Справка "Фомы"
Владимир Шинкарев
Родился 1954 г. в Ленинграде. Окончил геологический факультет Ленинградского Государственного университета. Посещал курсы при ЛХВУ им. Мухиной и вечерние рисовальные классы при Академии художеств.
Художник и писатель. Получил известность в 80-е годы как автор андеграундного бестселлера "Максим и Федор" и книги "Митьки",породившей движение митьков.
Один из основателей группы художников "Митьки".
После перестройки, в 90-е годы получает известность как художник.
Шинкарева считают одним из самых значительных современных петербургских живописцев.
Много раз выставлялся в России и за рубежом, в том числе в Австрии, Англии, Германии,Италии, США, Франции.
Работы Владимира Шинкарева находятся в Государственном
Русском музее (Санкт-Петербург), в Музее современного искусства (Москва), Третьяковской галерее, в музее Виктории и Альберта (Лондон) и в других музеях и собраниях.
Дмитрий Шагин
Родился в 1957 году в Ленинграде. В 1975 окончил Художественную школу при АХ СССР. В 1984 организовал группу, получившую название "Митьки". С 1976 года участвовал в выставках неофициальных ленинградских художников, а с 1988 года в ряде зарубежных выставок. Его работы приобретены многими частными коллекционерами, Русским музеем, Музеем истории города (Санкт-Петербург), Новосибирским музеем и др.
Женат. Воспитывает трех дочерей.
Кто не знает "митьков" или хотя бы не слышал о них! Простые, трогательные бородатые мужички в тельняшках - образ, ставший невероятно популярным в конце 80-х годов. Симпатичные шалопаи-художники, пишущие в котельных свои наивные и светлые картины и "стреляющие" деньги на выпивку у кого угодно. "Сестренка! братушка!"... Мы знаем их по фильмам "Митьки в Европе", "Митьки на крейсере Аврора", по разрисованным примитивными картинками автобусам и заборам. Есть целое поколение в Питере, которое до сих пор употребляет их сленг, а вопрос "кто такие митьки?" воспринимает как личную обиду.
У меня "митьки" почему-то всегда ассоциировались с Православием. Но с каким-то лубочным, показным, как и все в их шутовско-геройском облике. Каково же было мое удивление, когда придя на встречу с Владимиром Шинкаревым, создателем "митьков", придумавшим этот живучий миф, и прототипом "митька" Дмитрием Шагиным, я обнаружила двух глубоко и серьезно верующих людей.
Шинкарев, высокий и худощавый, был в классической старой тельняшке. Легендарный Митя, большой и громкий, в футболке размера XXL с митьковскими рисунками. Встречались мы в мастерской Шинкарева. Интерьер самый подходящий - фанерный стол, мансардные окна, картины на стенах. Плюс типичные бытовые атрибуты: отсутствие горячей воды и сломанный бачок в туалете.
На протяжение всего разговора я не могла отделаться от мысли, что сейчас Митя расплывется в ласковой улыбочке и скажет что-нибудь характерное, типа "дурилка ты картонная"... Но ничего такого не случилось. Только когда я сбегала вниз за батарейками для диктофона и заодно купить что-нибудь поесть, потом, уплетая бутерброды с "Докторской" колбаской, Митя буднично, но не без исторического подтекста пробасил: "О, спасибо, сестренка... накормила".
Чем доставил мне громадное удовольствие...
ВШ
- Написал книгу "Митьки" - вот и появились... А дело было так. Вечером 29 октября 84 года, сидя в котельной, я написал первую часть "Митьков". Придумал само слово "митьки", придумал поведение Мити Шагина и наших товарищей представить сознательной героической стратегией, почти смыслом жизни. Вообще-то, это стиль почти всякой интеллигентной пьющей компании тех лет, но только наша получила имя и манифест. И пошло: сначала мы стали играть в "митьков", потом люди, которые прочитали книгу, решили, что "митьки" действительно существуют, и "митьки" действительно стали существовать.
ДШ
- Текст этой книги в самиздате разошелся таким тиражом, что даже до Парижа дошел. Володя создал настоящую современную "Калевалу", народный эпос. Об этой книге ходили легенды, ее и сейчас изучают, диссертации защищают, переводят на другие языки. Как грибы, стали появлялись анонимные сочинения в митьковском стиле, причем часто даже противоположные нам по духу. За один текст - "Евангелие от митьков" - нам очень сильно досталось, до сих пор не отмыться. Представьте, насколько это живуче, если совсем недавно произошел такой случай. Было столетие подводников, и мы устраивали концерт. Там были Кинчев, Шевчук и я со своими "морскими песнями". И пришел диакон Андрей Кураев, который первым делом мне сказал: "Привет, евангелист!" Я говорю: "Да вы что, отец Андрей, я тут совершенно не при чем!..." Видимо, он текст самих "Митьков" не читал, потому что там на первой странице написано: мировоззрение "митька" тяготеет к формуле "православие, самодержавие, народность". Конечно, это анонимно распространенное "Евангелие от митьков" для православного человека неприемлемо. Да, попросту говоря - кощунственно. И очень печально, что мы с такими "произведениями" до сих пор ассоциируемся.
