.
Благоразумное молчание Паулюса было оценено Берлином. Гитлер, который в ночь на 31 января 1943 года произвел командующего 6-й армией в фельдмаршалы в надежде, что тот предпочтет смерть плену, а 1 февраля поносил его последними словами "за трусость, отсутствие характера и чести", в мае присовокупил знак "Дубовые листья" к ранее врученному полководцу Рыцарскому кресту.
Москва, в свою очередь, не оставляла попыток приобщить Паулюса к антифашистскому движению. Работали с фельдмаршалом по специальному плану, утвержденному Берией. Важную роль в привлечении Сатрапа к Союзу немецких офицеров должен был сыграть Презус. Однако со времени создания СНО прошел почти год, более полутора лет минуло со дня пленения германского командарма, прежде чем Паулюс открыто заявил о своем переходе на антигитлеровскую позицию. Решающую роль в этом сыграли успехи Красной армии на фронтах и покушение на Гитлера 20 июля 1944 года.
Правда, поначалу реакция Зайдлица и Паулюса на предпринятую их коллегами попытку убить фюрера была противоречивой и нервозной. "До чего докатилась наша армия! Покушаться на главнокомандующего - это какие-то балканские методы",- не сдержал своих эмоций Зайдлиц. Остро переживал события Паулюс: "Если сведения о выступлении Браухича соответствуют действительности, то положение в Германии чрезвычайно тяжелое..." В беседе с начальником оперативного отдела лагеря для военнопленных # 48, состоявшейся 24 июля 1944 года, фельдмаршал был более осторожен: "Мне трудно высказать свое отношение к событиям в Германии, так как я не располагаю достаточной информацией. Если Браухич, фон Бок и Кейтель действительно участвуют в восстании против Гитлера, то им виднее, как там поступать. Я с самого начала принял твердое решение не принимать никакого участия в политической жизни, пока я являюсь военнопленным. Это решение я не намерен пересматривать и в данный момент".
Лишь 8 августа 1944 года, в тот день, когда в Берлине по приказу Гитлера был повешен генерал-фельдмаршал Эрвин фон Витцлебен, старый друг Паулюса, главный пленник Сталинграда заявил о своем вступлении в борьбу с Гитлером. "События последнего времени, - говорил Паулюс, выступая по радио, - сделали для Германии продолжение войны равнозначным бессмысленной жертве. Для Германии война проиграна. В таком положении страна оказалась в результате государственного и военного руководства Адольфа Гитлера...".
Речь фельдмаршала получила широкий отклик в рейхе. В рапорте о важнейших политических событиях начальник Главного управления имперской безопасности Кальтенбруннер немедленно доложил об этом рейхсляйтеру Борману. Заявление Паулюса произвело на нацистское руководство столь сильное впечатление, что внешнеполитической разведке Шелленберга было поручено произвести идентификацию его подписи под обращением о присоединении к движению "Свободная Германия", как и подписей других немецких генералов, решившихся на подобный шаг.
Экспертиза установила безусловную подлинность подписей. Вслед за этим семье Паулюса предложили публично осудить его поступок, отречься от мужа и отца, а заодно - сменить фамилию. Когда последовал решительный отказ выполнить данные требования, жена фельдмаршала Елена Констанция Паулюс, урожденная румынская графиня Розетти-Золеску была отправлена в Дахау, а сына - капитана вермахта Эрнста Александра Паулюса - заточили в крепость Кюстрин.
Репрессии обрушились и на семью Зайдлица, заочно приговоренного нацистским военным судом 26 апреля 1944 года к смертной казни. Госпожа Зайдлиц, спасая детей, заочно оформила с развод с мужем, но и она, и ее дочери были арестованы гестапо и заключены в концлагерь.
Через шесть недель после своего вступления в СНО Паулюс обратился с личным письмом к Сталину. Излагая "как маршал маршалу" свои "глубокие соображения и надежды", пленник просил советского Главковерха принять его. Сталин не стал лично встречаться с бывшим германским командармом, однако могущественное покровительство кремлевского хозяина и после войны продолжало защищать Сатрапа. Хотя в СССР были собраны необходимые для суда над Паулюсом материалы, процесс не состоялся. В этом судьба Паулюса выгодно отличалась от участи многих его соратников, в частности двух других пленных фельдмаршалов вермахта - Клейста и Шернера, которых содержали не на подмосковных дачах, а в тюрьмах МГБ и в феврале 1952 года приговорили как военных преступников к четвертьвековому сроку лишения свободы.
Однако Паулюсу все же пришлось выступить перед судом. Но не в роли обвиняемого, а в качестве свидетеля обвинения на Нюрнбергском процессе над лидерами нацистского государства. Поездке в Нюрнберг предшествовало заявление Паулюса правительству СССР от 9 января 1946 года, содержавшее подробный рассказ о вкладе германского генералитета в подготовку войны. Паулюс признавал и свою вину: "Я сам несу тяжелую ответственность за то, что я тогда, под Сталинградом, вполне добровольно выполнял приказы военных руководителей, действовавших сознательно преступно... Как оставшийся в живых под Сталинградом, я считаю себя обязанным дать удовлетворение русскому народу".
