Летом этого года в Петербурге будет произведено перезахоронение праха последнего Морского министра Российской империи, генерал-адъютанта Ивана Константиновича Григоровича. Командующий Балтийским флотом адмирал Владимир Валуев сказал, что задача проведения этого ритуала поставлена Министром обороны России военным морякам.
Имя Ивана Григоровича можно считать незаслуженно забытым. То есть оно, конечно, известно, но больше историкам, кораблестроителям, морякам. А спроси обычного российского гражданина...
А между тем, это был действительно выдающийся человек, флотоводец и государственный деятель, оставивший огромный след в истории страны. А уж в последнем царском правительстве, не без некоторых оснований считающемся бездарным, он был настоящим бриллиантом высокой огранки.
Григорович родился 26 января 1853 года в семье капитана первого ранга (впоследствии контрадмирала). В 18-летнем возрасте поступил в Морской корпус. Первым пароходом, которым командовал, было небольшое портовое судно "Колдунчик". В его послужном списке потом было много кораблей, но самый большой след в судьбе оставил эскадренный броненосец "Цесаревич". Григоровича назначили на него в 1899 году, когда корабль еще только строился в Тулоне. А в 1903 году вступивший в строй "Цесаревич" совершил переход на Дальний Восток и вошел в состав Тихоокеанской эскадры.
Участие в позорной для державы русско-японской войне могло бы стать "черной меткой" для Ивана Григоровича, какой оно стало для некоторых капитанов и адмиралов. Однако ни к нему, ни к "Цесаревичу" не могло быть предъявлено никаких претензий. Ночью на 27 января 1904 года "Цесаревич" на рейде Порт-Артура был поврежден японскими миноносцами, на остался, хотя и с креном, на плаву. И всю ночь в таком положении вел бой. Практически все неисправности потом устранили, и корабль снова вошел в строй. В апреле того же года Григоровича отметил командующий Тихоокеанской эскадрой адмирал С. Макаров: Иван Константинович был произведен в контр-адмиралы и стал главным командиром Артурского порта. Даже после падения Порт-Артура тихоокеанский флот продолжал существовать, и многие видели в том личную заслугу Григоровича.
После окончания русско-японской войны он служил начальником штаба Черноморского флота и портов Черного моря, а в декабре 1906 года назначен командиром Либавского военного порта (порта Императора Александра III). Там он не только создал мощную судоремонтную базу, но и организовал первый в России учебный отряд подводного плавания.
Потом Григорович командовал Кронштадтским военным портом и был военным губернатором Кронштадта, а 9 февраля 1909 года получил телеграмму о назначении товарищем (по-нынешнему заместителем) Морского министра.
"Цусимское ведомство" - так оскорбительно называли тогда это министерство, а должность, которую получил Григорович, сейчас назвали бы "расстрельной". Однако его деятельность по возрождению флота (а он отвечал за судостроение, судоремонт, гидрографическое и материально-техническое обеспечение) была такова, что между ней и прочей деятельностью министерства образовался разрыв. Ликвидировать его можно было только коренной реорганизацией "цусимского ведомства". Царь, Дума и правительство "созрели" для этого шага только в 1911 году, отправив в отставку министра С. Воеводского. Его место занял Григорович. Ивана Константиновича уже знали как человека большого организаторского таланта, огромных знаний и высочайшей ответственности. Забегая далеко вперед, надо сказать, что даже в начале Второй мировой войны основу советского военно-морского флота составляли корабли, построенные еще в бытность Григоровича военным министром. А именно - все линкоры, 40 процентов крейсеров и треть эсминцев. Многие историки считают, что если бы не события 1917 года, то Балтийский флот и в Первой мировой войне остался бы непобедим.
Матросы называли Григоровича "беспокойным адмиралом", они постоянно видели его на стапелях, на флотах, на судах, на береговых укреплениях. Ездил министр действительно много, его легче было найти в море, чем в Министерстве.
Авторитет Григоровича был огромным, и не случайно в числе весьма немногих царских чиновников ему удалось пережить "министерскую чехарду" последних лет режима. Даже всемогущий Распутин не смел соваться в дела морского ведомства.
Григорович был отправлен в отставку уже после Февральской революции, решением Временного правительства. А после Октября остался практически без средств к существованию: все свои сбережения он еще во время Первой мировой войны пожертвовал различным комитетам в пользу раненых воинов. Время от времени выручали... матросы, не забывшие "беспокойного адмирала", они приносили ему то сухари, то картошку из корабельных запасов.