- Итак, "митек" - это придуманный образ. А что можно сказать об одноименной группе художников "Митьки"?
ДШ
- Действительно, надо отделять миф - массовое молодежное движение "митьков" - от группы художников "Митьки", которая ассоциируется с этим движением. Мы, собственно, были художниками и до книги Шинкарева, независимо от нее. Но благодаря этому тексту "митьки" получили всенародное и даже международное признание. Появилось много фильмов, книг, издательство "Красный матрос", 10 музыкальных альбомов. В каждом городе, куда мы приезжали, люди встречали нас с плакатами на вокзале... И даже живопись появилась специальная, "митьковская", которая тоже была востребована.
ВШ
- Причем эта живопись совершенно особая. Вот, например, мои картины - сумрачные, задумчивые, драматичные. А "митьковская" живопись - повествовательная, ее цель - привлечь неискушенного зрителя через сюжет. Вообще все "митьковское" искусство, во многом, таково: главное, привлечь малообразованного человека, ласково к нему отнестись.
ДШ
- У нас и сейчас, в митьковской "ставке" в Петербурге, на ул. Правды - мастерская художников нашей группы "Митьки". Каждые выходные там выставка. Но кроме этого, мы все по отдельности реализовались как художники разных направлений. Хотя наши последователи "митьки" до сих пор существуют и новые возникают. Вот недавно была встреча с характерным одним "митьком". На нашу выставку в Витебске, на фестивале "Славянский базар", приехал один "митек" из Калининграда - такой фанат в тельняшке, со всеми книжками издательства "Красный матрос". А там почетным гостем был гитарист Фрэнсис Гойя. И когда объявили: вот у нас тут Гойя - этот "митек" обрадовался, заулыбался так счастливо, и к нему, все поближе, поближе - сфотографироваться. И говорит: "Знаете, Фрэнсис, я так счастлив, что с вами встретился, мне так нравятся ваши картины!.." Конечно, кто еще к "Митькам" придет - Ван Гог, там, Гойя... То есть человек свято верит, что живой Гойя пришел к своим друзьям "Митькам". Так что миф про "Митьков" очень живучий. Ну, и конечно, есть масса анекдотов, баек и так далее...
- Но что в этом образе такого привлекательного? Обыкновенный мужичок, такой дурашливый забулдыга...
ДШ
- Если описать кредо "митька" одной фразой, то оно будет звучать так: "надо быть хорошим". Причем "хорошим" не в протестантском смысле: елейным, гладко выбритым, с улыбочкой. Народ вообще не любит приторности и пафоса. "Митьки" же такие, вроде, неказистые, и напиваются, и хитрят иногда, но незлобивые - такой вот обаятельный, жизненный, близкий образ. И их лозунг: "Митьки никого не хотят победить, но завоюют весь мир!" - тоже как-то всех привлекает.
ВШ
- В сказках не даром так популярен и любим Иван-дурак, он симпатичнее мрачных старших братьев. Но Иван-дурак доволен жизнью, только когда на халяву принцессу и полцарства получит, а образ "митька" учит радоваться жизни без всяких принцесс и полцарств, никого не побеждая.
- А что было потом, после "пика популярности"?
ДШ
- Начались постперестроечные времена, денег у людей стало меньше, нас перестали так бурно приглашать. Да и "митьки" тоже сдали (неудивительно, если столько пить!), стали задумываться, как жить дальше. Слава Богу, один наш браток - доктор Евгений Зубков, удивительный человек - как-то нас вытянул, спас: свозил в Америку на лечение, и вот уже 12 лет мы не пьем...
- Для "митька" это хорошо или плохо?
ДШ
- Алкоголь - отличный "экран" от всего: от физической боли, душевной боли, от жизненных проблем. И когда человек "завязывает", то вылезают все болячки. Поэтому первое время это очень тяжелое испытание, нервы все время взвинчены. А что дает программа "12 шагов", которой мы уже 12 лет следуем? Человек не становится угрюмым сволочугой, для него жизнь не превращается в ледяную пустыню.
ВШ
- Программа "12 шагов" - это духовная программа. Мы, как люди православные, избавляемся от пьянства с помощью православия. Но программа годится и неверующему человеку. Просто нужно понимать, что ты сам, своими силами, без помощи Высшей силы не сможешь побороть эту болезнь. Неожиданный плюс алкоголизма в том, что он вынуждает человека следовать духовной программе, а без алкоголизма он, может, и поленился бы. Алкоголик абсолютно бессилен перед алкоголем. Это и есть, собственно, первый шаг, - признать свое бессилие, признать, что ты потерял контроль над своей жизнью, и ею правит алкоголь.
