Этот эпизод наверняка запомнился всем, кто в тот предновогодний вечер был на концерте, посвященном окончанию VII конференции Ассоциации офицеров запаса Вооруженных Сил "Мегапир". Едва под сводами Центрального академического театра Российской армии зазвучала песня "День Победы" в исполнении Ансамбля песни и пляски имени А.В. Александрова, с места в первом ряду поднялся невысокого роста убеленный сединой генерал с Золотой Звездой на груди и, сделав шаг вперед, замер по стойке смирно. Какие-то мгновения зал смотрел на его одинокую фигуру, затем дружно, словно по команде, встал. А когда песня закончилась и председатель совета директоров "Мегапира" кандидат философских наук полковник запаса Александр Каньшин объявил собравшимся, что перед ними генерал-лейтенант в отставке Виталий Андреевич Ульянов, в 18 лет удостоенный звания Герой Советского Союза за форсирование Днепра, зал разразился овацией. В его лице зрители и артисты приветствовали всех, кто, "пол-Европы прошагав, полземли", принес нам Победу. А он стоял смущенный таким вниманием и растерянно улыбался, с трудом сдерживая слезы.
- Что-то сентиментальничать я стал на старости лет, - в свойственной ему шутливой манере прокомментирует потом Виталий Андреевич этот эпизод и, как бы оправдывая себя, заметит: - А с другой стороны, не каждый ведь день такое случается, в наше время, к сожалению, чаще по иному поводу слеза прошибить может...
- Но таких, как вы, монетизация льгот вроде бы не коснулась, - попытался возразить я, полагая, что разговор пойдет об этом.
- Да не о монетизации речь, будь она неладна! - досадливо махнул рукой Ульянов. - К тому же по сравнению с другими военными пенсионерами таким, как я, считай, в самом деле повезло. Было бы здоровье... Помните встречу ветеранов, посвященную 60-летию битвы за Днепр? По всей Москве нас и на добрую роту не набралось. Я еще тогда бодрился перед журналистами: мол, Героев много не бывает. Так вот и из тех, кто был на той встрече, иных сегодня уже нет в живых. А ведь и полутора лет не прошло.
Да, это было в конце октября 2003-го. Фронтовики, удостоенные Золотой Звезды за форсирование Днепра, впервые за 60 лет собрались вместе. Провести такую встречу предложил Маршал Советского Союза Дмитрий Тимофеевич Язов, президент фонда поддержки ветеранов Вооруженных Сил и офицеров запаса "Офицерское братство", действующего в рамках Ассоциации "Мегапир". Организационный комитет возглавил Ульянов. И хотя не каждому из приглашенных оказалась по силам дорога от дома до места сбора - ведь почти всем им было уже за восемьдесят, он все-таки сумел провести встречу. Помнится, глядя, как фронтовики с помощью жен и других родственников с трудом преодолевают ступеньки лестницы, ведущей на второй этаж Культурного центра Вооруженных Сил, где в Каминном зале проходило торжество, Виталий Андреевич, невесело улыбаясь, заметил: "Вот такие мы теперь кавалеры, когда "в атаку шли под горой", пожалуй, было полегче..." Ему, самому младшему среди героев, тогда не было восьмидесяти.
- Или вот еще случай, от одного напоминания о котором в глазах щиплет, - продолжал между тем Ульянов. - Однажды на торжественном мероприятии подходит ко мне босс, видимо, какой-то очень крутой фирмы и, покосившись на Золотую Звезду, предлагает должность... замдиректора. "А что я должен буду делать?" - спрашиваю. "Сидеть в солидном кабинете, иногда присутствовать на важных совещаниях", - отвечает. "А делать-то что?" - не унимаюсь я. "Да что вы, право, заладили: "Что делать, что делать?.. Ничего не надо делать, просто сидеть и получать хорошие деньги, ваше имя будет работать..." Так и осталась фирма без "свадебного" генерала, - со вздохом закончил Виталий Андреевич свой невеселый рассказ и, посветлев вдруг лицом, добавил. - А вот с Сашей Каньшиным сотрудничаю с удовольствием, потому что знаю, с кем имею дело.
В свое время, будучи начальником Орджоникидзевского высшего общевойскового командного училища, он рекомендовал лейтенанта Александра Каньшина, как одного из лучших выпускников, на комсомольскую работу. Потом трудились вместе. Так что и по сей день Каньшин остается для него Сашей, хотя теперь вроде бы и начальник (Ульянов возглавляет правление фонда "Мегапир", действующего в рамках ассоциации).
Судьба не случайно свела их снова: учитель и ученик считают своим долгом делать все, что в их силах, чтобы облегчить жизнь тем, кто нуждается в помощи, чтобы наша армия была достойна великой России, а военная служба престижной. Громкие слова? Нет, позиция, за которой огромная работа, требующая, кстати, немалых усилий. Где только не побывал Виталий Андреевич со своими коллегами по ассоциации за 11 лет ее существования! Северный Кавказ и Подмосковье, Ленинградский военный округ и Забайкалье, Волгоград, Курск, Орел и даже пригород Лондона, где минувшим летом прошла научно-практическая конференция, посвященная 60-летию открытия второго фронта, с участием представителей стран антигитлеровской коалиции... Наверное, не одной сотне солдат, офицеров, ветеранов войны и труда, членов семей военнослужащих, погибших при исполнении воинского долга, пожал он руку, сказал добрые слова, вручил нехитрые подарки от "Мегапира". Всю эту общественную работу он называет своим "вторым фронтом".
