С 22 по 25 октября 2003 года в Белоруссии находились русские писатели Александр Сегень, Николай Коняев, Александр Корольков, Сергей Котькало, Сергей Куличкин и Игорь Ксензов.
Предлагаем вниманию читателей рассказ Николая Коняева об этой поездке.
Так получилось, что последний раз я был в Минске, когда мы жили еще в СССР. Разумеется, действующих церквей в те годы не так много было и в русских городах, но у нас некоторые храмы сохранялись хотя бы в качестве архитектурных памятников, а в перепаханной войною Белоруссии, которую в шестидесятые-семидесятые годы планировали к тому же превратить еще и в первую атеистическую республику, не уцелели и сами здания. В Минске кроме кафедрального собора Святого Духа да церкви Александра Невского на кладбище ничего, кажется, больше и не напоминало о Православных корнях города.
И вот теперь приехав в Минск, я не сразу и узнал город. Светло и сокровенно то тут, то там открывались часовни и церкви, наполняя теплотою глубину городского пейзажа.
И такое ощущение возникало, что за эти двенадцать лет, миновавших с распада СССР, Минск стал гораздо роднее и духовно ближе, чем раньше.
Благословение отца Николая.
Самое первое и, пожалуй, самое неожиданное впечатление от Минска - встреча. со старцем Николаем Гурьяновым с острова Залита.
Имя его как-то сразу возникло в беседе со встречавшими нас управляющим делами департамента внешних связей Белорусского экзархата Александром Михайловичем Грамотневым и генералом Стефаном Васильевичем Косухой (залитский старец был его духовником), и сколько потом мы ни колесили по Белоруссии, без отца Николая не обходился, кажется, ни один разговор.
И это были не сплетни об окружении старца, которые - к прискорбию! - нередко приходится слышать в Москве и Петербурге, нет... Здесь мы сталкивались с делами залитского старца - с храмами, воздвигнутыми по его благословению; с людьми, жизнь которых преобразило общение с ним.
И тут нельзя, конечно, не вспомнить о дивных трудах минского священника Андрея Ломашенко, который одним из первых в Белоруссии начал работать с больными Республиканской психиатрической больницы в Новинках.
Следуя за отцом Андреем, начали ухаживать за больными и его духовные дочери, а вскоре возникла мысль о создании женского Свято-Елисаветинского монастыря.
Ее подсказал на острове Залита старец Николай.
- Отче. - сказал тогда отец Андрей. - Но ведь на строительство деньги требуются.
- А как же без денег строить? - согласился старец Николай. - Но я тебе денег дам, начинай строить.
И он достал из кармана пять тысяч рублей.
Тогда на пять тысяч недоминированных рублей можно было купить бутылку минеральной воды, но тут не в размерах денежной суммы заключался смысл, а в силе старческого благословения.
С этого благословения и начали расти стены обители, с этого старческого пожертвования и начинается летопись Минского Свято-Елисаветинского монастыря в Новинках.
7 декабря 1997 года был заложен первый монастырский храм.
6 февраля 1998 года в фойе интерната освятили домашнюю церковь во имя святой блаженной Ксении Петербургской.
10 декабря 1999 года освятили нижний монастырский храм во имя Святителя Николая.
Со Страстной седмицы 2000 года в монастырском храме совершается ежедневно Уставное богослужение.
Сейчас в обители 44 насельницы. Настоятельница монастыря, матушка Евфросиния, говорит, что монастырь - это и семья, и университет, где человек может восстановить в себе образ Божий.
И вот - смотришь на выросшие в Новинках по благословению старца Николая древнерусские стены монастыря, на тяжелый, высоко вознесенный в небо звездный купол величественного, схожего со славянским богатырем собора - и действительно ощущаешь себя свидетелем Божьего чуда.
Под Покровом Божией Матери
В Жировицы приехали к вечеру.
Пять веков назад пастухи увидели здесь необыкновенно яркий свет, проникавший сквозь ветви груши, росшей на берегу ручья. Исходил он от иконы Пресвятой Богородицы.
