Самые изысканные виртуозы стиха восхищались дарованием Кольцова. "Воссоздателем народной песни, выразившим прелесть степных просторов" назвал его Константин Бальмонт.
Историки литературы сходились во мнении, что в поэзии Кольцова жизнь дана в своей природности, она вся сплошь представляет собой песню пахаря. Она дышит святым воздухом земли, святой Русью и потому является поклоном с давно покинутой, но вечно милой и зовущей Родины. Когда мы читаем Кольцова, наша душа дома. И вместе с тем страдальческая и искренняя муза этого самобытного, глубоко трогающего душу поэта так и не получила до сих пор надлежащей оценки.
Алексей Васильевич Кольцов принадлежал к светлым и одновременно трагическим избранникам судьбы. Бедная событиями его жизнь на поверку - жестокая драма. Как свидетельствует поэт, в сердце каждого человека - если вправду он человек! - тайный узник стонет... Немало тяжелых уступок обстоятельствам пришлось сделать Кольцову, немало и к нему пристало житейской грязи, однако в его поэзии нет места надрыву и тоске - нетленная красота торжествует в его задушевных песнях.
Кольцов родился в семье прасола. Детство поэта - это кошмар того самого "темного царства", где во главу угла ставилось подобострастное отношение к капиталу, а руководством к действию служило утверждение: дескать, деды не глупее нас были, а грамоты вовсе не знали. Невежество и хамство - два столпа того бытия - определяли жизненную позицию. И требовалась недюжинная стойкость души, чтобы вырваться из того заколдованного круга.
Предки Кольцова были мелкими торгашами-прасолами и шибаями (то есть барышниками), они были плебеями. В звериной борьбе за существование шибай готов рвать кусок хлеба у таких же обездоленных, как и он, бедняков - обманывает, обвешивает и клянется... Судьба поэта сложилась так, что ему на роду было написано стать продолжателем успешных торговых дел отца и его наследником. Этим объясняется и нерешительность, которую проявил поэт, когда пришла пора определиться - оставаться ли при деле в Воронеже или все бросить и отправиться в Петербург, чтоб всецело отдаться творчеству. Тем более что дела и в самом деле шли неплохо. Дом Кольцовых стоял на лучшей городской улице, у них даже были слуги из крепостных. Парадоксально, но представитель низшего, податного сословия мог владеть крепостными - это объяснялось тем, что невольники в ту пору были товаром.
Начинающему, еще не состоявшемуся поэту всегда важно обрести мэтра, которому хотелось бы подражать. Для Кольцова таким образцом стал Иван Дмитриев - случайно на толкучке прикупленный сборничек. Биографы отмечают, что Кольцов бросился с томиком Дмитриева в сад и принялся стихи... петь! Ему по душе пришлись как сама гармония стиха, так и созвучия рифм. Это случайное знакомство с поэзией Дмитриева решило участь Кольцова: в нем пробудилось такое страстное желание писать стихи, что оно превозмогло все препятствия... Как-то приятель Кольцова поведал ему про сон, снившийся ему три ночи кряду: сперва красавица требовала, чтоб он женился на ней, во вторую ночь явилась зрелая матрона, и наконец, беззубая старуха, грозившая всеми карами за ослушание... Ну прямо-таки Жуковский! Всю ночь корпел Кольцов над стихотворной пьесой "Три видения". Но ведь он был еще дилетантом - не ведал канонов стихосложения. Что делать? Он просто взял одно из сочинений Дмитриева и принялся к нему подгонять свой замысел. Получилась такая абракадабра, что юноша даже поостерегся показать свое творение Белинскому. И хоть первый опыт был комом - он не обескураживался, проводя за белым листом бессонные ночи.
А отцовское дело крепло, и участие в нем сына было все более необходимым. Поэт и торговец - есть ли две вещи, более несовместные? А между тем такова была участь Кольцова. Отец торговал скотом, был скареден до изуверства, держал сына в черном теле и всю жизнь не только попрекал его куском хлеба, но и издевался над книжностью его. Правда, позже, меркантильным своим разумением смекнув, что с его сыном считаются в столицах, использовал эти его связи для своих торговых нужд. Еще бы... Ведь Кольцова в Петербурге принимал даже Пушкин! Стихотворение Кольцова "Урожай" Пушкин напечатал в "Современнике". Записочки от столь знатных особ, как, скажем, Жуковский или Одоевский, не раз помогали в торговых делах. Но лишь только нужда в сиятельных связях отпадала - он опять принимался тиранить сына. Еще на заре туманной юности сына отец превратил его в несчастного страдальца: выслал с глаз долой и навсегда разлучил с возлюбленной, насильно выдал замуж его крепостную избранницу. Еще одна жертва семейной тирании, Кольцов больше всего нуждался в поддержке, в душевном подъеме, чтоб вынянчить свои песни... Представьте обстановочку - дрязги базаров, матерщина и надувательство. Как тут не зачахнуть таланту, которому потребны спокойствие и яркие краски природы, лучи солнца, полет ветра и безбрежное море степи...
Если бы он хотя бы ненадолго не уединялся от грязной стихии базара, если бы не было у него возможности хотя бы чуть-чуть отвлечься от суеты ради поэтических грез на вольном просторе - не было бы в русской поэзии тех чарующих звуков, какими богаты песни Кольцова.
А его судьба удручающе нелепа, хотя он сумел себя выразить в своих песнях. Заложник отцовского благополучия, Кольцов так и не смог вырваться из болотной мертвечины, хотя влиятельные петербургские знакомцы наперебой зазывали его на профессиональную стезю литератора. Чахотка, приобретенная из-за кочевых мытарств с частыми ночлегами прямо в степи среди гуртов скота, долги да плюс к тому безответное увлечение красоткой уездного масштаба сыграли свою горестную роль в гибели поэта. Ему было отмерено всего тридцать три года...
