Исторически отношения Православной Церкви и театра всегда были, мягко говоря, несколько неровными. Например, святой Иоанн Златоуст (ок. 350-407 г.) так писал об актерах-лицедеях в "Наставлениях в христианской жизни": "Это диавол изобрел такое искусство, чтобы привлекать к себе воинов Христовых и ослаблять силы их духа".
Тем не менее церковное право очень редко касалось театральных увеселений. Иногда приводят в пример 24-е правило VI Вселенского Собора (680-681 г.): "Никому из числящихся в священном чине... не позволяется ходить на конские ристалища или присутствовать на позорищных играх". Однако речь здесь, собственно, идет не о театре, так же, как и в 51-м правиле того же Собора, возбраняющем уже не только для священников, но и для мирян "быть смехотворцем и их зрителем, также и зрелища звериные творить и плясания". Эти соборные определения не только не вносили ясности в отношения Церкви и театра, но, напротив, еще больше запутывали их.
Что касается современных высказываний о театре, то диакон Андрей Кураев, в частности, полагает, что ограничиваться мнением отцов Церкви по данному вопросу не следует и в перспективе театр вполне может стать хранителем христианских ценностей, хотя до сих пор на сцене, по его мнению, преобладает язычество.
Спорный вопрос о приемлемости театра для христианина в большей степени касается свободного выбора каждого человека, а не принуждения не делать того, что кому-то кажется кощунственным. Тем не менее есть в истории Русской Церкви примечательный эпизод, когда священнослужитель восстал против театра, причем не в Средние века, а в начале XX в.
Фигура епископа Гермогена (Долганова, 1858-1918 г.) известна довольно хорошо во многом благодаря его канонизации Русской Православной Церковью в 2000 г. Однако ряд любопытных фактов его церковного служения до сих пор остается неизученным.
Впервые имя Гермогена появляется на страницах столичных изданий Российской империи в октябре 1905 г. в связи с его участием в еврейских погромах в Саратове, где он с 1903 г. занимал епископскую кафедру. До сих пор не решен вопрос о характере этого участия, оценивавшегося современниками различной политической ориентации по-разному. Епископа называли то вдохновителем погромщиков, то посредником-миротворцем.
Через некоторое время Гермоген выступил с рядом заявлений, в которых говорилось о том, что неудачная революция 1905 г. сменилась новым походом на Россию ее идеологических врагов. Причиной этому стал именно театр.
В 1907 г. на сцене многих российских театров шли два нашумевших спектакля: "Пробуждение весны" немецкого драматурга Франка Ведекинда и "Черные вороны" Виктора Протопопова, ныне почти забытого даже литературоведами.
Будущий писатель, журналист, любитель театра, страстный библиофил, Протопопов родился в 1866 г., то есть был всего на 8 лет моложе епископа Гермогена. Получив образование в одной из частных гимназий Петербурга, он стал сотрудником редакций сразу нескольких столичных газет ("Биржевые ведомости", "Петербургская газета" и др.).
Уже будучи журналистом, Виктор Викторович начал писать сочинения для театра. Пьесы "Невольники рубля" и "Рабыни веселья" были запрещены цензурой по причине своей безнравственности. Несколько вышедших вслед за этим комедий критики оценивали как "не обладающие литературными достоинствами". Неожиданно драматург обращается к проблемам Церкви и во время революции 1905 года создает пьесу "Черные вороны". В ней автор обличал и высмеивал иоаннитов - сектантов, почитавших знаменитого протоиерея Иоанна Кронштадтского (1829-1908 гг.) за Иисуса Христа. Однако, по мнению епископа, получилась скорее пародия на самого "всероссийского пастыря".
14 июня 1907 г. обер-прокурор Синода в официальном письме в Главное управление по делам печати Министерства внутренних дел заявил о том, что всякие препятствия для постановки "Черных воронов" отсутствуют. Осенью того же года пьеса ставится во многих городах империи, в том числе в Саратове.
19 октября 1907 г. к саратовскому губернатору графу С.С. Татищеву явилась делегация от Православного всероссийского братского союза русского народа - организации, отколовшейся от Союза русского народа и фактически руководимой самим епископом Гермогеном. "Братчики" потребовали от губернатора запретить пьесы "Пробуждение весны" и "Черные вороны" ввиду того, что они развращают горожан "в нравственном отношении". Под напором просителей граф обещал проверить, соответствуют ли постановки разрешенному цензурой тексту. Пьесы, однако, продолжали привлекать публику, а полные залы собирались чуть ли не ежедневно.
