Книги, подобные недавно появившемуся справочному пособию С.В. Смирнова "Отечественные филологи-слависты середины XVIII - начала ХХ вв."[1], выходят в свет крайне редко.[2] Между тем значение научных биографий трудно переоценить. Основательные теоретические знания и твердые прикладные умения, навыки - лишь одна, хотя и самая главная, цель, которая должна достигаться при обучении. Нужно, чтобы учащиеся также хорошо представляли, чьими титаническими силами и гениальными способностями развивалась и развивается российская наука, в том числе и лингвистика.
С этой точки зрения, как справедливо отмечает в своем предисловии автор рецензируемой книги, "знание научной биографии отечественных языковедов имеет большое познавательное и воспитательное значение" (с. 8).
С.В. Смирнов, известный тартуский ученый, авторитетный историк науки, посвятил свой справочник представителям одного из самых продуктивных направлений русского языкознания - филологам-славистам.
Не будет лишним напомнить читателям, что славистика (славяноведение) - это система научных дисциплин, изучающих языки, литературы, фольклор, этнографию славянских народов. Непосредственно славянское языкознание комплексно исследует славянские языки: их возникновение, генезис, синхроническое и диахроническое состояние, диалектное членение, историю функциональных разновидностей, прежде всего литературного языка, стилистическое разнообразие, механизмы нормирования и кодификации, связь с духовной культурой в целом.[3]
Пособие С.В. Смирнова представляет собой серию биобиблиографических очерков о 20 выдающихся отечественных славистах. Предлагаемые статьи более пространны и содержательно свободны, нежели лаконичные и вынужденно схематичные энциклопедические заметки. Данное обстоятельство связано с тем, что автор мыслит свою цель очень широко: "приобщить читателя к основам русской культуры, истории русской филологии и языкознания со времени зарождения и формирования этой области научных знаний (середина XVIII в.) до последующего бурного развития славистики (XIX в.) и становления ее в качестве полноправной и самостоятельной университетской дисциплины" (с. 5).
Структура персоналий в целом отвечает определенному единству: сообщаются краткие сведения о жизни ученых; рассказывается об их научной судьбе, при этом приводятся высказывания относительно разных славистических проблем; даются оценки деятельности лингвистов их современниками и последователями и проч. Завершаются очерки небольшим списком литературы, которая посвящена приватной и творческой жизни филологов.
В данной рецензии нет возможности подробно остановиться на каждой персоналии, поэтому необходимо указать лишь на наиболее важные моменты.
Начинается пособие со статьи о Михаиле Васильевиче Ломоносове, который был родоначальником многих наук в России. Славистика - точнее, ее начала - тоже входила в область его интересов. Ученый хорошо знал русский язык, его диалекты, а также древние памятники, что дало ему основание впервые разграничить русский и старославянский языки, хотя он хорошо осознавал их взаимовлияние. Интересны наблюдения М.В. Ломоносова о "сродственных" и "несродственных" языках. Так, он довольно полно представлял себе состав славянской группы и связи в ней. Кроме того, ученый гениально провидел близкое генетическое родство славянских и балтийских языков. Важно, что все его догадки основаны на зачатках сравнительного метода. В конце очерка о М.В. Ломоносове подчеркивается: "Его труды во многом предопределили дальнейшее развитие как русского, так и славянского языкознания" (с. 19).
Действительно, на протяжении всего XIX столетия, по сути дела, складывалась история русского языка как научная дисциплина и учебный предмет. Ученые рассуждали об истоках, природе русского языка, его отношении к старославянскому и церковнославянскому языкам. Одновременно, разумеется, систематизировались знания и об этих лингвистических системах.
Во многих публикациях всесторонне описывался древнерусский язык и пути его развития в великорусское, малорусское и белорусское наречия. Исследователи на основе сравнительно-исторического метода определили место и значение русского языках среди других славянских. Здесь можно назвать немало ярких имен: Александр Христофорович Востоков, Иван Александрович Бодуэн де Куртенэ, Алексей Александрович Шахматов и мн. др.
