Пестуемая современным миром уверенность в себе не имеет ничего общего со спокойной уверенностью в собственных силах и собственном долге человека традиционного общества. Целеустремленные лица реклам и телеэкрана внушают ужас. Наша неуверенность честнее - именно она в конечном итоге позволяет нам почувствовать, что Бог есть
Человека постсовременности мало чем можно удивить. Ему не в диковинку первертные откровения желтой прессы или "каналов культуры", его не поразит разрушительность природных катаклизмов, и он даже не взвоет, узнав о чудовищном преступлении в соседнем дворе. Человек русской постсовременности уже не удивляется. Мы можем здесь вообще заметить, что чувства в последние времена заметно притупились. Способность удивиться, так же как способность сделать выбор, свойственна все меньшему числу наших современников. Сколько социологических опросов обычно показывают большинство колеблющихся, не уверенных в выборе! Проблема здесь в том, что в так называемом "демократическом" обществе человека ставят перед искусственным выбором, тем самым профанируя саму христианскую идею свободы выбора и свободы воли. Нам предлагается выбирать не между истиной и ложью, а между ложью бoльшей и ложью меньшей. Каждый раз, когда мы погружаемся в политическое болото, нас призывают выбрать меньшее зло, предлагают принимать эту гомеопатическую пилюлю зла с известной регулярностью. Любой человек всю свою жизнь попадает в ситуацию перекрестка, ситуацию распутья, когда он должен принять решение. Христианин видит в этой ситуации постоянное воспоминание Креста Господня и осознает всю ответственность своего выбора еще здесь, в этом мире и на этой земле. Ну а на деле мы видим, что выбор выскользает из наших рук, становится неоправданным и бессмысленным. Что читать нашему обывателю: МК или "Комсомольскую правду", смотреть первый канал или НТВ, выбирать Машу Гайдар или Ксюшу Собчак в Московскую городскую думу? Может кто-нибудь объяснить мне, в чем здесь выбор?
Конечно, мы делаем свой выбор. Словом "мы" я условно именую здесь "правых", традиционалистов, консерваторов, ортодоксов. Мы уходим в наш закрытый и самодостаточный мир, живущий по своим законам, со своими интересами и интригами. Я здесь не имею в виду свой личный выбор, который вообще может показаться кому-то из читателей "Правой.ру" мелкобуржуазным эскапизмом. Я говорю о позиции активных борцов консервативного фронта, к которым ваш покорный слуга вряд ли в полной мере принадлежит.
Слабым утешением здесь может быть патриотический стимул будить вялый и неуверенный русский народ. Пора модерновых "будителей" и национальных устроителей прошла. И дело вовсе не в том, что русский народ, имперский по своей сути, к национализму не склонен и не способен сформироваться как европейская нация. Просто мы не должны забывать, что из всех европейских народов немцам, сербам и русским национализм негласно запрещен. Действовать приходится в таких условиях, и соображения Д.Галковского в интернет-издании "Взгляд" о неизбежном пробуждении русских в моноэтнической Российской Федерации представляются явно провокационными, как и все последние его высказывания.
Затевая разговор о русской неуверенности, давайте не будем зацикливаться на России и русских. Неуверенность вообще характерна для Европы и постсовременной западной цивилизации. Неуверенность становится одной из отличительных черт постмодерна. Блуждающие оценки, размытость очертаний, неявные конфессиональные границы, половинчатость, компромиссный характер научных выводов в гуманитарной сфере - всем этим живет мир постмодерна. Тем более нет у нас права проводить аналогии между миром постмодерна и миром "традиции" (сколь бы условную традицию мы ни имели здесь в виду), тем миром традиции, где уверенность в правоте своего государя, в праведности своей веры, в правильности своего образа жизни была аксиоматична. Русский, травмированный кувалдой модерна XX века, являет собой лишь наиболее яркий пример размытости и неопределенности.
Я могу предвидеть здесь возражения религиозного характера: дескать, русский человек уверен в своей правоте, когда идет крестить своего младенца, ставит в церкви свечку или освящает кулич на Пасху. Но почему же тот же самый русский человек склонен верить астрологическим прогнозам, взахлеб читает Дэна Брауна и в критической ситуации бежит к экстрасенсу или лжемессии Грабовому? Уверенность в своих поступках, решениях, словах есть одновременно и уверенность в Боге. Нужно ли говорить, что ни на горчичное зерно у нас этой веры нет.