Необыкновенной силой обладал этот крохотный, с ладонь величиною, чудотворный образ. Болящие исцелялись перед ним, страждущие утешались. Были, как утверждает предание, и случаи воскрешения мертвых.
К чудесам Жировицкой иконы Божией Матери следует отнести и пятивековую историю здешнего монастыря.
В годы Великой Отечественной войны Свято-Успенскую обитель минировали, бомбили, прицельно расстреливали из орудий, но Покров Божией Матери простирался над нею. Монастырь миновало даже хрущевское атеистическое лихолетье. Так же незыблемо, как и пять веков назад, стоит он и сейчас на берегу небольшого озерка.
И так получилось, что Жировицкий монастырь всегда оставался ключевым узлом в противоборстве Православия западным вероисповеданиям, насылаемым на Белую Русь.
В 1613 году базилиане захватили обитель и превратили в духовно-политический центр окатоличивания белорусского народа.
Однако именно здесь, под Покровом Божией Матери, "возле, - как сказано в путеводителе, - Ее Жировицкого Чудотворного Образа, произошло еще одно, воистину историческое чудотворение - была восстановлена вероисповедальная, молитвенная и языковая преемственность десятков поколений Православных белорусов".
Это случилось, когда будущий Митрополит Иосиф (Семашко), пользуясь покровительством Императора Николая I, сумел за семнадцать лет подвижнических трудов подготовить в Жировицкой Духовной семинарии новое поколение священнослужителей. И, памятуя об этом, понимаешь промыслительность связи с Жировицами священномученика Петра, Митрополита Крутицкого, который шесть лет был смотрителем здешнего духовного училища, а в трагические для нашей Церкви времена занимал пост Патриаршего Местоблюстителя.
Ну, а для нас, петербуржцев, памятно и то, что именно в Жировицах, в Минской Духовной семинарии, начинал свой пастырский путь Митрополит Иоанн (Снычев).
Любопытно, что с Жировицами тесно связана и судьба другого петербургского Архипастыря, нынешнего ректора Санкт-Петербургской Духовной Академии и семинарии Архиепископа Тихвинского Константина.
Будучи уже кандидатом медицинских наук, по благословению Митрополита Филарета он работал в Жировицком монастыре сторожем, и отсюда уехал учиться в Московскую Духовную Академию, чтобы потом вернуться ректором новооткрытой Минской Духовной семинарии. Здесь он и был рукоположен в епископский сан.
За шесть с половиной лет, проведенных в Жировицах, Епископу Константину удалось не только возродить семинарию, но и сделать ее одной из лучших. Первой эта семинария получила при Епископе Константине статус высшего учебного заведения.
Тогда в газетах Народного фронта Епископа Константина начали титуловать "имперской рукой Москвы".
Все это не верно.
Епископ Константин просто продолжал дело своих великих предшественников, то дело, ради которого и простерла Божия Матерь свой Покров над Жировицкой обителью.
Точно так же, как продолжается это дело в Жировицах и сейчас.
"Молодежь, часто декларирующая свою независимость, на самом деле становится пассивным объектом "промывки мозгов" западной системы ценностей". - прочитал я в студенческом журнале "Ступени", издаваемом в Жировицах по благословению нынешнего ректора Минской Духовной Академии и семинарии Архимандрита Леонида.
Просто и ясно.
Только сколько духовных сил требуется, чтобы осознать эту истину.
Уроки Бреста
Предательство и подвиг порою очень тесно переплетаются в нашей истории.
И, пожалуй, нигде так ясно не понимаешь это, как в Брестской крепости.
Вот руины Белого дворца, в котором 3 марта 1918 года был подписан позорный Брестский мир, делавший Россию, по существу, германским протекторатом. А в 1958 году, как раз на сороковую годовщину похабного мира, раскапывая развалины, археологи нашли в руинах дворца кирпичи с выцарапанными на них в 1941 году словами: "Умираем не срамя". Получается, что защитник Брестской крепости и соскребал тогда своим штыком со стен дворца позор того соглашения. И навсегда эти поднятые из руин слова неизвестного солдата останутся примером героизма, искупающего позор предательства.
А вот другой пример.