Но даже светская газета "Саратовский вестник" отмечала, что нравственная польза от этих спектаклей вызывает большие сомнения. 24 октября "братчики" нанесли повторный визит в губернаторскую канцелярию, пригрозив, что в случае, если пьесы не будут отменены, они подвергнут городские театры участи синагоги, разгромленной в Саратове в октябре 1905 г. Татищев заявил: "Воспрещать пьесы, дозволенные цензурою, я не могу и притом не вижу оснований снимать с репертуара саратовских театров пьесы, беспрепятственно исполняемые в остальной России".
Еще через несколько дней в городе появляется воззвание епископа Гермогена со страшно длинным и неудобочитаемым названием "Нравственные тревоги и терзания большей части саратовского общества ввиду ужасного "Пробуждения весны" и возмутительного появления "Черных воронов", распространявшееся вместе с издаваемой в епархии церковной газетой "Россиянин". Епископ возмущался спектаклями и обвинял актеров в безнравственности и кощунстве. Он говорил, что автор "Черных воронов", в частности, издевается над Церковью и Иоанном Кронштадтским в "лукавом придумывании совершенно невозможной и вовсе несуществующей какой-то якобы секты иоаннитов".
Пьеса действительно содержала в себе некоторые преувеличения и пассажи, которые могли показаться архипастырю оскорбительными для Церкви. Говоря же о лукавстве Протопопова, Гермоген сам лукавил: о существовании секты прекрасно было известно всей России. Иоанн Кронштадтский в резкой форме осуждал ее и совершал поездки для пресечения деятельности иоаннитов. Более того, епископ Гермоген в 1911 г. на одном из заседаний Синода сделал об этой секте специальный доклад!
Возможно, однако, это лукавство было неосознанным, поскольку архипастырем руководило страстное и искреннее желание укрепить расшатавшуюся нравственность русского народа. Искренность его воззваний отмечали многие современники. Губернатор Татищев тоже не ставил ее под сомнение, хотя и сообщал в донесении премьер-министру П.А. Столыпину, что "воззвание... произвело эффект совершенно обратный ожиданиям Преосвященного: о пьесах всюду заговорили и публика устремилась в театры, начались полные сборы".
В газете "Колокол" епископ представил свое глобальное понимание происходящего. По его словам, деятели революции, потерпев поражение, решили взяться за нравственное разложение общества. "Нельзя не заметить того, - писал Гермоген, - что оставленное... на время как неудавшееся бывшее революционное политиканство вдруг, точно по наперед начертанной программе, очевидным образом сменилось... миссионерством, то якобы моральным, то якобы религиозным, в сущности, конечно, и антиморальным, и антирелигиозным... На театральной сцене появились революционные разновидности под личиною точь-в-точь миссионеров, притом исключительно православных; с другой стороны, и самая театральная сцена и актеры стали вдруг почему-то сродни нашим заправским по должности миссионерам!" Обратим внимание на обвинение Гермогена в адрес Протопопова и актеров, игравших его пьесы. Епископ пишет о некоем заговоре, целью которого является свержение основ нравственности, зиждившихся на православной традиции.
Конечно, никакого заговора не было. В газете "Театральное эхо" было опубликовано письмо, подписанное 108 представителями театрального искусства, заявившими, что при постановке "Черных воронов" они исполняли свой "истинно христианский долг". Артисты жаловались на необоснованные обвинения в свой адрес. Общество раскололось. Гермоген, продолжая отстаивать свою позицию, послал телеграмму на имя обер-прокурора Синода, в которой просил "походатайствовать ради Бога о немедленном запрещении названных зрелищ хотя бы в пределах нашей несчастной губернии Саратовской".
Телеграмма возымела действие: 16 декабря 1907 г. губернатор Татищев получил официальную телеграмму от Столыпина: "Благоволите сделать распоряжение о снятии с репертуара пьесы "Черные вороны". Мин. вн. дел Столыпин". Указание пришлось исполнять. Эпопея завершилась победой епископа.
О Протопопове некоторое время много говорили и писали. А потом его пьесы были забыты вместе с их автором. С иоаннитами же вел борьбу Синод, как тому и надлежало быть. В 1916 г. Виктор Протопопов скончался в поезде по пути в Петербург из Крыма, где лечился от тяжелой болезни. К тому времени епископ Гермоген, бывший друг и почитатель "старца" Григория Распутина, стал его злейшим и непримиримым врагом, за что был отправлен Святейшим Синодом в ссылку.
