- Нет смысла в жизни, нет смысла в жизни... - огромные карие глаза Джуны наполняются слезами. - Зачем? Ради чего? Все, что могла, я уже сделала. Все долги перед родиной, перед учеными, моими друзьями, отдала...
Сегодня у Джуны Давиташвили - женщины-легенды, от которой долгие годы зависела жизнь Брежнева, Андропова, Косыгина, - день рождения. Который она не отмечает уже третий год. С того момента, как погиб ее единственный сын.
- Со дня смерти Вахтанга прошло уже почти три года. Время не лечит?
- Нет. В 78-м, когда Косыгина ударил инсульт и меня перевели в Москву, сыну было всего два года. Было ли у меня время смотреть за ним? Когда я лечила сильных мира сего. Я в "ЗИЛах", "Чайках"... А мой ребенок на чужих руках. Допустим, еду к Андропову - я же не повезу с собой сына. Я не насытилась сыном, понимаете. Вахо уже было 26 лет, а я еще ему пальчики целовала. Мне все казалось, он ребенок. Вахо вырос так быстро, незаметно...
Они родились в один день - 22 июля. Мать и сын. И этот день, как и многие за последние годы, Джуна проведет на кладбище. Со своим Вахо.
- Я верю, что сын жив! Я поздравляю его с днем рождения!
- Каждый человек - сам по себе чудо, сам по себе индивид. Только кому-то Бог даровал голос, кому-то какую-то иную музу. Мне дал музу ветреной девчонки. Да, вот такая: бесшабашная, ветреная. Все на ветер. И осталась одна...
Почетный академик 129 академий мира, профессор, доктор наук, генерал-полковник медицинской службы, Герой Социалистического труда... Многочисленные титулы и награды не принесли знаменитой Джуне такого, казалось бы, ожидаемого прогнозируемого счастья. Уж слишком велика жертва, отданная взамен. В начале 80-х ее, феноменальную ассирийскую девушку, оторвали от мужа, от семьи и "привязали" к доживающим свой век кремлевским пенсионерам. А два с половиной года назад безжалостная судьба по рукоятку вонзила кинжал в сердце Джуны-матери - в страшной автокатастрофе погиб ее 26-летний сын Вахтанг. Который, как признается теперь женщина, до последней минуты оставался единственным смыслом ее жизни.
"Я могла бы вернуть сына"
- Вы поймите: каждый человек ищет смысл в жизни. Вот я: росла сиротой, вышла замуж. Берегла себя для семьи, для супруга, ни с кем до замужества не встречалась. И не успела я очнуться и понять смысл жизни: то роддом, то больница, гланды у ребенка вырезали, аденоиды, сама побаливала - как в 80-м моя семья - то, ради чего я, собственно, и жила - распалась. Нас с мужем разлучили, развели. Без него даже. Меня надо было изучать, делать из меня подопытного кролика. А Витя бы мешал... Но был мой сын. Все, что я делала, я делала для него, ради него...
- Тогда у вас не было предчувствия скорой беды?
- Никто не знает, что и когда произойдет. Никто!.. После смерти Вахо я ведь жить не хотела - сама на себя руки наложила. Все ребра сломаны, если дотронетесь - почувствуете. Это я пыталась сброситься в могилу. Когда Вахо уже опускали, я захотела, чтобы его гроб на меня лег. Не дали. А потом все равно: зашла домой, железную дверь за собой закрыла. "Хочу побыть одна", - говорю. А сама выпила 8 таблеток ношпы, 20 феназепама, еще какие-то таблетки...
- То есть вас вытащили буквально с того света?
- Вот вытащили. Зачем только? В течение недели не приходила в себя. До того жить не хотела.
- Это тогда. Сейчас-то вы понимаете, что надо?
- Сейчас понимаю... Ожила, когда медики сказали: "Джуна, ты же великая, ты все можешь". И я подумала, что действительно смогу. Но когда вышел закон, я второй раз, третий, четвертый, пятый... умерла.
- Какой закон?
- О запрещении репродукции человека. А как можно выращивать эмбрион, и потом с этого эмбриона брать органы и делать пересадки? Где истина и где правда? И где тогда религия? Почему клонировать органы можно, а репродуцировать нельзя? Что за закон? Ведь сколько наших детей гибнут - сейчас стариков больше, чем молодежи! А я могла бы вернуть сына...
- Вы это серьезно?
- Абсолютно. Я в генетику хромосом вошла, оптимизацию генома делаю. Еще 22 года назад ведущие академики говорили: "Это же наука третьего тысячелетия! Возле Джуны сто ученых должны стоять". Но нужно ли это государству? Нет, не нужно... А что, вы думаете: я не могла бы родить еще раз? Но я не утолю свое горе любовью к новому ребенку. Только мой сын нужен мне. Мой сын.