На могильных плитах у вечного огня - знакомая фамилия.
Акакий Амбросиевич Шеварднадзе.
Старший сержант 184 стрелкового полка.
Родной брат нашего печально знаменитого министра иностранных дел СССР.
Директор мемориального комплекса "Брестская крепость-герой" генерал-майор Валерий Владимирович Губаренко рассказал, что еще в 1997 году было подписано решение о долевых взносах государств-участников СНГ на финансирование капитального ремонта и реставрацию мемориального комплекса. Крупные суммы выделили многие страны, и только от Грузии на мемориальный комплекс не поступило ни копейки, хотя Губаренко и обращался лично к президенту Шеварднадзе с напоминанием, что в Брестской крепости похоронен его старший брат.
При воспоминании об этом в голосе Валерия Владимировича Губаренко проскальзывают нотки усталости. Он действительно устал от утомительных и зачастую безсмысленных хождений в поисках необходимых для реставрации комплекса средств. Но никакого отчаяния нет, только твердая решимость и далее требовать, просить, доказывать.
Губаренко рассказывает сейчас о защитниках Брестской крепости - и возникает ощущение, что Валерий Владимирович от них и принял эстафету своего служения делу защиты Брестской крепости.
Впрочем, это не ощущение, а самая настоящая истина.
Богословие добрососедства
Осанистый и белобородый, Высокопреосвященный Филарет, Митрополит Минский и Слуцкий, Патриарший Экзарх всея Белоруссии встретил нас в гостиной, уставленной - только что отмечалось 25-летие его служения на Минской кафедре! - корзинами цветов и более схожей с цветущим садом.
Когда в 1978 году Владыка пришел на кафедру, в Минске было всего два храма, а сама Белоруссия стояла на пороге превращения в первую атеистическую республику СССР.
Теперь, через четверть века служения Митрополита Филарета, только в Минской епархии 319 приходов и 6 монастырей, а всего в Белорусском экзархате, возглавляемом им, 1277 приходов, 7 мужских и 16 женских монастырей.
Эти цифры говорят сами за себя, однако обезпечены они не только организационной, но прежде всего напряженной духовной работой владыки. Очень хорошо понимаешь это, читая его книгу "Богословие добрососедства".
".Наш Господь судил нам жить во время великих перемен и великого выбора. Наше Отечество вновь на распутье: одни граждане выбирают, что лучше - социализм или капитализм, общественная или частная собственность на землю и на средства производства, другие выбирают между Востоком и Западом, третьи - между кока- и пепси-колой...
...Невинные жертвы Чернобыля - дети, умирающие от болезней крови, - отрезвили безумный мир, который без этой трагедии, наверное, так ничего бы и не понял.
Эти явления - не эхо Второй мировой войны и не ее наследие... Это иная, безпрерывная война: извечное противостояние диавола и его слуг, "духов злобы поднебесных" (Еф. 6: 12), против Бога и человека, образа и подобия Божия".
В редких выступлениях иерархов нашей Церкви даются столь же определенные и ясные ответы на насущные вопросы нашей жизни, в редких проповедях так естественно сопрягаются слова Священного Писания с заботами, которые более всего волнуют наших сограждан.
Так же Митрополит Филарет говорил и во время встречи с нами.
- Никто из порядочных людей у нас в Белоруссии и не возражал против соглашения между традиционными конфессиями и государством. - говорил Владыка. - Только оппозиция. Почему, спрашивают они, нет новых религиозных сект в преамбуле? Так потому и нет, что они в нашей истории не значатся. Мы не уйдем от того, чем жили наши отцы и прадеды. Какой строй ни выбирай, о преимуществах или недостатках какой "общественно-экономической формации" ни заводи высокоумных дискуссий или уличных разбирательств, благосостояние народа и благосостояние государства всегда будет впрямую зависеть от наличия или отсутствия любви к Богу и человеку у каждого из граждан...
И, конечно же, не был забыт в разговоре и старец Николай с острова Залита, у которого бывал Митрополит Филарет.
- Мы и сейчас с ним переглядываемся. - сказал Владыка и кивнул на фотографию старца, стоящую среди икон.
