В советских школах говорили, что русские солдаты прошли Великую Отечественную войну с верой в Сталина и партию. Это было неверно и психологически и исторически. Исторически это было неверно хотя бы потому, что даже по Всесоюзной переписи 1938 года больше половины граждан СССР открыто называли себя верующими. Психологически тезис советской пропаганды был неверен по той причине, что в годы войны число молитв, возносимых и на фронте и в тылу, всегда резко возрастет.
Под бомбежкой да перед атакой вряд ли кто удерживался от молитвы - и молитвы эти были не к партии. Наверно, и коммунисты "грешили", обращаясь в те минуты к Богу.
С самого начала было ясно, что начавшаяся война - Отечественная. А раз так - пришло понимание того, что пора сворачивать войну гражданскую.
Мудрость проявили обе стороны. "Братья и сестры", "соотечественники" в речи Сталина вместо партийного "товарищи" было знаком долгожданного конца революции. Уже летом 41-го сворачивается антицерковная пропаганда, прекращается выпуск антирелигиозных журналов.
С другой стороны - местоблюститель Патриаршего Престола митрополит Сергий (Страгородский) уже в июне 41-го назвал начавшуюся войну "священной". Сегодня это кажется очевидным. Но ведь легко было бы дать волю обидам. Самолеты-то немецкие были с крестами, и сбрасывали эти самолеты не только бомбы, но и листовки, гласившие, что новые "крестоносцы" пришли избавить русскую землю от комиссаров, от которых и вправду ведь настрадались церковные люди Руси...
В итоге положение Церкви в СССР за годы войны разительно изменилось: Церковь обрела легальный статус, открылись тысячи храмов, возобновилась работа семинарий.
А спустя полвека эта перемена стала обрастать своей мифологией. Эта моя статья не о роли Церкви в годы войны, а о том, какой роли Церковь все же не сыграла.
Сегодняшний миф, кочующий из одного церковного издания в другое, в самом сжатом виде выглядит так. "Стояла зима 1941 г. Немцы рвались к Москве. В далеком Ливане митрополиту Гор Ливанских Илие явилась Божия Матерь и объявила, что избран он - истинный молитвенник и друг России - для того, чтобы возвестить определение Божие народу русскому. Должны быть открыты во всей стране храмы, монастыри, семинарии, священники возвращены с фронтов и из тюрем. Казанская икона должна быть перенесена в Сталинград, сдавать который врагу нельзя. А когда война окончится, митрополит Илия должен приехать в Россию и рассказать о том, как она была спасена...
В архивах хранятся письма и телеграммы, переданные митрополитом Илией в Москву. Сталин, вызвав к себе местоблюстителя Патриаршего Престола митрополита Сергия (Страгородского) и митрополита Ленинградского Алексия (Симанского), обещал им исполнить все, что передал митрополит Илия, ибо не видел больше никакой возможности спасти положение... В октябре 1947 г. Сталин пригласил митрополита Илию в гости. Тогда же правительство наградило его Сталинской премией за помощь нашей стране во время Великой Отечественной войны... "
Красиво, но все это, увы, неправда. Зимой 41-го Сталинград был в глубочайшем тылу, и о его сдаче тогда не было и речи. Зимой 41-го немцы уже не рвались к Москве: их наступление заглохло еще в ноябре, и с конца того же месяца уже начались контрудары советских войск, к пятому декабря переросшие в генеральное наступление.
Встреча Сталина с митрополитами действительно имела место - но в сентябре 1943 года, то есть уже после коренного перелома в ходе войны (Курская битва). Есть подробная запись этой беседы - ни о каком ливанском митрополите и ни о каких пророчествах там и близко не говорилось.