С неослабевающим интересом слависты относились к так называемой кирилло-мефодиевской проблематике, связанной с зарождением славянской письменности: специфика старославянского языка, формирование его редакций, азбуки (кириллица, глаголица), состав, объем, источники первых славянских переводов, судьба Кирилла и Мефодия, а также их соратников. Этими вопросами занимались Измаил Иванович Срезневский, Осип Максимович Бодянский, Григорий Андреевич Ильинский.
На серьезный уровень была поднята теория о праславянском языке. Наиболее полное свое выражение она нашла в трудах Г.А. Ильинского: он дал его определение, хронологические рамки, разделил на этапы, указал фонетические и морфологические признаки. Нужно отметить, что в целом непротиворечивое представление о праязыке позволило ученому внести значительный вклад и в область славянской этимологии.
Бурный расцвет славяноведения был поддержан, без сомнения, национально-освободительными движениями славянских народов (болгар, поляков). В то время достаточно ясно были обозначены две тенденции.
С одной стороны, звучали патриотические высказывания о необходимости самостоятельных языков и литератур для каждого народа. Поэтому ученые предпринимали неоднократные попытки стилистического, стратификационного деления языков, а также разрабатывали их диалектные базы и критерии литературного нормирования. Оперируя данными всех славянских языков, И.И. Срезневский посвятил огромное количество статей перечисленным вопросам.
С другой стороны, трезвая оценка ситуации наталкивала на мысль, что иноземному (немецкому, венгерскому, итальянскому, турецкому) влиянию, в том числе и языковому, трудно противостоять в одиночку. Поэтому одному из имеющихся славянских языков нужно придать статус общеславянского. На эту роль тогда мог претендовать, прежде всего, русский язык. Такие мысли неоднократно звучали, например, в трудах Антона Семенович Будиловича.
Привлекали внимание лингвистов и межъязыковые контакты. Так, И.А. Бодуэн де Куртенэ были досконально изучены резъянские и терские диалекты - словенские говоры в Северной Италии, то есть славянский язык, граничащий с романскими и германскими языками.
Заманчивой с лингвистической и экстралингвистической точек зрения является и концепция языкового союза, принадлежащая С.Н. Трубецкому. Данная теория не утратила своего значения и сегодня. Реализуя троякий подход к изучению языков (сравнительно-исторический, ареально-исторический, типологический) и памятуя о том, что язык является непрерывной цепью говоров, которые незаметно переходят друг в друга, ученый говорит не только о генетической, но и о территориальной близости языков. Лингвистические системы, относясь к одной географической и историко-культурной области, обнаруживают схожие черты, которые обусловлены не происхождением, а соседством и параллельным развитием. Таков, например, балканский языковой союз, куда включаются болгарский, румынский, новогреческий.
В XIX веке осуществлялась почти непрекращающаяся научная публикация памятников письменности древнерусского, церковнославянского, старославянского языков. Попутно решались лингвистические, текстологические, атрибуционные, палеографические вопросы. Именно тогда возникла славная традиция издания древних текстов. Здесь бесценны заслуги Александра Христофоровича Востокова, Петра Алексеевича Лавровского, Алексея Александровича Шахматова и других ученых.
Ученые-слависты середины XVIII - начала ХХ вв. составили большое количество грамматик и словарей (толковых, этимологических, двуязычных и под.) славянских языков, авторами которых были А.Х. Востоков, П.А. Лавровский, Ф.Ф. Фортунатов...
В недрах славистики зарождалась русская лингвистическая география, которая ныне известна во всем мире. Ее основоположником по праву считается И.И. Срезневский.
Крайне важно и показательно то, что филологи-слависты середины XVIII - начала ХХ вв. много сделали для популяризации славянских языков, и, прежде всего, для их общедоступного начального преподавания (Филипп Федорович Фортунатов, Александр Федорович Гильфердинг, Алексей Александрович Шахматов).
Кроме того, ученые акцентировали свое внимание на духовно-нравственном значении словесности. Так, например, Федор Иванович Буслаев в своей книге "О преподавании отечественного языка" подчеркивает, что любой учебный предмет должен не только давать учащимся необходимые знания, но и служить воспитанию, в том числе религиозному.
