В Российском государственном военно-историческом архиве обнаружен неизвестный ранее документ, связанный со смертью императора Павла I, убитого в своей резиденции в ночь с 11(24) на 12(25) марта 1801 года. Документ хранится в фонде Военно-ученого архива Главного штаба и представляет собой рескрипт императора Павла I на имя его второго сына - цесаревича Константина. Бумага имеет пометку: "В Михайловском замке марта 11 дня 1801 года". Очевидно, что это последний документ императора. Рескрипт гласит: "Константин Павлович! Повелеваю вам с вверенным вашему высочеству лейб-гвардии Конным полком выступить сего марта 23 часа и следовать одному эскадрону в Царское Село, одному в Петергоф, одному в Гатчино и двум в Павловское, где и содержать караулы до смены их кирасирским Ромадановским полком. По прибытии же онаго собраться всему полку вам вверенному в Павловске. Пребываю вам благосконным. Павел".
Документ заключает в себе тайну. Поставив на нем свой автограф, Павел подписал себе смертный приговор. Опочивальню императора в ту ночь охранял караул Конного полка, шефом которого был великий князь Константин. Командовал эскадроном, от которого был наряжен караул, полковник Н.А.Саблуков. Ни командир эскадрона, ни начальник караула не участвовали в конспирации против Павла. Конный полк был в стороне от заговора, охватившего другие гвардейские. По сути дела караул Конного полка - единственная верная стража, которая могла помешать заговорщикам проникнуть в спальню царя.
Cохранились воспоминания Саблукова. В них рассказывается, что ровно в девять часов вечера в казармы Конного полка явился фельдъегерь (по тем временам - плохое предзнаменование) и передал приказ императора немедленно явиться во дворец. Когда Саблуков предстал перед своим караулом в Михайловском замке, внезапно появился император. Он сказал подполковнику по-французски: "Вы - якобинцы". Несколько озадаченный этими словами Саблуков ответил: "Да, мой государь". Павел возразил: "Да не вы, а ваш полк". Полковник попытался не согласиться: "Пусть буду я, но относительно полка Вы ошибаетесь". Павел ответил по-русски: "А я лучше знаю. Сводить караул!". Саблуков скомандовал: "По отделениям, направо, марш". Император, продолжая разговор по-русски, еще раз сказал, что конногвардейцы - якобинцы. Полковник вновь попытался отвергнуть это обвинение. Но царь снова заметил, что лучше знает, и прибавил, что он велел выслать полк из города и расквартировать его по пригородам.
Обнаруженный документ полностью подтверждает достоверность рассказа Саблукова и ставит ряд вопросов. "Якобинцы" - это самое тяжелое обвинение в устах Павла. С одной стороны, очевидно, что кто-то из руководителей заговора, скорее всего - петербургский военный губернатор П.А.Пален, сумел внушить царю настолько сильное подозрение против Конной гвардии и его второго сына Константина, что доверчивый Павел проникся убеждением: единственное спасение заключается в том, чтобы удалить людей, которых он еще недавно считал преданными себе.
С другой стороны, вскоре после полуночи ездовой Константина привез Саблукову собственоручную записку Константина, написанную "весьма спешно и взволнованным почерком": "Собрать тотчас полк: и ждать моих приказаний". На словах ездовой прибавил: "Его высочество приказал мне передать Вам, что дворец окружен войсками и чтобы вы зарядили карабины и пистолеты боевыми патронами". Но и без этой записки очевидно, насколько Константин был виноват перед отцом. Ведь утром того рокового дня именно по его именному рапоряжению Саблуков, вопреки принятым правилам, был назначен еще и дежурным по полку, и поэтому был вынужден разрываться между двумя постами. Как знать, может, Павел имел серьезные основания выслать полк Констанина из Петербурга, ведь его шеф действительно тайно дейстовал против отца.
На следующий день после переворота начальник карула Конного полка Андреевский из штандарт-юнкеров был произведен в корнеты. А поручик Ушаков, передавший Саблукову приказ цесаревича заступить на должность дежурного по полку, стал ротмистром. Вклад Ушакова в убийство императора очевиден, но что выдающегося совершил Андреевский, остается загадкой. Впрочем, просто так новым чином вне очереди никогда не награждают.
Документ заключает в себе тайну. Поставив на нем свой автограф, Павел подписал себе смертный приговор. Опочивальню императора в ту ночь охранял караул Конного полка, шефом которого был великий князь Константин. Командовал эскадроном, от которого был наряжен караул, полковник Н.А.Саблуков. Ни командир эскадрона, ни начальник караула не участвовали в конспирации против Павла. Конный полк был в стороне от заговора, охватившего другие гвардейские. По сути дела караул Конного полка - единственная верная стража, которая могла помешать заговорщикам проникнуть в спальню царя.
Cохранились воспоминания Саблукова. В них рассказывается, что ровно в девять часов вечера в казармы Конного полка явился фельдъегерь (по тем временам - плохое предзнаменование) и передал приказ императора немедленно явиться во дворец. Когда Саблуков предстал перед своим караулом в Михайловском замке, внезапно появился император. Он сказал подполковнику по-французски: "Вы - якобинцы". Несколько озадаченный этими словами Саблуков ответил: "Да, мой государь". Павел возразил: "Да не вы, а ваш полк". Полковник попытался не согласиться: "Пусть буду я, но относительно полка Вы ошибаетесь". Павел ответил по-русски: "А я лучше знаю. Сводить караул!". Саблуков скомандовал: "По отделениям, направо, марш". Император, продолжая разговор по-русски, еще раз сказал, что конногвардейцы - якобинцы. Полковник вновь попытался отвергнуть это обвинение. Но царь снова заметил, что лучше знает, и прибавил, что он велел выслать полк из города и расквартировать его по пригородам.
Обнаруженный документ полностью подтверждает достоверность рассказа Саблукова и ставит ряд вопросов. "Якобинцы" - это самое тяжелое обвинение в устах Павла. С одной стороны, очевидно, что кто-то из руководителей заговора, скорее всего - петербургский военный губернатор П.А.Пален, сумел внушить царю настолько сильное подозрение против Конной гвардии и его второго сына Константина, что доверчивый Павел проникся убеждением: единственное спасение заключается в том, чтобы удалить людей, которых он еще недавно считал преданными себе.
С другой стороны, вскоре после полуночи ездовой Константина привез Саблукову собственоручную записку Константина, написанную "весьма спешно и взволнованным почерком": "Собрать тотчас полк: и ждать моих приказаний". На словах ездовой прибавил: "Его высочество приказал мне передать Вам, что дворец окружен войсками и чтобы вы зарядили карабины и пистолеты боевыми патронами". Но и без этой записки очевидно, насколько Константин был виноват перед отцом. Ведь утром того рокового дня именно по его именному рапоряжению Саблуков, вопреки принятым правилам, был назначен еще и дежурным по полку, и поэтому был вынужден разрываться между двумя постами. Как знать, может, Павел имел серьезные основания выслать полк Констанина из Петербурга, ведь его шеф действительно тайно дейстовал против отца.
На следующий день после переворота начальник карула Конного полка Андреевский из штандарт-юнкеров был произведен в корнеты. А поручик Ушаков, передавший Саблукову приказ цесаревича заступить на должность дежурного по полку, стал ротмистром. Вклад Ушакова в убийство императора очевиден, но что выдающегося совершил Андреевский, остается загадкой. Впрочем, просто так новым чином вне очереди никогда не награждают.