И отнюдь не отчаяние руководило Сталиным при организации этой встречи, а необходимость взять под контроль церковную жизнь на освобождаемых территориях Советского Союза - в оккупированных немцами областях люди сами открывали храмы, и оккупанты им в этом не препятствовали. Скажем, в Псковской области до прихода немцев имелось 3 храма, а к возвращению советских войск их было 200. В Курской области до немцев было 2, стало - 282, зато в Тамбовской области, где советская власть стояла неизменно, так и оставалось 3 храма. Нет, Сталин не организовывал церковного возрождения, он его сдерживал. Так, первые 18 храмов было разрешено открыть только спустя почти полгода (!) после встречи Сталина с митрополитами постановлением Совмина от 5 февраля 1944 года. А от общего числа обращений верующих об открытии храмов, поступивших в 1944-1947 гг., Совмин удовлетворил лишь 17 процентов.
Никаких архивных подтверждений версии о контактах Илии и Сталина не известно и не опубликовано. Неизвестен даже первоисточник этой версии (ибо нет и рассказов митрополита Илии об этих событиях).
Вместе с тем митрополит Ливанский Илия (Караим) действительно существовал, действительно приезжал в Москву в 1947 году. Действительно, ему делали бесценные подарки (гостю дарили иконы XIV века!), но никакой Сталинской премии присуждено ему не было (единственный священнослужитель, удостоенный этой премии, - хирург и Симферопольский архиепископ Лука Войно-Ясенецкий).
Известно также, что Илия посетил мавзолей Ленина, а 16 ноября действительно произнес высокопарные слова о Сталине: "Мы, православные, живущие на Востоке, твердо верим и знаем, что русский народ, сплотившись вокруг своих вождей и под верховным водительством мудрого и любимого Иосифа Виссарионовича Сталина, достиг и достигнет небывалого еще в мировой истории могущества и расцвета... "
Но наконец самое главное: менее чем через год после первого приезда митрополита Илии в Москву политика Сталина снова резко меняется именно в антицерковную сторону.
Вот даты: в июле 1948 года митрополит Илия второй раз был в Москве. 25 августа 1948 года были запрещены крестные ходы из села в село, духовное пение в храмах вне богослужений, молебны на полях. 28 октября Совет Министров отменил свое прежнее распоряжение об открытии 28 храмов под предлогом того, что оно не было подписано председателем Совмина И.В. Сталиным. Решение ЦК ВКП(б) по данному вопросу было разослано всем местным партийным организациям. 16 ноября 1948 г. Синод вынудили принять решение о запрещении превращать проповеди в храмах в уроки Закона Божия для детей.
Более того, в конце 1940-х начале 1950-х гг. храмы вновь стали отбирать под клубы и склады. В 1951 году при уборке урожая только в Курской области по распоряжениям райисполкомов около 40 зданий действующих храмов были на много месяцев засыпаны зерном. Стали преследоваться совершавшие религиозные обряды коммунисты и комсомольцы. Пошла новая волна арестов наиболее активных священнослужителей. Например, в сентябре 1948 г. был в седьмой раз арестован архиепископ Мануил (Лемешевский).
Если на 1 января 1949 г. в стране насчитывалось 14 447 официально открытых православных храмов, то к 1 января 1952 г. их число уменьшилось до 13 786 (120 из которых не действовали ввиду использования их для хранения зерна).
Как видим, во время и после войны сталинская политика в отношении к Церкви знала два перелома. Сегодня чаще вспоминают позитивный перелом 1943-1944 годов. Но "православные сталинисты" (холодок не идет по спине от такого их самоназвания?) стараются не замечать нового "ледникового периода", начавшегося со второй половины 1948 года.
Сталин хотел сделать Москву православным Ватиканом, центром всех православных церквей мира. Но в июле 1948 года Всеправославное совещание (с участием и митрополита Илии) к ожидаемому в Кремле результату отнюдь не привело: иерархи церквей, оказавшихся в удалении от советских танков (прежде всего Греции и Турции), проявили неуступчивость. И Сталин, поняв, что в глобальной политике религиозный ресурс он использовать не сможет, резко охладел к церковным делам.