Данный проблемно-тематический ряд, рост которого связан в первую очередь с накоплением фактического материала и увеличением понятийно-терминологического арсенала, можно продолжать почти до бесконечности.
Похвальная особенность рецензируемого справочника заключается в том, что в поле зрения его автора попадают не только филологи, пользующиеся заслуженной известностью, но и ученые, о которых по разным причинам знают меньше. А между тем, к примеру, О.М. Бодянский, весьма основательно изучив чешский, словацкий, лужицкий, сербский и болгарский язык, анализировал памятники, на них написанные. Причем издавал их слово в слово, строка в строку, без разделения слов, мечтая о грамматико-словарном приложении к ним. Занимался О.М. Бодянский и грандиозной научно-переводческой деятельностью. Наконец, благодаря его стараниям славяноведение пришло в университетские аудитории.
Достойное место в истории отечественной славистики занимает П.И. Прейс. Этот ученый работал почти над всеми перечисленными выше проблемами. Одним из первых он признал, что для установления родства различия между языками важны не менее сходств. До сих пор актуальны многие замечания П.И. Прейса по поводу литовского языка. Его университетские чтения считаются первым систематическим учебным курсом славяноведения в широком смысле.
Плодотворной была и научная деятельность Владимира Ивановича Ламанского. Он занимался историей болгарского языка в связи с происхождением старославянского языка, интересовался литературными процессами в Чехии. Кроме того, выпускал многочисленные литографированные курсы лекций по славистическим и общефилологическим проблемам, писал биобиблиографические статьи об ученых, находясь у истоков лингвистической историографии в России.
Со страниц книги С.В. Смирнова выходят живые люди с их радостями и горестями, смекалкой и беззащитностью, победами и поражениями, обидами и великодушием. К любому из них подходит четкое и образное определение Ф.И. Буслаева: "Человек, посвятивший себя науке, вооружен крепким оружием против мелочей и треволнений жизни...". А.Х. Востоков, например, был внебрачным ребенком и прожил невеселое детство в семье воспитателя. Позже он не смог учиться в кадетском корпусе из-за сильного заикания.
Виктор Иванович Григорович в молодости совершил научное путешествие по афонским монастырям и скитам. Трудно себе представить, как ему за четыре месяца удалось просмотреть 2800 греческих и 445 славянских рукописей. Не везде монахи оказывали исследователю радушный прием. И чтобы расположить их к себе, В.И. Григорович писал для них письма в Россию, помогал по хозяйству, исправно посещал все церковные службы. Позже, в поисках следов воспоминаний о святых братьях Кирилле и Мефодии, ученый в продолжительном путешествии познакомился еще с 470 памятниками славянской и греческой письменности.
Петр Алексеевич Лавровский по приезде в Харьковский университет был буквально удручен скудостью библиотечного фонда. Он вместе с братом горячо поддерживал студентов в их жалобах на строгую регламентацию университетской жизни, а когда прошения оставались без ответа, жестоко заболевал.
Великий И.А. Бодуэн де Куртенэ был крайне неуживчивым, конфликтным человеком, что не могло не мешать ему: он не поехал работать в Вену только потому, что отрицательно относился к И.В. Ягичу, занявшему там кафедру; Дерптский университет он покинул после назначения на ректорский пост А.С. Будиловича, труды которого И.А. Бодуэн де Куртенэ оценивал крайне негативно.
Тяжелая доля выпала Дмитрию Николаевичу Кудрявскому. Он постоянно находился в идеологических поисках: поочередно увлекался толстовством и марксизмом. Долгое время он работал в Юрьевском университете. Но в 1918 году город был занят немецкими войсками и все учебные заведения решили сделать немецкими, несмотря на протесты студентов и профессорско-преподавательского состава. Д.Н. Кудрявский вынужден уехать в Воронеж, где тяжелейшие условия быта и труда подорвали его здоровье.
Интересно отметить, что многие российские слависты начинали свое образование с духовных учебных заведений и позже преподавали в них: О.М. Бодянский, родившись в семье сельского священника, окончил Полтавскую семинарию; П.А. Лавровский с братом Николаем познавал азы Закона Божия сначала у дьячка, а затем в Новоторжском духовном училище. В.И. Ламанский в течение 25 лет преподавал в Петербургской духовной академии, где занимал кафедру русского и церковнославянского языка и истории русской литературы.
