В нынешней ?странной войне? своеобразная форма ислама столкнулась с миром, который принято называть постхристианским. Чтобы отстоять свою безопасность и сохранить себя, этому миру прежде всего необходимо вспомнить о библейском происхождении тех ценностей, за которые он ведет бой.
Нельзя не удивиться асимметричности начавшейся войны. С одной стороны - вся мощь сверхдержавы и ее союзников, которым, как казалось недавно, просто и не сыскать достойного противника в нынешнем мире. С другой - вообще непонятно: кто, где и почему. С одной стороны - современнейшая техника, способная вбомбить кого угодно в каменный век, а с другой - страна, уже давно и так стремительно приближающаяся к каменному веку во всех отношениях, разве что кроме методики ведения партизанской войны на своей и на чужой территории. С одной стороны - активная поддержка или по крайней мере унылое согласие почти всех правительств мира, а с другой - затаенная злоба толп против сытых, успешных, вооруженных. И, как ни парадоксально, с одной стороны - паническая неуверенность во всяком встречном: не террорист ли это, сеющий неожиданную и жестокую смерть, а с другой - полное спокойствие и внешнее единомыслие. До такой степени однороден этот мир, что западную журналистку немедленно опознали и под паранджой. А как опознаешь террориста? Наконец, для одной стороны нет ничего хуже потерь среди своих, а для другой джихад - это прямой путь в рай, строем и с песней.
Военным предстоит решать сложнейшую задачу: как перестрелять из пушки всех воробьев? И прицелиться трудно, и расход боеприпасов слишком большой, да и разлетаются наглые птички слишком быстро, притворившись мирными попугайчиками. Перед политиками стоит вопрос не меньшего масштаба: как государство может противостоять невидимому врагу, как порядок может ответить на вызов стихии хаоса? Пощечина государству как таковому была дана 11 сентября настолько мощная, что, наверно, не так уж и лицемерили диктаторы всего мира, осуждая этот теракт: что ни говори, а против кровавого хаоса выступит любое, самое людоедское государство.
Но не менее сложная задача стоит и перед обществом: на какие ценности теперь ориентироваться? Долгое время мы говорили: ?на общечеловеческие?. Нам всерьез казалось, что все можно решать с помощью мирных договоренностей, и вдруг в последние несколько лет эта вера стала рушиться по всему миру: в Чечне, в Палестине, наконец, в Нью-Йорке и Вашингтоне. Скороспелые мирные договоры государства с бородатыми повстанцами выгодны государству лишь как краткосрочная подпорка для рейтинга правителей, а вот повстанец-то тем временем всерьез вооружается и готовится к новой войне. И ничего такого общечеловеческого.
И в каких же терминах нам теперь осмыслять этот конфликт? Бедные против богатых? Отчасти справедливо, но Усама бин-Ладен - миллионер. Юг против Севера? Но и эта схема весьма и весьма приблизительна. Наконец, исламский экстремизм против... а против чего, собственно?
Об этом стоит задуматься.
Но сперва - несколько слов о самих экстремистах. Говорят, они исповедуют неправильный ислам. Говорят, настоящий ислам подразумевает под джихадом не перманентную войну с неверными, а внутреннее самоусовершенствование. Оставим этот вопрос исламским богословам; в области вероучения представления о ?правильности? слишком индивидуальны. Всякий считает свое собственное вероучение самым правильным, и у нас нет никаких оснований спорить с муллами, называющими ислам религией мира. В конце концов, христиане пролили в истории не меньше крови, чем мусульмане.
Несомненно одно: террористы - действительно мусульмане. Они молятся, изучают Коран и стараются жить по шариату. Под предлогом богословского образования они вербуют верующих юношей и посылают их на ?священную войну?. Вся их деятельность вытекает из прочтения Корана - пусть, с чьей-то точки зрения, неверного прочтения. Пусть их ислам - неправильный, но он остается исламом.