ДШ
- У Бога, как сказал архимандрит Маркел, свой сценарий для каждого человека. Я с детства читал Евангелие, оно у нас как-то исторически, от предков осталось. А крестился я в 16 лет, вместе с мамой. Наверное, это произошло потому, что у меня были верующие друзья и крестная мама, которая преподавала в семинарии английский язык. Для меня крещение было самым ярким в жизни впечатлением. Помню ощущение благодати, которая тогда сошла. Я был действительно счастлив. Правда, сразу начались большие испытания. Я крестился тайно, но проговорился кому-то из друзей, и мне устроили проверку - пришел следователь КГБ с вопросами: где крестился, почему и т.д. В то время мы очень сдружились с замечательным поэтом Олегом Охапкиным и Володей Поришем, философом. А в 79 году Володю посадили на 10 лет за выпуск самиздатом религиозно-философского журнала "Община". Вот такое у меня было начало пути в Церкви.
ВШ
- Ну а я крещен с детства, и таких ярких впечатлений не имел, но вера всегда где-то в глубине теплилась. Владимир Соловьев писал, что у всех, кто с детства крещен, неизбежно бывают маятникообразные колебания. У него самого был в молодости такой период, когда ему сестра боялась на Пасху сказать "Христос воскресе!", потому что не была уверена, что он ей что-то ответит. И у меня до сих пор бывают периоды "наката" и "отката". Вот мы с Митей в 90-е годы ездили в Иерусалим, затем - на Афон. Это самые сильные переживания в моей жизни, более того, после Афона появилось чувство, что я свою программу жизни исполнил. Я, наконец-то, видел подлинную реальность, рядом с которой весь остальной мир кажется сделанным из картона. А на Афоне живут истинные люди, которые делают за меня то, что я должен был бы делать, если б не был так немощен. Но приезжаешь сюда - и растворяешься в светской жизни, в картинах. А картины пишешь только светские.
- Разве бывают светские и несветские картины?
ВШ
- Конечно. Светские картины только подводят к вере своими своей красотой, правдой, теми размышлениями, на которые они наводят. Но подлинное искусство все-таки - это иконопись.
- А отличается светская живопись верующего, православного художника и неверующего?
ВШ
- Отличается, но это совершенно невозможно определить словами. Да, я православный человек - но это не значит, что я в каждой картине, к месту и не к месту использую православную символику. Наоборот, я даже считаю это кощунственным для себя. И использую простые вещи - деревья, "митьков", дома.
ДШ
- Или, скажем, картины Ван Гога - человека явно неправославного, но глубоко верующего. Они, безусловно, онтологичны, хотя это просто пейзажи или натюрморты... Но там видно сильное духовное переживание. Картины моего отца, Владимира Шагина, тоже онтологичны, хотя он считал себя православным постольку-поскольку. Но в его работах виден настоящий талант, который пошел не по демоническому пути, а по пути любви к Богу, к людям, к жизни. А многие художники, декларирующие себя православными, занимаются откровенной коммерцией, и картины у них пустые - поделки. И это видно невооруженным глазом.
- Так, может, у них просто таланта маловато? И вообще, что такое талант?
ВШ
- Сам по себе талант - это просто интенсивность выражения, степень силы, которая дана человеку. Как он ее использует - неизвестно. У художника за одним плечом стоит ангел, за другим - демон. И каждый из них толкает: давай к нам!. Причем, область демонического, особенно по молодости, часто кажется веселее. Так что, искусство, безусловно, во всех отношениях - зона повышенной опасности. Оно оказывает большое влияние на людей - а ведь далеко не каждый человек исскуства так силен, так понял Бога, себя и людей, чтобы иметь право влиять на других.
ВШ
- Говоря высоким стилем, значение искусства - приводить к истине, к вере. Даже если показываешь простые вещи - через них просвечивает то, что ты в жизни понял.
- Сейчас в моде всевозможные перформансы и инсталляции. У меня, например, как и у многих "неподкованных" обывателей, они оставляют ощущение тщательно завуалированной пустоты. Нужны ли такие формы настоящему искусству?
ВШ
- Ну, это тема для целой библиотеки трудов, которая будет обличать нашу современную цивилизацию... Думаю, человечество развивается от "золотого" века к "железному". И дела обстоят все хуже и хуже. В том числе и в искусстве. А кончится все, как знает каждый христианин, вообще пришествием антихриста.
Я, во многом, традиционалист. Пишу простые традиционные картины: холст, масло. Как отсталый провинциал. Но в молодости пробовал и новые формы. Да и само движение "митьков" - всего лишь грандиозный хепенинг, который растянулся на 20 лет...
- Почему же вас сейчас не прельщают эти "новые формы"?
ВШ
- Просто скучно этим заниматься!..
Понимаете, что для одного ценность - для другого бесполезный хлам. И наоборот. Когда мы приехали из Иерусалима, я привез всяких камушков с горы Фавор, земли из Гефсиманского сада, и у меня все это лежало на столе. Пришла ко мне как-то одна подруга и говорит: "И этот хлам ты тащил с собой из Израиля?" А часть этих камешков, земли, маслица я послал подруге жены. И она в ответ пишет: "Какое счастье, что твой муж сподобился попасть на Святую землю и привезти оттуда бесценные сокровища..."
