Когда освобождаются от религиозной или светской тирании такие страны, как Афганистан и Ирак, или распадаются режимы подобные Советскому Союзу, за этим как правило следует огромный всплеск антиобщественной и противоправной деятельности. Это как если бы кто-то снял тяжелую крышку с кипящего котла, и все его содержимое разом выплескивается наружу в виде взрывного всплеска насилия, наркомании, СПИДа, алкоголизма, беспризорности и тому подобного.
США и их союзники настолько привержены идеалам свободы, что стараются не акцентировать внимание на темных сторонах, характерных для ранней стадии демократизации общества. Хотя редко когда события трактуются в подобном ключе, можно констатировать, что политика Запада в этом вопросе, похоже, основывается на предположении о том, что подобный разгул беззакония является ценой, которую страна должна заплатить, чтобы стать свободной, и при этом должна пройти этот путь самостоятельно. Но это далеко не так, когда речь идет о таких несхожих странах как Россия и Ирак. События последнего времени тому убедительное доказательство.
Нарушения социального порядка, повсеместно наблюдаемые в этих странах, настолько серьезны, что значительная часть населения требует введения правления твердой руки, существовавшего в эпоху тирании. Подобные чаяния лишний раз демонстрируют, насколько опасна угроза общественной анархии, и как трудно с ней справиться.
Россия, поскольку она потратила больше времени на завоевание своего освобождения, наглядный тому пример. За четыре года, последовавшие за развалом в 1991 г. Советского Союза, уровень преступности в Российской Федерации вырос на 73%, количество убийств возросло на 116%. Показателем того, насколько истончилась ткань социальных отношений в стране, служит тот факт, что жертвами при нанесении тяжких телесных повреждений в 63% случаев были родственники и друзья нападавших. В период с 1989 по 1997 гг. уровень злоупотребления алкоголем увеличился на 39%. Показатель смертности от алкогольного отравления в 2002 г. составил 30 тыс. чел. - рост на 155% в сравнении с показателем за 1991 года. К 2000 г. количество наркоманов в стране составило 3 млн. чел., а ВИЧ-инфицированных - около 2 млн. В период с 1989 по 2000 гг. число самоубийств в России возросло на 60%, и по этому показателю страна вышла на второе место в мире.
В Афганистане и Ираке происходят схожие процессы. Многие граждане, проживающие вне иракского суннитского треугольника, жалуются на то, что боятся выходить ночью на улицу. Похищение людей и различные формы мелкой - и не столь мелкой - преступности стали обыденным явлением в обеих этих странах.
Обычный ответ Запада на все это сводится к тому, что главный акцент должен быть сделан на уважении закона и поддержании правопорядка, усилении сил правопорядка, переподготовке и переподчинении правоохранительных органов. В тех случаях, когда для выполнения поставленных задач сил правопорядка не хватает, их необходимо укреплять вооруженными силами. Все эти меры, безусловно, необходимы. Но в долгосрочной перспективе нужно подумать и о совсем другом, - о том, что не включено в программу многочисленных организаций по оказанию гуманитарной или иной помощи или устав Всемирного Банка. Речь идет о создании обновленной социальной структуры общества, благодаря которой в обществе создались бы такие условия, при которых большая часть населения в большинстве случаев отказалась бы от антиобщественного поведения и отнюдь не из-за страха перед стражами порядка.
Защитники идей свободы исходят из постулата, что люди по своей природе все суть добрые и хорошие, но их портят тоталитарные режимы. Когда режим свергнут, люди смогут делать лишь праведные вещи. Но при подобном подходе требуется, чтобы кодекс подобного высоко морального поведения был бы распространен на все страны. В каждой стране общество должно наставлять на путь истинный тех, кто свернул с пути праведного, и чтить тех, кто выполняет свои социальные обязанности перед обществом.
В конечном счете, каждое освободившееся от тоталитарного гнета общество может сформулировать свой собственный моральный кодекс и создать свои собственные инструменты контроля за его соблюдением. В краткосрочном же плане, оно должно опираться на то, что уже имеется. Во многих регионах такой опорой может служить религия. Я имею в виду не исламских фундаменталистов, а религиозные течения умеренного толка, которые существуют во всех мировых религиях, включая и ислам. Разница между тем и другим заключается в том, что фундаментализм служит опорой для тоталитарных режимов, тогда как в основе умеренных религиозных течений лежат постулаты морального убеждения.