Конечно, в пособии С.В. Смирнова есть недостатки. Так, отдельные очерки сильно перегружены общеязыковедческой проблематикой, а также информацией из области русистики, которая, конечно, является неотъемлемой частью славистики (статьи о Н.И. Грече, Ф.И. Буслаеве, А.А. Шахматове и т.д.).
Имеются в справочнике и терминологические неточности, которые, к сожалению, стали в научно-популярной литературе дежурными: недифференцированно употребляются термины "старославянский язык" и "церковнославянский язык" (с. 14, 78-79, 265); формообразовательные суффиксы косвенных падежей существительных, исконно принадлежавших к консонантному склонению (типа небо - небес, имя - имени, дочь - дочерью), ошибочно называются наращениями (с. 95).
Однако все эти малочисленные погрешности несравнимы с богатым содержанием книги и его хорошо продуманным научным аппаратом. В начале каждой статьи перечисляются основные научные труды того или иного слависта. Из одних только названий даже самый неискушенный читатель сложит впечатление о колоссальной работоспособности и завидном научном диапазоне русских филологов. Так, Александр Федорович Гильфердинг, состоя на дипломатической службе и обладая незаурядными административными способностями, писал талантливые статьи и монографии о судьбе южных славян и былинном творчестве северноруссов.
Александра Афанасьевича Потебню интересовала славянская мифология, символика, разделение древнерусского языка, диалектное членение Восточной Славии, славянская фонетика, акцентология, грамматика, соотношение языка и мысли и мн.др.
Перу Игнатия Викентьевича Ягича принадлежат свыше 500 трудов разнообразной тематики: сербохорватская литература и фольклор, возникновение старославянского языка и его памятников, эволюция церковнославянских текстов, палеография, история грамматики и славистики и проч.
В пособии есть большой "Указатель имен" (с. 320-332). Данный список позволяет быстро найти нужное имя. Кроме того, по нему можно составить впечатление о той массе сведений, которая содержится в книге.
Закрывает книгу сводный перечень литературы, в которой "можно найти дополнительные сведения не только об ученых, представленных в книге С.В. Смирнова, но и об их учениках, продолжающих и развивающих научное наследие своих выдающихся учителей, а также о современных проблемах русского языкознания" (с. 333-335).
Представление о серьезном исследовании довершают превосходное оформление книги. Прежде всего, следует отметить наличие портретов хорошего качества. Они помещены на отдельной странице вместе с небольшими посвящениями, которые являются своего рода квинтэссенцией личной и научной судьбы ученых-славистов.
Внутри статьи биографические данные, названия книг и статей, цитаты из трудов и писем, ключевые тезисы отделены от основного текста с помощью шрифтов разного размера и конфигурации, графическими знаками, отступами.
Все статьи написаны в безукоризненном соответствии с научной теорией и нормами русского литературного языка. И одновременно они проникнуты одинаковой теплотой, любовью и уважением к русскому ученому. Справочник С.В. Смирнова "Отечественные филологи-слависты середины XVIII - начала ХХ вв." можно считать образцом научно-популярной литературы.
Итак, достойная хроника отечественной славистики в середине XVIII - начала ХХ вв. написана. Теперь пришла пора летописи ХХ столетия. Ведь книга С.В. Смирнова "позволяет заглянуть в прошлое науки и, опираясь на опыт великих предшественников, сделать оптимистический прогноз в будущее" (с. 6). Несмотря на все исторические катаклизмы и научно-методологические ревизии, в середине прошлого века "центр славистической научной мысли вновь переместился в Россию" (с. 6). Это слова из редакторского предисловия недавно ушедшего от нас академика О.Н. Трубачева - человека, душой болевшего за судьбу русской науки и русского народа. Без сомнения, его имя займет центральное место в истории русского славяноведения ХХ столетия.
[1] Справочное пособие. Под общей редакцией академика О.Н. Трубачева. М.: Флинта-Наука, 2001. 336 с.