11 и 12 февраля 1946 года свидетель Паулюс был допрошен Международным военным трибуналом. Особое значение в устах военачальника, непосредственно участвовавшего в разработке плана "Барбаросса", приобрели обвинения, выдвинутые им против фельдмаршала Кейтеля и генерала Йодля. В Нюрнберге, вспоминая Сталинград, "где погибли от холода, голода и снега сто тысяч немецких солдат", Паулюс подчеркнул, что инициатива антифашистского движения среди пленных не была привнесена русскими, но "исходила из рядов армии", которую он привел к Сталинграду.
Выступление Паулюса в Нюрнберге явилось полной неожиданностью не только для подсудимых, защиты и прессы, но и для ближайшего окружения фельдмаршала из числа военнопленных. Кое-кто из них проинформировал советские "компетентные органы" о высказывании Зайдлица, которое министр внутренних дел СССР Круглов пересказал в докладе Сталину, Молотову и Берии: "Все это отдает сенсацией, испытываешь какое-то странное чувство. Пару лет тому назад мы предлагали Паулюсу самому сделать русским заявление... о том, чтобы помочь вскрыть действительных виновников войны. Паулюс... отказался от этого. Он колеблющийся человек".
После возвращения из Нюрнберга Сатрап жил на подмосковной даче МВД в Томилино. Там же находились генералы Винценц Мюллер, которого Круглов назвал "нашим агентом", и Вальтер Шрейбер. Круглов так заботился о своем главном подопечном, что даже (c разрешения Сталина и Молотова) отправил Паулюса, а за компанию с ним Мюллера и Шрайбера, на двухмесячный отдых и лечение в Крым.
Между тем еще 30 сентября 1945 года Берия обратился к Сталину с предложением ликвидировать ставшие после войны ненужными НКСГ и СНО. Военнопленные-активисты комитета и союза были поставлены на "специальный учет". 26 сентября 1945 года бывший генеральный секретарь Исполкома Коминтерна, а ныне заведующий отделом международной информации ЦК ВКП (б) Димитров и первый заместитель начальника ГУПВИ Кобулов представили Берии свои предложения о процедуре роспуска НКСГ и СНО. 30 октября 1945 года "закрытым" решением политбюро ЦК ВКП (б) эти организации были распущены, политическую и культурно-просветительскую работу с пленными возложили на ГУПВИ. Президенту НКСГ Эриху Вайнерту предложили созвать объединенный пленум "с участием руководящих лиц НКСГ и СНО", объявив об их самороспуске, что и было сделано 2 ноября 1945 года.
Однако вскоре после ликвидации НКСГ и СНО Берия и Кобулов поняли свою ошибку: они лишились важного инструмента политического воздействия на пленных немцев с помощью самих немцев. Возникла идея создания Центра пропагандистской работы среди военнослужащих вермахта. Презус на главную роль в этом Центре не годился: сексоты из ближайшего окружения Зайдлица все чаще приводили его высказывания, вызывавшие неудовольствие Кремля и Лубянки.
Впрочем, недоверие советских властей к генералу появилось уже давно. Еще 19 мая 1944 года, выступая на совещании начальников служб, занимавшихся разложением войск противника (7-х отделов), начальник ГлавПУРа Щербаков потребовал внимательно следить за руководителями НКСГ, потому что у "них свои планы", некоторые из них хотят "противопоставить Советский Союз союзникам, столкнуть" их. "Генерал Зайдлиц, - сказал Щербаков, - представил нам несколько документов. В них предлагалось объявить Национальный комитет немецким правительством и дать тем самым ему возможность вести работу как временному правительству или полуправительству. Нужно работать так, чтобы мы их использовали в целях победы Красной армии, и не допускать, чтобы они нас использовали".
Информаторы фиксировали негативные высказывания Зайдлица о Крымской конференции: "По-видимому, Германия будет поделена между США, Англией, СССР и Францией. СНО больше ничего не может сказать немецкому народу, а немцам остается только покориться... От Германии останутся одни только клочки, лучшим исходом для Германии было бы присоединение к СССР в качестве 17-й советской союзной республики".
Решения Потсдамской конференции о восточных границах Германии Зайдлиц оценивал как "холодный Майданек" для немецкого народа. У него, говорил генерал, "отнимут все области на восток от Одера и Нейсе... Где тут справедливость?... Красный империализм принимает чрезвычайные меры". По поводу затянувшегося решения вопроса о репатриации активистов СНО из СССР в Германию Зайдлиц заявил следующее: "...когда пребывание в этой стране станет пройденным этапом, можно будет трижды перекреститься. Здесь мы переживаем одни разочарования".