Действительно, старец смотрел с фотографии прямо на нас.
Холодный ветер Хатыни
22 марта наша Церковь празднует память сорока мучеников Севастийских, которых гонители христиан раздели в холодную мартовскую ночь при сильном ветре и поставили на средину замерзшего озера.
На Руси этот день назывался "Сороки" (или иначе - "Жаворонки") и с ним связывалось множество благочестивых обычаев и поверий.
Шестьдесят лет назад немецкие каратели выбрали именно этот день для уничтожения белорусской деревни Хатынь.
22 марта в 1943 года фашисты сожгли здесь 149 человек.
Едва ли можно объяснить этот выбор случайностью.
Мы знаем сейчас, что Великая Отечественная война была не просто войной Германии и СССР, не просто столкновением коммунистической идеологии с фашистской, но еще и (а, вернее, прежде всего!) войною оккультного Третьего Рейха с Православной Русью.
И в трагедии Хатыни, помимо чисто утилитарной функции устрашения, просматривается исполнение фашистскими палачами некоего страшного оккультного действа.
Но Бог поругаем не бывает.
Воистину, только Божиим Промыслом можно объяснить, что в Белоруссии, превращаемой в первую атеистическую республику Советского Союза, среди 186 сожженных немцами деревень, в качестве символа была выбрана деревня, сожженная именно на память сорока мучеников Севастийских.
Именно здесь был воздвигнут мемориальный комплекс, здесь было устроено кладбище сожженных немцами белорусских деревень... А скоро, как говорил нам Митрополит Филарет, здесь будет воздвигнута и часовня.
Сооружение ее станет продолжением мистической борьбы Православной веры с оккультным злом, которая завязалась здесь шестьдесят лет назад, когда каратели начали сгонять в сарай на краю деревни безвинных страдальцев - женщин, стариков и детей.
А пока пронизывающий холодный ветер гуляет на Хатынском поле, завивает серую поземку возле бетонных скелетов труб сгоревших домов.
И укрыться от этого ветра нашей общей беды - от этого холода нашего общего горя, которого и для двух народов слишком много, не то что для одного, - можно только вместе...
Предлагаем вниманию читателей рассказ Николая Коняева об этой поездке.
Так получилось, что последний раз я был в Минске, когда мы жили еще в СССР. Разумеется, действующих церквей в те годы не так много было и в русских городах, но у нас некоторые храмы сохранялись хотя бы в качестве архитектурных памятников, а в перепаханной войною Белоруссии, которую в шестидесятые-семидесятые годы планировали к тому же превратить еще и в первую атеистическую республику, не уцелели и сами здания. В Минске кроме кафедрального собора Святого Духа да церкви Александра Невского на кладбище ничего, кажется, больше и не напоминало о Православных корнях города.
И вот теперь приехав в Минск, я не сразу и узнал город. Светло и сокровенно то тут, то там открывались часовни и церкви, наполняя теплотою глубину городского пейзажа.
И такое ощущение возникало, что за эти двенадцать лет, миновавших с распада СССР, Минск стал гораздо роднее и духовно ближе, чем раньше.
Благословение отца Николая.
Самое первое и, пожалуй, самое неожиданное впечатление от Минска - встреча. со старцем Николаем Гурьяновым с острова Залита.
Имя его как-то сразу возникло в беседе со встречавшими нас управляющим делами департамента внешних связей Белорусского экзархата Александром Михайловичем Грамотневым и генералом Стефаном Васильевичем Косухой (залитский старец был его духовником), и сколько потом мы ни колесили по Белоруссии, без отца Николая не обходился, кажется, ни один разговор.
И это были не сплетни об окружении старца, которые - к прискорбию! - нередко приходится слышать в Москве и Петербурге, нет... Здесь мы сталкивались с делами залитского старца - с храмами, воздвигнутыми по его благословению; с людьми, жизнь которых преобразило общение с ним.
И тут нельзя, конечно, не вспомнить о дивных трудах минского священника Андрея Ломашенко, который одним из первых в Белоруссии начал работать с больными Республиканской психиатрической больницы в Новинках.
