"Необходимо возродить эффективную работу агентурной сети в Чечне! Надо срочно пересмотреть основные положения военной доктрины! Гражданам России нужно поступиться свободой в пользу полицейского, но способного их защитить государства!"
Подобного рода призывы после очередного террористического акта в Тушине снова многократно озвучены в прессе. С каждым из них можно было спорить или, напротив, соглашаться, если бы не одно принципиальное "но". Все перечисленные выше суждения основаны на непонимании характера того силового противостояния, в которое сегодня попала Россия.
С тем, что Россия сегодня ведет войну, уже, похоже, никто (кроме "отмороженных общечеловеков") всерьез не спорит. Но что это за война, в чем ее специфика и новизна? Ответом на этот вопрос мало кто себя затрудняет. Между тем очевидно, что Россия ведет войну нового поколения, войну в мире после 11 сентября, в которой главными субъектами выступают не государства или военно-политические блоки.
Война перестала быть межгосударственным противоборством. Транснациональные террористические организации бросили, пожалуй, самый серьезный за всю историю вызов государству-Левиафану (и не только российскому). Выяснение отношений между противниками проходит теперь не на фронтах. Противник "распылен", способен нанести удар в любом месте и в любое время. И удар этот может быть направлен как против простого обывателя, так и против представителя политической элиты.
Более того, современные террористы сознательно смещают акценты своей черной работы. Если в XIX и XX веках жертвами терактов становились прежде всего государственные деятели и политики, то сегодня мишенью организаторов "великих потрясений" становятся простые граждане.
Как ни цинично это прозвучит, но гибель или ранение "государевых слуг" в общественном сознании выглядят логичными. Раз уж взялся за гуж, не говори, что не дюж. Раз взял на себя бремя государственной власти, то можешь затронуть чьи-то интересы, разрушить чей-то бизнес "на крови" и получить ответный удар.
Иное дело - гибель посетителя кафе или участника концерта. Смерть и увечья рядовых граждан многократно увеличивают панику и страх и самые пессимистические настроения. Цель подобных акций - поставить на колени именно рядовых членов общества, сделать их заложниками ужаса перед террористами.
В свою очередь, государства становятся заложниками общественных умонастроений и идут на уступки тем, кто воспринимает любой шаг навстречу лишь как проявление слабости.
Здесь позиция "моя хата с краю, ничего не знаю" не срабатывает. Мысль о том, что не вовлеченный в политический процесс "простой" человек сможет остаться в стороне от "потрясений", предоставив борьбу с ними одним государственным деятелям, в новых исторических условиях либо наивна, либо абсурдна.
Зато другая мудрость "если ты не занимаешься политикой, политика займется тобой" работает на все сто процентов. А посему очевиден вывод: без общественной поддержки государства, без активной позиции граждан страны успех в войне с терроризмом невозможен.
Война с терроризмом становится, таким образом, войной народной в самом прямом ее понимании, а не уделом одних государственных чиновников. К каждому дому не приставишь милиционера или сотрудника ФСБ, и на всех террористов просто не хватит агентурных работников (хотя работа агентуры действительно должна совершенствоваться).
Но декларации об общественной поддержке должны иметь конкретное наполнение. Чем реально могут помочь в борьбе с терроризмом российские мирные граждане? Ответ не кажется таким уж сложным.
Во-первых, обществу нужно переболеть чеченской проблемой и не впадать в эскапизм. Чего греха таить, боевые действия в мятежной республике воспринимаются российским обществом как виртуальная реальность, как чужая война за непонятные никому интересы, как страшилки, которые не хочется видеть и слышать. Зато сильно стремление, чтобы кто-то большой и сильный все решил бы там, на Кавказе, за тебя и вместо тебя.
И вот здесь возникает "во-вторых" - требуется прекратить интеллектуальную поддержку организаторам великих потрясений. И в этом плане особые претензии к нашим "властителям дум".
В том, что российское общество воспринимает терроризм отстраненно, а к чеченской ситуации относится равнодушно, в немалой степени виноваты наши интеллектуалы. Особенно те, кто готов дать прямой эфир террористам. Те, кто с радостью сообщает эксклюзивную информацию о подъехавших к улице Мельникова бэтээрах и подошедших спецназовцах.
Пора преодолеть изначально ложное противопоставление сильного государства и гражданского общества, сильной власти и свободы. Самые страшные диктаторские режимы устанавливались тогда, когда "власть валялась на улице". Так было в октябре 1917 г. в России, в начале 1920-х гг. в Италии, в 1930-е гг. в Германии.
Слабая власть бессильна перед напором террористов и экстремистов. Она не способна обеспечить элементарные права и свободы своих граждан. Именно слабая власть - основа для тоски по "сильной руке" и "порядку". Священные для любого демократа и либерала понятия - "свобода", "собственность", "законность" - невозможны без и вне государства.
