Вчера в Москве начал работу Архиерейский собор Русской православной церкви, высший орган ее управления, собирающийся обычно раз в четыре года,"дабы, - по словам Патриарха, - рассмотреть пройденный нашей церковью путь во времени" и "решить очень серьезные вопросы внутри- и межцерковного характера".
За час до открытия напротив входа в Зал церковных соборов озябшим под моросящим дождем журналистам раздают бейджики. Большинство из них, не дожидаясь открытия калитки, благословляются через забор у протоиерея Владимира Вигилянского, главы союза православных журналистов. Многие лобызаются троекратно, рассказывают семейные новости подходящим знакомым священникам "У меня дети уже выросли, Серафима знаете, какая стала", фотографы ловят в кадр колоритных седобородых архиеерев.
В фойе зала церковных соборов продаются иконы, церковное облачение, книги и церковная утварь. Бесплатно можно взять журнал "Фома", лучшее, на мой взгляд, православное издание для интеллектуальной и молодой паствы. Листаю номер - клирик Иоанн Охлобыстин, режиссер Кшиштоф Занусси, наш коллега Костя Эггерт. Это я для тех, кто привык навязывать Православию отсталость и нафталин.
Фойе без дверей переходит в зал с красными креслами, удивляющий замечательным дизайном. Особенно привлекает внимание футуристический потолок, одновременно похожий на архангельских "птиц счастья" и на модернистские конструкции какой-нибудь ганноверской выставки. Зал расположен амфитеатром, открыт и не состоит ни в каком родстве с муторными залами отчетно-выборных собраний 20 века. За столом Президиума - мозаичные фрески, выполненные в стиле, не предполагающем ничего слащавого, никакой розовой воды, наоборот, все на них живое, взыскующее, свободное.
Замечательна центральная фреска, двенадцать апостолов и закрытая дверь. На ее фоне Патриарх на предыдущем Соборе молился об оказавшихся в "водном плену" на подлодке "Курск" - такое не забудешь.
Архиереи рассаживаются, входит Патриарх, все встают, начинается молитвенное пение. Вообще Собор легко прерывается молитвой. Например, Патриарх перечисляет имена архиереев, "отошедших ко Господу" за последние 4 года, и призывает спеть "Вечную память", все встают и поют, и не то, чтобы это было казенно, среди ушедших собравшимся многие знакомы и близки.
Первый день Собора - доклад Святейшего Патриарха. Лексики Патриарха совсем не коснулся советский стиль: "Помимо лексической красоты речи обращала на себя внимание хирургическая точность характеристик, даваемых миру, церкви и современному состоянию умов: "Вера - не устаревшее мировоззрение и не унаследованный от предков обычай, а основание жизни, а Христос - высшая истина", "В мире заметны процессы десекуляризации - возвращение религиозных факторов в общественную жизнь и даже в политику", "Современный мир взыскует Бога. Часто неосознанно..."
За час до открытия напротив входа в Зал церковных соборов озябшим под моросящим дождем журналистам раздают бейджики. Большинство из них, не дожидаясь открытия калитки, благословляются через забор у протоиерея Владимира Вигилянского, главы союза православных журналистов. Многие лобызаются троекратно, рассказывают семейные новости подходящим знакомым священникам "У меня дети уже выросли, Серафима знаете, какая стала", фотографы ловят в кадр колоритных седобородых архиеерев.
В фойе зала церковных соборов продаются иконы, церковное облачение, книги и церковная утварь. Бесплатно можно взять журнал "Фома", лучшее, на мой взгляд, православное издание для интеллектуальной и молодой паствы. Листаю номер - клирик Иоанн Охлобыстин, режиссер Кшиштоф Занусси, наш коллега Костя Эггерт. Это я для тех, кто привык навязывать Православию отсталость и нафталин.
Фойе без дверей переходит в зал с красными креслами, удивляющий замечательным дизайном. Особенно привлекает внимание футуристический потолок, одновременно похожий на архангельских "птиц счастья" и на модернистские конструкции какой-нибудь ганноверской выставки. Зал расположен амфитеатром, открыт и не состоит ни в каком родстве с муторными залами отчетно-выборных собраний 20 века. За столом Президиума - мозаичные фрески, выполненные в стиле, не предполагающем ничего слащавого, никакой розовой воды, наоборот, все на них живое, взыскующее, свободное.
Замечательна центральная фреска, двенадцать апостолов и закрытая дверь. На ее фоне Патриарх на предыдущем Соборе молился об оказавшихся в "водном плену" на подлодке "Курск" - такое не забудешь.
Архиереи рассаживаются, входит Патриарх, все встают, начинается молитвенное пение. Вообще Собор легко прерывается молитвой. Например, Патриарх перечисляет имена архиереев, "отошедших ко Господу" за последние 4 года, и призывает спеть "Вечную память", все встают и поют, и не то, чтобы это было казенно, среди ушедших собравшимся многие знакомы и близки.
Первый день Собора - доклад Святейшего Патриарха. Лексики Патриарха совсем не коснулся советский стиль: "Помимо лексической красоты речи обращала на себя внимание хирургическая точность характеристик, даваемых миру, церкви и современному состоянию умов: "Вера - не устаревшее мировоззрение и не унаследованный от предков обычай, а основание жизни, а Христос - высшая истина", "В мире заметны процессы десекуляризации - возвращение религиозных факторов в общественную жизнь и даже в политику", "Современный мир взыскует Бога. Часто неосознанно..."