- И до этого пенсионером себя не считал, хотя уже 20 лет числюсь им, а уж теперь и подавно, дел столько, что даже вот привести в порядок собственный архив некогда, - не без удовольствия делится своими заботами генерал, снимая с полки очередную папку с пожелтевшими от времени документами, вырезками из газет, фотографиями.
Мы сидим в уютной московской квартирке Ульяновых на улице Исаковского. Пьем чай, искусно приготовленный Людмилой Сергеевной (кстати, "генеральша", как и муж, из добровольцев, на фронт попала в 1941-м, "когда немец подходил к Москве", воевала связисткой в 1-й гвардейской армии), и просматриваем домашний архив. Хозяин, как и было условлено, рассказывает "только о том, что пережил сам, что особенно врезалось в память". А это, по его словам, прежде всего бой и быт, "ну и, конечно, ребята из первого расчета, где был наводчиком орудия командир сержант Дыдычкин, заряжающий Шумилов, замковой Голицин..." С этого расчета и началась для него, рабочего паренька с киевского завода "Арсенал", война.
Вообще-то можно сказать, что свой первый "бой" он принял еще в Воткинском горкоме комсомола, когда вместе со старшим на год двоюродным братом Вилей, нацепив для убедительности все существовавшие тогда спортивные значки, попытался "просочиться" в добровольцы. И получилось бы, пожалуй, если бы не секретарь горкома товарищ Хрисанфова, знавшая их семью еще по Киеву, а теперь проживавшая в одном бараке с ними. Встретив утром бабушку Виталия (отец - потомственный арсеналец Андрей Дмитриевич Ульянов вернется с войны инвалидом в звании капитана и вскоре после этого скончается от полученных ран - к тому времени был уже на фронте), та воскликнула: "Ой, Мария Афанасьевна, какие у вас ребята молодцы, подали заявления, оба едут на фронт добровольцами!" "Как оба?! - всплеснула руками бабушка. - Витьке-то семнадцать всего..." Новоявленного волонтера тут же вычеркнули из списков. Лишь потом, когда по сталинскому призыву на заводе начали формировать дивизион истребителей танков, ему все-таки удалось осуществить задуманное.
Собственно, о том, в каких операциях участвовал, на каких стратегических направлениях и с каким противником сражался, Ульянов узнает лишь годы спустя, когда будет постигать военное искусство - сначала во Втором Киевском училище самоходной артиллерии, затем в академиях - бронетанковых войск и Генерального штаба. Впрочем, процесс этот, по его признанию, продолжается и поныне: в ходе встреч с однополчанами, научно-практических конференций, посвященных 60-летию крупнейших сражений Великой Отечественной, других мероприятий военно-исторического и патриотического характера, в организации и проведении которых он участвует. А тогда...
Откуда ему, 18-летнему сержанту, было знать, скажем, в сентябре 1943-го, когда он в числе первой сотни смельчаков форсировал Днепр где-то юго-восточнее Кременчуга, что на берегах этой великой реки сошлись в смертельной схватке 3.873 тысячи солдат, 63.860 орудий и минометов, 4.500 танков и штурмовых орудий, 4.950 боевых самолетов... Что проходивший по Днепру фашистский "Восточный вал", который Гитлер считал неприступным для русских и за который, по словам фюрера, германская армия готова была "драться, если надо, семь лет", штурмовали войска аж пяти советских фронтов: Центрального, Воронежского, Степного, Юго-Западного и Южного... Что боевые действия 37-й армии, в составе которой воевал тогда юный артиллерист Ульянов, по форсированию Днепра, захвату и расширению плацдарма на его правом берегу длились всего 15 дней, с 27 сентября по 11 октября 1943 года (лично для него эта битва, а с ней и война, закончится только 11 дней спустя, 22 октября, когда его, раненного во второй уже раз, вынесут с поля боя...).
СПРАВКА. 37-я армия под командованием генерал-лейтенанта Михаила Шарохина находилась во втором эшелоне Степного фронта и была введена в сражение перед Днепром в необычных условиях - в ходе стремительного преследования врага, с задачей форсировать реку с ходу и захватить плацдарм на ее правом берегу. Причем ввод 37-й в сражение осуществлялся в полосе 69-й армии, что оказалось полной неожиданностью для немцев. Это во многом способствовало тому, что в первые дни боев на Днепре 37-я армия добилась значительных успехов. Ее войска захватили плацдарм оперативного значения и во взаимодействии с 7-й гвардейской армией разгромили 2 пехотные дивизии и кавалерийскую дивизию СС 8-й армии вермахта, нанесли серьезное поражение одной пехотной и четырем танковым дивизиям.
Да и сейчас, будучи уже в почтенном возрасте (23 февраля ему исполняется 80 лет!), Виталий Андреевич не претендует на "истину в последней инстанции", когда заходит речь о той или иной операции, в которой когда-то участвовал.
- В Воткинске, куда эвакуировался наш завод, мы выпускали изделие 2243-А, что на языке специалистов означало 45-мм орудие. Я работал в отделе техконтроля, принимал готовую продукцию, так что матчасть знал, можно сказать, в деталях. Потом это здорово пригодилось, - вспоминает генерал. - После небольшой подготовки мы с двенадцатью орудиями на конной тяге выехали в Ижевск, где стоял запасной полк. Там немножко постреляли, приняли присягу и - дальше. Первым местом, где мы влились в часть, была подмосковная Кубинка. А оттуда уже покатили к Дону, под Сталинград. У каждого был изготовленный в Ижевске именной карабин с выгравированной по всему стволу надписью: "Смерть немецким захватчикам!" А на прикладе - монограмма: "174-й отдельный истребительно-противотанковый дивизион имени комсомола Удмуртии". У офицеров запасного полка, кто добровольно согласился войти в состав дивизиона, были именные пистолеты с такой же надписью.