Итак, циничный прагматизм сталинской церковной политики в ходе войны и незамедлительный переход к новым гонениям в 1948 году говорят о том, что никакого мировоззренческого кризиса, обращения, возврата к вере у Сталина не было.
Так что о "кочующем мифе" можно сказать: мы имеем дело с народной сказкой. Удивительно: в послевоенные годы и в самом деле была книга "Сталин в сказках народов мира". Книга была фальшивкой от начала до конца: московские писатели сочиняли по заказу от имени "народов мира". И вдруг в наши дни появились самые настоящие народные сказки о Сталине (и не одна: есть еще сказка о том, что он тайно ездил каяться к блаженной Матронушке Московской) - и их сегодня печатают, как самые доподлинные были...
Представленная же как быль "сказка о митрополите Илие и Сталине" отнюдь не безобидна. В ней есть нечто оскорбительное для русского народа - того самого народа, за который Сталин поднял свой знаменитый тост в победном 45-м. Ее резюме предполагает, что ничего-то эти русские не могут, даже молиться о себе самих. Да неужели трехдневная молитва арабского митрополита была горячее, чем четырехлетняя молитва миллионов русских мужиков и баб?! А тысячи русских священников, в те же 40-е годы тянувшие свои лагерные сроки, они что - там и тогда не молились о своей стране? Но и их молитва, оказывается, ничего не значила: все произошло вдали от России. Духовная победа крадется у русского народа и даруется куда-то на экспорт.
Кроме того, очевидная нелепость этого "предания" многим людям дает повод думать, будто и другие церковные верования столь же неосновательны. И тут уже то, что казалось замечательным проповедническим средством, оборачивается орудием разрушения веры.
Но все же - почему народная молва привязала "вразумление" Сталина именно к арабскому митрополиту Илие? Почему он в 1947 году целый месяц ездил и проповедовал по СССР? "Что-то", значит, было? Но что именно? Может быть, читатели "Труда" смогут сообщить информацию, которая позволит ответить на эти вопросы...
Самое же главное чудо 40-х годов очевидно и неоспоримо - наша Родина выстояла и победила. Как сказал недавно маршал Язов, "войну выиграли безбожники, но с помощью Божьей".
Под бомбежкой да перед атакой вряд ли кто удерживался от молитвы - и молитвы эти были не к партии. Наверно, и коммунисты "грешили", обращаясь в те минуты к Богу.
С самого начала было ясно, что начавшаяся война - Отечественная. А раз так - пришло понимание того, что пора сворачивать войну гражданскую.
Мудрость проявили обе стороны. "Братья и сестры", "соотечественники" в речи Сталина вместо партийного "товарищи" было знаком долгожданного конца революции. Уже летом 41-го сворачивается антицерковная пропаганда, прекращается выпуск антирелигиозных журналов.
С другой стороны - местоблюститель Патриаршего Престола митрополит Сергий (Страгородский) уже в июне 41-го назвал начавшуюся войну "священной". Сегодня это кажется очевидным. Но ведь легко было бы дать волю обидам. Самолеты-то немецкие были с крестами, и сбрасывали эти самолеты не только бомбы, но и листовки, гласившие, что новые "крестоносцы" пришли избавить русскую землю от комиссаров, от которых и вправду ведь настрадались церковные люди Руси...
В итоге положение Церкви в СССР за годы войны разительно изменилось: Церковь обрела легальный статус, открылись тысячи храмов, возобновилась работа семинарий.
А спустя полвека эта перемена стала обрастать своей мифологией. Эта моя статья не о роли Церкви в годы войны, а о том, какой роли Церковь все же не сыграла.