11 июня 1946 года к Паулюсу, жившему в Томилино, приехал представитель ГУПВИ Парпаров с предложениями подготовить проект новой организации немецких военнопленных. Уже на следующий день фельдмаршал представил таковой. В нем шла речь о создании среди военнопленных регулярной секции, входящей в состав Социалистической единой партии Германии (СЕПГ), - "Демократического союза". Когда Паулюсу указали на несоответствие его проекта замыслу советских куратором, фельдмаршал, как отмечал Кобулов в письме Круглову, "принял наш вариант".
16 июня готовый документ, названный Паулюсом "Дополнения к моему предложению от 12.VI.1946 г.", был передан Кобулову. Паулюс, признавая, что произошло недоразумение, писал о необходимости создания среди военнопленных "Движения СЕПГ", включающего "кадры", "сторонников" и "сочувствующих". Однако ни "Движение СЕПГ", ни "Демократический союз" во главе с Паулюсом так и не появились: очевидно, на Лубянке поняли всю утопичность этой затеи.
Среди рукописей Паулюса, опубликованных в СССР, есть критический анализ вышедшей в 1949 году в ФРГ брошюры генерал-полковника Гальдера "Гитлер как полководец". Фельдмаршал был первым немецким исследователем, который убедительно доказал неверность основных тезисов консервативных германских историков и бывших военачальников вермахта об "ошибках Гитлера, которые не позволили выиграть войну". Паулюс развенчал ставший в настоящее время вновь популярным миф о "превентивном" характере войны против СССР: "Не Восток угрожал Гитлеру, а Гитлер угрожал Востоку", - писал он.
После возвращения из Нюрнберга Паулюс, весьма лояльный по отношению к советским властям, все чаще думал о своей работе в советской зоне оккупации Германии. "Я вам скажу, - говорил он генералу Бушенхагену 30 марта 1946 года, - какие должности русские могут предложить нам: 1) главный начальник полиции в советской зоне; 2) президент Красного Креста; 3) русско-немецкое общество". Однако поддержанные Кругловым неоднократные заявления Паулюса правительству СССР с просьбой "рассмотреть вопрос о возможности своего использования в восточной зоне при восстановлении Германии" Сталин оставлял без ответа. Не помогло и поздравительное письмо Паулюса и генерал-лейтенанта Бамлера по случаю 70-летия "господина генералиссимуса", в котором Сталин был назван "великодушным другом немецкого народа". Отметим, что Зайдлиц от подписания этого послания уклонился.
Лишь после смерти Сталина Паулюс смог распрощаться с СССР. "Прежде чем я покину Советский Союз, - писал он в заявлении советскому правительству от 24 октября 1953 года, - я хотел бы сказать советским людям, что некогда я пришел в их страну в слепом послушании как враг, теперь же я покидаю эту страну как ее друг". На следующий день, 25 октября, фельдмаршал был уже в Восточном Берлине.
Паулюс, "почетный гость немецкого социалистического государства", сразу же попавший в ГДР под негласное наблюдение МГБ СССР, поселился в дачном пригороде Дрездена "Белый олень", где и умер 1 февраля 1957 года.
В январе 1949 года генерал подал заявление с просьбой о репатриации в восточную зону оккупации Германии, чтобы "работать там на хозяйственной работе, предпочтительно по коневодству" и выразил желание взять туда свою семью, проживавшую в английской зоне в городе Ферден в районе Ганновера. Главноначальствующий Советской военной администрации в Германии генерал Чуйков и руководство СЕПГ дали свое согласие. Однако 12 ноября 1949 года, когда перед Зайдлицем, как писал Кобулов, "был конкретно поставлен вопрос о репатриации его в ближайшее время в Германскую Демократическую Республику при условии переезда туда его семьи, он выразил явное нежелание поселиться в восточной зоне".
Кобулову донесли о недопустимых высказываниях экс-президента СНО: "Это невыносимое требование! Что это все значит? Если нам не доверяют, пусть нам это прямо скажут. Без гарантии в отношении участи моих детей мне никогда не удастся убедить свою жену. Почему я должен верить, что для нас действительно сделают все возможное?.. Я - не политический деятель; я выступал против Гитлера как генерал. Это же было и в интересах англичан и американцев. Я не могу согласиться, что за это англичане могут причинить зло мне или моей семье... Я же не шахматная фигура, которую можно переставлять как угодно".