Надо сказать, несмотря на весьма урезанный курс обучения, пройденный перед отправкой на фронт, сражались арсенальцы достойно. К марту 1943-го на их счету уже было 7 уничтоженных вражеских танков, 4 орудия, 12 пулеметов и около 200 солдат и офицеров. Только за три месяца боев шесть человек из дивизиона были представлены к наградам. Удостоился медали "За отвагу" и младший сержант Ульянов.
Из представления наводчика орудия 174-го отдельного истребительно-противотанкового дивизиона младшего сержанта Ульянова В.А. к медали "За отвагу":
"В бою 19 января 1943 г. в селе Новожков Ворошиловградской области подбил средний танк, подавил четыре огневые точки, стрелявшие из окон домов, и отдельно осколочными снарядами уничтожил до 20 немецких автоматчиков. После чего был ранен и эвакуирован с поля боя.
Командир 174-го оиптд капитан БУСЛУЕВ.
24 января 1943 г.".
А вообще-то фронтовая биография его, как и 174-го оиптд, сформированного из комсомольцев-добровольцев непосредственно на заводе (на щитах изготовленных здесь же в неурочное время сорокапяток блестели отлитые из бронзы комсомольские значки), началась еще зимой 1942-го под Сталинградом. В составе 172-й стрелковой дивизии он участвовал в освобождении поселка Кантемировка, городов Балаклея, Барвенково, Славянск, Красноград.
Возвращаясь к тем далеким теперь уже событиям, генерал вдруг поделился:
- Хотя в известной песне и утверждается, что самый трудный бой - последний, я все же считаю таковым бой первый. Он самый трудный, потому что ты еще ничего не знаешь, все в первый раз. Это потом мы осознали: выжил в первом бою - хорошо, выжил во втором - молодец, остался жив после третьего - ты уже бывалый боец, ты уже знаешь, когда надо пригнуться, где проползти, где пробежать, где сесть, как от кухни не отстать, что приберечь, чтобы погрызть можно было, что сохранить, что выбросить, чтобы не мешало и лишней тяжести не нести... А последний... Из песни слова, конечно, не выкинешь, но все же последний бой - он скорее опасный, чем трудный, потому что очень уж хочется живым остаться...
А вот одно из свидетельств того, как сражался отважный артиллерист летом 1943-го уже под Белгородом, на Курской дуге, когда находившийся во втором эшелоне их дивизион был поднят по тревоге, форсированным маршем вышел на заранее подготовленный оборонительный рубеж и на рассвете 7 июля принял бой с немецкими танками.
Из представления наводчика 45-мм пушки 1-го гвардейского стрелкового батальона 280-го гвардейского стрелкового полка 92-й гвардейской стрелковой дивизии гвардии сержанта Ульянова В.А. к ордену Отечественной войны I степени:
"С 7 июля 1943 года по 18 июля 1943 г. тов. Ульянов проявил себя бесстрашным артиллеристом. Во время танковой атаки противника тов. Ульянов из 45-мм пушки уничтожил 3 вражеских средних танка, 12 гитлеровцев, 3 мотоцикла и 1 автомашину с пехотой. Тов. Ульянов с тремя бойцами уничтожил огневую точку - станковый пулемет противника. 17 июля 1943 г. тов. Ульянов со своим отделением ходил в контратаку, где уничтожил 7 гитлеровцев и захватил 2 ручных пулемета и ценные документы убитых гитлеровцев и доставил в штаб.
Командир батальона гвардии капитан БЕЛОБАБА".
Орден он получит в сентябре, уже на пути к Днепру, успев к тому времени сначала покомандовать расчетом, потом заменить смертельно раненного в бою командира взвода.
Был на этом пути и еще один эпизод, который генерал Ульянов считает самым серьезным испытанием, выпавшим на его долю на войне. Случилось это, как он потом "вычислит", изучая историю, на белгородско-харьковском направлении.
.
..Родной сорокапятки уже не было - погибла в огневой дуэли с одним из немецких танков. Командир орудия старший сержант Коробейников убит. Раненого Юру Воробьева Ульянов на себе вытащил с поля боя. Вместе с заряжающим Максимом Строговым на время прибились к стоявшим поблизости минометчикам. А через день Виталий уже командовал отделением во взводе разведки. Командиром взвода был младший лейтенант Беляев Лаврентий Семенович, 1911 года рождения, коммунист, опытнейший разведчик. У него было чему поучиться, да жаль, война распорядилась иначе.
- Вышло так, - вспоминает генерал, - что к исходу дня отбивать очередную атаку немцев в полку было уже практически некому: на передовой оставались 22 человека. Все офицеры погибли. Из вооружения - противотанковое ружье, два пулемета, гранаты да по винтовке и автомату на брата. А немец - вот он, уже слышны пьяные возгласы, причем лопочут почему-то на своем и... на русском. С наступлением сумерек я обошел всех уцелевших бойцов, с каждым поговорил, предупредил: "Когда немцы полезут снова, сначала стрелять прицельно из винтовок, затем, только по моей команде, всем открывать огонь из автоматов".
И хитрость сработала! Когда на рассвете встреченные редкими винтовочными выстрелами враги (оказалось, впереди немцев шли власовцы) вконец осмелели, учуяв легкую добычу, и ринулись напролом, дружный автоматно-пулеметный огонь в упор буквально опрокинул их. Захлебнулась одна атака, вторая, а потом они и вовсе стали осторожничать, будто и в мыслях у них не было прорываться на этом участке. Так и командовал сержант Ульянов полком несколько суток, пока однажды ночью не пришла смена. И было ему в ту пору восемнадцать лет.