Следуя за отцом Андреем, начали ухаживать за больными и его духовные дочери, а вскоре возникла мысль о создании женского Свято-Елисаветинского монастыря.
Ее подсказал на острове Залита старец Николай.
- Отче. - сказал тогда отец Андрей. - Но ведь на строительство деньги требуются.
- А как же без денег строить? - согласился старец Николай. - Но я тебе денег дам, начинай строить.
И он достал из кармана пять тысяч рублей.
Тогда на пять тысяч недоминированных рублей можно было купить бутылку минеральной воды, но тут не в размерах денежной суммы заключался смысл, а в силе старческого благословения.
С этого благословения и начали расти стены обители, с этого старческого пожертвования и начинается летопись Минского Свято-Елисаветинского монастыря в Новинках.
7 декабря 1997 года был заложен первый монастырский храм.
6 февраля 1998 года в фойе интерната освятили домашнюю церковь во имя святой блаженной Ксении Петербургской.
10 декабря 1999 года освятили нижний монастырский храм во имя Святителя Николая.
Со Страстной седмицы 2000 года в монастырском храме совершается ежедневно Уставное богослужение.
Сейчас в обители 44 насельницы. Настоятельница монастыря, матушка Евфросиния, говорит, что монастырь - это и семья, и университет, где человек может восстановить в себе образ Божий.
И вот - смотришь на выросшие в Новинках по благословению старца Николая древнерусские стены монастыря, на тяжелый, высоко вознесенный в небо звездный купол величественного, схожего со славянским богатырем собора - и действительно ощущаешь себя свидетелем Божьего чуда.
Под Покровом Божией Матери
В Жировицы приехали к вечеру.
Пять веков назад пастухи увидели здесь необыкновенно яркий свет, проникавший сквозь ветви груши, росшей на берегу ручья. Исходил он от иконы Пресвятой Богородицы.
Необыкновенной силой обладал этот крохотный, с ладонь величиною, чудотворный образ. Болящие исцелялись перед ним, страждущие утешались. Были, как утверждает предание, и случаи воскрешения мертвых.
К чудесам Жировицкой иконы Божией Матери следует отнести и пятивековую историю здешнего монастыря.
В годы Великой Отечественной войны Свято-Успенскую обитель минировали, бомбили, прицельно расстреливали из орудий, но Покров Божией Матери простирался над нею. Монастырь миновало даже хрущевское атеистическое лихолетье. Так же незыблемо, как и пять веков назад, стоит он и сейчас на берегу небольшого озерка.
И так получилось, что Жировицкий монастырь всегда оставался ключевым узлом в противоборстве Православия западным вероисповеданиям, насылаемым на Белую Русь.
В 1613 году базилиане захватили обитель и превратили в духовно-политический центр окатоличивания белорусского народа.
Однако именно здесь, под Покровом Божией Матери, "возле, - как сказано в путеводителе, - Ее Жировицкого Чудотворного Образа, произошло еще одно, воистину историческое чудотворение - была восстановлена вероисповедальная, молитвенная и языковая преемственность десятков поколений Православных белорусов".
Это случилось, когда будущий Митрополит Иосиф (Семашко), пользуясь покровительством Императора Николая I, сумел за семнадцать лет подвижнических трудов подготовить в Жировицкой Духовной семинарии новое поколение священнослужителей. И, памятуя об этом, понимаешь промыслительность связи с Жировицами священномученика Петра, Митрополита Крутицкого, который шесть лет был смотрителем здешнего духовного училища, а в трагические для нашей Церкви времена занимал пост Патриаршего Местоблюстителя.
Ну, а для нас, петербуржцев, памятно и то, что именно в Жировицах, в Минской Духовной семинарии, начинал свой пастырский путь Митрополит Иоанн (Снычев).
Любопытно, что с Жировицами тесно связана и судьба другого петербургского Архипастыря, нынешнего ректора Санкт-Петербургской Духовной Академии и семинарии Архиепископа Тихвинского Константина.