Кто же противостоит террористам? Легче всего будет сказать ?неверующие?, потому что, даже если бомбящие Кабул и Кандагар летчики сами исповедуют ту или иную религию, это их сугубо личное дело. Они действуют от имени подчеркнуто светского государства. Но этот ответ не будет правдивым. Исламским террористам противостоит не просто атеистический, а постхристианский мир, и это не одно и то же.
Этот мир в последние два столетия провозгласил веру или неверие личным делом каждого, и большинство выбрало неверие, но он не стал от этого религиозно-стерильным. Библейские заповеди легли в основу его общепризнанной системы ценностей. Пусть ни ?Декларация прав человека и гражданина?, ни ?Моральный кодекс строителя коммунизма?, прямо не ссылаются на десять заповедей, но они просто не смогли бы появиться там, где ничего не знали о безусловной и непреходящей ценности заповедей.
?Не убий? и ?не укради? - это общечеловеческое, говорите? Да бросьте. Не перевелись еще на земле племена, для которых доблесть воина измеряется количеством скальпов, снятых с первых попавшихся представителей соседнего племени. Они в принципе незлые люди, просто шкала ценностей у них такая. Возможно, выходцы из таких племен сели за штурвал ?Боингов? 11 сентября. Да и мы еще не до конца расстались с тем строем, при котором умение украсть было просто необходимо в повседневной жизни.
Когда-то таким был весь мир. Вот, например, как описывал свои славные подвиги ассирийский царь Ашшурназирпал II: ?Множеством моих войск город я осадил и покорил, шестьсот бойцов сразил оружием, три тысячи пленных сжег в огне, не оставив ни одного из них в заложники. Их тела я сложил башнями, их юношей и девушек сжег на кострах. Их начальника поселения я ободрал, кожей его одел стену города. Другое поселение в окрестностях я покорил, пятьдесят их воинов сразил оружием, двести пленных сжег в огне...? И так до бесконечности.
Библейская проповедь пришла именно в этот мир и изменила его до неузнаваемости. Величайшие злодеи современности - Сталин и Гитлер - не осмеливались предать огласке то, что для заурядных ассирийских правителей было бы предметом гордости. Да, в постхристианском мире тоже иногда зверски убивают пленных - но никогда этим не хвастаются, а порой даже предстают за подобные деяния перед международным трибуналом. Да, американские бомбы и ракеты тоже попадают в дома и школы, но не дома и школы закладываются в них как полетные задания, и в этом главное отличие бомбежки от террора. Возможно, в манере американских ВВС сбрасывать одновременно бомбы и контейнеры с продовольствием есть что-то фарисейское, но еще хуже, когда и в голову не приходит ничего, кроме бомб.
Вспомним, как обсуждаются сегодня итоги ХХ века. Ужасы ГУЛАГа, геноцид евреев и цыган, атомная бомбардировка японских городов становятся предметом постоянных разговоров именно потому, что совершены эти действия были людьми, принадлежащими к постхристианскому миру. Их потомкам просто необходимо осудить преступления предков или найти им хоть какое-то оправдание. Но кто сегодня в Турции вспоминает о геноциде армян 1915 года? В Японии - о массовых и жестоких, совершенно в ассирийском духе, убийствах китайцев в 30-40-е? Никто. И, полагаю, главная причина состоит в том, что традиционная культура этих стран не основана на библейском представлении о человеке как об образе Божием и потому не считается с жизнью отдельной человеческой личности. И это только один конкретный пример...
Ценности, которые мы привыкли называть общечеловеческими, - это на самом деле ценности библейские, и не будет нарушением ?политкорректности?, если мы скажем об этом открыто. Это не значит, что доступ к ним открыт людям и государствам лишь строго определенного вероисповедания. До сих пор скорее бывало так, что большинство людей во всем мире признавало превосходство этой точки отсчета над террористическим джихадом и хвастовством скальпами и потому строило межгосударственные отношения именно на их основе.