3 ноября 2004 г.
Тем не менее церковное право очень редко касалось театральных увеселений. Иногда приводят в пример 24-е правило VI Вселенского Собора (680-681 г.): "Никому из числящихся в священном чине... не позволяется ходить на конские ристалища или присутствовать на позорищных играх". Однако речь здесь, собственно, идет не о театре, так же, как и в 51-м правиле того же Собора, возбраняющем уже не только для священников, но и для мирян "быть смехотворцем и их зрителем, также и зрелища звериные творить и плясания". Эти соборные определения не только не вносили ясности в отношения Церкви и театра, но, напротив, еще больше запутывали их.
Что касается современных высказываний о театре, то диакон Андрей Кураев, в частности, полагает, что ограничиваться мнением отцов Церкви по данному вопросу не следует и в перспективе театр вполне может стать хранителем христианских ценностей, хотя до сих пор на сцене, по его мнению, преобладает язычество.
Спорный вопрос о приемлемости театра для христианина в большей степени касается свободного выбора каждого человека, а не принуждения не делать того, что кому-то кажется кощунственным. Тем не менее есть в истории Русской Церкви примечательный эпизод, когда священнослужитель восстал против театра, причем не в Средние века, а в начале XX в.
Фигура епископа Гермогена (Долганова, 1858-1918 г.) известна довольно хорошо во многом благодаря его канонизации Русской Православной Церковью в 2000 г. Однако ряд любопытных фактов его церковного служения до сих пор остается неизученным.
Впервые имя Гермогена появляется на страницах столичных изданий Российской империи в октябре 1905 г. в связи с его участием в еврейских погромах в Саратове, где он с 1903 г. занимал епископскую кафедру. До сих пор не решен вопрос о характере этого участия, оценивавшегося современниками различной политической ориентации по-разному. Епископа называли то вдохновителем погромщиков, то посредником-миротворцем.
Через некоторое время Гермоген выступил с рядом заявлений, в которых говорилось о том, что неудачная революция 1905 г. сменилась новым походом на Россию ее идеологических врагов. Причиной этому стал именно театр.
В 1907 г. на сцене многих российских театров шли два нашумевших спектакля: "Пробуждение весны" немецкого драматурга Франка Ведекинда и "Черные вороны" Виктора Протопопова, ныне почти забытого даже литературоведами.
Будущий писатель, журналист, любитель театра, страстный библиофил, Протопопов родился в 1866 г., то есть был всего на 8 лет моложе епископа Гермогена. Получив образование в одной из частных гимназий Петербурга, он стал сотрудником редакций сразу нескольких столичных газет ("Биржевые ведомости", "Петербургская газета" и др.).
Уже будучи журналистом, Виктор Викторович начал писать сочинения для театра. Пьесы "Невольники рубля" и "Рабыни веселья" были запрещены цензурой по причине своей безнравственности. Несколько вышедших вслед за этим комедий критики оценивали как "не обладающие литературными достоинствами". Неожиданно драматург обращается к проблемам Церкви и во время революции 1905 года создает пьесу "Черные вороны". В ней автор обличал и высмеивал иоаннитов - сектантов, почитавших знаменитого протоиерея Иоанна Кронштадтского (1829-1908 гг.) за Иисуса Христа. Однако, по мнению епископа, получилась скорее пародия на самого "всероссийского пастыря".
14 июня 1907 г. обер-прокурор Синода в официальном письме в Главное управление по делам печати Министерства внутренних дел заявил о том, что всякие препятствия для постановки "Черных воронов" отсутствуют. Осенью того же года пьеса ставится во многих городах империи, в том числе в Саратове.
19 октября 1907 г. к саратовскому губернатору графу С.С. Татищеву явилась делегация от Православного всероссийского братского союза русского народа - организации, отколовшейся от Союза русского народа и фактически руководимой самим епископом Гермогеном. "Братчики" потребовали от губернатора запретить пьесы "Пробуждение весны" и "Черные вороны" ввиду того, что они развращают горожан "в нравственном отношении". Под напором просителей граф обещал проверить, соответствуют ли постановки разрешенному цензурой тексту. Пьесы, однако, продолжали привлекать публику, а полные залы собирались чуть ли не ежедневно.