Но вот какой поворот подсказывает мне октябрьский морозец: сдалась нам эта неуверенность, если окружающий мир эффективного управления, комфортного досуга и подростковых развлечений начисто лишен какой бы то ни было неуверенности? Неуверенность не модна. Неуверенность убивается матерщиной, алкоголем и наркотиком. Неуверенность убивается рекламой. Неуверенность наша, деликатность, долгое молчание, разговоры вокруг да около - все это в прошлом. Ты хочешь оттянуться - оттягивайся, ты хочешь заработать - н-на тебе, заработай, ты не такой как все - круто, оригинал, или нет, не круто, отстой! Выбор делается моментально, без раздумий. "Почувствуй себя уверенней!", "Мы в этом уверены!", "Добавь себе уверенности!" "Are you sure?"-"Yes, I am!" Уверенно отвечай на вопросы во время интервью, а то работодатель почувствует что-то не то, какое-то дрожащее облако неуверенности, раздумий и рефлексии. Не допустить этого! Выдать себя за другого! За призрака. За лощеного, грамотного, в меру самоуверенного, но уважающего начальство. "Да, я уверен, я именно тот, кто вам нужен! Именно я! Посмотрите на меня, господин. Выберите меня!" Нервная дрожь в руках усиливается. Шея потеет под туго стянутым белоснежным воротником. Еще немного, и все окажется ясно: он или блаженно и удовлетворенно вытянется, успокоится, добившись искомого, или сорвется, взорвется истерикой, взрывом, уничтожением.
Понятно, кем питается эта уверенность мира. Жертвы ему должны приноситься регулярно, иначе яркий румянец на щеках этих моделей и телеведущих потускнеет, упругая плоть обмякнет, и улыбка сойдет. И - уж увольте! - мне никого не хочется пугать или убеждать. Этих уверенных, одержимых злыми духами, вряд ли что испугает, а тех, ничевоков, подвисших между небом и преисподней, мало кто убедит. Нам просто важно осознать, что пестуемая современным миром уверенность в себе не имеет ничего общего со спокойной уверенностью в воле Господней, уверенностью в собственных силах и собственном долге человека традиционного общества. Целеустремленные лица реклам и телеэкрана внушают ужас. Лица воплощенных призраков, "смутные пятна неизвестно чего". После подобных размышлений аморфность родных просторов и общая неуверенность жителей нашей страны перестают страшить. Эта жесткая, но ласкающая женская, материнская ласка, дрема на холодном ветру таит в себе возможность безграничной любви. Наша неуверенность честнее, она дает нам возможность обрести путь к спасению, да больше того, именно она в конечном итоге позволяет нам почувствовать, что Бог есть. И нам покажутся куда милее родные размытые черты лица, носы-картофелины, невнятное бормотание на автобусной остановке, подростковое смущение, сбившийся ритм неуверенных шагов соседа.
http://www.pravaya.ru/column/5458
Человека постсовременности мало чем можно удивить. Ему не в диковинку первертные откровения желтой прессы или "каналов культуры", его не поразит разрушительность природных катаклизмов, и он даже не взвоет, узнав о чудовищном преступлении в соседнем дворе. Человек русской постсовременности уже не удивляется. Мы можем здесь вообще заметить, что чувства в последние времена заметно притупились. Способность удивиться, так же как способность сделать выбор, свойственна все меньшему числу наших современников. Сколько социологических опросов обычно показывают большинство колеблющихся, не уверенных в выборе! Проблема здесь в том, что в так называемом "демократическом" обществе человека ставят перед искусственным выбором, тем самым профанируя саму христианскую идею свободы выбора и свободы воли. Нам предлагается выбирать не между истиной и ложью, а между ложью бoльшей и ложью меньшей. Каждый раз, когда мы погружаемся в политическое болото, нас призывают выбрать меньшее зло, предлагают принимать эту гомеопатическую пилюлю зла с известной регулярностью. Любой человек всю свою жизнь попадает в ситуацию перекрестка, ситуацию распутья, когда он должен принять решение. Христианин видит в этой ситуации постоянное воспоминание Креста Господня и осознает всю ответственность своего выбора еще здесь, в этом мире и на этой земле. Ну а на деле мы видим, что выбор выскользает из наших рук, становится неоправданным и бессмысленным. Что читать нашему обывателю: МК или "Комсомольскую правду", смотреть первый канал или НТВ, выбирать Машу Гайдар или Ксюшу Собчак в Московскую городскую думу? Может кто-нибудь объяснить мне, в чем здесь выбор?
Конечно, мы делаем свой выбор. Словом "мы" я условно именую здесь "правых", традиционалистов, консерваторов, ортодоксов. Мы уходим в наш закрытый и самодостаточный мир, живущий по своим законам, со своими интересами и интригами. Я здесь не имею в виду свой личный выбор, который вообще может показаться кому-то из читателей "Правой.ру" мелкобуржуазным эскапизмом. Я говорю о позиции активных борцов консервативного фронта, к которым ваш покорный слуга вряд ли в полной мере принадлежит.