Григорович, конечно, мог уехать из России сразу после отставки. Но остался. Большевистская власть оценила это разве что сохранением ему жизни. И скудным продуктовым пайком за работу в составе Комиссии по обобщению опыта Первой мировой войны и боевых действий на море. Пайка не хватало, и "совслужащему"-адмиралу порой приходилось вместе с другом, академиком-кораблестроителем А. Крыловым, подрабатывать пилкой и колкой дров. Потом удалось устроиться на преподавательскую работу...
В 1924 году Иван Константинович Григорович получил разрешение уехать во Францию: ему предстояла сложная операция. В Россию он не вернулся, хотя бедствовал, жил тем, что продавал собственноручно написанные морские пейзажи. Впрочем, был у него шанс поправить свое материальное положение: британское правительство предложило ему пенсию "в вознаграждение заслуг Русского флота перед Британским в эпоху Великой войны". Но Григорович от нее отказался. И умер практически в нищете 3 марта 1930 года. Ему было 77 лет.
На его могиле в городе Ментоне выбита надпись: "Всегда любимая, всегда дорогая, о Россия, иногда вспоминай о нем, кто так много думал о тебе...".
Иногда вспоминала. Вспомнила и теперь. И воспоминание это, надо сказать, очень своевременно, очень актуально. Именно в эти дни, когда объявлено о перезахоронении праха последнего Морского министра, возродившего русский военный флот, на ежегодном оперативно-мобилизационном сборе высшего командного состава всех флотов, проходившем в Петербурге под руководством главкома ВМФ, было признано что военный флот России ждет неутешительное будущее. После 2010 года ожидается массовый и невосполнимый вывод из эксплуатации боевых кораблей постройки 70-80-х годов. А к 2020 году в боевом составе останется не более полусотни кораблей, с помощью которых Россия не сможет решать задачи по обеспечению национальной безопасности даже в прибрежной морской зоне. Страна лишится всех плавучих баз подлодок, десантных кораблей, кораблей разведки и гидрографических судов. Так оно и будет, если сохранятся нынешние темпы ремонта и обновления флота. А они пока сохраняются.
Правда, в прошлом году министр обороны Сергей Иванов объявлял о пополнении ВМФ в 2005 году двумя новыми кораблями, но теперь уже ясно, что этого не произойдет.
Что ж, Россия, "иногда вспоминай...", может быть, хотя бы воспоминания помогут.
Имя Ивана Григоровича можно считать незаслуженно забытым. То есть оно, конечно, известно, но больше историкам, кораблестроителям, морякам. А спроси обычного российского гражданина...
А между тем, это был действительно выдающийся человек, флотоводец и государственный деятель, оставивший огромный след в истории страны. А уж в последнем царском правительстве, не без некоторых оснований считающемся бездарным, он был настоящим бриллиантом высокой огранки.
Григорович родился 26 января 1853 года в семье капитана первого ранга (впоследствии контрадмирала). В 18-летнем возрасте поступил в Морской корпус. Первым пароходом, которым командовал, было небольшое портовое судно "Колдунчик". В его послужном списке потом было много кораблей, но самый большой след в судьбе оставил эскадренный броненосец "Цесаревич". Григоровича назначили на него в 1899 году, когда корабль еще только строился в Тулоне. А в 1903 году вступивший в строй "Цесаревич" совершил переход на Дальний Восток и вошел в состав Тихоокеанской эскадры.
Участие в позорной для державы русско-японской войне могло бы стать "черной меткой" для Ивана Григоровича, какой оно стало для некоторых капитанов и адмиралов. Однако ни к нему, ни к "Цесаревичу" не могло быть предъявлено никаких претензий. Ночью на 27 января 1904 года "Цесаревич" на рейде Порт-Артура был поврежден японскими миноносцами, на остался, хотя и с креном, на плаву. И всю ночь в таком положении вел бой. Практически все неисправности потом устранили, и корабль снова вошел в строй. В апреле того же года Григоровича отметил командующий Тихоокеанской эскадрой адмирал С. Макаров: Иван Константинович был произведен в контр-адмиралы и стал главным командиром Артурского порта. Даже после падения Порт-Артура тихоокеанский флот продолжал существовать, и многие видели в том личную заслугу Григоровича.
После окончания русско-японской войны он служил начальником штаба Черноморского флота и портов Черного моря, а в декабре 1906 года назначен командиром Либавского военного порта (порта Императора Александра III). Там он не только создал мощную судоремонтную базу, но и организовал первый в России учебный отряд подводного плавания.