В свою очередь, Паулюс, отношения которого с Зайдлицем всегда складывались сложно и противоречиво, выразил Кобулову сомнения в политической устойчивости генерала. 15 ноября 1949 года фельдмаршал направил Кобулову следующее письмо: "Глубокоуважаемый господин генерал!.. В ходе... беседы и связанных с ней разговоров с генералом фон Зайдлицем у меня создалось впечатление, что при репатриации его в восточную зону могут возникнуть такие затруднения, которые поставят под вопрос целесообразность этого мероприятия. Согласно неоднократным заявлениям генерала фон Зайдлица, его семья настолько связана с тем городом, в котором она в настоящее время проживает (гор. Ферден - английская зона), и со своими родственниками и друзьями, находящимися исключительно в западной зоне, что ему (Зайдлицу) будет исключительно трудно склонить свою семью к переезду в восточную зону. Сможет ли Зайдлиц... при любых условиях остаться в восточной зоне, убедить свою жену в правильности этого решения, представляется мне... маловероятным".
В результате бывший президент СНО был внесен в список "реваншистски настроенных генералов", которые обязательно фигурировали среди кандидатов на предание суду военного трибунала. Оставалось лишь найти вину.
24 мая 1950 года Зайдлиц был арестован и помещен в Бутырскую тюрьму. Его обвинили в преступлениях, предусмотренных 1-й статьей указа президиума Верховного Совета СССР от 19 апреля 1943 года. Основными свидетелями по делу проходили пленные генералы фон Коллани и Бек-Беренс. Показания последнего сводились к тому, что он, как начальник штаба 16-й армии, отдавал преступные приказы, а командир 12-й пехотной дивизии Зайдлиц их преступно выполнял. Ни следствие, ни суд не приняли во внимание то обстоятельство, что Бек-Беренс возглавил штаб 16-й армии... после того, как Зайдлиц сдал командование 12-й пехотной дивизией!
Ознакомившись с обвинительным заключением, Зайдлиц сказал сокамернику - немецкому офицеру: "На суде я скажу всю правду, выступлю как Георгий Димитров". Узнав об этом из доноса, Кобулов приказал ускорить "расследование". Вместе с тем стукач отмечал ненормальное поведение генерала. Позже врачи поставили диагноз: реактивный психоз.
"Дело" Зайдлица было рассмотрено 8 июля 1950 года на закрытом судебном заседании военного трибунала без участия защиты и свидетелей. Оно началось в 11 часов 35 минут, а в 15 часов 55 минут прозвучал приговор: 25 лет тюремного заключения. Выслушав его, генерал сказал: "Лучше бы я сразу умер". В тюрьме Новочеркасска, куда поместили осужденного, его душевная болезнь обострилась. Кобулов предписывал начальнику узилища принять все меры для исключения самоубийства генерала.
26 сентября 1955 года президиум ЦК КПСС утвердил проект указа президиума Верховного Совета СССР о досрочном освобождении немецких граждан, осужденных советскими судебными органами за совершенные ими преступления против народов СССР. 4 октября бывший вице-президент НКСГ и президент СНО Вальтер фон Зайдлиц был "выдворен за пределы СССР". Перед этим генерал обратился к председателю президиума Верховного Совета Ворошилову с благодарственным письмом: "Завтра, покидая территорию Советского Союза, я испытываю глубокую потребность выразить свою сердечную благодарность Верховному Совету СССР за все то хорошее, что я здесь пережил и узнал за время моего более чем 12-летнего пребывания".
Вальтер фон Зайдлиц жил в ФРГ, где и умер в 1976 году Смертный приговор, вынесенный ему нацистским судом, был отменен в ФРГ в 1956 году. Но лишь через 20 лет после смерти, 23 апреля 1996 года, генерала реабилитировали в России.
http://nvo.ng.ru/history/2006-02-03/5_paulus.html
Но Паулюс был жив. 31 января 1943 года он сдался в плен вместе со всем своим штабом. Его судьбу разделили еще 32 немецких военачальника, в том числе и второй по рангу офицер в 6-й армии - командир 51-го армейского корпуса генерал артиллерии Вальтер фон Зайдлиц.
Смена вех
По замыслу Научно-исследовательского института # 99, как в целях конспирации именовалась комиссия по работе с военнопленными Исполкома Коминтерна, перешедшая после его роспуска в ведение ЦК ВКП (б), а также Главного управления по делам военнопленных и интернированных (ГУПВИ) НКВД и Главного политуправления РККА (ГлавПУРа), НКСГ должен был заниматься разложением армии врага. Однако отсутствие в комитете старших офицеров и генералов вермахта вызывало у большинства военнопленных сомнения в его авторитетности.
Тогда в НИИ # 99, ГУПВИ и ГлавПУРе было решено создать еще одну антифашистскую организацию - "Союз немецких офицеров" (СНО). В августе 1943 года нарком внутренних дел СССР Берия одобрил предложенную заместителем начальника, начальником оперативно-чекистского отдела ГУПВИ генерал-майором Мельниковым кандидатуру президента СНО - генерала Зайдлица. Хотя тот и занимал высокое положение в вермахте, фигура Паулюса на посту главы СНО была бы, разумеется, для советской стороны предпочтительнее. Но фельдмаршал возражал как против создания подобного союза, так и против своего участия в нем. Так начались работа Лубянки с Паулюсом и Зайдлицем, которым присвоили весьма красноречивые оперативные псевдонимы: первому - Сатрап, а второму - Презус.