- Наверное, надо смириться - ведь сына уже не вернуть. Или вы считаете...
-...Пусть это останется тайной таинств. Рано или поздно мы с ним встретимся: там или здесь. Там или здесь.
Смертная камера имени Сербского
- Джуна, скажите как на духу: любую болезнь в состоянии вылечить?
- Ну не знаю... Рассеянный склероз я приостанавливала, почку выращивала, селезенку у мальчика нарастила. Туберкулез, пневмония, лейкемия... Да дайте мне любого глухого - он будет слышать...
- Допустим, сейчас людей уже ничем не удивишь. Но как вам, необъяснимой, не вписывающейся ни в какие стандарты традиционной медицины, могли поверить в те времена? Ладно поверить, но и доверить. Здоровье вождей.
- Но врачи же видели, что все мои пациенты поправляются. Еще будучи практиканткой в тбилисской железнодорожной больнице, я снимала холестерин, восстанавливала циркуляцию кровеносной системы и мышечной структуры, руками залечивала пролежни, гангрены. Пневмонию, отек легких - только массажем снимала. Видели, как я восстанавливала микроциркуляцию конечностей. Допустим, снимали у больного ангиограмму: пульсация - 0, а через две недели - 18, а еще через две - 40, то есть норма. И они заинтересовались... Правда, когда закончила медицинский университет, мне отказались выдавать диплом.
- Их можно понять. Такую ответственность брать на себя - узаконить опровержение всех мыслимых законов!
- Они так и говорили: "Инопланетянка. Откуда она к нам пришла - неизвестно". Хорошо, декан заступился: "Ну как это, девчонке диплом не дать? Тем более на отлично училась. Знаете что, - говорит, - давайте предложим ей эксперимент". И в чем эксперимент: женщина после гинекологической операции, а я должна была закрыть ей шов. Руками. Сама не знаю: что, как - сплошной туман. Слышу лишь, профессор Чачава говорит: "Она под наркозом. У тебя есть 20 минут - время пошло". Только я дотронулась до крови - а она уже липкая. И кожа прямо на глазах начала сжиматься. Пальчиками стала ее приставлять, и вдруг: "Стоп, эксперимент закончен". Так что они стали делать: взяли пинцеты и начали раздирать кожу - проверяя, сросся покров или нет. Хорошо, врач Шамликашвили возмутилась: "Что вы делаете, видите же: крови нет - как будто трехдневный шов". У меня стресс: прибежала в свой кабинет, села, положила руки на стол - отключилась. Не знаю, сколько времени просидела. Вдруг слышу барабанный стук в дверь: бьют, бьют, бьют... Открываю - Шамликашвили: "Джуна, идем - чудо увидишь". Захожу в палату: четыре женщины, которые только что перенесли точно такую же операцию, еще под наркозом, а моя - сидит, кисель пьет... Вот после этого мне и выдали красный диплом.
- Тогда феноменом заинтересовались в Москве?
- Ну, до того еще была государственная программа в Тбилиси - сначала там меня все изучали. А в Москву забрали: разрешили взять только ребенка и маленькую сумку с вещами. Поселили в гостинице "Москва". А потом начался весь этот кошмар - новые проверки. Теперь уже в институте Сербского. Когда ко мне приехал помощник Суслова, я сказала: "Дайте мне хотя бы две недели". Ведь нужно было устроить сына - я нисколько не сомневалась, что больше не вернусь. Пришла к соседям. "Вот вам ключи, - говорю, - усыновите моего ребенка".
- Даже так?
- А что я должна была подумать? Ведь сначала КГБ проверял меня в домашних условиях: привозили пациента, кардиограф. И когда я сняла больному давление, поменяла ему энцефалограмму, восстановила деятельность печени, легких, меня отправили в Сербского. На лифте везли то вверх, то вниз, проводили по темным коридорам. А потом завели в маленькую каморку и закрыли за мной железную дверь. Все, думаю: смертная камера - уже и с жизнью стала прощаться... Ой, что я пережила - врагу не пожелаю... А потом привели в неврологию, посадили вокруг меня 30 врачей-психиатров и начали проверять. Ну, может, я - шизофреничка, может - дьявол, сатана. Включили диктофоны, спрашивают: "Скажите, как вам кажется, если у ребенка повышается температура, объем его тела увеличивается или уменьшается?" Понимаете, вот такой детский лепет. Но вопрос задает врач - это воздействует на психику любого здравомыслящего человека. "Конечно, - говорю, - если высокая температура, увеличивается..." Или еще: "Вот, мы знаем, вы стихи читаете, а петь не пробовали?"