Находясь в Иране в 2001 г. по приглашению тамошних реформаторов, я понял, что их главной целью является создание 'религиозного гражданского общества', в котором люди по своей воле, а не по принуждению захотят идти по стопам пророка Магомета. Сам тот факт, что для западного уха понятие 'религиозное гражданское общество' звучит как некое взаимоисключающее понятие, как раз и является доказательством ошибочности западного подхода.
Запад должен заниматься не экспортом французской или американской модели идеологии отделения религии от государства, а вместо этого активнее вовлекать в социальное переустройство умеренных мулл и других религиозных деятелей, поскольку это и есть наиболее оптимальный путь создания социального порядка, подобно тому, как это произошло в Южном Ираке. Какими бы ни были другие социальные группировки - этнические или родоплеменные - подобная политика сможет обеспечить внедрение неформальных моральных кодексов и убедить людей жить сообразно своим обязанностям перед обществом, а не предаваться нарушениям основополагающих прав человека и другим столь же неприглядным занятиям.
Надо не закрывать религиозные школы (медресе), повсеместно заменяя их на светские, а сохранять их до тех пор, пока они дают базовые знания в таких областях знаний, как наука и математика, а их преподаватели уполномочены вести педагогическую деятельность местными органами народного образования, и при этом сам предмет религии является скорее умеренным, а не непримиримым вариантом ислама. Система социальных услуг, предоставляемых населению религиозными или племенными сообществами, должна обществом поощряться, а не подмененяться государственными учреждениями социального обеспечения. Конституция этих стран должна не насильственным образом лишаться своего религиозного содержания, как это в свое время произошло по повелению первого президента Турции Мустафы Кемаля Ататюрка, а, наоборот, - содержать необходимый набор догматов умеренного исламизма.
Со временем сохраняющиеся основы социального порядка - религиозного и племенного - будут подвергнуты изменениям под воздействием экономического развития, распространения образования, и все большей открытости по отношению к всемирной информационной сети, свободе передвижений и туризма. Что касается настоящего момента, то преодоление антиобщественного поведения и создание предпосылок для установления социального порядка, - первоочередные задачи, стоящие на повестке дня.
* Эмитай Этциони является основателем движения нового подхода к проблемам общества. Его последняя книга 'От империи к свободному обществу: Новый подход к международным отношениям' выйдет в мае текущего года.
США и их союзники настолько привержены идеалам свободы, что стараются не акцентировать внимание на темных сторонах, характерных для ранней стадии демократизации общества. Хотя редко когда события трактуются в подобном ключе, можно констатировать, что политика Запада в этом вопросе, похоже, основывается на предположении о том, что подобный разгул беззакония является ценой, которую страна должна заплатить, чтобы стать свободной, и при этом должна пройти этот путь самостоятельно. Но это далеко не так, когда речь идет о таких несхожих странах как Россия и Ирак. События последнего времени тому убедительное доказательство.
Нарушения социального порядка, повсеместно наблюдаемые в этих странах, настолько серьезны, что значительная часть населения требует введения правления твердой руки, существовавшего в эпоху тирании. Подобные чаяния лишний раз демонстрируют, насколько опасна угроза общественной анархии, и как трудно с ней справиться.
Россия, поскольку она потратила больше времени на завоевание своего освобождения, наглядный тому пример. За четыре года, последовавшие за развалом в 1991 г. Советского Союза, уровень преступности в Российской Федерации вырос на 73%, количество убийств возросло на 116%. Показателем того, насколько истончилась ткань социальных отношений в стране, служит тот факт, что жертвами при нанесении тяжких телесных повреждений в 63% случаев были родственники и друзья нападавших. В период с 1989 по 1997 гг. уровень злоупотребления алкоголем увеличился на 39%. Показатель смертности от алкогольного отравления в 2002 г. составил 30 тыс. чел. - рост на 155% в сравнении с показателем за 1991 года. К 2000 г. количество наркоманов в стране составило 3 млн. чел., а ВИЧ-инфицированных - около 2 млн. В период с 1989 по 2000 гг. число самоубийств в России возросло на 60%, и по этому показателю страна вышла на второе место в мире.
В Афганистане и Ираке происходят схожие процессы. Многие граждане, проживающие вне иракского суннитского треугольника, жалуются на то, что боятся выходить ночью на улицу. Похищение людей и различные формы мелкой - и не столь мелкой - преступности стали обыденным явлением в обеих этих странах.