11-12 сентября 1943 года в Лунево под Москвой основывается Союз немецких офицеров во главе с Зайдлицем, о чем объявила газета НКСГ "Cвободная Германия". Публикуются документы СНО, а на имя Берии направляется секретный рапорт руководства ГУПВИ: "Все предусмотренное программой проведено полностью и в соответствии с мероприятиями, разработанными нами ранее... В состав комитета избрано 19 человек, заранее подобранных нами... Все делегаты подписали документы: "Союз немецких офицеров: задачи и цели" и "Обращение к немецким генералам и офицерам, к народу и армии".
Вместе с тем продолжалась обработка и Сатрапа, и других пленных генералов. Так, в спецсообщении, подписанном Мельниковым 27 сентября 1943 года, говорилось, что "Паулюс еще не может принять окончательного решения".
Опасения Гитлера, что в "крысоловке" (так лидер Третьего рейха называл внутреннюю тюрьму НКВД на Лубянке. - Б.Х.) Паулюс непременно заговорит, выступит по радио с порочащим фюрера воззванием, не оправдались. Может быть, потому, что обращение с фельдмаршалом было весьма корректным. Да и в "крысоловку" его не бросили. Сатрап содержался в хороших условиях, получал сытную пищу и папиросы, квалифицированную медицинскую помощь.
Благоразумное молчание Паулюса было оценено Берлином. Гитлер, который в ночь на 31 января 1943 года произвел командующего 6-й армией в фельдмаршалы в надежде, что тот предпочтет смерть плену, а 1 февраля поносил его последними словами "за трусость, отсутствие характера и чести", в мае присовокупил знак "Дубовые листья" к ранее врученному полководцу Рыцарскому кресту.
Москва, в свою очередь, не оставляла попыток приобщить Паулюса к антифашистскому движению. Работали с фельдмаршалом по специальному плану, утвержденному Берией. Важную роль в привлечении Сатрапа к Союзу немецких офицеров должен был сыграть Презус. Однако со времени создания СНО прошел почти год, более полутора лет минуло со дня пленения германского командарма, прежде чем Паулюс открыто заявил о своем переходе на антигитлеровскую позицию. Решающую роль в этом сыграли успехи Красной армии на фронтах и покушение на Гитлера 20 июля 1944 года.
Правда, поначалу реакция Зайдлица и Паулюса на предпринятую их коллегами попытку убить фюрера была противоречивой и нервозной. "До чего докатилась наша армия! Покушаться на главнокомандующего - это какие-то балканские методы",- не сдержал своих эмоций Зайдлиц. Остро переживал события Паулюс: "Если сведения о выступлении Браухича соответствуют действительности, то положение в Германии чрезвычайно тяжелое..." В беседе с начальником оперативного отдела лагеря для военнопленных # 48, состоявшейся 24 июля 1944 года, фельдмаршал был более осторожен: "Мне трудно высказать свое отношение к событиям в Германии, так как я не располагаю достаточной информацией. Если Браухич, фон Бок и Кейтель действительно участвуют в восстании против Гитлера, то им виднее, как там поступать. Я с самого начала принял твердое решение не принимать никакого участия в политической жизни, пока я являюсь военнопленным. Это решение я не намерен пересматривать и в данный момент".
Лишь 8 августа 1944 года, в тот день, когда в Берлине по приказу Гитлера был повешен генерал-фельдмаршал Эрвин фон Витцлебен, старый друг Паулюса, главный пленник Сталинграда заявил о своем вступлении в борьбу с Гитлером. "События последнего времени, - говорил Паулюс, выступая по радио, - сделали для Германии продолжение войны равнозначным бессмысленной жертве. Для Германии война проиграна. В таком положении страна оказалась в результате государственного и военного руководства Адольфа Гитлера...".
Речь фельдмаршала получила широкий отклик в рейхе. В рапорте о важнейших политических событиях начальник Главного управления имперской безопасности Кальтенбруннер немедленно доложил об этом рейхсляйтеру Борману. Заявление Паулюса произвело на нацистское руководство столь сильное впечатление, что внешнеполитической разведке Шелленберга было поручено произвести идентификацию его подписи под обращением о присоединении к движению "Свободная Германия", как и подписей других немецких генералов, решившихся на подобный шаг.
Экспертиза установила безусловную подлинность подписей. Вслед за этим семье Паулюса предложили публично осудить его поступок, отречься от мужа и отца, а заодно - сменить фамилию. Когда последовал решительный отказ выполнить данные требования, жена фельдмаршала Елена Констанция Паулюс, урожденная румынская графиня Розетти-Золеску была отправлена в Дахау, а сына - капитана вермахта Эрнста Александра Паулюса - заточили в крепость Кюстрин.