Объявлять ли нам теперь в ответ на террористический джихад антитеррористический крестовый поход? Рисовать ли кресты на крыльях боевых машин, крестить ли их пилотов? Безусловно, это просто не получится. Наш мир - действительно постхристианский, возвращение в Средние века уже невозможно. Но стоит просто задуматься об истоках того, что выглядит самоочевидным, и не стесняться отныне называть былое ?общечеловеческое? - христианским. Не знаю, многие ли из американских летчиков видят себя рыцарями, но наверняка многие из них садятся в кабину с мыслями о чем-то большем, чем месть, государственное величие или высокая зарплата. И это уже немало.
Да и нам, в России, стоит также понять, что с Западом нас объединяет прежде всего не географическая данность и не прихоть политиков, даже не геополитический компот из одного и другого, а именно эта общая причастность христианскому наследию. Характерно, насколько второстепенными показались теперь наши разногласия с Западом, насколько серьезно мы стали теперь говорить уже не о Западе, а о Севере, включая Россию, - то есть по сути дела о постхристианском мире как о некотором несомненном единстве. Стоило грянуть грому, как мужик неожиданно для себя перекрестился.
Этот гром поставил перед нами немало серьезных вопросов. Вероятно, христианским богословам предстоит осмыслить все происшедшее и найти адекватный богословский ответ на вызов терроризма. Подставлять другую щеку тут просто не получается, потому что невозможно заранее предугадать, кому будет принадлежать эта другая щека. Невозможно даже применить ветхозаветный принцип равного возмездия (?око за око?), потому что виновный в смерти невинных погибает вместе с ними и сам, а его заказчики остаются по большей части неизвестными. Какая форма общественной самозащиты будет в данном случае соответствовать христианским нормам поведения, пока просто непонятно.
Определенный выбор предстоит сделать и обществу, причем не только американскому. Идолы потребления и процветания еще не рухнули, но серьезно покачнулись под ударами ?Боингов? о небоскребы. Сквозь голливудообразные сводки о новой ?войне по телевизору? слышны в Америке и голоса тех, кто призывает вернуться к ценностям иного рода и видеть в выражении ?мы верим в Бога? нечто большее, чем традиционную надпись на монетах.
Подлинные христианские ценности против ?неправильного ислама? - только в такой асимметрии у Севера есть шанс на реальную победу.
Москва
Нельзя не удивиться асимметричности начавшейся войны. С одной стороны - вся мощь сверхдержавы и ее союзников, которым, как казалось недавно, просто и не сыскать достойного противника в нынешнем мире. С другой - вообще непонятно: кто, где и почему. С одной стороны - современнейшая техника, способная вбомбить кого угодно в каменный век, а с другой - страна, уже давно и так стремительно приближающаяся к каменному веку во всех отношениях, разве что кроме методики ведения партизанской войны на своей и на чужой территории. С одной стороны - активная поддержка или по крайней мере унылое согласие почти всех правительств мира, а с другой - затаенная злоба толп против сытых, успешных, вооруженных. И, как ни парадоксально, с одной стороны - паническая неуверенность во всяком встречном: не террорист ли это, сеющий неожиданную и жестокую смерть, а с другой - полное спокойствие и внешнее единомыслие. До такой степени однороден этот мир, что западную журналистку немедленно опознали и под паранджой. А как опознаешь террориста? Наконец, для одной стороны нет ничего хуже потерь среди своих, а для другой джихад - это прямой путь в рай, строем и с песней.
Военным предстоит решать сложнейшую задачу: как перестрелять из пушки всех воробьев? И прицелиться трудно, и расход боеприпасов слишком большой, да и разлетаются наглые птички слишком быстро, притворившись мирными попугайчиками. Перед политиками стоит вопрос не меньшего масштаба: как государство может противостоять невидимому врагу, как порядок может ответить на вызов стихии хаоса? Пощечина государству как таковому была дана 11 сентября настолько мощная, что, наверно, не так уж и лицемерили диктаторы всего мира, осуждая этот теракт: что ни говори, а против кровавого хаоса выступит любое, самое людоедское государство.