- Ну а как только нас вывели на переформирование, моя "карьера" стремительно покатилась вниз, - продолжает мой собеседник. - Первый прибывший офицер стал командиром полка, второй - начальником штаба... И так, по мере прибытия офицеров, я опускался по служебной лестнице со ступеньки на ступеньку, пока наконец вновь не оказался на взводе. Дальше, хотя и был по-прежнему в сержантском звании, понижать не стали.
В этом звании и закончит Виталий Ульянов свой недолгий, но славный фронтовой путь.
Из представления командира взвода 45-мм пушек 1-го гвардейского стрелкового батальона 280-го гвардейского стрелкового полка 92-й гвардейской стрелковой дивизии гвардии сержанта Ульянова В.А. к званию Герой Советского Союза:
"Тов. Ульянов в боях по очищению левого берега реки Днепр от немецких захватчиков, форсировании на правый берег и продвижении вперед проявил героизм и отвагу. Переправившись с первым орудием на правый берег, прямой наводкой подавил несколько огневых точек противника и обеспечил успешное форсирование реки своего батальона. В боях за хутор Зеленый и село Куковка, отражая контратаки танков и пехоты противника, оставшись один у двух орудий, вел огонь прямой наводкой и подбил два танка, семь бронемашин, захватил одну пушку и уничтожил до взвода пехоты, тем самым обеспечил успех боевых действий полка по расширению плацдарма на правом берегу реки Днепр.
За умелое управление взводом и проявленный личный героизм заслуживает присвоения звания Герой Советского Союза.
Командир 280-го гв. сп гвардии подполковник ПЛУТАХИН".
Как свидетельствуют записи в графе "Заключение вышестоящих начальников" на оборотной стороне наградного листа, представление это, датированное 20 октября 1943 года, уже на следующий день утвердит командир дивизии гвардии полковник Петрушин. 25 октября свое "добро" дадут командующий 37-й армией генерал-лейтенант Шарохин и член военного совета полковник Багнюк. А перед этим, 22 октября, как мы уже знаем, гвардии сержант Ульянов примет тот самый, по его выражению, "скорее опасный, чем трудный" бой, который закончится для него тяжелым ранением и станет, по сути дела, последним в его недолгой фронтовой биографии.
Потом будут месяцы скитаний по госпиталям, где из него так и не извлекут всех принятых в том бою осколков. Уже в звании Героя Советского Союза, которое ему присвоят 22 февраля 1944 года, он окончит Киевское училище самоходной артиллерии и будет оставлен там командовать взводом. Затем будут долгие, лишь с перерывами на учебу на курсах усовершенствования и в академиях, годы службы в войсках. Сменив немало гарнизонов, не перепрыгнув ни одной командирской ступеньки, "отбарабанив" шесть лет на роте и шесть с половиной на дивизии, он станет генералом. Одиннадцать лет, вплоть до отставки, будет возглавлять высоко котировавшееся в Советской Армии Орджоникидзевское высшее общевойсковое командное училище.
Более сорока лет прошагал Виталий Андреевич Ульянов по жизни в воинском строю. Всякое случалось на этом пути. Но куда бы ни бросала и на какие бы высоты ни поднимала его военная судьба, та, фронтовая, сержантская школа всегда была с ним. Юношей познав армию, что называется, изнутри, он потом не без основания считал себя вправе действовать, исходя из личного опыта, в том числе фронтового, даже если это порой не укладывалось в какие-то каноны или не нравилось начальству.
Как самоуправство воспринималось, например, кое-кем его стремление в бытность начальником ВОКУ, отодвинув на конец года положенную первокурсникам общеобразовательную подготовку, побыстрее дать им военные дисциплины, чтобы они уже с первых дней пребывания в училище начинали понимать, что такое служба, как необходимы для этого знания, которыми им предстоит овладеть. Или взять якобы чрезмерное увлечение горной подготовкой курсантов, что ему также инкриминировали в свое время некоторые недальновидные чиновники от образования.
- Вы представляете, в Афганистане идет война, а мы, находясь в предгорьях Кавказа, не должны заниматься горной подготовкой, потому что это, видите ли, не наш профиль! - негодует он, вспоминая те времена, и заговорщицки, словно нас могут подслушать, чуть ли не шепотом сообщает. - Но мы занимались, уже через 4 - 5 месяцев обучения курсанты поднимались на Столовую гору, ходили даже на Казбек, проводили учения в горах... Да, было нелегко. Зато потом, возвращаясь из Афганистана, многие выпускники специально приезжали в училище, чтобы сказать спасибо за науку.
Не забывают о нем бывшие ученики, сослуживцы и сейчас. Наведываются, пишут. В письмах, как правило, опять же слова благодарности. Как, например, вот эти: "Спасибо, дорогой Вы мой товарищ генерал-лейтенант, дорогой мой учитель! Уверяю Вас, что какой бы я ни выбрал путь, Вам краснеть за меня не придется..." Письмо пришло из зарубежной теперь Одессы от Сергея Моисеева. Вскоре после окончания Орджоникидзевского ВОКУ офицер попал в аварию, стал инвалидом, и трудно сказать, как сложилась бы его судьба, не прими в ней участие генерал Ульянов. Или вот еще одно признание: "Я горжусь, что мне посчастливилось работать вместе с Вами..." Это из письма генерал-лейтенанта Дмитрия Мокшанова, бывшего в свое время первым заместителем командующего войсками Северо-Кавказского военного округа.