Слабым утешением здесь может быть патриотический стимул будить вялый и неуверенный русский народ. Пора модерновых "будителей" и национальных устроителей прошла. И дело вовсе не в том, что русский народ, имперский по своей сути, к национализму не склонен и не способен сформироваться как европейская нация. Просто мы не должны забывать, что из всех европейских народов немцам, сербам и русским национализм негласно запрещен. Действовать приходится в таких условиях, и соображения Д.Галковского в интернет-издании "Взгляд" о неизбежном пробуждении русских в моноэтнической Российской Федерации представляются явно провокационными, как и все последние его высказывания.
Затевая разговор о русской неуверенности, давайте не будем зацикливаться на России и русских. Неуверенность вообще характерна для Европы и постсовременной западной цивилизации. Неуверенность становится одной из отличительных черт постмодерна. Блуждающие оценки, размытость очертаний, неявные конфессиональные границы, половинчатость, компромиссный характер научных выводов в гуманитарной сфере - всем этим живет мир постмодерна. Тем более нет у нас права проводить аналогии между миром постмодерна и миром "традиции" (сколь бы условную традицию мы ни имели здесь в виду), тем миром традиции, где уверенность в правоте своего государя, в праведности своей веры, в правильности своего образа жизни была аксиоматична. Русский, травмированный кувалдой модерна XX века, являет собой лишь наиболее яркий пример размытости и неопределенности.
Я могу предвидеть здесь возражения религиозного характера: дескать, русский человек уверен в своей правоте, когда идет крестить своего младенца, ставит в церкви свечку или освящает кулич на Пасху. Но почему же тот же самый русский человек склонен верить астрологическим прогнозам, взахлеб читает Дэна Брауна и в критической ситуации бежит к экстрасенсу или лжемессии Грабовому? Уверенность в своих поступках, решениях, словах есть одновременно и уверенность в Боге. Нужно ли говорить, что ни на горчичное зерно у нас этой веры нет.
Но вот какой поворот подсказывает мне октябрьский морозец: сдалась нам эта неуверенность, если окружающий мир эффективного управления, комфортного досуга и подростковых развлечений начисто лишен какой бы то ни было неуверенности? Неуверенность не модна. Неуверенность убивается матерщиной, алкоголем и наркотиком. Неуверенность убивается рекламой. Неуверенность наша, деликатность, долгое молчание, разговоры вокруг да около - все это в прошлом. Ты хочешь оттянуться - оттягивайся, ты хочешь заработать - н-на тебе, заработай, ты не такой как все - круто, оригинал, или нет, не круто, отстой! Выбор делается моментально, без раздумий. "Почувствуй себя уверенней!", "Мы в этом уверены!", "Добавь себе уверенности!" "Are you sure?"-"Yes, I am!" Уверенно отвечай на вопросы во время интервью, а то работодатель почувствует что-то не то, какое-то дрожащее облако неуверенности, раздумий и рефлексии. Не допустить этого! Выдать себя за другого! За призрака. За лощеного, грамотного, в меру самоуверенного, но уважающего начальство. "Да, я уверен, я именно тот, кто вам нужен! Именно я! Посмотрите на меня, господин. Выберите меня!" Нервная дрожь в руках усиливается. Шея потеет под туго стянутым белоснежным воротником. Еще немного, и все окажется ясно: он или блаженно и удовлетворенно вытянется, успокоится, добившись искомого, или сорвется, взорвется истерикой, взрывом, уничтожением.
Понятно, кем питается эта уверенность мира. Жертвы ему должны приноситься регулярно, иначе яркий румянец на щеках этих моделей и телеведущих потускнеет, упругая плоть обмякнет, и улыбка сойдет. И - уж увольте! - мне никого не хочется пугать или убеждать. Этих уверенных, одержимых злыми духами, вряд ли что испугает, а тех, ничевоков, подвисших между небом и преисподней, мало кто убедит. Нам просто важно осознать, что пестуемая современным миром уверенность в себе не имеет ничего общего со спокойной уверенностью в воле Господней, уверенностью в собственных силах и собственном долге человека традиционного общества. Целеустремленные лица реклам и телеэкрана внушают ужас. Лица воплощенных призраков, "смутные пятна неизвестно чего". После подобных размышлений аморфность родных просторов и общая неуверенность жителей нашей страны перестают страшить. Эта жесткая, но ласкающая женская, материнская ласка, дрема на холодном ветру таит в себе возможность безграничной любви. Наша неуверенность честнее, она дает нам возможность обрести путь к спасению, да больше того, именно она в конечном итоге позволяет нам почувствовать, что Бог есть. И нам покажутся куда милее родные размытые черты лица, носы-картофелины, невнятное бормотание на автобусной остановке, подростковое смущение, сбившийся ритм неуверенных шагов соседа.
http://www.pravaya.ru/column/5458