Так и в искусстве. Один видит необыкновенную ценность в том, что для другого - пустота.
- У вас есть рецепт удачного творчества?
ВШ
- Есть такая умная фраза: великим становится тот, кто заставляет себя заниматься любимым делом...
Когда миллионы раз проводишь кистью по холсту - мазок, конечно, уже получается, я уже научился это делать. Но первое условие, конечно, - чтобы человеку было что сказать. Ну и талант надо иметь.
ДШ
- Для верующего человека выбор прост - или быть женатым, и лучше всего церковным браком, или монахом. А просто так тусоваться и богемничать - это, может, и хорошо в юные годы, но потом, с возрастом, по-другому все воспринимаешь.
- Но должен ли художник кормить семью - даже в ущерб творчеству?
ДШ
- Я, например, когда женился, работал в двух котельных, по ночам вагоны разгружал и еще картины продавал. Потому что трое детей, и я вкалывал и до сих пор вкалываю, правда, уже не на котельных. Но как могу - зарабатываю.
ВШ
- Более того. Каждому художнику нужно уже в юности сказать, что это -профессия опасная, группа риска. Художникам свойственна гордыня. И смирять ее нужно сильнее, чем простым людям положено.
- А если у вас приступ вдохновения - а жена говорит: иди пол мыть?..
ДШ
- Ничего... Приходится. Это тоже своеобразное послушание, как в монастыре. Нет, серьезно... Но, может быть, я и Володя не совсем "правильные" художники. "Правильные", наверное, - у которых ничего святого, все позволено. У"митька" по-другому. У Кузярушки (СНОСКА: Андрей Кузнецов, член группы "Митьки" - Ред) - шесть детей. Ваня Сотников у нас вообще священником стал, теперь - отец Иоанн, у него тоже шесть детей. Я помню, было забавно, когда он в ТЭИИ (Товарищество экспериментального изобразительного искусства) не хотел вступать, потому что там в уставе было написано: наша главная цель - развитие искусства. А он говорит: "Для меня главная цель - спастись". Молодец. Поэтому и стал священником.
- Часто слышишь, что Церковь загоняет человека искусства в слишком узкие рамки, которые придавливают своими правилами и обрядами его свободную творческую душу...
ДШ
- Для меня Церковь - нечто большее, чем конкретный храм, конкретные батюшки, молитвы и обряды. Церковь - невидима, мы можем только ее почувствовать. В этой Церкви люди, которые умерли, сейчас молятся за нас, и я это вижу и понимаю. Церковь Христова - это больше, чем то материальное, что мы в ней видим глазами...
ВШ
- Если демон за плечом убедит, что Церковь - это рамки и, вообще, там невесело, то художник уходит из Церкви. Церковь ведь никого не принуждает. Есть такая русская пословица: "Церковь близко да склизко - а кабак далеко да легко". Я, конечно, слаб и грешен, в храм хожу редко и посты соблюдаю плохо, но я знаю, что делаю это плохо по своей слабости, и не объявляю ее "свободой творчества"...
А если художник не приучен смирять гордыню, то первым делом заметит в церкви старушек, излишне пристально следящих за порядком, или батюшку, который для тебя не достаточно "продвинутый" и вообще неправильно тебя понимает...
- А вообще-то нужно человеку искусства ходить в храм? Часто говорят: Бог у меня в душе, и я верю в него так, как подсказывает мне сердце...
ВШ
- Когда человек хочет сам, наедине с собой верить в какого-то "своего" Бога, он верит в того бога, которого сам придумал и в которого ему удобней верить. Он создает бога по образу и подобию своему, наделяя его своим личными человеческими слабостями. Это не Бог, а в лучшем случае плод сентиментального воображения и система этических норм данного времени. Но я верю в реального, живого Бога, Которого я сам не могу вообразить, и знание о Котором сохранила только Церковь.
- Но в храме всегда столько народа... Не тяжеловато ли художнику, привыкшему к творческому уединению?
ВШ
- "А кабак далеко, но легко". Ценные вещи вообще "тяжеловаты", а легки только кабаки да журналы "Гламур". Да и не так уж тяжело в церкви.
Обычно люди, общаясь, просто заполняют время каким-то пустым гулом. И именно такого общения человек, ценящий уединение, склонен избегать.
Одна из самых ценных вещей в жизни, которые я знаю, - это одиночество. Но еще более ценно межличностное слияние, которое происходит в любви, дружбе. А самая высшая его степень - это церковное слияние с людьми, вместе предстоящими перед Богом.
Беседовала Анна ЕРШОВА
Материал опубликован в 8 (31)-м номере "Фомы" 2005 г.
http://www.fomacenter.ru/index.php?issue=1§ion=8&article=1404
Владимир Шинкарев
Родился 1954 г. в Ленинграде. Окончил геологический факультет Ленинградского Государственного университета. Посещал курсы при ЛХВУ им. Мухиной и вечерние рисовальные классы при Академии художеств.