[2] См. обобщающие пособия последних лет: Отечественные лексикографы XVIII-XIX вв.: Материалы для хрестоматии. М., 1998; Отечественные лексикографы XX в.: Материалы для хрестоматии. М., 1999, а также издания Института научной информации, подготовленные под руководством Ф.М. Березина.
[3] Более развернутые сведения можно найти, например: Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990. С. 458-459.
С этой точки зрения, как справедливо отмечает в своем предисловии автор рецензируемой книги, "знание научной биографии отечественных языковедов имеет большое познавательное и воспитательное значение" (с. 8).
С.В. Смирнов, известный тартуский ученый, авторитетный историк науки, посвятил свой справочник представителям одного из самых продуктивных направлений русского языкознания - филологам-славистам.
Не будет лишним напомнить читателям, что славистика (славяноведение) - это система научных дисциплин, изучающих языки, литературы, фольклор, этнографию славянских народов. Непосредственно славянское языкознание комплексно исследует славянские языки: их возникновение, генезис, синхроническое и диахроническое состояние, диалектное членение, историю функциональных разновидностей, прежде всего литературного языка, стилистическое разнообразие, механизмы нормирования и кодификации, связь с духовной культурой в целом.[3]
Пособие С.В. Смирнова представляет собой серию биобиблиографических очерков о 20 выдающихся отечественных славистах. Предлагаемые статьи более пространны и содержательно свободны, нежели лаконичные и вынужденно схематичные энциклопедические заметки. Данное обстоятельство связано с тем, что автор мыслит свою цель очень широко: "приобщить читателя к основам русской культуры, истории русской филологии и языкознания со времени зарождения и формирования этой области научных знаний (середина XVIII в.) до последующего бурного развития славистики (XIX в.) и становления ее в качестве полноправной и самостоятельной университетской дисциплины" (с. 5).
Структура персоналий в целом отвечает определенному единству: сообщаются краткие сведения о жизни ученых; рассказывается об их научной судьбе, при этом приводятся высказывания относительно разных славистических проблем; даются оценки деятельности лингвистов их современниками и последователями и проч. Завершаются очерки небольшим списком литературы, которая посвящена приватной и творческой жизни филологов.
В данной рецензии нет возможности подробно остановиться на каждой персоналии, поэтому необходимо указать лишь на наиболее важные моменты.
Начинается пособие со статьи о Михаиле Васильевиче Ломоносове, который был родоначальником многих наук в России. Славистика - точнее, ее начала - тоже входила в область его интересов. Ученый хорошо знал русский язык, его диалекты, а также древние памятники, что дало ему основание впервые разграничить русский и старославянский языки, хотя он хорошо осознавал их взаимовлияние. Интересны наблюдения М.В. Ломоносова о "сродственных" и "несродственных" языках. Так, он довольно полно представлял себе состав славянской группы и связи в ней. Кроме того, ученый гениально провидел близкое генетическое родство славянских и балтийских языков. Важно, что все его догадки основаны на зачатках сравнительного метода. В конце очерка о М.В. Ломоносове подчеркивается: "Его труды во многом предопределили дальнейшее развитие как русского, так и славянского языкознания" (с. 19).
Действительно, на протяжении всего XIX столетия, по сути дела, складывалась история русского языка как научная дисциплина и учебный предмет. Ученые рассуждали об истоках, природе русского языка, его отношении к старославянскому и церковнославянскому языкам. Одновременно, разумеется, систематизировались знания и об этих лингвистических системах.
Во многих публикациях всесторонне описывался древнерусский язык и пути его развития в великорусское, малорусское и белорусское наречия. Исследователи на основе сравнительно-исторического метода определили место и значение русского языках среди других славянских. Здесь можно назвать немало ярких имен: Александр Христофорович Востоков, Иван Александрович Бодуэн де Куртенэ, Алексей Александрович Шахматов и мн. др.
С неослабевающим интересом слависты относились к так называемой кирилло-мефодиевской проблематике, связанной с зарождением славянской письменности: специфика старославянского языка, формирование его редакций, азбуки (кириллица, глаголица), состав, объем, источники первых славянских переводов, судьба Кирилла и Мефодия, а также их соратников. Этими вопросами занимались Измаил Иванович Срезневский, Осип Максимович Бодянский, Григорий Андреевич Ильинский.