Читаю эти проникновенные строки и ловлю себя на мысли о том, что и сегодня, наверное, многие сочли бы за честь работать с этим удивительным человеком, сумевшим, несмотря на все пережитое, остаться в душе тем юным сержантом из 174-го оиптд, которому все по плечу.
ОТ РЕДАКЦИИ. Коллектив "Красной звезды" присоединяется к поздравлениям и добрым пожеланиям, поступающим в адрес В.А. Ульянова в связи с его 80-летием.
- Что-то сентиментальничать я стал на старости лет, - в свойственной ему шутливой манере прокомментирует потом Виталий Андреевич этот эпизод и, как бы оправдывая себя, заметит: - А с другой стороны, не каждый ведь день такое случается, в наше время, к сожалению, чаще по иному поводу слеза прошибить может...
- Но таких, как вы, монетизация льгот вроде бы не коснулась, - попытался возразить я, полагая, что разговор пойдет об этом.
- Да не о монетизации речь, будь она неладна! - досадливо махнул рукой Ульянов. - К тому же по сравнению с другими военными пенсионерами таким, как я, считай, в самом деле повезло. Было бы здоровье... Помните встречу ветеранов, посвященную 60-летию битвы за Днепр? По всей Москве нас и на добрую роту не набралось. Я еще тогда бодрился перед журналистами: мол, Героев много не бывает. Так вот и из тех, кто был на той встрече, иных сегодня уже нет в живых. А ведь и полутора лет не прошло.
Да, это было в конце октября 2003-го. Фронтовики, удостоенные Золотой Звезды за форсирование Днепра, впервые за 60 лет собрались вместе. Провести такую встречу предложил Маршал Советского Союза Дмитрий Тимофеевич Язов, президент фонда поддержки ветеранов Вооруженных Сил и офицеров запаса "Офицерское братство", действующего в рамках Ассоциации "Мегапир". Организационный комитет возглавил Ульянов. И хотя не каждому из приглашенных оказалась по силам дорога от дома до места сбора - ведь почти всем им было уже за восемьдесят, он все-таки сумел провести встречу. Помнится, глядя, как фронтовики с помощью жен и других родственников с трудом преодолевают ступеньки лестницы, ведущей на второй этаж Культурного центра Вооруженных Сил, где в Каминном зале проходило торжество, Виталий Андреевич, невесело улыбаясь, заметил: "Вот такие мы теперь кавалеры, когда "в атаку шли под горой", пожалуй, было полегче..." Ему, самому младшему среди героев, тогда не было восьмидесяти.
- Или вот еще случай, от одного напоминания о котором в глазах щиплет, - продолжал между тем Ульянов. - Однажды на торжественном мероприятии подходит ко мне босс, видимо, какой-то очень крутой фирмы и, покосившись на Золотую Звезду, предлагает должность... замдиректора. "А что я должен буду делать?" - спрашиваю. "Сидеть в солидном кабинете, иногда присутствовать на важных совещаниях", - отвечает. "А делать-то что?" - не унимаюсь я. "Да что вы, право, заладили: "Что делать, что делать?.. Ничего не надо делать, просто сидеть и получать хорошие деньги, ваше имя будет работать..." Так и осталась фирма без "свадебного" генерала, - со вздохом закончил Виталий Андреевич свой невеселый рассказ и, посветлев вдруг лицом, добавил. - А вот с Сашей Каньшиным сотрудничаю с удовольствием, потому что знаю, с кем имею дело.
В свое время, будучи начальником Орджоникидзевского высшего общевойскового командного училища, он рекомендовал лейтенанта Александра Каньшина, как одного из лучших выпускников, на комсомольскую работу. Потом трудились вместе. Так что и по сей день Каньшин остается для него Сашей, хотя теперь вроде бы и начальник (Ульянов возглавляет правление фонда "Мегапир", действующего в рамках ассоциации).
Судьба не случайно свела их снова: учитель и ученик считают своим долгом делать все, что в их силах, чтобы облегчить жизнь тем, кто нуждается в помощи, чтобы наша армия была достойна великой России, а военная служба престижной. Громкие слова? Нет, позиция, за которой огромная работа, требующая, кстати, немалых усилий. Где только не побывал Виталий Андреевич со своими коллегами по ассоциации за 11 лет ее существования! Северный Кавказ и Подмосковье, Ленинградский военный округ и Забайкалье, Волгоград, Курск, Орел и даже пригород Лондона, где минувшим летом прошла научно-практическая конференция, посвященная 60-летию открытия второго фронта, с участием представителей стран антигитлеровской коалиции... Наверное, не одной сотне солдат, офицеров, ветеранов войны и труда, членов семей военнослужащих, погибших при исполнении воинского долга, пожал он руку, сказал добрые слова, вручил нехитрые подарки от "Мегапира". Всю эту общественную работу он называет своим "вторым фронтом".
- И до этого пенсионером себя не считал, хотя уже 20 лет числюсь им, а уж теперь и подавно, дел столько, что даже вот привести в порядок собственный архив некогда, - не без удовольствия делится своими заботами генерал, снимая с полки очередную папку с пожелтевшими от времени документами, вырезками из газет, фотографиями.