Будучи уже кандидатом медицинских наук, по благословению Митрополита Филарета он работал в Жировицком монастыре сторожем, и отсюда уехал учиться в Московскую Духовную Академию, чтобы потом вернуться ректором новооткрытой Минской Духовной семинарии. Здесь он и был рукоположен в епископский сан.
За шесть с половиной лет, проведенных в Жировицах, Епископу Константину удалось не только возродить семинарию, но и сделать ее одной из лучших. Первой эта семинария получила при Епископе Константине статус высшего учебного заведения.
Тогда в газетах Народного фронта Епископа Константина начали титуловать "имперской рукой Москвы".
Все это не верно.
Епископ Константин просто продолжал дело своих великих предшественников, то дело, ради которого и простерла Божия Матерь свой Покров над Жировицкой обителью.
Точно так же, как продолжается это дело в Жировицах и сейчас.
"Молодежь, часто декларирующая свою независимость, на самом деле становится пассивным объектом "промывки мозгов" западной системы ценностей". - прочитал я в студенческом журнале "Ступени", издаваемом в Жировицах по благословению нынешнего ректора Минской Духовной Академии и семинарии Архимандрита Леонида.
Просто и ясно.
Только сколько духовных сил требуется, чтобы осознать эту истину.
Уроки Бреста
Предательство и подвиг порою очень тесно переплетаются в нашей истории.
И, пожалуй, нигде так ясно не понимаешь это, как в Брестской крепости.
Вот руины Белого дворца, в котором 3 марта 1918 года был подписан позорный Брестский мир, делавший Россию, по существу, германским протекторатом. А в 1958 году, как раз на сороковую годовщину похабного мира, раскапывая развалины, археологи нашли в руинах дворца кирпичи с выцарапанными на них в 1941 году словами: "Умираем не срамя". Получается, что защитник Брестской крепости и соскребал тогда своим штыком со стен дворца позор того соглашения. И навсегда эти поднятые из руин слова неизвестного солдата останутся примером героизма, искупающего позор предательства.
А вот другой пример.
На могильных плитах у вечного огня - знакомая фамилия.
Акакий Амбросиевич Шеварднадзе.
Старший сержант 184 стрелкового полка.
Родной брат нашего печально знаменитого министра иностранных дел СССР.
Директор мемориального комплекса "Брестская крепость-герой" генерал-майор Валерий Владимирович Губаренко рассказал, что еще в 1997 году было подписано решение о долевых взносах государств-участников СНГ на финансирование капитального ремонта и реставрацию мемориального комплекса. Крупные суммы выделили многие страны, и только от Грузии на мемориальный комплекс не поступило ни копейки, хотя Губаренко и обращался лично к президенту Шеварднадзе с напоминанием, что в Брестской крепости похоронен его старший брат.
При воспоминании об этом в голосе Валерия Владимировича Губаренко проскальзывают нотки усталости. Он действительно устал от утомительных и зачастую безсмысленных хождений в поисках необходимых для реставрации комплекса средств. Но никакого отчаяния нет, только твердая решимость и далее требовать, просить, доказывать.
Губаренко рассказывает сейчас о защитниках Брестской крепости - и возникает ощущение, что Валерий Владимирович от них и принял эстафету своего служения делу защиты Брестской крепости.
Впрочем, это не ощущение, а самая настоящая истина.
Богословие добрососедства
Осанистый и белобородый, Высокопреосвященный Филарет, Митрополит Минский и Слуцкий, Патриарший Экзарх всея Белоруссии встретил нас в гостиной, уставленной - только что отмечалось 25-летие его служения на Минской кафедре! - корзинами цветов и более схожей с цветущим садом.
Когда в 1978 году Владыка пришел на кафедру, в Минске было всего два храма, а сама Белоруссия стояла на пороге превращения в первую атеистическую республику СССР.
Теперь, через четверть века служения Митрополита Филарета, только в Минской епархии 319 приходов и 6 монастырей, а всего в Белорусском экзархате, возглавляемом им, 1277 приходов, 7 мужских и 16 женских монастырей.
Эти цифры говорят сами за себя, однако обезпечены они не только организационной, но прежде всего напряженной духовной работой владыки. Очень хорошо понимаешь это, читая его книгу "Богословие добрососедства".