На серьезный уровень была поднята теория о праславянском языке. Наиболее полное свое выражение она нашла в трудах Г.А. Ильинского: он дал его определение, хронологические рамки, разделил на этапы, указал фонетические и морфологические признаки. Нужно отметить, что в целом непротиворечивое представление о праязыке позволило ученому внести значительный вклад и в область славянской этимологии.
Бурный расцвет славяноведения был поддержан, без сомнения, национально-освободительными движениями славянских народов (болгар, поляков). В то время достаточно ясно были обозначены две тенденции.
С одной стороны, звучали патриотические высказывания о необходимости самостоятельных языков и литератур для каждого народа. Поэтому ученые предпринимали неоднократные попытки стилистического, стратификационного деления языков, а также разрабатывали их диалектные базы и критерии литературного нормирования. Оперируя данными всех славянских языков, И.И. Срезневский посвятил огромное количество статей перечисленным вопросам.
С другой стороны, трезвая оценка ситуации наталкивала на мысль, что иноземному (немецкому, венгерскому, итальянскому, турецкому) влиянию, в том числе и языковому, трудно противостоять в одиночку. Поэтому одному из имеющихся славянских языков нужно придать статус общеславянского. На эту роль тогда мог претендовать, прежде всего, русский язык. Такие мысли неоднократно звучали, например, в трудах Антона Семенович Будиловича.
Привлекали внимание лингвистов и межъязыковые контакты. Так, И.А. Бодуэн де Куртенэ были досконально изучены резъянские и терские диалекты - словенские говоры в Северной Италии, то есть славянский язык, граничащий с романскими и германскими языками.
Заманчивой с лингвистической и экстралингвистической точек зрения является и концепция языкового союза, принадлежащая С.Н. Трубецкому. Данная теория не утратила своего значения и сегодня. Реализуя троякий подход к изучению языков (сравнительно-исторический, ареально-исторический, типологический) и памятуя о том, что язык является непрерывной цепью говоров, которые незаметно переходят друг в друга, ученый говорит не только о генетической, но и о территориальной близости языков. Лингвистические системы, относясь к одной географической и историко-культурной области, обнаруживают схожие черты, которые обусловлены не происхождением, а соседством и параллельным развитием. Таков, например, балканский языковой союз, куда включаются болгарский, румынский, новогреческий.
В XIX веке осуществлялась почти непрекращающаяся научная публикация памятников письменности древнерусского, церковнославянского, старославянского языков. Попутно решались лингвистические, текстологические, атрибуционные, палеографические вопросы. Именно тогда возникла славная традиция издания древних текстов. Здесь бесценны заслуги Александра Христофоровича Востокова, Петра Алексеевича Лавровского, Алексея Александровича Шахматова и других ученых.
Ученые-слависты середины XVIII - начала ХХ вв. составили большое количество грамматик и словарей (толковых, этимологических, двуязычных и под.) славянских языков, авторами которых были А.Х. Востоков, П.А. Лавровский, Ф.Ф. Фортунатов...
В недрах славистики зарождалась русская лингвистическая география, которая ныне известна во всем мире. Ее основоположником по праву считается И.И. Срезневский.
Крайне важно и показательно то, что филологи-слависты середины XVIII - начала ХХ вв. много сделали для популяризации славянских языков, и, прежде всего, для их общедоступного начального преподавания (Филипп Федорович Фортунатов, Александр Федорович Гильфердинг, Алексей Александрович Шахматов).
Кроме того, ученые акцентировали свое внимание на духовно-нравственном значении словесности. Так, например, Федор Иванович Буслаев в своей книге "О преподавании отечественного языка" подчеркивает, что любой учебный предмет должен не только давать учащимся необходимые знания, но и служить воспитанию, в том числе религиозному.
Данный проблемно-тематический ряд, рост которого связан в первую очередь с накоплением фактического материала и увеличением понятийно-терминологического арсенала, можно продолжать почти до бесконечности.