Мы сидим в уютной московской квартирке Ульяновых на улице Исаковского. Пьем чай, искусно приготовленный Людмилой Сергеевной (кстати, "генеральша", как и муж, из добровольцев, на фронт попала в 1941-м, "когда немец подходил к Москве", воевала связисткой в 1-й гвардейской армии), и просматриваем домашний архив. Хозяин, как и было условлено, рассказывает "только о том, что пережил сам, что особенно врезалось в память". А это, по его словам, прежде всего бой и быт, "ну и, конечно, ребята из первого расчета, где был наводчиком орудия командир сержант Дыдычкин, заряжающий Шумилов, замковой Голицин..." С этого расчета и началась для него, рабочего паренька с киевского завода "Арсенал", война.
Вообще-то можно сказать, что свой первый "бой" он принял еще в Воткинском горкоме комсомола, когда вместе со старшим на год двоюродным братом Вилей, нацепив для убедительности все существовавшие тогда спортивные значки, попытался "просочиться" в добровольцы. И получилось бы, пожалуй, если бы не секретарь горкома товарищ Хрисанфова, знавшая их семью еще по Киеву, а теперь проживавшая в одном бараке с ними. Встретив утром бабушку Виталия (отец - потомственный арсеналец Андрей Дмитриевич Ульянов вернется с войны инвалидом в звании капитана и вскоре после этого скончается от полученных ран - к тому времени был уже на фронте), та воскликнула: "Ой, Мария Афанасьевна, какие у вас ребята молодцы, подали заявления, оба едут на фронт добровольцами!" "Как оба?! - всплеснула руками бабушка. - Витьке-то семнадцать всего..." Новоявленного волонтера тут же вычеркнули из списков. Лишь потом, когда по сталинскому призыву на заводе начали формировать дивизион истребителей танков, ему все-таки удалось осуществить задуманное.
Собственно, о том, в каких операциях участвовал, на каких стратегических направлениях и с каким противником сражался, Ульянов узнает лишь годы спустя, когда будет постигать военное искусство - сначала во Втором Киевском училище самоходной артиллерии, затем в академиях - бронетанковых войск и Генерального штаба. Впрочем, процесс этот, по его признанию, продолжается и поныне: в ходе встреч с однополчанами, научно-практических конференций, посвященных 60-летию крупнейших сражений Великой Отечественной, других мероприятий военно-исторического и патриотического характера, в организации и проведении которых он участвует. А тогда...
Откуда ему, 18-летнему сержанту, было знать, скажем, в сентябре 1943-го, когда он в числе первой сотни смельчаков форсировал Днепр где-то юго-восточнее Кременчуга, что на берегах этой великой реки сошлись в смертельной схватке 3.873 тысячи солдат, 63.860 орудий и минометов, 4.500 танков и штурмовых орудий, 4.950 боевых самолетов... Что проходивший по Днепру фашистский "Восточный вал", который Гитлер считал неприступным для русских и за который, по словам фюрера, германская армия готова была "драться, если надо, семь лет", штурмовали войска аж пяти советских фронтов: Центрального, Воронежского, Степного, Юго-Западного и Южного... Что боевые действия 37-й армии, в составе которой воевал тогда юный артиллерист Ульянов, по форсированию Днепра, захвату и расширению плацдарма на его правом берегу длились всего 15 дней, с 27 сентября по 11 октября 1943 года (лично для него эта битва, а с ней и война, закончится только 11 дней спустя, 22 октября, когда его, раненного во второй уже раз, вынесут с поля боя...).
СПРАВКА. 37-я армия под командованием генерал-лейтенанта Михаила Шарохина находилась во втором эшелоне Степного фронта и была введена в сражение перед Днепром в необычных условиях - в ходе стремительного преследования врага, с задачей форсировать реку с ходу и захватить плацдарм на ее правом берегу. Причем ввод 37-й в сражение осуществлялся в полосе 69-й армии, что оказалось полной неожиданностью для немцев. Это во многом способствовало тому, что в первые дни боев на Днепре 37-я армия добилась значительных успехов. Ее войска захватили плацдарм оперативного значения и во взаимодействии с 7-й гвардейской армией разгромили 2 пехотные дивизии и кавалерийскую дивизию СС 8-й армии вермахта, нанесли серьезное поражение одной пехотной и четырем танковым дивизиям.
Да и сейчас, будучи уже в почтенном возрасте (23 февраля ему исполняется 80 лет!), Виталий Андреевич не претендует на "истину в последней инстанции", когда заходит речь о той или иной операции, в которой когда-то участвовал.
- В Воткинске, куда эвакуировался наш завод, мы выпускали изделие 2243-А, что на языке специалистов означало 45-мм орудие. Я работал в отделе техконтроля, принимал готовую продукцию, так что матчасть знал, можно сказать, в деталях. Потом это здорово пригодилось, - вспоминает генерал. - После небольшой подготовки мы с двенадцатью орудиями на конной тяге выехали в Ижевск, где стоял запасной полк. Там немножко постреляли, приняли присягу и - дальше. Первым местом, где мы влились в часть, была подмосковная Кубинка. А оттуда уже покатили к Дону, под Сталинград. У каждого был изготовленный в Ижевске именной карабин с выгравированной по всему стволу надписью: "Смерть немецким захватчикам!" А на прикладе - монограмма: "174-й отдельный истребительно-противотанковый дивизион имени комсомола Удмуртии". У офицеров запасного полка, кто добровольно согласился войти в состав дивизиона, были именные пистолеты с такой же надписью.
Надо сказать, несмотря на весьма урезанный курс обучения, пройденный перед отправкой на фронт, сражались арсенальцы достойно. К марту 1943-го на их счету уже было 7 уничтоженных вражеских танков, 4 орудия, 12 пулеметов и около 200 солдат и офицеров. Только за три месяца боев шесть человек из дивизиона были представлены к наградам. Удостоился медали "За отвагу" и младший сержант Ульянов.