Сегодняшний миф, кочующий из одного церковного издания в другое, в самом сжатом виде выглядит так. "Стояла зима 1941 г. Немцы рвались к Москве. В далеком Ливане митрополиту Гор Ливанских Илие явилась Божия Матерь и объявила, что избран он - истинный молитвенник и друг России - для того, чтобы возвестить определение Божие народу русскому. Должны быть открыты во всей стране храмы, монастыри, семинарии, священники возвращены с фронтов и из тюрем. Казанская икона должна быть перенесена в Сталинград, сдавать который врагу нельзя. А когда война окончится, митрополит Илия должен приехать в Россию и рассказать о том, как она была спасена...
В архивах хранятся письма и телеграммы, переданные митрополитом Илией в Москву. Сталин, вызвав к себе местоблюстителя Патриаршего Престола митрополита Сергия (Страгородского) и митрополита Ленинградского Алексия (Симанского), обещал им исполнить все, что передал митрополит Илия, ибо не видел больше никакой возможности спасти положение... В октябре 1947 г. Сталин пригласил митрополита Илию в гости. Тогда же правительство наградило его Сталинской премией за помощь нашей стране во время Великой Отечественной войны... "
Красиво, но все это, увы, неправда. Зимой 41-го Сталинград был в глубочайшем тылу, и о его сдаче тогда не было и речи. Зимой 41-го немцы уже не рвались к Москве: их наступление заглохло еще в ноябре, и с конца того же месяца уже начались контрудары советских войск, к пятому декабря переросшие в генеральное наступление.
Встреча Сталина с митрополитами действительно имела место - но в сентябре 1943 года, то есть уже после коренного перелома в ходе войны (Курская битва). Есть подробная запись этой беседы - ни о каком ливанском митрополите и ни о каких пророчествах там и близко не говорилось.
И отнюдь не отчаяние руководило Сталиным при организации этой встречи, а необходимость взять под контроль церковную жизнь на освобождаемых территориях Советского Союза - в оккупированных немцами областях люди сами открывали храмы, и оккупанты им в этом не препятствовали. Скажем, в Псковской области до прихода немцев имелось 3 храма, а к возвращению советских войск их было 200. В Курской области до немцев было 2, стало - 282, зато в Тамбовской области, где советская власть стояла неизменно, так и оставалось 3 храма. Нет, Сталин не организовывал церковного возрождения, он его сдерживал. Так, первые 18 храмов было разрешено открыть только спустя почти полгода (!) после встречи Сталина с митрополитами постановлением Совмина от 5 февраля 1944 года. А от общего числа обращений верующих об открытии храмов, поступивших в 1944-1947 гг., Совмин удовлетворил лишь 17 процентов.
Никаких архивных подтверждений версии о контактах Илии и Сталина не известно и не опубликовано. Неизвестен даже первоисточник этой версии (ибо нет и рассказов митрополита Илии об этих событиях).
Вместе с тем митрополит Ливанский Илия (Караим) действительно существовал, действительно приезжал в Москву в 1947 году. Действительно, ему делали бесценные подарки (гостю дарили иконы XIV века!), но никакой Сталинской премии присуждено ему не было (единственный священнослужитель, удостоенный этой премии, - хирург и Симферопольский архиепископ Лука Войно-Ясенецкий).
Известно также, что Илия посетил мавзолей Ленина, а 16 ноября действительно произнес высокопарные слова о Сталине: "Мы, православные, живущие на Востоке, твердо верим и знаем, что русский народ, сплотившись вокруг своих вождей и под верховным водительством мудрого и любимого Иосифа Виссарионовича Сталина, достиг и достигнет небывалого еще в мировой истории могущества и расцвета... "
Но наконец самое главное: менее чем через год после первого приезда митрополита Илии в Москву политика Сталина снова резко меняется именно в антицерковную сторону.
Вот даты: в июле 1948 года митрополит Илия второй раз был в Москве. 25 августа 1948 года были запрещены крестные ходы из села в село, духовное пение в храмах вне богослужений, молебны на полях. 28 октября Совет Министров отменил свое прежнее распоряжение об открытии 28 храмов под предлогом того, что оно не было подписано председателем Совмина И.В. Сталиным. Решение ЦК ВКП(б) по данному вопросу было разослано всем местным партийным организациям. 16 ноября 1948 г. Синод вынудили принять решение о запрещении превращать проповеди в храмах в уроки Закона Божия для детей.