Но не менее сложная задача стоит и перед обществом: на какие ценности теперь ориентироваться? Долгое время мы говорили: ?на общечеловеческие?. Нам всерьез казалось, что все можно решать с помощью мирных договоренностей, и вдруг в последние несколько лет эта вера стала рушиться по всему миру: в Чечне, в Палестине, наконец, в Нью-Йорке и Вашингтоне. Скороспелые мирные договоры государства с бородатыми повстанцами выгодны государству лишь как краткосрочная подпорка для рейтинга правителей, а вот повстанец-то тем временем всерьез вооружается и готовится к новой войне. И ничего такого общечеловеческого.
И в каких же терминах нам теперь осмыслять этот конфликт? Бедные против богатых? Отчасти справедливо, но Усама бин-Ладен - миллионер. Юг против Севера? Но и эта схема весьма и весьма приблизительна. Наконец, исламский экстремизм против... а против чего, собственно?
Об этом стоит задуматься.
Но сперва - несколько слов о самих экстремистах. Говорят, они исповедуют неправильный ислам. Говорят, настоящий ислам подразумевает под джихадом не перманентную войну с неверными, а внутреннее самоусовершенствование. Оставим этот вопрос исламским богословам; в области вероучения представления о ?правильности? слишком индивидуальны. Всякий считает свое собственное вероучение самым правильным, и у нас нет никаких оснований спорить с муллами, называющими ислам религией мира. В конце концов, христиане пролили в истории не меньше крови, чем мусульмане.
Несомненно одно: террористы - действительно мусульмане. Они молятся, изучают Коран и стараются жить по шариату. Под предлогом богословского образования они вербуют верующих юношей и посылают их на ?священную войну?. Вся их деятельность вытекает из прочтения Корана - пусть, с чьей-то точки зрения, неверного прочтения. Пусть их ислам - неправильный, но он остается исламом.
Кто же противостоит террористам? Легче всего будет сказать ?неверующие?, потому что, даже если бомбящие Кабул и Кандагар летчики сами исповедуют ту или иную религию, это их сугубо личное дело. Они действуют от имени подчеркнуто светского государства. Но этот ответ не будет правдивым. Исламским террористам противостоит не просто атеистический, а постхристианский мир, и это не одно и то же.
Этот мир в последние два столетия провозгласил веру или неверие личным делом каждого, и большинство выбрало неверие, но он не стал от этого религиозно-стерильным. Библейские заповеди легли в основу его общепризнанной системы ценностей. Пусть ни ?Декларация прав человека и гражданина?, ни ?Моральный кодекс строителя коммунизма?, прямо не ссылаются на десять заповедей, но они просто не смогли бы появиться там, где ничего не знали о безусловной и непреходящей ценности заповедей.
?Не убий? и ?не укради? - это общечеловеческое, говорите? Да бросьте. Не перевелись еще на земле племена, для которых доблесть воина измеряется количеством скальпов, снятых с первых попавшихся представителей соседнего племени. Они в принципе незлые люди, просто шкала ценностей у них такая. Возможно, выходцы из таких племен сели за штурвал ?Боингов? 11 сентября. Да и мы еще не до конца расстались с тем строем, при котором умение украсть было просто необходимо в повседневной жизни.
Когда-то таким был весь мир. Вот, например, как описывал свои славные подвиги ассирийский царь Ашшурназирпал II: ?Множеством моих войск город я осадил и покорил, шестьсот бойцов сразил оружием, три тысячи пленных сжег в огне, не оставив ни одного из них в заложники. Их тела я сложил башнями, их юношей и девушек сжег на кострах. Их начальника поселения я ободрал, кожей его одел стену города. Другое поселение в окрестностях я покорил, пятьдесят их воинов сразил оружием, двести пленных сжег в огне...? И так до бесконечности.