Похвальная особенность рецензируемого справочника заключается в том, что в поле зрения его автора попадают не только филологи, пользующиеся заслуженной известностью, но и ученые, о которых по разным причинам знают меньше. А между тем, к примеру, О.М. Бодянский, весьма основательно изучив чешский, словацкий, лужицкий, сербский и болгарский язык, анализировал памятники, на них написанные. Причем издавал их слово в слово, строка в строку, без разделения слов, мечтая о грамматико-словарном приложении к ним. Занимался О.М. Бодянский и грандиозной научно-переводческой деятельностью. Наконец, благодаря его стараниям славяноведение пришло в университетские аудитории.
Достойное место в истории отечественной славистики занимает П.И. Прейс. Этот ученый работал почти над всеми перечисленными выше проблемами. Одним из первых он признал, что для установления родства различия между языками важны не менее сходств. До сих пор актуальны многие замечания П.И. Прейса по поводу литовского языка. Его университетские чтения считаются первым систематическим учебным курсом славяноведения в широком смысле.
Плодотворной была и научная деятельность Владимира Ивановича Ламанского. Он занимался историей болгарского языка в связи с происхождением старославянского языка, интересовался литературными процессами в Чехии. Кроме того, выпускал многочисленные литографированные курсы лекций по славистическим и общефилологическим проблемам, писал биобиблиографические статьи об ученых, находясь у истоков лингвистической историографии в России.
Со страниц книги С.В. Смирнова выходят живые люди с их радостями и горестями, смекалкой и беззащитностью, победами и поражениями, обидами и великодушием. К любому из них подходит четкое и образное определение Ф.И. Буслаева: "Человек, посвятивший себя науке, вооружен крепким оружием против мелочей и треволнений жизни...". А.Х. Востоков, например, был внебрачным ребенком и прожил невеселое детство в семье воспитателя. Позже он не смог учиться в кадетском корпусе из-за сильного заикания.
Виктор Иванович Григорович в молодости совершил научное путешествие по афонским монастырям и скитам. Трудно себе представить, как ему за четыре месяца удалось просмотреть 2800 греческих и 445 славянских рукописей. Не везде монахи оказывали исследователю радушный прием. И чтобы расположить их к себе, В.И. Григорович писал для них письма в Россию, помогал по хозяйству, исправно посещал все церковные службы. Позже, в поисках следов воспоминаний о святых братьях Кирилле и Мефодии, ученый в продолжительном путешествии познакомился еще с 470 памятниками славянской и греческой письменности.
Петр Алексеевич Лавровский по приезде в Харьковский университет был буквально удручен скудостью библиотечного фонда. Он вместе с братом горячо поддерживал студентов в их жалобах на строгую регламентацию университетской жизни, а когда прошения оставались без ответа, жестоко заболевал.
Великий И.А. Бодуэн де Куртенэ был крайне неуживчивым, конфликтным человеком, что не могло не мешать ему: он не поехал работать в Вену только потому, что отрицательно относился к И.В. Ягичу, занявшему там кафедру; Дерптский университет он покинул после назначения на ректорский пост А.С. Будиловича, труды которого И.А. Бодуэн де Куртенэ оценивал крайне негативно.
Тяжелая доля выпала Дмитрию Николаевичу Кудрявскому. Он постоянно находился в идеологических поисках: поочередно увлекался толстовством и марксизмом. Долгое время он работал в Юрьевском университете. Но в 1918 году город был занят немецкими войсками и все учебные заведения решили сделать немецкими, несмотря на протесты студентов и профессорско-преподавательского состава. Д.Н. Кудрявский вынужден уехать в Воронеж, где тяжелейшие условия быта и труда подорвали его здоровье.
Интересно отметить, что многие российские слависты начинали свое образование с духовных учебных заведений и позже преподавали в них: О.М. Бодянский, родившись в семье сельского священника, окончил Полтавскую семинарию; П.А. Лавровский с братом Николаем познавал азы Закона Божия сначала у дьячка, а затем в Новоторжском духовном училище. В.И. Ламанский в течение 25 лет преподавал в Петербургской духовной академии, где занимал кафедру русского и церковнославянского языка и истории русской литературы.