Но даже светская газета "Саратовский вестник" отмечала, что нравственная польза от этих спектаклей вызывает большие сомнения. 24 октября "братчики" нанесли повторный визит в губернаторскую канцелярию, пригрозив, что в случае, если пьесы не будут отменены, они подвергнут городские театры участи синагоги, разгромленной в Саратове в октябре 1905 г. Татищев заявил: "Воспрещать пьесы, дозволенные цензурою, я не могу и притом не вижу оснований снимать с репертуара саратовских театров пьесы, беспрепятственно исполняемые в остальной России".
Еще через несколько дней в городе появляется воззвание епископа Гермогена со страшно длинным и неудобочитаемым названием "Нравственные тревоги и терзания большей части саратовского общества ввиду ужасного "Пробуждения весны" и возмутительного появления "Черных воронов", распространявшееся вместе с издаваемой в епархии церковной газетой "Россиянин". Епископ возмущался спектаклями и обвинял актеров в безнравственности и кощунстве. Он говорил, что автор "Черных воронов", в частности, издевается над Церковью и Иоанном Кронштадтским в "лукавом придумывании совершенно невозможной и вовсе несуществующей какой-то якобы секты иоаннитов".
Пьеса действительно содержала в себе некоторые преувеличения и пассажи, которые могли показаться архипастырю оскорбительными для Церкви. Говоря же о лукавстве Протопопова, Гермоген сам лукавил: о существовании секты прекрасно было известно всей России. Иоанн Кронштадтский в резкой форме осуждал ее и совершал поездки для пресечения деятельности иоаннитов. Более того, епископ Гермоген в 1911 г. на одном из заседаний Синода сделал об этой секте специальный доклад!
Возможно, однако, это лукавство было неосознанным, поскольку архипастырем руководило страстное и искреннее желание укрепить расшатавшуюся нравственность русского народа. Искренность его воззваний отмечали многие современники. Губернатор Татищев тоже не ставил ее под сомнение, хотя и сообщал в донесении премьер-министру П.А. Столыпину, что "воззвание... произвело эффект совершенно обратный ожиданиям Преосвященного: о пьесах всюду заговорили и публика устремилась в театры, начались полные сборы".
В газете "Колокол" епископ представил свое глобальное понимание происходящего. По его словам, деятели революции, потерпев поражение, решили взяться за нравственное разложение общества. "Нельзя не заметить того, - писал Гермоген, - что оставленное... на время как неудавшееся бывшее революционное политиканство вдруг, точно по наперед начертанной программе, очевидным образом сменилось... миссионерством, то якобы моральным, то якобы религиозным, в сущности, конечно, и антиморальным, и антирелигиозным... На театральной сцене появились революционные разновидности под личиною точь-в-точь миссионеров, притом исключительно православных; с другой стороны, и самая театральная сцена и актеры стали вдруг почему-то сродни нашим заправским по должности миссионерам!" Обратим внимание на обвинение Гермогена в адрес Протопопова и актеров, игравших его пьесы. Епископ пишет о некоем заговоре, целью которого является свержение основ нравственности, зиждившихся на православной традиции.
Конечно, никакого заговора не было. В газете "Театральное эхо" было опубликовано письмо, подписанное 108 представителями театрального искусства, заявившими, что при постановке "Черных воронов" они исполняли свой "истинно христианский долг". Артисты жаловались на необоснованные обвинения в свой адрес. Общество раскололось. Гермоген, продолжая отстаивать свою позицию, послал телеграмму на имя обер-прокурора Синода, в которой просил "походатайствовать ради Бога о немедленном запрещении названных зрелищ хотя бы в пределах нашей несчастной губернии Саратовской".
Телеграмма возымела действие: 16 декабря 1907 г. губернатор Татищев получил официальную телеграмму от Столыпина: "Благоволите сделать распоряжение о снятии с репертуара пьесы "Черные вороны". Мин. вн. дел Столыпин". Указание пришлось исполнять. Эпопея завершилась победой епископа.
О Протопопове некоторое время много говорили и писали. А потом его пьесы были забыты вместе с их автором. С иоаннитами же вел борьбу Синод, как тому и надлежало быть. В 1916 г. Виктор Протопопов скончался в поезде по пути в Петербург из Крыма, где лечился от тяжелой болезни. К тому времени епископ Гермоген, бывший друг и почитатель "старца" Григория Распутина, стал его злейшим и непримиримым врагом, за что был отправлен Святейшим Синодом в ссылку.
3 ноября 2004 г.
