Многие иракцы видят в Бакир аль-Хакиме духовного и политического вождя, близкого покойному иранскому аятолле Хомейни, который почти четверть века тому назад тоже вернулся в свою страну из эмиграции вскоре после падения шаха.
Аналогия напрашивается сама собой, но ситуация совсем иная. Дело даже не в том, что Бакир аль-Хаким по масштабу личности, видимо, не выдерживает сравнения с Хомейни. В Иране монархия была свергнута мощным народным движением, созданным и возглавленным самим Хомейни, иностранные государства не принимали в революции никакого участия, а внутри страны не было сил, способных воспрепятствовать триумфальному восхождению победившего вождя к вершине власти. В Ираке все было наоборот: диктатура Саддама свергнута исключительно благодаря операции иностранных войск без какого-либо участия внутренних оппозиционных сил (если не считать отрядов курдской милиции), в стране установлен временный оккупационный режим; решающее слово принадлежит американской администрации, которая и будет формировать местные органы власти.
Иранская модель для Ирака
И все же не следует преуменьшать значение возвращения Бакира аль-Хакима. Для того чтобы оценить возможную роль этого духовного и политического лидера (а в исламе эти два понятия совпадают, нет различия между светским и религиозным авторитетом), надо вернуться к недавней истории.
Шииты, хотя они и составляют до 60% населения Ирака, всегда жили под властью суннитской верхушки и, естественно, боролись за равноправие. Еще до прихода к власти в 1968 году партии Баас были созданы шиитские подпольные организации, крупнейшей из которых являлась "Ал-Дауа аль-исламийя" ("Исламский призыв"). Саддам Хусейн, систематически и беспощадно уничтожавший все оппозиционные силы, расправившись с коммунистами, обрушился и на шиитов, лидером которых был Мухаммед Бакир ас-Садр.
В 1980 году ас-Садр был казнен вместе со своей сестрой; шиитское движение потеряло харизматического вождя. Помимо семьи ас-Садра, другим главным очагом "Ад-Дауа" была глубоко почитаемая шиитами семья аль-Хаким. Мухаммед Бакир аль-Хаким, наиболее активный из ее членов, успел перебраться в Иран, откуда вел радиопередачи оппозиционного характера. В мае 1983 года иракские власти арестовали 90 членов семьи аль-Хаким в возрасте от девяти до семидесяти шести лет и потребовали, чтобы Бакир прекратил вещать по радио из Тегерана.
Когда он отказался, шесть наиболее авторитетных членов семьи были казнены на глазах родственников. Из оставшихся 84 человек в конечном счете были освобождены всего пять стариков.
С тех пор Бакир аль-Хаким, создавший в изгнании организацию под названием "Верховный совет исламской революции в Ираке", не прекращал своей деятельности, направленной не только на то, чтобы побудить шиитские массы Ирака к сопротивлению деспотии Саддама, но и на создание условий для конечного торжества идеи теократического исламского государства. Бакир был и остается ревностным почитателем Хомейни, сторонником разработанной покойным имамом концепции "вилаят-э факих", т.е. исламской республики, которой управляет высший духовный авторитет.
Шиитские "корни"
Правда, если судить по его первым высказываниям после возвращения в Ирак, Бакир решил воздержаться от немедленного выдвижения лозунга создания исламского государства, так как это немедленно восстановило бы против него и арабов-суннитов, и курдов, и христиан, равно как и тех его единоверцев, которые выступают за главенство шиитов в новом Ираке, но противятся идее теократии.
Было бы неверно представлять себе шиитское движение как нечто монолитное. Начать с того, что издавна существуют определенные трения между иранскими и иракскими богословами. Хотя в Иране в отличие от Ирака власть всегда была в руках шиитов, две главные шиитские святыни - Эн-Наджаф и Кербела, места захоронения основоположника шиизма халифа Али и его сына Хусейна, находятся в Ираке. Это всегда давало иракским духовным авторитетам некое моральное право чувствовать себя наравне с их персидскими коллегами, которые располагали несравненно более сильными позициями в шиитском мире. И наджафские богословы имеют основания опасаться того, что за почти четверть века пребывания в Тегеране Бакир и его сторонники подпали под иранское влияние.
Считается, что среди самих иракских шиитов существуют две основные группы: "усули" (от слова "усуль" - корни), фундаменталисты - сторонники создания исламского государства и "ахбари" - более либеральные, в большей мере признающие иджтихад (право богослова выносить собственные решения по религиозным и общественным вопросам). Полагают, что аль-Хаким и его сторонники, идейные "хомейнисты", относятся к "усули", а ядро наджафского духовенства ближе к "ахбари". Но разногласия касаются не столько проблемы теократии, сколько вопроса о главенствующей роли в шиитской иерархии и соответственно в будущей государственной структуре.