Конечно, в пособии С.В. Смирнова есть недостатки. Так, отдельные очерки сильно перегружены общеязыковедческой проблематикой, а также информацией из области русистики, которая, конечно, является неотъемлемой частью славистики (статьи о Н.И. Грече, Ф.И. Буслаеве, А.А. Шахматове и т.д.).
Имеются в справочнике и терминологические неточности, которые, к сожалению, стали в научно-популярной литературе дежурными: недифференцированно употребляются термины "старославянский язык" и "церковнославянский язык" (с. 14, 78-79, 265); формообразовательные суффиксы косвенных падежей существительных, исконно принадлежавших к консонантному склонению (типа небо - небес, имя - имени, дочь - дочерью), ошибочно называются наращениями (с. 95).
Однако все эти малочисленные погрешности несравнимы с богатым содержанием книги и его хорошо продуманным научным аппаратом. В начале каждой статьи перечисляются основные научные труды того или иного слависта. Из одних только названий даже самый неискушенный читатель сложит впечатление о колоссальной работоспособности и завидном научном диапазоне русских филологов. Так, Александр Федорович Гильфердинг, состоя на дипломатической службе и обладая незаурядными административными способностями, писал талантливые статьи и монографии о судьбе южных славян и былинном творчестве северноруссов.
Александра Афанасьевича Потебню интересовала славянская мифология, символика, разделение древнерусского языка, диалектное членение Восточной Славии, славянская фонетика, акцентология, грамматика, соотношение языка и мысли и мн.др.
Перу Игнатия Викентьевича Ягича принадлежат свыше 500 трудов разнообразной тематики: сербохорватская литература и фольклор, возникновение старославянского языка и его памятников, эволюция церковнославянских текстов, палеография, история грамматики и славистики и проч.
В пособии есть большой "Указатель имен" (с. 320-332). Данный список позволяет быстро найти нужное имя. Кроме того, по нему можно составить впечатление о той массе сведений, которая содержится в книге.
Закрывает книгу сводный перечень литературы, в которой "можно найти дополнительные сведения не только об ученых, представленных в книге С.В. Смирнова, но и об их учениках, продолжающих и развивающих научное наследие своих выдающихся учителей, а также о современных проблемах русского языкознания" (с. 333-335).
Представление о серьезном исследовании довершают превосходное оформление книги. Прежде всего, следует отметить наличие портретов хорошего качества. Они помещены на отдельной странице вместе с небольшими посвящениями, которые являются своего рода квинтэссенцией личной и научной судьбы ученых-славистов.
Внутри статьи биографические данные, названия книг и статей, цитаты из трудов и писем, ключевые тезисы отделены от основного текста с помощью шрифтов разного размера и конфигурации, графическими знаками, отступами.
Все статьи написаны в безукоризненном соответствии с научной теорией и нормами русского литературного языка. И одновременно они проникнуты одинаковой теплотой, любовью и уважением к русскому ученому. Справочник С.В. Смирнова "Отечественные филологи-слависты середины XVIII - начала ХХ вв." можно считать образцом научно-популярной литературы.
Итак, достойная хроника отечественной славистики в середине XVIII - начала ХХ вв. написана. Теперь пришла пора летописи ХХ столетия. Ведь книга С.В. Смирнова "позволяет заглянуть в прошлое науки и, опираясь на опыт великих предшественников, сделать оптимистический прогноз в будущее" (с. 6). Несмотря на все исторические катаклизмы и научно-методологические ревизии, в середине прошлого века "центр славистической научной мысли вновь переместился в Россию" (с. 6). Это слова из редакторского предисловия недавно ушедшего от нас академика О.Н. Трубачева - человека, душой болевшего за судьбу русской науки и русского народа. Без сомнения, его имя займет центральное место в истории русского славяноведения ХХ столетия.
[1] Справочное пособие. Под общей редакцией академика О.Н. Трубачева. М.: Флинта-Наука, 2001. 336 с.
[2] См. обобщающие пособия последних лет: Отечественные лексикографы XVIII-XIX вв.: Материалы для хрестоматии. М., 1998; Отечественные лексикографы XX в.: Материалы для хрестоматии. М., 1999, а также издания Института научной информации, подготовленные под руководством Ф.М. Березина.
[3] Более развернутые сведения можно найти, например: Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990. С. 458-459.