- Вопросы - прямо как перед отправкой в Кащенко.
- Да. Так вот. "Я пою, - отвечаю, - танцую и стихи читаю. А скажите, пожалуйста, когда вы, медики, напиваетесь в компаниях, вы не танцуете, не пляшете? Музыка не играет, не ласкает ваш слух? Или в детстве вы никогда не читали стихи? Вас не обучали этому родители?"
"Скорая помощь" в "Чайке"
- Когда произошла первая встреча с Брежневым?
- В 78-м году. Мне позвонила Лыкина, мама заместителя Андропова. Спрашивает: "Вы можете вылечить Леонида Ильича?" Отсюда и пошел весь этот шум. Я спросила: "А что от меня требуется?" - "Приедете - узнаете". И меня вызвали в Москву.
- Волновались перед встречей с генсеком?
- Что вы! Я деревенская девчонка, провинциалка. Я знаю, кто такой секретарь ЦК?! Или кто такой Председатель Совмина? Спрашивала у мужа: "А Шеварднадзе кто?" "Как кто? - удивлялся. - Секретарь ЦК Грузии". - "А что это такое?" Ну, деревня! Нужна была мне эта политика? Нет. Я знала, что должна выйти замуж честной девушкой, уделять внимание супругу, семье. Я мечтала иметь много детей, перед Богом дала клятву: никогда в жизни не делать аборты. Сколько детей у меня будет, думала, - всех рожу. Я хотела умереть среди своих сыновей и внуков, дочерей и правнуков... И я хочу сказать: мне было все равно, кого лечить: что министр, что рабочий - все мы одинаково умираем. И что мне их бояться? Как, знаете: с Гришиным сталкивалась в лифте - сразу к стенке отворачивалась. Он мне: "Джуна, повернись ко мне". - "Не повернусь?" - "Ну что с тобой делать?" - говорит. "Ничего, я - Джуна, вот и все". Так им всем и отвечала - ничего не боялась.
- К врачам и в городскую поликлинику как минимум без шоколадки лучше не соваться. Что дарили вам высокопоставленные клиенты?
- Никогда. Никто. Ничего. Ну что я могла попросить? За рулем я не ездила, машины у меня не было - меня возили "ЗИЛы", "Чайки". А когда мне Промыслов давал квартиру в 200 метров, подумала: "Боже мой! Это я буду лазить тут по углам, чистить, везде пыль убирать?!" И отказалась.
- Едва ли не все члены брежневского Политбюро стали долгожителями. Ваша заслуга?
- Конечно, моя. А чья еще? Вот Байбакову Николаю Константиновичу, бывшему председателю Госплана, который стал для меня отцом родным, скоро сто лет исполнится. И дай Бог ему здоровья.
- Есть версия, что когда Андропов отцепил вас от Брежнева, тот умер через два месяца.
- Что вы, Андропов меня обожал... Да, меня сравнивали с Распутиным, говорили, что Николай Второй погиб после того, как убили Распутина, а Леонид Ильич умер, когда его отцепили от Джуны...
- Значит, все ерунда?
- Закулисные дела, теневая политика - я не хочу говорить об этом. Дима, я никто. Я просто ученый. Который придумал гайку с левой резьбой.
- Вообще, логичное сравнение: Распутин - при Николае, вы - при Брежневе. Многое сходится.
- А что, я только при Брежневе была? А что, я в Югославию не ездила? А что, я Коля не знала или Рейгана? Буша-старшего, младшего? Надо было Советскому Союзу отправить меня в Германию, лечить их самого высокопоставленного - так кагэбэшники меня под руки и вперед. Только королю Саудовской Аравии я отказала. Да и то потому, что мусульмане. А я не замужем...
Сбежавшая невеста
- Неужели боялись, что заберет в гарем?
- А брат Асада, сирийского президента, Фарук - этот 2-метровый парень, разве не приезжал за мной? Он же украл меня в Хаммеровском центре. Уже и на паспорт сфотографировали, билеты на самолет купили, все - меня уже отправляют. Только и успела сказать: "Как же я без ребенка? Отпустите меня, пожалуйста. За сыном, и вещи кое-какие собрать". "В Венеции я тебе все куплю", - говорит. Но отпросилась-таки. И как приехала домой, сразу железную дверь за собой закрыла.
- От многих предложений руки и сердца пришлось отказаться?