Художник и писатель. Получил известность в 80-е годы как автор андеграундного бестселлера "Максим и Федор" и книги "Митьки",породившей движение митьков.
Один из основателей группы художников "Митьки".
После перестройки, в 90-е годы получает известность как художник.
Шинкарева считают одним из самых значительных современных петербургских живописцев.
Много раз выставлялся в России и за рубежом, в том числе в Австрии, Англии, Германии,Италии, США, Франции.
Работы Владимира Шинкарева находятся в Государственном
Русском музее (Санкт-Петербург), в Музее современного искусства (Москва), Третьяковской галерее, в музее Виктории и Альберта (Лондон) и в других музеях и собраниях.
Дмитрий Шагин
Родился в 1957 году в Ленинграде. В 1975 окончил Художественную школу при АХ СССР. В 1984 организовал группу, получившую название "Митьки". С 1976 года участвовал в выставках неофициальных ленинградских художников, а с 1988 года в ряде зарубежных выставок. Его работы приобретены многими частными коллекционерами, Русским музеем, Музеем истории города (Санкт-Петербург), Новосибирским музеем и др.
Женат. Воспитывает трех дочерей.
Кто не знает "митьков" или хотя бы не слышал о них! Простые, трогательные бородатые мужички в тельняшках - образ, ставший невероятно популярным в конце 80-х годов. Симпатичные шалопаи-художники, пишущие в котельных свои наивные и светлые картины и "стреляющие" деньги на выпивку у кого угодно. "Сестренка! братушка!"... Мы знаем их по фильмам "Митьки в Европе", "Митьки на крейсере Аврора", по разрисованным примитивными картинками автобусам и заборам. Есть целое поколение в Питере, которое до сих пор употребляет их сленг, а вопрос "кто такие митьки?" воспринимает как личную обиду.У меня "митьки" почему-то всегда ассоциировались с Православием. Но с каким-то лубочным, показным, как и все в их шутовско-геройском облике. Каково же было мое удивление, когда придя на встречу с Владимиром Шинкаревым, создателем "митьков", придумавшим этот живучий миф, и прототипом "митька" Дмитрием Шагиным, я обнаружила двух глубоко и серьезно верующих людей.
Шинкарев, высокий и худощавый, был в классической старой тельняшке. Легендарный Митя, большой и громкий, в футболке размера XXL с митьковскими рисунками. Встречались мы в мастерской Шинкарева. Интерьер самый подходящий - фанерный стол, мансардные окна, картины на стенах. Плюс типичные бытовые атрибуты: отсутствие горячей воды и сломанный бачок в туалете.
На протяжение всего разговора я не могла отделаться от мысли, что сейчас Митя расплывется в ласковой улыбочке и скажет что-нибудь характерное, типа "дурилка ты картонная"... Но ничего такого не случилось. Только когда я сбегала вниз за батарейками для диктофона и заодно купить что-нибудь поесть, потом, уплетая бутерброды с "Докторской" колбаской, Митя буднично, но не без исторического подтекста пробасил: "О, спасибо, сестренка... накормила".
Чем доставил мне громадное удовольствие...
"Митьки", митьки и Митя
- Откуда вообще взялись "митьки"?ВШ
- Написал книгу "Митьки" - вот и появились... А дело было так. Вечером 29 октября 84 года, сидя в котельной, я написал первую часть "Митьков". Придумал само слово "митьки", придумал поведение Мити Шагина и наших товарищей представить сознательной героической стратегией, почти смыслом жизни. Вообще-то, это стиль почти всякой интеллигентной пьющей компании тех лет, но только наша получила имя и манифест. И пошло: сначала мы стали играть в "митьков", потом люди, которые прочитали книгу, решили, что "митьки" действительно существуют, и "митьки" действительно стали существовать.
ДШ
- Текст этой книги в самиздате разошелся таким тиражом, что даже до Парижа дошел. Володя создал настоящую современную "Калевалу", народный эпос. Об этой книге ходили легенды, ее и сейчас изучают, диссертации защищают, переводят на другие языки. Как грибы, стали появлялись анонимные сочинения в митьковском стиле, причем часто даже противоположные нам по духу. За один текст - "Евангелие от митьков" - нам очень сильно досталось, до сих пор не отмыться. Представьте, насколько это живуче, если совсем недавно произошел такой случай. Было столетие подводников, и мы устраивали концерт. Там были Кинчев, Шевчук и я со своими "морскими песнями". И пришел диакон Андрей Кураев, который первым делом мне сказал: "Привет, евангелист!" Я говорю: "Да вы что, отец Андрей, я тут совершенно не при чем!..." Видимо, он текст самих "Митьков" не читал, потому что там на первой странице написано: мировоззрение "митька" тяготеет к формуле "православие, самодержавие, народность". Конечно, это анонимно распространенное "Евангелие от митьков" для православного человека неприемлемо. Да, попросту говоря - кощунственно. И очень печально, что мы с такими "произведениями" до сих пор ассоциируемся.