Подобного рода призывы после очередного террористического акта в Тушине снова многократно озвучены в прессе. С каждым из них можно было спорить или, напротив, соглашаться, если бы не одно принципиальное "но". Все перечисленные выше суждения основаны на непонимании характера того силового противостояния, в которое сегодня попала Россия.
С тем, что Россия сегодня ведет войну, уже, похоже, никто (кроме "отмороженных общечеловеков") всерьез не спорит. Но что это за война, в чем ее специфика и новизна? Ответом на этот вопрос мало кто себя затрудняет. Между тем очевидно, что Россия ведет войну нового поколения, войну в мире после 11 сентября, в которой главными субъектами выступают не государства или военно-политические блоки.
Война перестала быть межгосударственным противоборством. Транснациональные террористические организации бросили, пожалуй, самый серьезный за всю историю вызов государству-Левиафану (и не только российскому). Выяснение отношений между противниками проходит теперь не на фронтах. Противник "распылен", способен нанести удар в любом месте и в любое время. И удар этот может быть направлен как против простого обывателя, так и против представителя политической элиты.
Более того, современные террористы сознательно смещают акценты своей черной работы. Если в XIX и XX веках жертвами терактов становились прежде всего государственные деятели и политики, то сегодня мишенью организаторов "великих потрясений" становятся простые граждане.
Как ни цинично это прозвучит, но гибель или ранение "государевых слуг" в общественном сознании выглядят логичными. Раз уж взялся за гуж, не говори, что не дюж. Раз взял на себя бремя государственной власти, то можешь затронуть чьи-то интересы, разрушить чей-то бизнес "на крови" и получить ответный удар.
Иное дело - гибель посетителя кафе или участника концерта. Смерть и увечья рядовых граждан многократно увеличивают панику и страх и самые пессимистические настроения. Цель подобных акций - поставить на колени именно рядовых членов общества, сделать их заложниками ужаса перед террористами.
В свою очередь, государства становятся заложниками общественных умонастроений и идут на уступки тем, кто воспринимает любой шаг навстречу лишь как проявление слабости.
Здесь позиция "моя хата с краю, ничего не знаю" не срабатывает. Мысль о том, что не вовлеченный в политический процесс "простой" человек сможет остаться в стороне от "потрясений", предоставив борьбу с ними одним государственным деятелям, в новых исторических условиях либо наивна, либо абсурдна.
Зато другая мудрость "если ты не занимаешься политикой, политика займется тобой" работает на все сто процентов. А посему очевиден вывод: без общественной поддержки государства, без активной позиции граждан страны успех в войне с терроризмом невозможен.
Война с терроризмом становится, таким образом, войной народной в самом прямом ее понимании, а не уделом одних государственных чиновников. К каждому дому не приставишь милиционера или сотрудника ФСБ, и на всех террористов просто не хватит агентурных работников (хотя работа агентуры действительно должна совершенствоваться).
Но декларации об общественной поддержке должны иметь конкретное наполнение. Чем реально могут помочь в борьбе с терроризмом российские мирные граждане? Ответ не кажется таким уж сложным.
Во-первых, обществу нужно переболеть чеченской проблемой и не впадать в эскапизм. Чего греха таить, боевые действия в мятежной республике воспринимаются российским обществом как виртуальная реальность, как чужая война за непонятные никому интересы, как страшилки, которые не хочется видеть и слышать. Зато сильно стремление, чтобы кто-то большой и сильный все решил бы там, на Кавказе, за тебя и вместо тебя.
И вот здесь возникает "во-вторых" - требуется прекратить интеллектуальную поддержку организаторам великих потрясений. И в этом плане особые претензии к нашим "властителям дум".
В том, что российское общество воспринимает терроризм отстраненно, а к чеченской ситуации относится равнодушно, в немалой степени виноваты наши интеллектуалы. Особенно те, кто готов дать прямой эфир террористам. Те, кто с радостью сообщает эксклюзивную информацию о подъехавших к улице Мельникова бэтээрах и подошедших спецназовцах.
Пора преодолеть изначально ложное противопоставление сильного государства и гражданского общества, сильной власти и свободы. Самые страшные диктаторские режимы устанавливались тогда, когда "власть валялась на улице". Так было в октябре 1917 г. в России, в начале 1920-х гг. в Италии, в 1930-е гг. в Германии.
Слабая власть бессильна перед напором террористов и экстремистов. Она не способна обеспечить элементарные права и свободы своих граждан. Именно слабая власть - основа для тоски по "сильной руке" и "порядку". Священные для любого демократа и либерала понятия - "свобода", "собственность", "законность" - невозможны без и вне государства.