Из представления наводчика орудия 174-го отдельного истребительно-противотанкового дивизиона младшего сержанта Ульянова В.А. к медали "За отвагу":
"В бою 19 января 1943 г. в селе Новожков Ворошиловградской области подбил средний танк, подавил четыре огневые точки, стрелявшие из окон домов, и отдельно осколочными снарядами уничтожил до 20 немецких автоматчиков. После чего был ранен и эвакуирован с поля боя.
Командир 174-го оиптд капитан БУСЛУЕВ.
24 января 1943 г.".
А вообще-то фронтовая биография его, как и 174-го оиптд, сформированного из комсомольцев-добровольцев непосредственно на заводе (на щитах изготовленных здесь же в неурочное время сорокапяток блестели отлитые из бронзы комсомольские значки), началась еще зимой 1942-го под Сталинградом. В составе 172-й стрелковой дивизии он участвовал в освобождении поселка Кантемировка, городов Балаклея, Барвенково, Славянск, Красноград.
Возвращаясь к тем далеким теперь уже событиям, генерал вдруг поделился:
- Хотя в известной песне и утверждается, что самый трудный бой - последний, я все же считаю таковым бой первый. Он самый трудный, потому что ты еще ничего не знаешь, все в первый раз. Это потом мы осознали: выжил в первом бою - хорошо, выжил во втором - молодец, остался жив после третьего - ты уже бывалый боец, ты уже знаешь, когда надо пригнуться, где проползти, где пробежать, где сесть, как от кухни не отстать, что приберечь, чтобы погрызть можно было, что сохранить, что выбросить, чтобы не мешало и лишней тяжести не нести... А последний... Из песни слова, конечно, не выкинешь, но все же последний бой - он скорее опасный, чем трудный, потому что очень уж хочется живым остаться...
А вот одно из свидетельств того, как сражался отважный артиллерист летом 1943-го уже под Белгородом, на Курской дуге, когда находившийся во втором эшелоне их дивизион был поднят по тревоге, форсированным маршем вышел на заранее подготовленный оборонительный рубеж и на рассвете 7 июля принял бой с немецкими танками.
Из представления наводчика 45-мм пушки 1-го гвардейского стрелкового батальона 280-го гвардейского стрелкового полка 92-й гвардейской стрелковой дивизии гвардии сержанта Ульянова В.А. к ордену Отечественной войны I степени:
"С 7 июля 1943 года по 18 июля 1943 г. тов. Ульянов проявил себя бесстрашным артиллеристом. Во время танковой атаки противника тов. Ульянов из 45-мм пушки уничтожил 3 вражеских средних танка, 12 гитлеровцев, 3 мотоцикла и 1 автомашину с пехотой. Тов. Ульянов с тремя бойцами уничтожил огневую точку - станковый пулемет противника. 17 июля 1943 г. тов. Ульянов со своим отделением ходил в контратаку, где уничтожил 7 гитлеровцев и захватил 2 ручных пулемета и ценные документы убитых гитлеровцев и доставил в штаб.
Командир батальона гвардии капитан БЕЛОБАБА".
Орден он получит в сентябре, уже на пути к Днепру, успев к тому времени сначала покомандовать расчетом, потом заменить смертельно раненного в бою командира взвода.
Был на этом пути и еще один эпизод, который генерал Ульянов считает самым серьезным испытанием, выпавшим на его долю на войне. Случилось это, как он потом "вычислит", изучая историю, на белгородско-харьковском направлении.
.
..Родной сорокапятки уже не было - погибла в огневой дуэли с одним из немецких танков. Командир орудия старший сержант Коробейников убит. Раненого Юру Воробьева Ульянов на себе вытащил с поля боя. Вместе с заряжающим Максимом Строговым на время прибились к стоявшим поблизости минометчикам. А через день Виталий уже командовал отделением во взводе разведки. Командиром взвода был младший лейтенант Беляев Лаврентий Семенович, 1911 года рождения, коммунист, опытнейший разведчик. У него было чему поучиться, да жаль, война распорядилась иначе.
- Вышло так, - вспоминает генерал, - что к исходу дня отбивать очередную атаку немцев в полку было уже практически некому: на передовой оставались 22 человека. Все офицеры погибли. Из вооружения - противотанковое ружье, два пулемета, гранаты да по винтовке и автомату на брата. А немец - вот он, уже слышны пьяные возгласы, причем лопочут почему-то на своем и... на русском. С наступлением сумерек я обошел всех уцелевших бойцов, с каждым поговорил, предупредил: "Когда немцы полезут снова, сначала стрелять прицельно из винтовок, затем, только по моей команде, всем открывать огонь из автоматов".
И хитрость сработала! Когда на рассвете встреченные редкими винтовочными выстрелами враги (оказалось, впереди немцев шли власовцы) вконец осмелели, учуяв легкую добычу, и ринулись напролом, дружный автоматно-пулеметный огонь в упор буквально опрокинул их. Захлебнулась одна атака, вторая, а потом они и вовсе стали осторожничать, будто и в мыслях у них не было прорываться на этом участке. Так и командовал сержант Ульянов полком несколько суток, пока однажды ночью не пришла смена. И было ему в ту пору восемнадцать лет.
- Ну а как только нас вывели на переформирование, моя "карьера" стремительно покатилась вниз, - продолжает мой собеседник. - Первый прибывший офицер стал командиром полка, второй - начальником штаба... И так, по мере прибытия офицеров, я опускался по служебной лестнице со ступеньки на ступеньку, пока наконец вновь не оказался на взводе. Дальше, хотя и был по-прежнему в сержантском звании, понижать не стали.