- Итак, "митек" - это придуманный образ. А что можно сказать об одноименной группе художников "Митьки"?
ДШ
- Действительно, надо отделять миф - массовое молодежное движение "митьков" - от группы художников "Митьки", которая ассоциируется с этим движением. Мы, собственно, были художниками и до книги Шинкарева, независимо от нее. Но благодаря этому тексту "митьки" получили всенародное и даже международное признание. Появилось много фильмов, книг, издательство "Красный матрос", 10 музыкальных альбомов. В каждом городе, куда мы приезжали, люди встречали нас с плакатами на вокзале... И даже живопись появилась специальная, "митьковская", которая тоже была востребована.
ВШ
- Причем эта живопись совершенно особая. Вот, например, мои картины - сумрачные, задумчивые, драматичные. А "митьковская" живопись - повествовательная, ее цель - привлечь неискушенного зрителя через сюжет. Вообще все "митьковское" искусство, во многом, таково: главное, привлечь малообразованного человека, ласково к нему отнестись.
ДШ
- У нас и сейчас, в митьковской "ставке" в Петербурге, на ул. Правды - мастерская художников нашей группы "Митьки". Каждые выходные там выставка. Но кроме этого, мы все по отдельности реализовались как художники разных направлений. Хотя наши последователи "митьки" до сих пор существуют и новые возникают. Вот недавно была встреча с характерным одним "митьком". На нашу выставку в Витебске, на фестивале "Славянский базар", приехал один "митек" из Калининграда - такой фанат в тельняшке, со всеми книжками издательства "Красный матрос". А там почетным гостем был гитарист Фрэнсис Гойя. И когда объявили: вот у нас тут Гойя - этот "митек" обрадовался, заулыбался так счастливо, и к нему, все поближе, поближе - сфотографироваться. И говорит: "Знаете, Фрэнсис, я так счастлив, что с вами встретился, мне так нравятся ваши картины!.." Конечно, кто еще к "Митькам" придет - Ван Гог, там, Гойя... То есть человек свято верит, что живой Гойя пришел к своим друзьям "Митькам". Так что миф про "Митьков" очень живучий. Ну, и конечно, есть масса анекдотов, баек и так далее...
- Но что в этом образе такого привлекательного? Обыкновенный мужичок, такой дурашливый забулдыга...
ДШ
- Если описать кредо "митька" одной фразой, то оно будет звучать так: "надо быть хорошим". Причем "хорошим" не в протестантском смысле: елейным, гладко выбритым, с улыбочкой. Народ вообще не любит приторности и пафоса. "Митьки" же такие, вроде, неказистые, и напиваются, и хитрят иногда, но незлобивые - такой вот обаятельный, жизненный, близкий образ. И их лозунг: "Митьки никого не хотят победить, но завоюют весь мир!" - тоже как-то всех привлекает.
ВШ
- В сказках не даром так популярен и любим Иван-дурак, он симпатичнее мрачных старших братьев. Но Иван-дурак доволен жизнью, только когда на халяву принцессу и полцарства получит, а образ "митька" учит радоваться жизни без всяких принцесс и полцарств, никого не побеждая.
- А что было потом, после "пика популярности"?
ДШ
- Начались постперестроечные времена, денег у людей стало меньше, нас перестали так бурно приглашать. Да и "митьки" тоже сдали (неудивительно, если столько пить!), стали задумываться, как жить дальше. Слава Богу, один наш браток - доктор Евгений Зубков, удивительный человек - как-то нас вытянул, спас: свозил в Америку на лечение, и вот уже 12 лет мы не пьем...
- Для "митька" это хорошо или плохо?
ДШ
- Алкоголь - отличный "экран" от всего: от физической боли, душевной боли, от жизненных проблем. И когда человек "завязывает", то вылезают все болячки. Поэтому первое время это очень тяжелое испытание, нервы все время взвинчены. А что дает программа "12 шагов", которой мы уже 12 лет следуем? Человек не становится угрюмым сволочугой, для него жизнь не превращается в ледяную пустыню.
ВШ
- Программа "12 шагов" - это духовная программа. Мы, как люди православные, избавляемся от пьянства с помощью православия. Но программа годится и неверующему человеку. Просто нужно понимать, что ты сам, своими силами, без помощи Высшей силы не сможешь побороть эту болезнь. Неожиданный плюс алкоголизма в том, что он вынуждает человека следовать духовной программе, а без алкоголизма он, может, и поленился бы. Алкоголик абсолютно бессилен перед алкоголем. Это и есть, собственно, первый шаг, - признать свое бессилие, признать, что ты потерял контроль над своей жизнью, и ею правит алкоголь.