- Ну кто... Роберт Де Ниро, Крис Кристоферсон, потом этот... Швейкерт, астронавт. Правнук Вагнера, Вольфганг Вилке из Германии...
- Солидный список. Что вы ответили Де Ниро?
- Ничего, я смеялась.
- Может, и с его стороны это была шутка?
- Да что вы, все всерьез - немецкие журналы писали, они у меня сохранились. Да что уж там говорить, если королева Елизавета хотела меня выдать за своего сына. За слизняка этого, принца.
- За Чарльза? И вы отказались?!
- За что?! За что Бог меня наказал?! Надо любить. А я в жизни никогда не любила. Как я могла?! Слизняк! Что же, тратить его миллионы и кататься с ним на яхтах? Да если я вечером не почитаю интересную книгу, ночью не посмотрю хороший фильм или не пойду не порисую - со скуки же умру. Я когда хочу, тогда ложусь спать, когда хочу, тогда встаю...
- Но с Игорем Матвиенко, насколько знаю, вы все-таки дошли до загса?
- Всем назло. На мне хотел жениться один очень известный певец и композитор. Даже жена его, бедная, как-то приходила ко мне, плакала. "Да не волнуйся, - успокаивала ее. - Никогда я за него не выйду". А ведь, действительно, чуть не забрал меня под венец. Приезжает как-то с шафером: "Все, едем в Архангельское, регистрироваться". Села в машину, сама думаю: "Господи, который же час?" А я спать хочу, совсем забыла: зачем еду, куда... "Не, ребят, - говорю, - поехали обратно, везите меня домой". А когда Матвиенко сказали, что Джуна замуж собралась, он аж взбесился. "Возьму, - говорит, - автомат, да и перестреляю всех, кто будет ее сватать". "Ты! - закричала я на него. - Мефистофель! Ты, что ли, хочешь на мне жениться?!" Он тихо так: "Да". А Игорь спокойный такой, уравновешенный. Мог часами на меня смотреть и слова не вымолвить. Иной раз думала: "Да есть у тебя язык или нет?". "Ну ладно, - отвечаю, - выйду за тебя замуж. Но знай, когда-нибудь я тебя прибью". В шутку, конечно. И так, смех смехом, договорились до загса. Помню: свадьба, Вахо, ему тогда лет пять или шесть было, рядом сидит. Смотрю на Игоря, думаю: "Это же надо родить ему ребенка. А если Вахо будет страдать?" - от одной лишь мысли тяжко стало. В 12 часов ночи встаю из-за стола, объявляю: "Мы с Игорем отправляемся в свадебное путешествие. Вы все гуляйте (в ресторане человек сто сидело), а мы поехали". Только вышли на улицу, я Игоря толкнула - он в снег упал. А мы с Вахо приехали домой, легли спать - как будто ничего и не было.
- Что же, сразу после свадьбы подали на развод?
- Игорь долго не давал развод. Пришлось даже решать вопрос через замминистра юстиции. А когда все-таки пришли в суд, Матвиенко знаете, что спросил: "Скажите, вот мы сегодня разведемся, а завтра сможем снова расписаться?" Но несмотря ни на что с Игорем мы остались очень хорошими друзьями. Встретимся: "Как ты?" - ни слова о том, что было.
- В свое время много говорили о вашем романе с Игорем Тальковым...
- Ой, никогда. Это даже греховно говорить. Клянусь сыном - никогда. Наоборот, помогала Тане, жене его, - сколько раз их мирила. Игорь то с Альбиной встречался, то с Леной - от всех отваживала. Уж не знаю, почему Таня на меня озлобилась, между нами люцифера никогда не было. Может, из-за песен, которые он мне посвятил. "Скажи, откуда ты взялась", "Летний дождь", "Свет в окне"...
- Вы говорите: не могли ни за кого выйти замуж. Долго еще любили первого мужа?
- Да нет. Я вышла за Витю, потому что он был очень интересный, интеллигентный. За мной ухаживал другой, а Витя меня попросту забрал: сразу познакомил с матерью, с отцом. Я глянула: ой, у меня и мама, и папа будут. Витя... Он вообще безумно любил меня. Я для него как ребенок была.
- А вы его?
- Обожала, делала для него все. Витя такой современный парень был, очень талантливый: на гитаре играл, спортом занимался, шахматист великолепный. Но вот так получилось... А вы знаете, ведь я его потом и женила. На своей знакомой. "Марина, - говорю ей. - Ну выходи за него замуж. Пожалуйста. Витю жалко". Нет, он и сына не забывал - по пять раз в год приезжал к нам. Но... Если бы хоть однажды он положил мне руку на плечо, мне бы показалось, что меня коснулась гильотина - тут же бы умерла.