Репрессии обрушились и на семью Зайдлица, заочно приговоренного нацистским военным судом 26 апреля 1944 года к смертной казни. Госпожа Зайдлиц, спасая детей, заочно оформила с развод с мужем, но и она, и ее дочери были арестованы гестапо и заключены в концлагерь.
Оргработа
Через шесть недель после своего вступления в СНО Паулюс обратился с личным письмом к Сталину. Излагая "как маршал маршалу" свои "глубокие соображения и надежды", пленник просил советского Главковерха принять его. Сталин не стал лично встречаться с бывшим германским командармом, однако могущественное покровительство кремлевского хозяина и после войны продолжало защищать Сатрапа. Хотя в СССР были собраны необходимые для суда над Паулюсом материалы, процесс не состоялся. В этом судьба Паулюса выгодно отличалась от участи многих его соратников, в частности двух других пленных фельдмаршалов вермахта - Клейста и Шернера, которых содержали не на подмосковных дачах, а в тюрьмах МГБ и в феврале 1952 года приговорили как военных преступников к четвертьвековому сроку лишения свободы.
Однако Паулюсу все же пришлось выступить перед судом. Но не в роли обвиняемого, а в качестве свидетеля обвинения на Нюрнбергском процессе над лидерами нацистского государства. Поездке в Нюрнберг предшествовало заявление Паулюса правительству СССР от 9 января 1946 года, содержавшее подробный рассказ о вкладе германского генералитета в подготовку войны. Паулюс признавал и свою вину: "Я сам несу тяжелую ответственность за то, что я тогда, под Сталинградом, вполне добровольно выполнял приказы военных руководителей, действовавших сознательно преступно... Как оставшийся в живых под Сталинградом, я считаю себя обязанным дать удовлетворение русскому народу".
11 и 12 февраля 1946 года свидетель Паулюс был допрошен Международным военным трибуналом. Особое значение в устах военачальника, непосредственно участвовавшего в разработке плана "Барбаросса", приобрели обвинения, выдвинутые им против фельдмаршала Кейтеля и генерала Йодля. В Нюрнберге, вспоминая Сталинград, "где погибли от холода, голода и снега сто тысяч немецких солдат", Паулюс подчеркнул, что инициатива антифашистского движения среди пленных не была привнесена русскими, но "исходила из рядов армии", которую он привел к Сталинграду.
Выступление Паулюса в Нюрнберге явилось полной неожиданностью не только для подсудимых, защиты и прессы, но и для ближайшего окружения фельдмаршала из числа военнопленных. Кое-кто из них проинформировал советские "компетентные органы" о высказывании Зайдлица, которое министр внутренних дел СССР Круглов пересказал в докладе Сталину, Молотову и Берии: "Все это отдает сенсацией, испытываешь какое-то странное чувство. Пару лет тому назад мы предлагали Паулюсу самому сделать русским заявление... о том, чтобы помочь вскрыть действительных виновников войны. Паулюс... отказался от этого. Он колеблющийся человек".
После возвращения из Нюрнберга Сатрап жил на подмосковной даче МВД в Томилино. Там же находились генералы Винценц Мюллер, которого Круглов назвал "нашим агентом", и Вальтер Шрейбер. Круглов так заботился о своем главном подопечном, что даже (c разрешения Сталина и Молотова) отправил Паулюса, а за компанию с ним Мюллера и Шрайбера, на двухмесячный отдых и лечение в Крым.
Между тем еще 30 сентября 1945 года Берия обратился к Сталину с предложением ликвидировать ставшие после войны ненужными НКСГ и СНО. Военнопленные-активисты комитета и союза были поставлены на "специальный учет". 26 сентября 1945 года бывший генеральный секретарь Исполкома Коминтерна, а ныне заведующий отделом международной информации ЦК ВКП (б) Димитров и первый заместитель начальника ГУПВИ Кобулов представили Берии свои предложения о процедуре роспуска НКСГ и СНО. 30 октября 1945 года "закрытым" решением политбюро ЦК ВКП (б) эти организации были распущены, политическую и культурно-просветительскую работу с пленными возложили на ГУПВИ. Президенту НКСГ Эриху Вайнерту предложили созвать объединенный пленум "с участием руководящих лиц НКСГ и СНО", объявив об их самороспуске, что и было сделано 2 ноября 1945 года.
Однако вскоре после ликвидации НКСГ и СНО Берия и Кобулов поняли свою ошибку: они лишились важного инструмента политического воздействия на пленных немцев с помощью самих немцев. Возникла идея создания Центра пропагандистской работы среди военнослужащих вермахта. Презус на главную роль в этом Центре не годился: сексоты из ближайшего окружения Зайдлица все чаще приводили его высказывания, вызывавшие неудовольствие Кремля и Лубянки.