Обычный ответ Запада на все это сводится к тому, что главный акцент должен быть сделан на уважении закона и поддержании правопорядка, усилении сил правопорядка, переподготовке и переподчинении правоохранительных органов. В тех случаях, когда для выполнения поставленных задач сил правопорядка не хватает, их необходимо укреплять вооруженными силами. Все эти меры, безусловно, необходимы. Но в долгосрочной перспективе нужно подумать и о совсем другом, - о том, что не включено в программу многочисленных организаций по оказанию гуманитарной или иной помощи или устав Всемирного Банка. Речь идет о создании обновленной социальной структуры общества, благодаря которой в обществе создались бы такие условия, при которых большая часть населения в большинстве случаев отказалась бы от антиобщественного поведения и отнюдь не из-за страха перед стражами порядка.
Защитники идей свободы исходят из постулата, что люди по своей природе все суть добрые и хорошие, но их портят тоталитарные режимы. Когда режим свергнут, люди смогут делать лишь праведные вещи. Но при подобном подходе требуется, чтобы кодекс подобного высоко морального поведения был бы распространен на все страны. В каждой стране общество должно наставлять на путь истинный тех, кто свернул с пути праведного, и чтить тех, кто выполняет свои социальные обязанности перед обществом.
В конечном счете, каждое освободившееся от тоталитарного гнета общество может сформулировать свой собственный моральный кодекс и создать свои собственные инструменты контроля за его соблюдением. В краткосрочном же плане, оно должно опираться на то, что уже имеется. Во многих регионах такой опорой может служить религия. Я имею в виду не исламских фундаменталистов, а религиозные течения умеренного толка, которые существуют во всех мировых религиях, включая и ислам. Разница между тем и другим заключается в том, что фундаментализм служит опорой для тоталитарных режимов, тогда как в основе умеренных религиозных течений лежат постулаты морального убеждения.
Находясь в Иране в 2001 г. по приглашению тамошних реформаторов, я понял, что их главной целью является создание 'религиозного гражданского общества', в котором люди по своей воле, а не по принуждению захотят идти по стопам пророка Магомета. Сам тот факт, что для западного уха понятие 'религиозное гражданское общество' звучит как некое взаимоисключающее понятие, как раз и является доказательством ошибочности западного подхода.
Запад должен заниматься не экспортом французской или американской модели идеологии отделения религии от государства, а вместо этого активнее вовлекать в социальное переустройство умеренных мулл и других религиозных деятелей, поскольку это и есть наиболее оптимальный путь создания социального порядка, подобно тому, как это произошло в Южном Ираке. Какими бы ни были другие социальные группировки - этнические или родоплеменные - подобная политика сможет обеспечить внедрение неформальных моральных кодексов и убедить людей жить сообразно своим обязанностям перед обществом, а не предаваться нарушениям основополагающих прав человека и другим столь же неприглядным занятиям.
Надо не закрывать религиозные школы (медресе), повсеместно заменяя их на светские, а сохранять их до тех пор, пока они дают базовые знания в таких областях знаний, как наука и математика, а их преподаватели уполномочены вести педагогическую деятельность местными органами народного образования, и при этом сам предмет религии является скорее умеренным, а не непримиримым вариантом ислама. Система социальных услуг, предоставляемых населению религиозными или племенными сообществами, должна обществом поощряться, а не подмененяться государственными учреждениями социального обеспечения. Конституция этих стран должна не насильственным образом лишаться своего религиозного содержания, как это в свое время произошло по повелению первого президента Турции Мустафы Кемаля Ататюрка, а, наоборот, - содержать необходимый набор догматов умеренного исламизма.
Со временем сохраняющиеся основы социального порядка - религиозного и племенного - будут подвергнуты изменениям под воздействием экономического развития, распространения образования, и все большей открытости по отношению к всемирной информационной сети, свободе передвижений и туризма. Что касается настоящего момента, то преодоление антиобщественного поведения и создание предпосылок для установления социального порядка, - первоочередные задачи, стоящие на повестке дня.
* Эмитай Этциони является основателем движения нового подхода к проблемам общества. Его последняя книга 'От империи к свободному обществу: Новый подход к международным отношениям' выйдет в мае текущего года.