Реальность подлинная и картонная
- Вы говорили, что мировоззрение "митька" тяготеет к формуле "Православие, Самодержавие, Народность". А на самом деле, что для вас Православие?ДШ
- У Бога, как сказал архимандрит Маркел, свой сценарий для каждого человека. Я с детства читал Евангелие, оно у нас как-то исторически, от предков осталось. А крестился я в 16 лет, вместе с мамой. Наверное, это произошло потому, что у меня были верующие друзья и крестная мама, которая преподавала в семинарии английский язык. Для меня крещение было самым ярким в жизни впечатлением. Помню ощущение благодати, которая тогда сошла. Я был действительно счастлив. Правда, сразу начались большие испытания. Я крестился тайно, но проговорился кому-то из друзей, и мне устроили проверку - пришел следователь КГБ с вопросами: где крестился, почему и т.д. В то время мы очень сдружились с замечательным поэтом Олегом Охапкиным и Володей Поришем, философом. А в 79 году Володю посадили на 10 лет за выпуск самиздатом религиозно-философского журнала "Община". Вот такое у меня было начало пути в Церкви.
ВШ
- Ну а я крещен с детства, и таких ярких впечатлений не имел, но вера всегда где-то в глубине теплилась. Владимир Соловьев писал, что у всех, кто с детства крещен, неизбежно бывают маятникообразные колебания. У него самого был в молодости такой период, когда ему сестра боялась на Пасху сказать "Христос воскресе!", потому что не была уверена, что он ей что-то ответит. И у меня до сих пор бывают периоды "наката" и "отката". Вот мы с Митей в 90-е годы ездили в Иерусалим, затем - на Афон. Это самые сильные переживания в моей жизни, более того, после Афона появилось чувство, что я свою программу жизни исполнил. Я, наконец-то, видел подлинную реальность, рядом с которой весь остальной мир кажется сделанным из картона. А на Афоне живут истинные люди, которые делают за меня то, что я должен был бы делать, если б не был так немощен. Но приезжаешь сюда - и растворяешься в светской жизни, в картинах. А картины пишешь только светские.
- Разве бывают светские и несветские картины?
ВШ
- Конечно. Светские картины только подводят к вере своими своей красотой, правдой, теми размышлениями, на которые они наводят. Но подлинное искусство все-таки - это иконопись.
- А отличается светская живопись верующего, православного художника и неверующего?
ВШ
- Отличается, но это совершенно невозможно определить словами. Да, я православный человек - но это не значит, что я в каждой картине, к месту и не к месту использую православную символику. Наоборот, я даже считаю это кощунственным для себя. И использую простые вещи - деревья, "митьков", дома.
ДШ
- Или, скажем, картины Ван Гога - человека явно неправославного, но глубоко верующего. Они, безусловно, онтологичны, хотя это просто пейзажи или натюрморты... Но там видно сильное духовное переживание. Картины моего отца, Владимира Шагина, тоже онтологичны, хотя он считал себя православным постольку-поскольку. Но в его работах виден настоящий талант, который пошел не по демоническому пути, а по пути любви к Богу, к людям, к жизни. А многие художники, декларирующие себя православными, занимаются откровенной коммерцией, и картины у них пустые - поделки. И это видно невооруженным глазом.
- Так, может, у них просто таланта маловато? И вообще, что такое талант?
ВШ
- Сам по себе талант - это просто интенсивность выражения, степень силы, которая дана человеку. Как он ее использует - неизвестно. У художника за одним плечом стоит ангел, за другим - демон. И каждый из них толкает: давай к нам!. Причем, область демонического, особенно по молодости, часто кажется веселее. Так что, искусство, безусловно, во всех отношениях - зона повышенной опасности. Оно оказывает большое влияние на людей - а ведь далеко не каждый человек исскуства так силен, так понял Бога, себя и людей, чтобы иметь право влиять на других.
ВШ
- Говоря высоким стилем, значение искусства - приводить к истине, к вере. Даже если показываешь простые вещи - через них просвечивает то, что ты в жизни понял.
- Сейчас в моде всевозможные перформансы и инсталляции. У меня, например, как и у многих "неподкованных" обывателей, они оставляют ощущение тщательно завуалированной пустоты. Нужны ли такие формы настоящему искусству?
ВШ
- Ну, это тема для целой библиотеки трудов, которая будет обличать нашу современную цивилизацию... Думаю, человечество развивается от "золотого" века к "железному". И дела обстоят все хуже и хуже. В том числе и в искусстве. А кончится все, как знает каждый христианин, вообще пришествием антихриста.
Я, во многом, традиционалист. Пишу простые традиционные картины: холст, масло. Как отсталый провинциал. Но в молодости пробовал и новые формы. Да и само движение "митьков" - всего лишь грандиозный хепенинг, который растянулся на 20 лет...
- Почему же вас сейчас не прельщают эти "новые формы"?
ВШ
- Просто скучно этим заниматься!..
Понимаете, что для одного ценность - для другого бесполезный хлам. И наоборот. Когда мы приехали из Иерусалима, я привез всяких камушков с горы Фавор, земли из Гефсиманского сада, и у меня все это лежало на столе. Пришла ко мне как-то одна подруга и говорит: "И этот хлам ты тащил с собой из Израиля?" А часть этих камешков, земли, маслица я послал подруге жены. И она в ответ пишет: "Какое счастье, что твой муж сподобился попасть на Святую землю и привезти оттуда бесценные сокровища..."