В этом звании и закончит Виталий Ульянов свой недолгий, но славный фронтовой путь.
Из представления командира взвода 45-мм пушек 1-го гвардейского стрелкового батальона 280-го гвардейского стрелкового полка 92-й гвардейской стрелковой дивизии гвардии сержанта Ульянова В.А. к званию Герой Советского Союза:
"Тов. Ульянов в боях по очищению левого берега реки Днепр от немецких захватчиков, форсировании на правый берег и продвижении вперед проявил героизм и отвагу. Переправившись с первым орудием на правый берег, прямой наводкой подавил несколько огневых точек противника и обеспечил успешное форсирование реки своего батальона. В боях за хутор Зеленый и село Куковка, отражая контратаки танков и пехоты противника, оставшись один у двух орудий, вел огонь прямой наводкой и подбил два танка, семь бронемашин, захватил одну пушку и уничтожил до взвода пехоты, тем самым обеспечил успех боевых действий полка по расширению плацдарма на правом берегу реки Днепр.
За умелое управление взводом и проявленный личный героизм заслуживает присвоения звания Герой Советского Союза.
Командир 280-го гв. сп гвардии подполковник ПЛУТАХИН".
Как свидетельствуют записи в графе "Заключение вышестоящих начальников" на оборотной стороне наградного листа, представление это, датированное 20 октября 1943 года, уже на следующий день утвердит командир дивизии гвардии полковник Петрушин. 25 октября свое "добро" дадут командующий 37-й армией генерал-лейтенант Шарохин и член военного совета полковник Багнюк. А перед этим, 22 октября, как мы уже знаем, гвардии сержант Ульянов примет тот самый, по его выражению, "скорее опасный, чем трудный" бой, который закончится для него тяжелым ранением и станет, по сути дела, последним в его недолгой фронтовой биографии.
Потом будут месяцы скитаний по госпиталям, где из него так и не извлекут всех принятых в том бою осколков. Уже в звании Героя Советского Союза, которое ему присвоят 22 февраля 1944 года, он окончит Киевское училище самоходной артиллерии и будет оставлен там командовать взводом. Затем будут долгие, лишь с перерывами на учебу на курсах усовершенствования и в академиях, годы службы в войсках. Сменив немало гарнизонов, не перепрыгнув ни одной командирской ступеньки, "отбарабанив" шесть лет на роте и шесть с половиной на дивизии, он станет генералом. Одиннадцать лет, вплоть до отставки, будет возглавлять высоко котировавшееся в Советской Армии Орджоникидзевское высшее общевойсковое командное училище.
Более сорока лет прошагал Виталий Андреевич Ульянов по жизни в воинском строю. Всякое случалось на этом пути. Но куда бы ни бросала и на какие бы высоты ни поднимала его военная судьба, та, фронтовая, сержантская школа всегда была с ним. Юношей познав армию, что называется, изнутри, он потом не без основания считал себя вправе действовать, исходя из личного опыта, в том числе фронтового, даже если это порой не укладывалось в какие-то каноны или не нравилось начальству.
Как самоуправство воспринималось, например, кое-кем его стремление в бытность начальником ВОКУ, отодвинув на конец года положенную первокурсникам общеобразовательную подготовку, побыстрее дать им военные дисциплины, чтобы они уже с первых дней пребывания в училище начинали понимать, что такое служба, как необходимы для этого знания, которыми им предстоит овладеть. Или взять якобы чрезмерное увлечение горной подготовкой курсантов, что ему также инкриминировали в свое время некоторые недальновидные чиновники от образования.
- Вы представляете, в Афганистане идет война, а мы, находясь в предгорьях Кавказа, не должны заниматься горной подготовкой, потому что это, видите ли, не наш профиль! - негодует он, вспоминая те времена, и заговорщицки, словно нас могут подслушать, чуть ли не шепотом сообщает. - Но мы занимались, уже через 4 - 5 месяцев обучения курсанты поднимались на Столовую гору, ходили даже на Казбек, проводили учения в горах... Да, было нелегко. Зато потом, возвращаясь из Афганистана, многие выпускники специально приезжали в училище, чтобы сказать спасибо за науку.
Не забывают о нем бывшие ученики, сослуживцы и сейчас. Наведываются, пишут. В письмах, как правило, опять же слова благодарности. Как, например, вот эти: "Спасибо, дорогой Вы мой товарищ генерал-лейтенант, дорогой мой учитель! Уверяю Вас, что какой бы я ни выбрал путь, Вам краснеть за меня не придется..." Письмо пришло из зарубежной теперь Одессы от Сергея Моисеева. Вскоре после окончания Орджоникидзевского ВОКУ офицер попал в аварию, стал инвалидом, и трудно сказать, как сложилась бы его судьба, не прими в ней участие генерал Ульянов. Или вот еще одно признание: "Я горжусь, что мне посчастливилось работать вместе с Вами..." Это из письма генерал-лейтенанта Дмитрия Мокшанова, бывшего в свое время первым заместителем командующего войсками Северо-Кавказского военного округа.
Читаю эти проникновенные строки и ловлю себя на мысли о том, что и сегодня, наверное, многие сочли бы за честь работать с этим удивительным человеком, сумевшим, несмотря на все пережитое, остаться в душе тем юным сержантом из 174-го оиптд, которому все по плечу.
ОТ РЕДАКЦИИ. Коллектив "Красной звезды" присоединяется к поздравлениям и добрым пожеланиям, поступающим в адрес В.А. Ульянова в связи с его 80-летием.