Библейская проповедь пришла именно в этот мир и изменила его до неузнаваемости. Величайшие злодеи современности - Сталин и Гитлер - не осмеливались предать огласке то, что для заурядных ассирийских правителей было бы предметом гордости. Да, в постхристианском мире тоже иногда зверски убивают пленных - но никогда этим не хвастаются, а порой даже предстают за подобные деяния перед международным трибуналом. Да, американские бомбы и ракеты тоже попадают в дома и школы, но не дома и школы закладываются в них как полетные задания, и в этом главное отличие бомбежки от террора. Возможно, в манере американских ВВС сбрасывать одновременно бомбы и контейнеры с продовольствием есть что-то фарисейское, но еще хуже, когда и в голову не приходит ничего, кроме бомб.
Вспомним, как обсуждаются сегодня итоги ХХ века. Ужасы ГУЛАГа, геноцид евреев и цыган, атомная бомбардировка японских городов становятся предметом постоянных разговоров именно потому, что совершены эти действия были людьми, принадлежащими к постхристианскому миру. Их потомкам просто необходимо осудить преступления предков или найти им хоть какое-то оправдание. Но кто сегодня в Турции вспоминает о геноциде армян 1915 года? В Японии - о массовых и жестоких, совершенно в ассирийском духе, убийствах китайцев в 30-40-е? Никто. И, полагаю, главная причина состоит в том, что традиционная культура этих стран не основана на библейском представлении о человеке как об образе Божием и потому не считается с жизнью отдельной человеческой личности. И это только один конкретный пример...
Ценности, которые мы привыкли называть общечеловеческими, - это на самом деле ценности библейские, и не будет нарушением ?политкорректности?, если мы скажем об этом открыто. Это не значит, что доступ к ним открыт людям и государствам лишь строго определенного вероисповедания. До сих пор скорее бывало так, что большинство людей во всем мире признавало превосходство этой точки отсчета над террористическим джихадом и хвастовством скальпами и потому строило межгосударственные отношения именно на их основе.
Объявлять ли нам теперь в ответ на террористический джихад антитеррористический крестовый поход? Рисовать ли кресты на крыльях боевых машин, крестить ли их пилотов? Безусловно, это просто не получится. Наш мир - действительно постхристианский, возвращение в Средние века уже невозможно. Но стоит просто задуматься об истоках того, что выглядит самоочевидным, и не стесняться отныне называть былое ?общечеловеческое? - христианским. Не знаю, многие ли из американских летчиков видят себя рыцарями, но наверняка многие из них садятся в кабину с мыслями о чем-то большем, чем месть, государственное величие или высокая зарплата. И это уже немало.
Да и нам, в России, стоит также понять, что с Западом нас объединяет прежде всего не географическая данность и не прихоть политиков, даже не геополитический компот из одного и другого, а именно эта общая причастность христианскому наследию. Характерно, насколько второстепенными показались теперь наши разногласия с Западом, насколько серьезно мы стали теперь говорить уже не о Западе, а о Севере, включая Россию, - то есть по сути дела о постхристианском мире как о некотором несомненном единстве. Стоило грянуть грому, как мужик неожиданно для себя перекрестился.
Этот гром поставил перед нами немало серьезных вопросов. Вероятно, христианским богословам предстоит осмыслить все происшедшее и найти адекватный богословский ответ на вызов терроризма. Подставлять другую щеку тут просто не получается, потому что невозможно заранее предугадать, кому будет принадлежать эта другая щека. Невозможно даже применить ветхозаветный принцип равного возмездия (?око за око?), потому что виновный в смерти невинных погибает вместе с ними и сам, а его заказчики остаются по большей части неизвестными. Какая форма общественной самозащиты будет в данном случае соответствовать христианским нормам поведения, пока просто непонятно.
Определенный выбор предстоит сделать и обществу, причем не только американскому. Идолы потребления и процветания еще не рухнули, но серьезно покачнулись под ударами ?Боингов? о небоскребы. Сквозь голливудообразные сводки о новой ?войне по телевизору? слышны в Америке и голоса тех, кто призывает вернуться к ценностям иного рода и видеть в выражении ?мы верим в Бога? нечто большее, чем традиционную надпись на монетах.
Подлинные христианские ценности против ?неправильного ислама? - только в такой асимметрии у Севера есть шанс на реальную победу.
Москва
.jpg)