Впрочем, недоверие советских властей к генералу появилось уже давно. Еще 19 мая 1944 года, выступая на совещании начальников служб, занимавшихся разложением войск противника (7-х отделов), начальник ГлавПУРа Щербаков потребовал внимательно следить за руководителями НКСГ, потому что у "них свои планы", некоторые из них хотят "противопоставить Советский Союз союзникам, столкнуть" их. "Генерал Зайдлиц, - сказал Щербаков, - представил нам несколько документов. В них предлагалось объявить Национальный комитет немецким правительством и дать тем самым ему возможность вести работу как временному правительству или полуправительству. Нужно работать так, чтобы мы их использовали в целях победы Красной армии, и не допускать, чтобы они нас использовали".
Информаторы фиксировали негативные высказывания Зайдлица о Крымской конференции: "По-видимому, Германия будет поделена между США, Англией, СССР и Францией. СНО больше ничего не может сказать немецкому народу, а немцам остается только покориться... От Германии останутся одни только клочки, лучшим исходом для Германии было бы присоединение к СССР в качестве 17-й советской союзной республики".
Решения Потсдамской конференции о восточных границах Германии Зайдлиц оценивал как "холодный Майданек" для немецкого народа. У него, говорил генерал, "отнимут все области на восток от Одера и Нейсе... Где тут справедливость?... Красный империализм принимает чрезвычайные меры". По поводу затянувшегося решения вопроса о репатриации активистов СНО из СССР в Германию Зайдлиц заявил следующее: "...когда пребывание в этой стране станет пройденным этапом, можно будет трижды перекреститься. Здесь мы переживаем одни разочарования".
11 июня 1946 года к Паулюсу, жившему в Томилино, приехал представитель ГУПВИ Парпаров с предложениями подготовить проект новой организации немецких военнопленных. Уже на следующий день фельдмаршал представил таковой. В нем шла речь о создании среди военнопленных регулярной секции, входящей в состав Социалистической единой партии Германии (СЕПГ), - "Демократического союза". Когда Паулюсу указали на несоответствие его проекта замыслу советских куратором, фельдмаршал, как отмечал Кобулов в письме Круглову, "принял наш вариант".
16 июня готовый документ, названный Паулюсом "Дополнения к моему предложению от 12.VI.1946 г.", был передан Кобулову. Паулюс, признавая, что произошло недоразумение, писал о необходимости создания среди военнопленных "Движения СЕПГ", включающего "кадры", "сторонников" и "сочувствующих". Однако ни "Движение СЕПГ", ни "Демократический союз" во главе с Паулюсом так и не появились: очевидно, на Лубянке поняли всю утопичность этой затеи.
Научные труды
Среди рукописей Паулюса, опубликованных в СССР, есть критический анализ вышедшей в 1949 году в ФРГ брошюры генерал-полковника Гальдера "Гитлер как полководец". Фельдмаршал был первым немецким исследователем, который убедительно доказал неверность основных тезисов консервативных германских историков и бывших военачальников вермахта об "ошибках Гитлера, которые не позволили выиграть войну". Паулюс развенчал ставший в настоящее время вновь популярным миф о "превентивном" характере войны против СССР: "Не Восток угрожал Гитлеру, а Гитлер угрожал Востоку", - писал он.
После возвращения из Нюрнберга Паулюс, весьма лояльный по отношению к советским властям, все чаще думал о своей работе в советской зоне оккупации Германии. "Я вам скажу, - говорил он генералу Бушенхагену 30 марта 1946 года, - какие должности русские могут предложить нам: 1) главный начальник полиции в советской зоне; 2) президент Красного Креста; 3) русско-немецкое общество". Однако поддержанные Кругловым неоднократные заявления Паулюса правительству СССР с просьбой "рассмотреть вопрос о возможности своего использования в восточной зоне при восстановлении Германии" Сталин оставлял без ответа. Не помогло и поздравительное письмо Паулюса и генерал-лейтенанта Бамлера по случаю 70-летия "господина генералиссимуса", в котором Сталин был назван "великодушным другом немецкого народа". Отметим, что Зайдлиц от подписания этого послания уклонился.
Лишь после смерти Сталина Паулюс смог распрощаться с СССР. "Прежде чем я покину Советский Союз, - писал он в заявлении советскому правительству от 24 октября 1953 года, - я хотел бы сказать советским людям, что некогда я пришел в их страну в слепом послушании как враг, теперь же я покидаю эту страну как ее друг". На следующий день, 25 октября, фельдмаршал был уже в Восточном Берлине.
Паулюс, "почетный гость немецкого социалистического государства", сразу же попавший в ГДР под негласное наблюдение МГБ СССР, поселился в дачном пригороде Дрездена "Белый олень", где и умер 1 февраля 1957 года.