Более того, в конце 1940-х начале 1950-х гг. храмы вновь стали отбирать под клубы и склады. В 1951 году при уборке урожая только в Курской области по распоряжениям райисполкомов около 40 зданий действующих храмов были на много месяцев засыпаны зерном. Стали преследоваться совершавшие религиозные обряды коммунисты и комсомольцы. Пошла новая волна арестов наиболее активных священнослужителей. Например, в сентябре 1948 г. был в седьмой раз арестован архиепископ Мануил (Лемешевский).
Если на 1 января 1949 г. в стране насчитывалось 14 447 официально открытых православных храмов, то к 1 января 1952 г. их число уменьшилось до 13 786 (120 из которых не действовали ввиду использования их для хранения зерна).
Как видим, во время и после войны сталинская политика в отношении к Церкви знала два перелома. Сегодня чаще вспоминают позитивный перелом 1943-1944 годов. Но "православные сталинисты" (холодок не идет по спине от такого их самоназвания?) стараются не замечать нового "ледникового периода", начавшегося со второй половины 1948 года.
Сталин хотел сделать Москву православным Ватиканом, центром всех православных церквей мира. Но в июле 1948 года Всеправославное совещание (с участием и митрополита Илии) к ожидаемому в Кремле результату отнюдь не привело: иерархи церквей, оказавшихся в удалении от советских танков (прежде всего Греции и Турции), проявили неуступчивость. И Сталин, поняв, что в глобальной политике религиозный ресурс он использовать не сможет, резко охладел к церковным делам.
Итак, циничный прагматизм сталинской церковной политики в ходе войны и незамедлительный переход к новым гонениям в 1948 году говорят о том, что никакого мировоззренческого кризиса, обращения, возврата к вере у Сталина не было.
Так что о "кочующем мифе" можно сказать: мы имеем дело с народной сказкой. Удивительно: в послевоенные годы и в самом деле была книга "Сталин в сказках народов мира". Книга была фальшивкой от начала до конца: московские писатели сочиняли по заказу от имени "народов мира". И вдруг в наши дни появились самые настоящие народные сказки о Сталине (и не одна: есть еще сказка о том, что он тайно ездил каяться к блаженной Матронушке Московской) - и их сегодня печатают, как самые доподлинные были...
Представленная же как быль "сказка о митрополите Илие и Сталине" отнюдь не безобидна. В ней есть нечто оскорбительное для русского народа - того самого народа, за который Сталин поднял свой знаменитый тост в победном 45-м. Ее резюме предполагает, что ничего-то эти русские не могут, даже молиться о себе самих. Да неужели трехдневная молитва арабского митрополита была горячее, чем четырехлетняя молитва миллионов русских мужиков и баб?! А тысячи русских священников, в те же 40-е годы тянувшие свои лагерные сроки, они что - там и тогда не молились о своей стране? Но и их молитва, оказывается, ничего не значила: все произошло вдали от России. Духовная победа крадется у русского народа и даруется куда-то на экспорт.
Кроме того, очевидная нелепость этого "предания" многим людям дает повод думать, будто и другие церковные верования столь же неосновательны. И тут уже то, что казалось замечательным проповедническим средством, оборачивается орудием разрушения веры.
Но все же - почему народная молва привязала "вразумление" Сталина именно к арабскому митрополиту Илие? Почему он в 1947 году целый месяц ездил и проповедовал по СССР? "Что-то", значит, было? Но что именно? Может быть, читатели "Труда" смогут сообщить информацию, которая позволит ответить на эти вопросы...
Самое же главное чудо 40-х годов очевидно и неоспоримо - наша Родина выстояла и победила. Как сказал недавно маршал Язов, "войну выиграли безбожники, но с помощью Божьей".