Историки литературы сходились во мнении, что в поэзии Кольцова жизнь дана в своей природности, она вся сплошь представляет собой песню пахаря. Она дышит святым воздухом земли, святой Русью и потому является поклоном с давно покинутой, но вечно милой и зовущей Родины. Когда мы читаем Кольцова, наша душа дома. И вместе с тем страдальческая и искренняя муза этого самобытного, глубоко трогающего душу поэта так и не получила до сих пор надлежащей оценки.
Алексей Васильевич Кольцов принадлежал к светлым и одновременно трагическим избранникам судьбы. Бедная событиями его жизнь на поверку - жестокая драма. Как свидетельствует поэт, в сердце каждого человека - если вправду он человек! - тайный узник стонет... Немало тяжелых уступок обстоятельствам пришлось сделать Кольцову, немало и к нему пристало житейской грязи, однако в его поэзии нет места надрыву и тоске - нетленная красота торжествует в его задушевных песнях.
Кольцов родился в семье прасола. Детство поэта - это кошмар того самого "темного царства", где во главу угла ставилось подобострастное отношение к капиталу, а руководством к действию служило утверждение: дескать, деды не глупее нас были, а грамоты вовсе не знали. Невежество и хамство - два столпа того бытия - определяли жизненную позицию. И требовалась недюжинная стойкость души, чтобы вырваться из того заколдованного круга.
Предки Кольцова были мелкими торгашами-прасолами и шибаями (то есть барышниками), они были плебеями. В звериной борьбе за существование шибай готов рвать кусок хлеба у таких же обездоленных, как и он, бедняков - обманывает, обвешивает и клянется... Судьба поэта сложилась так, что ему на роду было написано стать продолжателем успешных торговых дел отца и его наследником. Этим объясняется и нерешительность, которую проявил поэт, когда пришла пора определиться - оставаться ли при деле в Воронеже или все бросить и отправиться в Петербург, чтоб всецело отдаться творчеству. Тем более что дела и в самом деле шли неплохо. Дом Кольцовых стоял на лучшей городской улице, у них даже были слуги из крепостных. Парадоксально, но представитель низшего, податного сословия мог владеть крепостными - это объяснялось тем, что невольники в ту пору были товаром.
Начинающему, еще не состоявшемуся поэту всегда важно обрести мэтра, которому хотелось бы подражать. Для Кольцова таким образцом стал Иван Дмитриев - случайно на толкучке прикупленный сборничек. Биографы отмечают, что Кольцов бросился с томиком Дмитриева в сад и принялся стихи... петь! Ему по душе пришлись как сама гармония стиха, так и созвучия рифм. Это случайное знакомство с поэзией Дмитриева решило участь Кольцова: в нем пробудилось такое страстное желание писать стихи, что оно превозмогло все препятствия... Как-то приятель Кольцова поведал ему про сон, снившийся ему три ночи кряду: сперва красавица требовала, чтоб он женился на ней, во вторую ночь явилась зрелая матрона, и наконец, беззубая старуха, грозившая всеми карами за ослушание... Ну прямо-таки Жуковский! Всю ночь корпел Кольцов над стихотворной пьесой "Три видения". Но ведь он был еще дилетантом - не ведал канонов стихосложения. Что делать? Он просто взял одно из сочинений Дмитриева и принялся к нему подгонять свой замысел. Получилась такая абракадабра, что юноша даже поостерегся показать свое творение Белинскому. И хоть первый опыт был комом - он не обескураживался, проводя за белым листом бессонные ночи.
А отцовское дело крепло, и участие в нем сына было все более необходимым. Поэт и торговец - есть ли две вещи, более несовместные? А между тем такова была участь Кольцова. Отец торговал скотом, был скареден до изуверства, держал сына в черном теле и всю жизнь не только попрекал его куском хлеба, но и издевался над книжностью его. Правда, позже, меркантильным своим разумением смекнув, что с его сыном считаются в столицах, использовал эти его связи для своих торговых нужд. Еще бы... Ведь Кольцова в Петербурге принимал даже Пушкин! Стихотворение Кольцова "Урожай" Пушкин напечатал в "Современнике". Записочки от столь знатных особ, как, скажем, Жуковский или Одоевский, не раз помогали в торговых делах. Но лишь только нужда в сиятельных связях отпадала - он опять принимался тиранить сына. Еще на заре туманной юности сына отец превратил его в несчастного страдальца: выслал с глаз долой и навсегда разлучил с возлюбленной, насильно выдал замуж его крепостную избранницу. Еще одна жертва семейной тирании, Кольцов больше всего нуждался в поддержке, в душевном подъеме, чтоб вынянчить свои песни... Представьте обстановочку - дрязги базаров, матерщина и надувательство. Как тут не зачахнуть таланту, которому потребны спокойствие и яркие краски природы, лучи солнца, полет ветра и безбрежное море степи...
Если бы он хотя бы ненадолго не уединялся от грязной стихии базара, если бы не было у него возможности хотя бы чуть-чуть отвлечься от суеты ради поэтических грез на вольном просторе - не было бы в русской поэзии тех чарующих звуков, какими богаты песни Кольцова.
А его судьба удручающе нелепа, хотя он сумел себя выразить в своих песнях. Заложник отцовского благополучия, Кольцов так и не смог вырваться из болотной мертвечины, хотя влиятельные петербургские знакомцы наперебой зазывали его на профессиональную стезю литератора. Чахотка, приобретенная из-за кочевых мытарств с частыми ночлегами прямо в степи среди гуртов скота, долги да плюс к тому безответное увлечение красоткой уездного масштаба сыграли свою горестную роль в гибели поэта. Ему было отмерено всего тридцать три года...