Нежданные повороты
В январе 1949 года генерал подал заявление с просьбой о репатриации в восточную зону оккупации Германии, чтобы "работать там на хозяйственной работе, предпочтительно по коневодству" и выразил желание взять туда свою семью, проживавшую в английской зоне в городе Ферден в районе Ганновера. Главноначальствующий Советской военной администрации в Германии генерал Чуйков и руководство СЕПГ дали свое согласие. Однако 12 ноября 1949 года, когда перед Зайдлицем, как писал Кобулов, "был конкретно поставлен вопрос о репатриации его в ближайшее время в Германскую Демократическую Республику при условии переезда туда его семьи, он выразил явное нежелание поселиться в восточной зоне".
Кобулову донесли о недопустимых высказываниях экс-президента СНО: "Это невыносимое требование! Что это все значит? Если нам не доверяют, пусть нам это прямо скажут. Без гарантии в отношении участи моих детей мне никогда не удастся убедить свою жену. Почему я должен верить, что для нас действительно сделают все возможное?.. Я - не политический деятель; я выступал против Гитлера как генерал. Это же было и в интересах англичан и американцев. Я не могу согласиться, что за это англичане могут причинить зло мне или моей семье... Я же не шахматная фигура, которую можно переставлять как угодно".
В свою очередь, Паулюс, отношения которого с Зайдлицем всегда складывались сложно и противоречиво, выразил Кобулову сомнения в политической устойчивости генерала. 15 ноября 1949 года фельдмаршал направил Кобулову следующее письмо: "Глубокоуважаемый господин генерал!.. В ходе... беседы и связанных с ней разговоров с генералом фон Зайдлицем у меня создалось впечатление, что при репатриации его в восточную зону могут возникнуть такие затруднения, которые поставят под вопрос целесообразность этого мероприятия. Согласно неоднократным заявлениям генерала фон Зайдлица, его семья настолько связана с тем городом, в котором она в настоящее время проживает (гор. Ферден - английская зона), и со своими родственниками и друзьями, находящимися исключительно в западной зоне, что ему (Зайдлицу) будет исключительно трудно склонить свою семью к переезду в восточную зону. Сможет ли Зайдлиц... при любых условиях остаться в восточной зоне, убедить свою жену в правильности этого решения, представляется мне... маловероятным".
В результате бывший президент СНО был внесен в список "реваншистски настроенных генералов", которые обязательно фигурировали среди кандидатов на предание суду военного трибунала. Оставалось лишь найти вину.
24 мая 1950 года Зайдлиц был арестован и помещен в Бутырскую тюрьму. Его обвинили в преступлениях, предусмотренных 1-й статьей указа президиума Верховного Совета СССР от 19 апреля 1943 года. Основными свидетелями по делу проходили пленные генералы фон Коллани и Бек-Беренс. Показания последнего сводились к тому, что он, как начальник штаба 16-й армии, отдавал преступные приказы, а командир 12-й пехотной дивизии Зайдлиц их преступно выполнял. Ни следствие, ни суд не приняли во внимание то обстоятельство, что Бек-Беренс возглавил штаб 16-й армии... после того, как Зайдлиц сдал командование 12-й пехотной дивизией!
Ознакомившись с обвинительным заключением, Зайдлиц сказал сокамернику - немецкому офицеру: "На суде я скажу всю правду, выступлю как Георгий Димитров". Узнав об этом из доноса, Кобулов приказал ускорить "расследование". Вместе с тем стукач отмечал ненормальное поведение генерала. Позже врачи поставили диагноз: реактивный психоз.
"Дело" Зайдлица было рассмотрено 8 июля 1950 года на закрытом судебном заседании военного трибунала без участия защиты и свидетелей. Оно началось в 11 часов 35 минут, а в 15 часов 55 минут прозвучал приговор: 25 лет тюремного заключения. Выслушав его, генерал сказал: "Лучше бы я сразу умер". В тюрьме Новочеркасска, куда поместили осужденного, его душевная болезнь обострилась. Кобулов предписывал начальнику узилища принять все меры для исключения самоубийства генерала.
26 сентября 1955 года президиум ЦК КПСС утвердил проект указа президиума Верховного Совета СССР о досрочном освобождении немецких граждан, осужденных советскими судебными органами за совершенные ими преступления против народов СССР. 4 октября бывший вице-президент НКСГ и президент СНО Вальтер фон Зайдлиц был "выдворен за пределы СССР". Перед этим генерал обратился к председателю президиума Верховного Совета Ворошилову с благодарственным письмом: "Завтра, покидая территорию Советского Союза, я испытываю глубокую потребность выразить свою сердечную благодарность Верховному Совету СССР за все то хорошее, что я здесь пережил и узнал за время моего более чем 12-летнего пребывания".
Вальтер фон Зайдлиц жил в ФРГ, где и умер в 1976 году Смертный приговор, вынесенный ему нацистским судом, был отменен в ФРГ в 1956 году. Но лишь через 20 лет после смерти, 23 апреля 1996 года, генерала реабилитировали в России.
http://nvo.ng.ru/history/2006-02-03/5_paulus.html