Так и в искусстве. Один видит необыкновенную ценность в том, что для другого - пустота.
- У вас есть рецепт удачного творчества?
ВШ
- Есть такая умная фраза: великим становится тот, кто заставляет себя заниматься любимым делом...
Когда миллионы раз проводишь кистью по холсту - мазок, конечно, уже получается, я уже научился это делать. Но первое условие, конечно, - чтобы человеку было что сказать. Ну и талант надо иметь.
Церковь близко, да - склизко
- Считается, что творческий человек чаще всего плохой семьянин. Но вы оба женаты, у Мити трое детей... Есть ли у художника какие-то обязательства перед семьей?ДШ
- Для верующего человека выбор прост - или быть женатым, и лучше всего церковным браком, или монахом. А просто так тусоваться и богемничать - это, может, и хорошо в юные годы, но потом, с возрастом, по-другому все воспринимаешь.
- Но должен ли художник кормить семью - даже в ущерб творчеству?
ДШ
- Я, например, когда женился, работал в двух котельных, по ночам вагоны разгружал и еще картины продавал. Потому что трое детей, и я вкалывал и до сих пор вкалываю, правда, уже не на котельных. Но как могу - зарабатываю.
ВШ
- Более того. Каждому художнику нужно уже в юности сказать, что это -профессия опасная, группа риска. Художникам свойственна гордыня. И смирять ее нужно сильнее, чем простым людям положено.
- А если у вас приступ вдохновения - а жена говорит: иди пол мыть?..
ДШ
- Ничего... Приходится. Это тоже своеобразное послушание, как в монастыре. Нет, серьезно... Но, может быть, я и Володя не совсем "правильные" художники. "Правильные", наверное, - у которых ничего святого, все позволено. У"митька" по-другому. У Кузярушки (СНОСКА: Андрей Кузнецов, член группы "Митьки" - Ред) - шесть детей. Ваня Сотников у нас вообще священником стал, теперь - отец Иоанн, у него тоже шесть детей. Я помню, было забавно, когда он в ТЭИИ (Товарищество экспериментального изобразительного искусства) не хотел вступать, потому что там в уставе было написано: наша главная цель - развитие искусства. А он говорит: "Для меня главная цель - спастись". Молодец. Поэтому и стал священником.
- Часто слышишь, что Церковь загоняет человека искусства в слишком узкие рамки, которые придавливают своими правилами и обрядами его свободную творческую душу...
ДШ
- Для меня Церковь - нечто большее, чем конкретный храм, конкретные батюшки, молитвы и обряды. Церковь - невидима, мы можем только ее почувствовать. В этой Церкви люди, которые умерли, сейчас молятся за нас, и я это вижу и понимаю. Церковь Христова - это больше, чем то материальное, что мы в ней видим глазами...
ВШ
- Если демон за плечом убедит, что Церковь - это рамки и, вообще, там невесело, то художник уходит из Церкви. Церковь ведь никого не принуждает. Есть такая русская пословица: "Церковь близко да склизко - а кабак далеко да легко". Я, конечно, слаб и грешен, в храм хожу редко и посты соблюдаю плохо, но я знаю, что делаю это плохо по своей слабости, и не объявляю ее "свободой творчества"...
А если художник не приучен смирять гордыню, то первым делом заметит в церкви старушек, излишне пристально следящих за порядком, или батюшку, который для тебя не достаточно "продвинутый" и вообще неправильно тебя понимает...
- А вообще-то нужно человеку искусства ходить в храм? Часто говорят: Бог у меня в душе, и я верю в него так, как подсказывает мне сердце...
ВШ
- Когда человек хочет сам, наедине с собой верить в какого-то "своего" Бога, он верит в того бога, которого сам придумал и в которого ему удобней верить. Он создает бога по образу и подобию своему, наделяя его своим личными человеческими слабостями. Это не Бог, а в лучшем случае плод сентиментального воображения и система этических норм данного времени. Но я верю в реального, живого Бога, Которого я сам не могу вообразить, и знание о Котором сохранила только Церковь.
- Но в храме всегда столько народа... Не тяжеловато ли художнику, привыкшему к творческому уединению?
ВШ
- "А кабак далеко, но легко". Ценные вещи вообще "тяжеловаты", а легки только кабаки да журналы "Гламур". Да и не так уж тяжело в церкви.
Обычно люди, общаясь, просто заполняют время каким-то пустым гулом. И именно такого общения человек, ценящий уединение, склонен избегать.
Одна из самых ценных вещей в жизни, которые я знаю, - это одиночество. Но еще более ценно межличностное слияние, которое происходит в любви, дружбе. А самая высшая его степень - это церковное слияние с людьми, вместе предстоящими перед Богом.
Беседовала Анна ЕРШОВА
Материал опубликован в 8 (31)-м номере "Фомы" 2005 г.
http://www.fomacenter.ru/index.php?issue=1§ion=8&article=1404