- Почему?
- Он должен был добиться, чтобы быть рядом с нами.
- Мог, но не сделал?
- Да... Витя приехал в Москву судиться, так его вызвал к себе Щелоков, сказал: "Пожалуйста, оставьте ее в покое". Ну, коммунист - ему приказали, он и подчинился... А потом я стала думать: к чему это бракосочетание - и гинекологические больницы, и здоровье...
- Сколько лет вы уже одна?
- Как сколько - 24 года.
- Привыкли к одиночеству?
- Да, я люблю тишину. Даже когда телевизор смотрю, мне надо быть одной.
- Вообще, мужчине рядом с вами, как думаете, тяжело?
- Наверное, тяжело. Я странный человек. Могу смотреть фильм и вдруг закричать: "Ручку, бумагу!" И начинаю писать стихи.
"Если меня ударят, я буду драться"
- Многие говорят о вашем строптивом характере. Что у вас произошло с Пугачевой? Писали, что чуть ли не подрались.
- Я не знаю, что тогда на меня нашло - просто потемнело в глазах, отключилась. Такая реакция. Тем более я столько пережила в жизни - вся как железный прут была. Алла позвала меня к себе, даже машину прислала. Сидим за общим столом, она говорит: "Ты звезда и я звезда, мы должны быть вместе". Я ей: "Аллочка, ты звезда, это точно. Но я - ученый, человек науки". Она подошла ко мне, тычет рюмкой: "Пей!" "Аллочка, большое спасибо, что ты меня пригласила, - говорю. - Я пить не могу (там не то виски, не то водка была - для меня просто яд), но пригублю". И тут она меня схватила за волосы: "Пей, я тебе сказала!" А там Сашка Буйнов сидит, Кальянов, Саша Морозов - все же мои друзья. Я всегда скромно себя вела - зачем же меня так унижать? Мне все равно: знаменитый ты человек, не знаменитый - не трогай меня. Не знаю, что со мной тогда произошло, какое-то затмение. Взяла рюмку, и вот так: раз - ударила ее в лицо... Ой, ведь еще и с Галей Брежневой случай был...
- Тоже подрались?
- Да нет. Толкнула ее, она кубарем перевернулась...
- Снова в глазах потемнело?
- Ну, там Юра Черенков сидел, "Ласковый май", сестры Зайцевы, из КГБ ребята - все знакомые мои... Вообще-то я дружелюбный человек, но когда такое состояние! Она подходит и говорит: "Это мое место, убирайся отсюда". Я и не выдержала.
- Но у нее же охранники...
- А все знают меня.
- Не посмели бы? Побоялись?
- Наверное.
- А вообще, вас боятся люди?
- Не знаю. Нет, я никому плохого не делала. Просто... Если меня ударят, боли я не почувствую. Но в глазах у меня потемнеет. И я буду драться. Я должна постоять за свою честь. Такой человек.
- Почему сейчас вы затаились, ушли в тень? Вот уже несколько лет о вас ничего не слышно.
- Вообще, последние лет десять часто задумываюсь о том, что жизнь моя в науке прошла напрасно. Ведь никто истинную правду не знает. Никто! Почему до сих пор не сделана онкологическая игла, которая может опухоль в паутину превращать? Ведь даже метастазы убираются. У меня есть патент, но разве это кому-нибудь нужно? Вот когда я умру, когда меня не станет, тогда обо мне начнут говорить. А почему сегодня не образумить человечество, почему не сказать, что каждый из нас - долгожитель? Почему нельзя остановить старение, снять эти генетические вирусы? Онкология - это же вирус. Как герпес - вирусный аллерген. Посмотрите: если отец умер от рака, то умирает и его сын, и внук... Почему мы путем профилактики не можем это снять? Я-то знаю, как сделать. Ну хорошо - Джуна, ну хорошо - лечу. А случись что со мной - кто меня вылечит?
- Сами себя не сможете?
- Как? Это несуразные вещи - разве может хирург сам себе сделать операцию?.. Да что говорить, свою миссию я выполнила - 17 патентов все-таки на моем счету. Мои приборы прошли апробацию во всех ведущих клиниках мира: аналогов в мире нет, противопоказаний нет. Сама я дошла до совершенства... Но что мне теперь остается? Отдать все городу, государству. Денег мне не надо - делайте для народа больницы. Официально заявляю: я бесплатно дарю свои патенты! Приходите, забирайте. Ничего мне уже не нужно... Только бы сына вернуть...
Дмитрий Мельман
 СПЖ кв.jpg)