Потом Григорович командовал Кронштадтским военным портом и был военным губернатором Кронштадта, а 9 февраля 1909 года получил телеграмму о назначении товарищем (по-нынешнему заместителем) Морского министра.
"Цусимское ведомство" - так оскорбительно называли тогда это министерство, а должность, которую получил Григорович, сейчас назвали бы "расстрельной". Однако его деятельность по возрождению флота (а он отвечал за судостроение, судоремонт, гидрографическое и материально-техническое обеспечение) была такова, что между ней и прочей деятельностью министерства образовался разрыв. Ликвидировать его можно было только коренной реорганизацией "цусимского ведомства". Царь, Дума и правительство "созрели" для этого шага только в 1911 году, отправив в отставку министра С. Воеводского. Его место занял Григорович. Ивана Константиновича уже знали как человека большого организаторского таланта, огромных знаний и высочайшей ответственности. Забегая далеко вперед, надо сказать, что даже в начале Второй мировой войны основу советского военно-морского флота составляли корабли, построенные еще в бытность Григоровича военным министром. А именно - все линкоры, 40 процентов крейсеров и треть эсминцев. Многие историки считают, что если бы не события 1917 года, то Балтийский флот и в Первой мировой войне остался бы непобедим.
Матросы называли Григоровича "беспокойным адмиралом", они постоянно видели его на стапелях, на флотах, на судах, на береговых укреплениях. Ездил министр действительно много, его легче было найти в море, чем в Министерстве.
Авторитет Григоровича был огромным, и не случайно в числе весьма немногих царских чиновников ему удалось пережить "министерскую чехарду" последних лет режима. Даже всемогущий Распутин не смел соваться в дела морского ведомства.
Григорович был отправлен в отставку уже после Февральской революции, решением Временного правительства. А после Октября остался практически без средств к существованию: все свои сбережения он еще во время Первой мировой войны пожертвовал различным комитетам в пользу раненых воинов. Время от времени выручали... матросы, не забывшие "беспокойного адмирала", они приносили ему то сухари, то картошку из корабельных запасов.
Григорович, конечно, мог уехать из России сразу после отставки. Но остался. Большевистская власть оценила это разве что сохранением ему жизни. И скудным продуктовым пайком за работу в составе Комиссии по обобщению опыта Первой мировой войны и боевых действий на море. Пайка не хватало, и "совслужащему"-адмиралу порой приходилось вместе с другом, академиком-кораблестроителем А. Крыловым, подрабатывать пилкой и колкой дров. Потом удалось устроиться на преподавательскую работу...
В 1924 году Иван Константинович Григорович получил разрешение уехать во Францию: ему предстояла сложная операция. В Россию он не вернулся, хотя бедствовал, жил тем, что продавал собственноручно написанные морские пейзажи. Впрочем, был у него шанс поправить свое материальное положение: британское правительство предложило ему пенсию "в вознаграждение заслуг Русского флота перед Британским в эпоху Великой войны". Но Григорович от нее отказался. И умер практически в нищете 3 марта 1930 года. Ему было 77 лет.
На его могиле в городе Ментоне выбита надпись: "Всегда любимая, всегда дорогая, о Россия, иногда вспоминай о нем, кто так много думал о тебе...".
Иногда вспоминала. Вспомнила и теперь. И воспоминание это, надо сказать, очень своевременно, очень актуально. Именно в эти дни, когда объявлено о перезахоронении праха последнего Морского министра, возродившего русский военный флот, на ежегодном оперативно-мобилизационном сборе высшего командного состава всех флотов, проходившем в Петербурге под руководством главкома ВМФ, было признано что военный флот России ждет неутешительное будущее. После 2010 года ожидается массовый и невосполнимый вывод из эксплуатации боевых кораблей постройки 70-80-х годов. А к 2020 году в боевом составе останется не более полусотни кораблей, с помощью которых Россия не сможет решать задачи по обеспечению национальной безопасности даже в прибрежной морской зоне. Страна лишится всех плавучих баз подлодок, десантных кораблей, кораблей разведки и гидрографических судов. Так оно и будет, если сохранятся нынешние темпы ремонта и обновления флота. А они пока сохраняются.
Правда, в прошлом году министр обороны Сергей Иванов объявлял о пополнении ВМФ в 2005 году двумя новыми кораблями, но теперь уже ясно, что этого не произойдет.
Что ж, Россия, "иногда вспоминай...", может быть, хотя бы воспоминания помогут.