".Наш Господь судил нам жить во время великих перемен и великого выбора. Наше Отечество вновь на распутье: одни граждане выбирают, что лучше - социализм или капитализм, общественная или частная собственность на землю и на средства производства, другие выбирают между Востоком и Западом, третьи - между кока- и пепси-колой...
...Невинные жертвы Чернобыля - дети, умирающие от болезней крови, - отрезвили безумный мир, который без этой трагедии, наверное, так ничего бы и не понял.
Эти явления - не эхо Второй мировой войны и не ее наследие... Это иная, безпрерывная война: извечное противостояние диавола и его слуг, "духов злобы поднебесных" (Еф. 6: 12), против Бога и человека, образа и подобия Божия".
В редких выступлениях иерархов нашей Церкви даются столь же определенные и ясные ответы на насущные вопросы нашей жизни, в редких проповедях так естественно сопрягаются слова Священного Писания с заботами, которые более всего волнуют наших сограждан.
Так же Митрополит Филарет говорил и во время встречи с нами.
- Никто из порядочных людей у нас в Белоруссии и не возражал против соглашения между традиционными конфессиями и государством. - говорил Владыка. - Только оппозиция. Почему, спрашивают они, нет новых религиозных сект в преамбуле? Так потому и нет, что они в нашей истории не значатся. Мы не уйдем от того, чем жили наши отцы и прадеды. Какой строй ни выбирай, о преимуществах или недостатках какой "общественно-экономической формации" ни заводи высокоумных дискуссий или уличных разбирательств, благосостояние народа и благосостояние государства всегда будет впрямую зависеть от наличия или отсутствия любви к Богу и человеку у каждого из граждан...
И, конечно же, не был забыт в разговоре и старец Николай с острова Залита, у которого бывал Митрополит Филарет.
- Мы и сейчас с ним переглядываемся. - сказал Владыка и кивнул на фотографию старца, стоящую среди икон.
Действительно, старец смотрел с фотографии прямо на нас.
Холодный ветер Хатыни
22 марта наша Церковь празднует память сорока мучеников Севастийских, которых гонители христиан раздели в холодную мартовскую ночь при сильном ветре и поставили на средину замерзшего озера.
На Руси этот день назывался "Сороки" (или иначе - "Жаворонки") и с ним связывалось множество благочестивых обычаев и поверий.
Шестьдесят лет назад немецкие каратели выбрали именно этот день для уничтожения белорусской деревни Хатынь.
22 марта в 1943 года фашисты сожгли здесь 149 человек.
Едва ли можно объяснить этот выбор случайностью.
Мы знаем сейчас, что Великая Отечественная война была не просто войной Германии и СССР, не просто столкновением коммунистической идеологии с фашистской, но еще и (а, вернее, прежде всего!) войною оккультного Третьего Рейха с Православной Русью.
И в трагедии Хатыни, помимо чисто утилитарной функции устрашения, просматривается исполнение фашистскими палачами некоего страшного оккультного действа.
Но Бог поругаем не бывает.
Воистину, только Божиим Промыслом можно объяснить, что в Белоруссии, превращаемой в первую атеистическую республику Советского Союза, среди 186 сожженных немцами деревень, в качестве символа была выбрана деревня, сожженная именно на память сорока мучеников Севастийских.
Именно здесь был воздвигнут мемориальный комплекс, здесь было устроено кладбище сожженных немцами белорусских деревень... А скоро, как говорил нам Митрополит Филарет, здесь будет воздвигнута и часовня.
Сооружение ее станет продолжением мистической борьбы Православной веры с оккультным злом, которая завязалась здесь шестьдесят лет назад, когда каратели начали сгонять в сарай на краю деревни безвинных страдальцев - женщин, стариков и детей.
А пока пронизывающий холодный ветер гуляет на Хатынском поле, завивает серую поземку возле бетонных скелетов труб сгоревших домов.
И укрыться от этого ветра нашей общей беды - от этого холода нашего общего горя, которого и для двух народов слишком много, не то что для одного, - можно только вместе...