Уже налицо первые симптомы возможной ожесточенной борьбы. Один из религиозных деятелей, считавшихся близкими к "ахбари", Юсеф аль-Хои, сын авторитетнейшего богослова, вернулся из лондонской эмиграции, направился в самую священную мечеть в Эн-Наджафе и там же был убит. Есть мнение, что разъяренную толпу натравили на него сторонники "усули"; по другой версии, это убийство - дело рук сторонников быстро набирающего силу молодого наджафского духовного лидера Муктады ас-Садра, сына убитого саддамовцами в 1999 году видного богослова Мухаммеда Садика ас-Садра. Противники Муктады группируются вокруг престарелого Али Систани, единственного иракского богослова, имеющего звание "великий аятолла".
Не Саддам - так ваххабиты
Но противоречия в шиитском лагере - это не единственный источник возможного конфликта между конфессионально-политическими группировками Ирака. Не приходится сомневаться, что скоро мы услышим и о суннитских исламистах. При режиме Саддама они не могли и головы поднять, но сейчас для их деятельности существует благоприятная почва: ведь среди арабов-суннитов не было и не могло быть никаких политических партий и организаций, кроме Баас. Из прежних движений, пытающихся возродиться, упоминают лишь некогда весьма влиятельную компартию. Но еще неясно, каковы ее шансы.
В суннитском обществе - явный вакуум, и в него не преминут ворваться исламисты - люди, идейно (а возможно, и материально) связанные с такими известными арабскими исламистскими организациями, как египетские "Братья-мусульмане" и палестинские "Хамас" и "Исламский джихад". Еще важнее то, что иракские суннитские исламисты могут рассчитывать на финансовую поддержку Саудовской Аравии, где у власти стоят представители крайнего суннитского течения - ваххабизма. Саудовская ваххабитская элита больше всего на свете боится двух вещей: радикального исламизма Осамы бен Ладена и экспансии "шиитской революции", представляющей угрозу как для Саудовской Аравии, так и для других стран Персидского залива с их немалым шиитским населением.
Борьба с курдами объединяет
Можно ожидать, что радикалы - исламисты шиитского и суннитского толка - вступят в борьбу между собой. Единственное, что может сейчас объединить всех иракских арабов, как суннитов, так и шиитов - это противодействие курдам, если те будут настаивать на включении нефтеносного Киркука в курдский автономный регион в составе будущей федеративной иракской республики.
На данный момент курды вроде бы отказались от претензий на Мосул, но намерены бороться за Киркук, провозглашенный в проекте конституции Иракского Курдистана столицей этого региона. Вокруг проблемы Киркука может возникнуть серьезнейший очаг конфликта.
Однако все это - вопросы завтрашнего дня. Американские власти могут откладывать их решение, ссылаясь на то, что все это должны будут определить законно избранные представители иракского народа, но до этого еще далеко. Вот-вот должен быть объявлен состав временного центрального административного органа из нескольких человек, представляющих основные группы населения, затем предстоят еще несколько этапов становления государственности - созыв временного органа типа учредительного собрания, принятие конституции и уже затем - выборы в парламент.
Признать или бойкотировать?
Для шиитов возникает вопрос: участвовать во всей этой процедуре или нет? Первая реакция их духовных лидеров, в том числе Бакира аль-Хакима, - категорическое "нет". Никакого сотрудничества с оккупантами, они должны убраться из Ирака как можно скорее. Это логично, если принять во внимание идеологию шиитских радикалов, сформировавшуюся под могучим влиянием Хомейни - человека, который называл Америку не иначе как "Большим сатаной".
Но ясно, что никакие декларации шиитов не заставят американцев отказаться от своих планов, и в случае бойкота шиитская община может вообще оказаться опять на обочине политической жизни, будучи исключенной из процесса государственного строительства.
Понимая это, шиитские лидеры могут выбирать между двумя курсами: первый - подтвердить полный отказ от сотрудничества с новой властью, признать нелегитимными любые органы, которые создаст американская администрация, и призвать народ к борьбе против оккупантов, а в крайнем случае даже объявить джихад. Несомненно, огромные массы шиитов пойдут за своими духовными вождями. Учитывая национальный характер иракцев, склонных к насилию в большей мере, чем другие арабы, и специфику шиизма - культ жертвенности и мученичества, в таком случае появится множество добровольцев-шахидов. Такая линия поведения приведет к большому кровопролитию, а вывод оккупационных войск будет отложен на неопределенный срок.
Второй путь - все же принять участие в политическом процессе в расчете на то, что удастся завоевать доминирующие позиции в органах власти (в соответствии с пропорцией шиитов в населении страны), и уже затем, после ухода американцев, добиться такой формы государственного устройства, которую предусматривает исламистская идеология. При проведении любого из этих курсов раскол на "непримиримых" и "умеренных" в шиитском движении неизбежен. Будет ли это на руку американцам, пока сказать трудно.
Ближайшее будущее должно показать, какую из этих двух линий поведения выберет шиитское руководство. При этом возможны, конечно, промежуточные и компромиссные варианты. В любом случае будущее постсаддамовского Ирака в огромной - может быть, решающей - степени зависит от позиции шиитской общины, впервые в своей истории избавленной от положения угнетенной и дискриминируемой части иракского народа.